Мои фантазии о дальнейших судьбах героев

      Когда Митя проводил отца и сестру на южный поезд, в общежитии к нему подошёл товарищ по факультету – Илюша Фёдоров. Он, так же как и Митя, окончил обучение в университете. Молодые люди были ровесниками.       Илюша был одет в серую студенческую блузу, он носил очки с круглыми стёклами, волосы на голове стремился брить, обнажая череп в форме яйца, а вот на лице развивал растительность в виде залихватских густых усов.       – Приветствую!       – Чай будешь?!       Это был ритуальный обмен репликами. Чай – это заменитель любой еды в студенческом общежитии.       – Давай попьём.       Развели огонь в плите на общей кухне, поставили на конфорку чайник, приготовили заварку. Митя любил заваривать южные травы: Тата прислала с отцом очередной пакет. В кухне запахло чабрецом.       Юноши взяли свой чайник и отправились в комнату. Разложили на столе на синей обёрточной бумаге хлеб, ржавую селёдку и кусочки пилёного сахара. Митя спросил товарища:       – Как твои успехи?       – Митяй! Можешь поздравить меня! Меня берёт сам Бобров в клинику, в своё отделение!       – А чем ты будешь заниматься? Оперативной хирургией?       – Время покажет! Я пока нацелен на борьбу с холерой. Опять ведь в России начинается эпидемия! И случаев столбняка слишком много – надо бороться с этой заразой! У меня есть кое-какие задумки.       – Поздравляю!       – Благодарю, постараюсь оправдать доверие. А ты, Митяй, чего надумал?       – А меня оставляют ординатором в хирургической госпитальной клинике!       – У Склифосовского, что ли?       – Да вроде того! Николай Васильевич – знакомый моего отца, вот они и договорились… Сам Склифосовский клиникой не руководит, но курирует её работу. Обещал, что скучно не будет!       – Да уж… Хирургии в госпитальной клинике накушаешься!.. Митяй, слушай… Хотел тебя спросить…       Илья почему-то замялся. Кожа, обтягивающая удлинённый череп, аж покраснела.       – Что ты хотел спросить?! – ободряюще воскликнул Митя.       – А что это за девица… была с тобой… Это… твоя невеста? – приятель несмело вскинул глаза на Зотова.       – …Девица? – не понял Митя. – Какая девица?       Фёдоров принял мечтательный вид.       – ДевИца… Такая дЕвица… Можно сказать, барышня… В голубом платье, в светлой мантильке, приходила к тебе в общежитие…       До Мити, наконец, дошло!       – Ха-ха-ха! Илюха! – он хлопнул товарища по плечу. – Это не девИца, это Наська, моя сестрёнка! Они с папашей укатили уже домой, в Крым!       Фёдоров сразу и обрадовался и расстроился.       – Как – укатили?.. Так это твоя сестра?!.. Слушай, Зотов, познакомь меня, а? Я, конечно, понимаю, что дело такое, сразу не делается…       – Илюха, ничем не могу помочь. – На лице Фёдорова отразилось разочарование. – Они уехали уже. Всё. Только если адрес дам – в Ялте. Поедешь и сам будешь всё улаживать!..       Илья обрадовался, стал вытирать носовым платком бритую вспотевшую макушку. Митя добавил:       – Только, Ильюш, дело такое…       Фёдоров насторожился.       – Что, у неё есть жених?       – Да нет, никого у неё нет. Но и ничего, друг мой, у неё нет. Мы, сам знаешь, бедные, как… обитатели морга. – Студенты-медики частенько подпускали такие специфически профессиональные сравнения. – Тата (жена отца) сейчас малыша родила. Нас с Наськой вырастила, – вернее они с папой вырастили, на ноги подняли… И теперь у меня маленький братец родился. Только что.       Илья слушал внимательно. А Митя продолжал.       – Настя окончила здесь, в Москве, институт благородных девиц. Так что ты правильно заметил, девИца она благородная. Образование имеет. Но она наотрез отказывается идти в учительницы.       – А чего ж она хочет?       – А это ты у неё сам спроси! – Митя не хотел вникать в чужие дела.       – А как на замужество смотрит?       – Слушай, наверное, все девчонки мечтают замуж выйти, детей нарожать. Это сейчас пошла какая-то глупая западная мода на «эмансипе».       – Сейча-ас? Эта глупость, кажется, ещё у Тургенева описана. «Отцы и дети» помнишь?       – Кукшина и Ситников!       – Постой… А твоя сестра, значит, поехала с малышом возиться?       – А что, и хорошо. Научится обращаться с младенцем – со своими легче будет!       Зотов подмигнул приятелю, отпивая остывший чай.       – Ой, Зотов, ты уже, я смотрю, видишь нас вместе с твоей сестрицей, с кучей детей. «Фото на память!» – изогнулся он в пародии на фотографа. – А что Анастасия скажет? Мы тут с тобой уже решили её судьбу. А она ведь тоже человек, имеет право на свою волю.       Митя как старший брат хотел, чтобы сестра была «пристроена». Такое мещанское слово, помнится, возникло в московском разговоре после выпуска. Илью Фёдорова он знал давно, с первого курса. Это был целеустремлённый студент-медик, чуждый безрассудных антиправительственных идей. Да, небогатый, из семьи московского хирурга. Но ведь князя или графа Насте найти тоже не светило. Может, познакомятся они с Фёдоровым, найдут общие интересы, создадут семью, как когда-то папа с мамой…       – Знаешь, Фёдоров, поезжай-ка, пока лето, в Ялту! Покупаешься, позагораешь, с Наськой познакомишься! Отец и Тата – не злые люди, примут хорошо, уверяю!       – …А ты, Митяй, не едешь домой? – Илья попытался заручиться поддержкой брата барышни.       – Нет, знаешь, пока остаюсь здесь: в клинике очень нужна моя помощь. Надо закрепиться, создать себе реноме.       Митя Зотов любил красивые слова.       * * *       Илья Фёдоров сходил на факультет и сказал, что очень хочет, чтобы его послали в Крым: он может разведать эпидемиологическую обстановку на полуострове. В 1891 году это было очень важно: надвигалась очередная пандемия холеры, а также эпидемия брюшного тифа. Как известно, эти болезни распространяются с юга на север. Получил задание, купил билет и отправился в назначенный день на вокзал.       Митя написал для товарища сопроводительное письмо к отцу и Тате.       – Приедешь – передашь им! Скажешь, что у меня всё хорошо, что работаю, не болею. Желаю хорошо поплавать в море, позагорать!       – Загорать вредно!       – Ну, хорошо, посиди в тени!       Приятели дружно рассмеялись.       * * *       С вокзала в Симферополе до Ялты Илья доехал на какой-то телеге. Хорошо, багаж был лёгкий: туалетные принадлежности, смена белья и несколько блокнотов для записей. Фёдоров подумал, что летом на юге ему тёплая одежда не понадобится. Ехали долго. Лошади были сытые, весёлые, бежали резво, когда уставали - отдыхали. За пять часов доехали. По бокам дороги цвёл подсолнечник, дорога пылила белой каменной пылью, так что дышать вскоре стало трудно.       В Ялте возница быстро нашёл дворик Зотовых на главной (и почти единственной в городе) улице – Елизаветинской. Во дворике за каменным, обмазанным глиной и побеленным забором стоял такой же беленький небольшой домик.       Фёдоров зашёл, поздоровался. Его встретила Татьяна Павловна – жена доктора. Она качала колыбельку, сплетённую из лозы, в которой спал младенец.       – Здравствуйте, Татьяна Павловна! А Вам поклон от Дмитрия Зотова!       – Здравствуйте, чем могу быть полезна?       – Я – товарищ Мити по университету! Илья Фёдоров! Приехал в командировку по холере и другим болезням, Дмитрий посоветовал зайти к вам!       Он передал Митино письмо. Татьяна Павловна была несколько растеряна.       – Ну, если Вам у нас понравится, Илья… Как по отчеству?       – Татьяна Павловна, не стоит… Просто Илья.       – Хорошо. Умойтесь с дороги, Илья, сейчас чай будем пить! Или компот хотите?       Илюше было всё равно. Ему не терпелось скорее увидеть Анастасию. Тата проводила гостя к умывальнику.       – С пресной водой у нас не очень хорошо. Стараемся экономить.       Юноша намёк понял, мылся, но не размывался, сдержанно пользовался драгоценной влагой.       – А как же вы сумели вырастить такой прекрасный сад?       Весь дворик был усажен плодовыми деревьями: сливами, грушами, яблонями и др.       – Для сада воды хватает.       Чай пили на открытой террасе, увитой настоящим виноградом. Грозди ягод, ещё неспелые, свисали чуть не в рот сидящим.       Затем Тата показала Илье домик. В нём было четыре комнатки: кухня, спальня, кабинет и детская.       – Сейчас тепло, можно спать в сарайке. Если Вам, Илья, конечно, понравится!       Тата показала дощатый сарайчик с постелью, набитой душистым сеном, лежащей на досках, прибитых к стенкам сарайчика. Рядом стояла этажерка и маленький столик и табуретка, сколоченная из брусков и куска доски. Всё по-походному.       – Спасибо, Татьяна Павловна! – сказал Фёдоров. – Если я Вас не стесню, то я бы пожил здесь! Сегодня пойду в больницу, познакомлюсь с местной медициной.       Он так и сделал.       А Тата с Настей приготовили ужин. В Крыму картошка плохо родила: почва неподходящая. Зато всяких овощей было много. Гречневую кашу тоже ели чуть не каждый день. Летом стол Зотовых не был богат мясом.       За столом Илья наконец познакомился с Настей.       Девушка стеснялась незнакомого молодого человека. Не было заметно, чтобы она обратила на него особое внимание. А Илья любовался Настей и находил её всё более и более привлекательной.       Хотя волосы у неё были неопределённого цвета и не вились, зато густые, а кожа от моря и солнца стала гладкой, блестящей и загорелой. Тёмные глаза блестели, как мокрая смородина (пользуясь выражением Льва Толстого из "Воскресения"). А свежие губы привлекали своей детской припухлостью.       Вечером во дворике появился Дмитрий Александрович Зотов. С ним Илья с удовольствием стал обсуждать медицинские проблемы Ялты.       – Мне поручено обследовать эпидемиологическую обстановку по холере, столбняку, тифу.       – Холерой и столбняком у нас занимается главный врач Ялты – Владимир Николаевич Дмитриев! Обязательно к нему сходите! Да и посмотреть красоты нашего города тоже обязательно нужно! А на море Вы уже были?!       – Нет, не успел. Долго ехал из Симферополя!       Настя в это время убрала со стола и качалась в гамаке, надев поверх белого лёгкого платья синюю кофточку.       - Настенька! – позвал отец. – Может быть, ты сходишь с нашим гостем, с Ильёй, на набережную, покажешь ему море?       У Ильюши от такой перспективы аж дух захватило! Интересно, согласится ли Настя?       – Пойду спрошу у маменьки! – сказала Настя.       Илья стоял и мечтал только об одном: чтобы она согласилась составить ему компанию. Через некоторое время Настя вышла из дома, кивнула гостю: пошли! – и направилась к калитке.       Молодые люди вышли на набережную. Настя показывала: это у нас море, это мол, это вот собор Иоанна Златоуста, вон его колокольня – возвышается над городом. А вон там – горы! Пойдёмте в горы, когда будет светло?!       Ей было очень легко с гостем, как будто она его сто лет знала!       – Я учился с Вашим братом Дмитрием! А сейчас я буду проходить ординатуру в настоящей клинике, при университете!       - А я ведь тоже в Москве училась, в институте благородных девиц!       – И не познакомились! За столько лет!       – А Вы зачем в Ялту приехали?       Илья ни за что бы не сказал правду, мол, с Вами познакомиться. Начал опять про эпидемию.       – Холера? Столбняк? Так это очень страшно! – воскликнула девушка. – А Вы победите эти страшные болезни?       Илья ответил, что ему ничего не остаётся, как победить!       На следующий день Фёдоров отправился на поиски профессора Дмитриева. Он жил где-то в старом районе. Потом Илья писал матушке о своих впечатлениях от города: «Когда попадаешь в Старую Ялту, первое, что поражает - крайне восточный облик города. Узкие улочки, домики с нависающими над улицей балконами, дворы, входы в которых украшены арками - все это бросилось в меня, как какой-то Стамбул. Откуда, как? Нам ведь вбивали, что турки ничего не оставили Крыму, только соки из него выжали. Нам ведь говорили, что Ялта была так ничтожна в турецкое время, что уж точно не могла впитать в себя ничего из османской архитектуры... Могла, и впитала. В старой части Ялта - типичный османский город, нравится нам это или нет, турки это выстроили или нет».       Но для медицины не это было важно.       Владимир Николаевич рассказал ему о своей жизни здесь, в Ялте. Профессору было уже больше пятидесяти лет, и только что окончившему студенту он казался маститым доктором.       - Меня нужда заставила поселиться в этом благословенном краю! Молодой человек, Вы знаете, - я заболел чахоткой, и мне врачи рекомендовали переехать в тёплые края! А здесь солнце сияет примерно столько же, сколько в Ницце, Каннах, Сан-Ремо и на других средиземноморских курортах! Представляете?       Фёдоров покивал, поражённый. У нас на курортах лечебные факторы не хуже, чем в Европе, но сервис, сервис... Грязные немощёные улички, отсутствие фонарей чёрной южной ночью, неблагоустроенные гостиницы - это кого хочешь отвадит.       - И с тех пор, уже лет около пятнадцати, я живу в Ялте, - продолжал доктор, - практикую. Вначале здесь я был единственным медиком с высшим образованием на всю округу. Сейчас полегче стало: Ваш знакомый, Дмитрий Александрович Зотов, приехал и подал мне руку помощи!       - Да, видно, что Дмитрий Александрович - ответственный врач!       А Дмитриев продолжал:       - Здесь растёт виноград, которым тоже можно лечиться! Сюда господа приезжают в конце августа-в сентябре на виноградолечение! Даже Его Императорское Величество повелел построить Ливадийский дворец, чтобы отдыхать в Ялте и лечиться!       Виноград - это прекрасно, но пока что он недозрел. Не удастся Илье проверить действенность этого лечебного фактора!       - Ну и, наконец, ещё один целебный продукт - капир, или кефир. Я на него натолкнулся случайно ещё в 1878 году. И только через три года я смог с огромным трудом добыть закваску - необходимый для приготовления кефира фермент. Это специальные молочные грибки. От лица, доставившего его мне, я получил только отрывочные сведения, что кефир есть напиток, приготовляемый горцами (осетинами, карачаевцами, кабардинцами и др.) из коровьего молока, приводимого в брожение в бурдюках. Этот напиток – кефир или капир, как он мне его назвал, очень приятен на вкус. Горцы его употребляют как прохладительное питье летом, а часто - и как лекарство от разных болезней. Я попытался лечить кефиром туберкулёзных больных. Но всё же вынужден признать полезность напитка только как общеукрепляющего средства!       Дмитриев вынес Фёдорову кружку с белым вязким напитком.       - Попробуйте!       Кислый на вкус напиток был приятен и действительно освежал в жару.       Выполнив, наконец, все формальности вежливости, Фёдоров попытался узнать что-либо от доктора насчёт эпидемий холеры и столбняка.       - Молодой человек, холера, как говорится, если уж прилетела, то, пока не сожрёт положенные ей жертвы, не улетит. Воды здесь дефицит. Пресной, чистой. А это значит, для холеры - раздолье! Надо больше асептических и дезинфицирующих средств! Учить людей культуре санитарии! В этом году ещё и урожай ожидается крайне низкий! И это в самых наших плодородных губерниях! Поэтому по эпидемиологической обстановке не приходится ожидать ничего приятного.       Фёдоров опечалился и разочаровался.       - А столбняк?       - Кстати, я слышал, - сказал Дмитриев, - у вас в Москве начались разработки по изготовлению противостолбнячной сыворотки! Можно будет прививать людей и спасать их от этой страшной смертельной болезни! Так что желаю Вам больших успехов! Я надеюсь на Вас!       - Меня просили в университете привезти какие-либо цифры по динамике заболеваемости в Крыму.       - Хорошо, я покажу Вам свои записи. У профессора Зотова, наверное, тоже ведётся журнал - спросите и у него!       На этом и распрощались. Илья Фёдоров выполнил задание лаборатории, подготовил все бумаги, и можно было в остальное время отдыхать и разговаривать с Настей.       * * *       Настю Илья нашёл в саду. Она подвязывала виноградную лозу. Появление Фёдорова обрадовало её.       – А хотите, Илья, я вам покажу уютное местечко, где можно купаться!       И они пошли на море. Днём в этой бухточке всегда было много детей, а вечером не было никого. Море посверкивало странными синими огоньками.       – Это морские обитатели! – сказала Настя.       Фёдоров, как биолог, должен был бы знать, как они называются и как выглядят, но сейчас он всё забыл. Он любовался Настей.       Она зашла в вечернее море прямо в платье.       – Идите сюда! – смеялась она.       Но не полезет же Ильюша в воду в брюках! А снимать их при барышне тем более не будет…       - Не хочу купаться! – соврал он.       – Вольному воля, – засмеялась она и поплыла вдоль берега.       Когда она вышла, мокрое летнее платье облепило её стройную фигуру и ровные сильные ноги. У кого и научилась так кокетничать?! Тата всегда была скромной и вела себя прилично. Мать Насти Алевтина вообще была очень строгих правил!       Ильюше захотелось подхватить девушку на руки!.. Но пришлось себя сдерживать.       – Анастасия! Вы замёрзнете! Пойдёмте домой: Вам надобно сменить одежду на сухую!       Настя сделала движение, как делают собаки, вылезшие из воды, чтобы отряхнуться. Это вызвало у обоих приступ смеха:       – Ха-ха-ха! Смешинка в рот попала! – кричала Настя, похожая на себя шестилетнюю в этот момент.       Ей казалось, что этого человека она сто лет знает. Ей в нём нравилось всё. Хотелось, чтобы он подошёл и обнял её. Но… Она же вся мокрая…       * * *       Тата заметила, что между молодыми людьми пробежала искра влюблённости. «Слава Богу!» – подумала Татьяна Павловна и ждала дальнейшего развития событий. Она прочитала Митино письмо, в котором её названый сын предупредил, что Фёдоров едет не столько за столбняком, сколько за Настей!       А отцу, Дмитрию Александровичу, было видимо и не до того. У него была очень большая практика, несмотря на то, что основных пациентов Ялты он делил с Дмитриевым. Профессор Зотов работал в своём кабинете с утра до вечера. Фёдоров попросил у него журнал наблюдений за заболеваемостью инфекционными болезнями. Тот показал.       – Хотите поприсутствовать на приёме? – неожиданно предложил Зотов.       Илья, который предпочёл бы погулять с Настей, всё же остался в кабинете. Однако сегодня в основном шли травмы.       – Невнимателен народ сегодня. Знаете: бывают такие дни, когда все поголовно идут с одинаковым диагнозом или хотя бы с одной специализацией недугов. То травмы, то простуды, то кишечные инфекции!       – За этой тенденцией тоже интересно понаблюдать. Познавательно, практически полезно! – ответствовал младший коллега.       Внезапно он посмотрел на Зотова и выпалил:       – Дмитрий Александрович! Отдайте Анастасию за меня!       У того рот так и открылся. Он взглянул на молодого человека добрыми глазами и ответил:       – Если она согласится, то пожалуйста! Только ведь… У нас нет ничего.       «Мне Митяй уже говорил: бедны как покойники!» – подумал Илья.       – Будем работать! Настя готова работать?       – Она училась в институте благородных девиц. Там учат преодолевать трудности и препятствия. Но главное, Илья Петрович, - это любовь!       – Я поговорю ещё раз с Анастасией Дмитриевной, и мы к Вам подойдём, - ответил он.       – Зачем? - не совсем понял Зотов, занятый своими мыслями.       – За благословением!       Профессор засмеялся:       – За этим прошу к Татьяне Павловне! Я - атеист!       Настя на удивление быстро согласилась выйти замуж за Илью.       – Я сразу почувствовала, что это мой человек! Мне с ним так легко, будто я его всю жизнь знаю! – говорила она Тате.       Тата была рада.       - Ты сразу готова ехать с ним в Москву? А он – готов увезти тебя?       – Ну… Я бы не против. Чего тянуть? А он… Не знаю… - покраснела девушка.       – Настенька, мы с тобой будем работать, праздной жизни я не обещаю! Я естествоиспытатель, я хочу победить страшные инфекции! За это мне должны хорошо заплатить! А пока будем снимать жильё, трудиться. Ты согласна?       Настя была согласна. Она знала из рассказов Таты и отца, что её родители, Зотов и Алевтина, так и начинали свою совместную жизнь.       – Смотрите, берегите её, Илья Петрович! – сказал Зотов.       Свадьбу играли в том самом соборе с высоченной колокольней. Подвенечное платье сшила Тата, невеста ей помогала.       Жениху фрак брали напрокат.       Владимир Николаевич Дмитриев на свадьбу подарил… кефирную закваску.       – Сохраните её до Москвы, там будете квасить коровье молоко и пить кефир.       – А он в северных условиях помогает?       – Конечно, помогает! – заверил профессор.       Фёдоровы вернулись в Москву вдвоём. Илья уже не жил в комнате с Митей, а снимал для своей маленькой семьи отдельную комнату рядом с клиникой. Митя встречался с сестрой и другом в выходные. Они вместе гуляли по Москве. Митя рад был за Настю и Ильюшу. А у самого ещё не было, как это называли раньше, зазнобы.