Мои фантазии о дальнейших судьбах героев

      Их могло не быть - детей Владимира и Софьи, таких хорошеньких, любимых и самых лучших на свете! В самом начале семейная жизнь Воронцовых была омрачена несчастьем – покушением Соколова и гибелью Вари. Соня всегда помнила свою подругу и на всю оставшуюся жизнь была ей благодарна. Ведь её, оставшейся жизни, тоже могло бы не быть, если бы не Варя!       Целый год после окончания института прошёл в заботах. Софью совершенно необдуманно назначили начальницей, когда это было несвоевременно, нелогично и против здравого смысла. Удалось освободиться от этого назначения, только сославшись на маленького Серёженьку. И вправду, малыш требовал очень много маминого внимания. Да Соня и сама хотела побольше бывать с ним и с Владимиром вместе.       Потом Манчини приехали забрать сына, да граф не дал. Ему что попадёт в руки (и в душу), ни за что никому не удастся выцарапать! И когда всё успокоилось, к Софье пришёл её кровный ребёнок. Пока ещё не родившийся, но уже существующий. Свидетельство любви и результат полного слияния души и тела её и Владимира!       Родилась Любочка. Четыре года Воронцовы воспитывали двоих детей, и Софья опять забеременела. Раньше как-то не до того было, и обстановка в стране была тревожная. Соня служила в институте учительницей, когда у неё появились уже известные признаки. Она вела несколько предметов в разных классах. Примечательно, что тошнота и дурнота проходили, будто их вовсе не было, как только она переступала порог своего дома, чтобы идти в институт, и пока вела уроки. В классе она чувствовала себя особенно легко и хорошо. Поэтому Софья Ивановна доработала до экзаменов и отдыхать пошла только летом, а новый учебный год начинать не стала. Владимир в этот раз ждал сына. А Соня опять не знала, кто родится.       Во вторую беременность Софья была окружена подругами: в Москву приехали Мириам, Тата, Ася, в доме часто бывала Катя, встречались они и с Оксаной. Пока Владимир ездил по делам в Болгарию, Софья тосковала, конечно, но скучать не давали дети и подружки. Когда любимый в дальнем краю получил ранение саблей, она почувствовала это, как всегда, когда ему бывало плохо. Но вскоре он вернулся целёхонек, а тут она и родила. Будто специально ждала, когда муж приедет, чтобы он опять своим активным участием помогал ребёночку появиться на свет, поддерживая его маму. Увидев в его глазах некоторое разочарование: «Опять девочка!», Софья засмеялась: «Кого зака-азывали, ваше сиятельство!»       Владимир своих дочек очень любил и относился к ним как к принцессам. Кроватки, платьица, игрушки, книжки – всё самое лучшее находил для них.       На принцессу больше была похожа Любочка: светлые локоны, синие глаза, капризный ротик. Она любила сказки, верила в чудеса. Рождение сестры восприняла как появление подружки. Хотя младенец не особенно был способен дружить с пятилеткой.       А Вера всегда вела себя чуть-чуть по-мальчишески. Куклы, рюшечки, девчачьи секреты – это её никогда не увлекало. Лошади – её интерес чуть не с рождения. Руками любила мастерить, поначалу совсем детские поделки. Наверное, сказались ожидания отца: она как будто немножко оправдывала нетерпеливое желание графа иметь кровного сына. Верочка была красавица, с тёмными густыми волосами, с зелёными, как у папы, глазами, такая же упрямая и своевольная, как мама.       Софья, будто остановленная на бегу в своих общественных педагогических деяниях, хотела скорее вернуться к преподаванию, но и считала необходимым выполнить семейный долг – родить и воспитать детей для себя и для мужа. Они с самого начала хотели большую семью. И Софья с радостью занималась этим.       «Дела вдаль не отлагая», они с Владимиром попросили у Творца сотворение следующего чуда. И когда узнали о грядущем прибавлении семейства, Софья увидела в глазах мужа азарт: кто ж родится на этот раз? Ей-богу, в этот момент можно было делать ставку на пол будущего младенца! Воронцов дал бы тысячу против одного, лишь бы родился сын. Софье стало забавно, и она счастливо засмеялась. А он опять целовал её в глаза, в губы и везде от переполняющих душу любви и нежности!       К тридцати годам у Софьи было уже пятеро детей. В 1890-м, в тот момент жизни природы, когда, «ещё прозрачные, леса как будто пухом зеленеют», у Воронцовых родилась девочка, которую, как вы догадались, назвали Надеждой. Весеннее имя, многообещающее, и вместе с тем крепкое такое, особенно в сочетании с отчеством. Девочка и сама была крепенькая, спортивная. Купая малышку в большой ванне, взрослые заметили, что она готова плавать, как рыбка, сколько угодно. В крёстные Соня позвала дочкину тёзку, Наденьку Бутову. Постепенно, чтобы не путать двух Надюш, стали малышку звать Надинка, Динка.       Девчонки вдруг запросили у родителей домашних питомцев. И граф, и Софья были городскими жителями, оба воспитывались в закрытых учебных заведениях, поэтому их детство было лишено кошечек-собачек, не привыкли они к этому и были не готовы уступить просьбам дочерей.       Кони – да, к коням душа Воронцова прикипела: конь – не только средство передвижения, но и боевой товарищ, и партнёр по спортивным упражнениям. Веру граф иногда водил на конюшню, показывал лошадей, знакомил пока издали с их особенностями.       Любочка мечтала о кошке. Хотя летом много котят появлялось в округе, родители не приветствовали одновременную игру девочки с младенцем и с животным, которое бегает целыми днями в саду и во дворе. Не стоит сажать котёнка в колыбель: мало ли что! А в том, что это случится, они были уверены, зная дочку.       А Верочке подавай вдруг чёрного сеттера! Охотничью собаку отец покупать отказался: с ней надо регулярно ходить на охоту. Этим никто в семье заниматься не собирался. Однако тут помогли Бутовы. Евгению вдруг захотелось приобщиться к охоте, он увлёкся добыванием дичи и приобрёл собаку - как раз чёрного сеттера! Бывая с родителями у Бутовых, Вера играла с собакой, ну и с мальчишками, конечно. И дома она ходила хвостом за отцом и братом и слушала мужские разговоры.       Любанька больше всех обрадовалась младшей сестрёнке: «Живая кукла-а!» У Любы обнаружилась материнская склонность к опеке младших, к возне с детьми. Когда родилась Верочка, ей было всего пять лет, когда Ваня – шёл седьмой, и малышей ей никто бы не доверил. А сейчас мама увидела, что иногда можно и дочке разрешить кое-что сделать для малышки, поиграть, погулять в саду.       Понятно, что у графов Воронцовых слуг предостаточно, но Софья не хотела передавать им свои родительские полномочия. «Я – мама!» Ей было самой интересно руководить своим маленьким семейным коллективом.       В апреле, накануне рождения сестры, старшая принцесса сдала уже вступительные экзамены в женскую гимназию, учиться будет. В институт Любочку отдавать родители не стали. Мама дома, с младшими детьми, - так зачем отдавать ребёнка в чужие руки! Да и папенька был против, очень любил дочку и хотел видеть свою принцессу каждый вечер!       Серёжа вышел на свои вторые каникулы, он вовсю уже вкусил прелести кадетской жизни, а на горести отец учил его обращать поменьше внимания. Иногда у Сергея даже получалось. Всё равно «плетью обуха не перешибёшь». И вообще, военный должен уметь под-чи-нять-ся! Правда, для сына Воронцов никогда не был дома «полковником» - всегда папой!       Мальчик, который был раньше рыжеватеньким, к десяти годам начал темнеть и курчавиться волосами по-итальянски. Хорошо, что в корпусе стригут очень коротко: хоть кудрей не видно.       Ваня и Динка кушали, гуляли, купались, росли, развивались по возрасту – что ещё с малышей спросишь? Соня им рассказывала сказки, пела песни и дарила свою материнскую любовь.       С Любой Софья играла на пианино: за пять лет девочка освоила музыкальную грамоту, могла и с листа читать, и по слуху подбирать. В музыкантши, понятно, Воронцовы свою дочь не готовили, а начальную подготовку она, можно сказать, получила. Теперь сможет с девочками-подружками музицировать, петь песенки, списанные в заветную тетрадочку.       Граф, возвращаясь домой, целовал свою Сонечку и благодарил за то счастье, которое чувствует рядом с ней.       – Я не представлял себе никогда, что можно быть таким счастливым, как я сейчас!       Софья посмотрела на него с немного грустной улыбкой.       – Что тебя тревожит, родная моя? Дети здоровы, всё хорошо…       – Знаешь, я думаю, что наша семья – уже «семь Я», и можно остановиться. Я так решила.       – Любовь моя, раз ты решила, значит, так и будет.       Почему граф так быстро сдался? Воронцовы могли уже раньше этот вопрос обсуждать, а тут Софья только напомнила о договорённостях.       Он за десять лет уже мог изучить свою супругу, что бесполезно с ней спорить: всё равно на своём настоит. Да и не любит граф спорить-то. Софью, конечно, хлебом не корми – дай поспорить. Да всё равно, что толку с ней спорить: сделает так, как сама хочет.       И вообще, не завтра же Софья выходит на работу. Есть ещё куча времени. И без подтверждения квалификации её тоже не допустят до преподавания, до девочек. Значит, и на это тоже надо время.       И самое главное: если с самого начала Владимир и Софья глобально хотели одного и того же, думали одинаково об одних и тех же ценностях жизни, то понятно, что через десять лет их взаимопонимание и взаимное уважение только возросли. Поэтому они так быстро и договорились.       Граф уточнил:       – Ты хочешь уже поскорее вернуться в свой институт? Тебе надоели детские крики?       – Нет, что ты! Детские голоса мне никогда не надоедят. Кстати, в институте я тоже буду слушать их непрестанно.       – Софья, я знаю, что без выхода в люди ты долго не можешь. Ты и так несколько лет провела дома. Но что же делать?       – Да я понимаю, что дети пока малы, чтобы я могла их оставить. Подрастут – и я обязательно буду служить.       – Непременно, – как точку поставил.