Мир в ореховой скорлупке

На квартиру, где предположительно скрывался подозреваемый, Курт собирался ехать один. Он понимал, что делать этого не стоит, но чтобы организовать группу захвата, нужно дождаться санкции, а на это уйдет еще не известно сколько времени. Ждать он не мог, он хотел действовать, и немедленно. По дороге к машине его перехватил Эрик Ларссон. Цапнул за руку, разворачивая на полушаге. Курт терпеть не мог, когда его касались, тем более так бесцеремонно, всегда сам устанавливал дистанцию. Испытав мгновенное желание треснуть ему поддых, Волландер все же остановился. - Куда ты собрался? Я с тобой. – Эрик одел куртку. - С какой стати? Тебя вмешиваться никто не просит. – Курт снова развернулся и продолжил путь. Его раздражало, что надо тратить время на пустые пререкания. – Я сам проведу операцию. - Какую операцию, Волландер? Полезешь под пули, без прикрытия? Это твой метод работы? - Да, это мой метод, и менять его я не намерен. Они вышли из управления. - Я слышал, что случилось с моим предшественником, - вдруг сказал Эрик. – Вы тут все на пределе, но это не повод совершать самоубийство. Волландер шел дальше. Вот сейчас Ларссон его разозлил. - Что ты лезешь, а? иди, занимайся своим делом, занимайся отчетами, пиши бумажки и доносы в Стокгольм, думаешь, я не знаю, зачем ты здесь?! – зашипел Курт, открывая дверцу машины. Эрик и бровью не повел, обошел, сел с другой стороны. - Тебе понадобится помощь. Не нужно лишний раз рисковать. Ты хороший полицейский. Таких мало. И…я не шпион. Да, ты упрямый идиот. Знал он таких. Курт плюхнулся на сиденье, завел мотор. - Да? Трудно поверить, что человек в здравом уме притащится в эту дыру добровольно, из любви к природе. Ларссон рассмеялся. - Ах, вот оно что. Ты настолько не доверяешь людям? Он облизнул губы, пожал плечами: - Я хочу раскрывать преступления. Я хочу работать. Я хочу учиться. И если честно, мне плевать, что ты обо мне думаешь. Едем. Волландер сдался. Ничего другого не оставалось. Эрик во всем был прав. Нужно перестать видеть в нем инородный объект, так же невозможно работать. Но трудно бороться с раздражением. Волландер сделал над собой чудовищное усилие и промолчал, подумал – я не доверяю, да. Он был рад, что Ларссон озвучил это сам. Когда-то он так же реагировал на Мартинссона. По дороге до места Курт думал о бывшем напарнике. Признаться, он часто о нем думал. Вспоминал последнюю встречу. Эту нелепую встречу, эти яблоки и слезы. Интересно, Мартинссон жалеет о том, что натворил, или просто жалеет себя? Просил прощения, да, но как-то неловко. Как будто бы сам не верил. Да и кто знает, что сейчас у него в голове. Чужая душа потемки, Курт осознавал это с пугающей четкостью. А вот сам Волландер жалел. Никому не говорил о своих мыслях, но не проходило и дня, чтобы не сокрушался он о произошедшем. Да и плечо не давало забыть – ныло, стоило измениться погоде. Напоминало. Как сегодня. Возможно, из-за боли он и не в духе. Нужно позвонить Бергеру. Убедиться, что все хорошо. Инспектор понимал, что опять забудет это сделать. В голове последние дни царил сумбур – из-за новости Линды, из-за запутанного дела, у которого концы с концами не сходились, из-за погоды, из-за чертова тумана, опустившегося на город несколько дней назад, из-за недостатка сна и боли в сердце – так некстати. Как никогда отчетливо на горизонте маячила пенсия. Эрик был прав – Волландеру следовало дождаться подкрепления, а потом уже лезть нарожон, имея за спиной человек пять подготовленных ребят. Когда подозреваемый со странной фамилией Шох открыл огонь, сожалеть об этом было уже поздно. Волландер только порадовался, что прихватил пистолет. Да и Ларссон не лезет вперед, замер позади, а значит в относительной безопасности. Такие моменты он ненавидел, потому что все было совсем не так, как показывают в фильмах – бравый полицейский на раз укладывает наповал очередного преступника. В такие моменты Волландер боялся по-настоящему. Винс Шох был не намерен сдаваться, и Курт подал знак Ларссону, чтобы тот вызывал подкрепление, но все уже было сделано. Несколько минут следовало продержать преступника, прежде чем подоспеет помощь. Но Шох как на зло оказался отчаянным парнем, и решил прорваться, даже после третьего предупреждения упрямо лез вперед. На четвертый раз Курт выстрелил в стену рядом с головой мужчины, когда тот высунулся, и получил в ответ такой же выстрел. Шох был неплохим стрелком, и играть в такие игры с ним становилось опасно. Да и Ларссон все пытался вылезти, видимо невтерпеж получить героя посмертно, с раздражением подумал Курт. Он шикнул на него, мысленно обругав, на чем свет стоит, но Эрик только отмахнулся. Дурная горячая бошка покоя ногам не дает! Потом Волландер будет анализировать свое поведение, и сокрушаться по поводу человеческой глупости, когда медики констатируют смерть Винсента Шоха – убит тремя выстрелами из полуавтоматического оружия, записанного за инспектором истадской полиции. Человека Курт Волландер убивал только однажды. И после этого долго не мог придти в себя, брал отгул, сомневаясь, что когда-нибудь сможет вернуться в полицию. Но тогда – смог. В какой-то степени благодаря упрямому Мартинссону, который доставал его своими рассуждениями на тему того, верно ли Волландер поступил. Как ни странно, Магнус убедил его тогда в своей правоте. Сейчас Курт пил горячий кофе из термоса, который привез Нюберг, пытаясь унять дрожь в теле. Теперь придется писать рапорт, Лиза наверняка назначит расследование, а может и отстранит. Или вообще отправит на покой. Да пусть – со злостью подумал инспектор. Устал я. Устал. Он достал телефон и набрал Бергера. - С Мартинссоном все хорошо. Ну на сколько вообще может быть хорошо, ты же понимаешь. А что-то случилось? - Нет. Предчувствие просто… ничего такого. Я на всякий случай... Присмотри за ним, Юхан, я тебя прошу. – Вдруг сказал Волландер. - Присмотрю. Ты приехал бы. К нему же никто почти не приходит. - Может быть, позже, работы много. - Да, голос у тебя уставший. Бергер всегда все подмечал. - Только что была неприятная ситуация. Мне пора бежать. Спасибо. Волландер почувствовал легкое облегчение – ничего не случилось. Да и что может случиться, если Мартинссон все время под присмотром. Значит, и интуиция стала его подводить. - Поезжай домой, Курт. Разговор с Лизой Хольгерссон был крайне неприятен. Волландер понимал, к чему она ведет. Он оплошался по полной, и теперь любой сможет подать на него жалобу. Еще его друг говорил, что с убийствами связываться – себе дороже. - Мне оставить удостоверение? – вдруг спросил Курт. Она посмотрела на него тяжело и остро. - Зачем ты лезешь, куда не следует? Что с тобой случилось, Курт? Я не понимаю. Объяснишь? В одночасье ты превратился черт знает во что. Курт слушал ее в пол-уха. Он думал о том, что если бы он был один в том доме, то, наверное, был бы мертв. Эрик увязался за ним, и этим сохранил ему жизнь. Умрет Курт – мог погибнуть и Ларссон. Двое всегда работают в связке, которую нельзя разрушать, это чревато. - Я устал, Лиза. Я просто чудовищно устал. А ты? Дома Курт налил себе виски и сел в кресло. Он старался ни о чем не думать. Ни-о-чем. Не заметил как уснул, и проснулся от того что звонил телефон. Странно. Два часа ночи, кому могло понадобиться… Нюберг конечно имел такую дурную привычку, но сегодня Курт не видел предпосылок. Или репортеры опять… кто знает, просочилась ли новость о перестрелке в прессу. Волландер раздраженно дернул к себе мобильный, собираясь отключить, но на дисплее высветилось «Бергер». Сон как рукой сняло. - Да?... – он затаил дыхание, слушая, что говорит Бергер. Потом привстал с кресла, почти проорал в трубку: - Что?!... Когда?!...