Forever and a day

- Ой, батюшки мои, Вадим, Катенька! – Из квартиры номер 8 высунулась голова соседки Полины Сергеевны, увенчанная короной из накрученных на бигуди седых редких волос. – Приехали! Батюшки мои, а я уж думала, что никогда больше вас не увижу! Юркая маленькая старушка тут же притянула Катю к себе и обняла так крепко, как только могут разве что бабушки в сильном эмоциональном порыве. От нежного объятия Полины Сергеевны даже крепкий Вадим издал какой-то крякающий звук. - Дорогие мои, слава Богу, вернулись живые и здоровые, Нина сказала, что все, погибли, сгинули, а сама квартиру продавать, змеюка этакая… - И вам здравствуйте, Полина Сергеевна. – Вадим похлопал старушку по плечу и отстранился как можно дальше. – А вы не знаете, почему не открывает никто? - Дык я же говорю, Нинка-змея, как узнала, что вы пропали, тут же квартиру задумала продать! Все вещи вытащила, сама переехала куда-то с дочкой, а сюда теперь ходуном ходят квартиру смотреть… Никогда я не верила ей, сразу было видно, профурсетка та еще - хоть бы вид сделала, что горюет по мужу, так нет же, даже хахаля сюда своего водила! Катя вдруг почувствовала себя так, словно ее как следует тряхнули и вся кровь в один миг отлила от тела. Она бессильно прижалась к стене подъезда, чтобы не упасть от внезапной слабости. И чувство злости на мачеху, которая посмела так обойтись с ее отцом, заглушало уже знакомое чувство отвращения, что Нина и ее дочь посмели трогать вещи в их доме. В доме, где папа был счастлив с мамой, в доме, где она, Катя, выросла. И одному только Богу известно, что именно они вынесли, выбросили, и наверняка Надя рылась в ее вещах и читала ее дневники… От этой мысли Катю затошнило. Она посмотрела на отца, на его сжатые кулаки, на стиснутую челюсть и в этот момент она, наконец, стала уверена на сто процентов, что ее папа никогда не вернется к Нине, что между ними все кончено навсегда. - Полина Сергеевна, у вас остались ключи от нашей квартиры? – Тихо произнес Вадим, и Кате от его голоса стало не по себе. Может, оно и к лучшему, что Нине не хватило смелости встретиться с ними, иначе, она была в этом уверена, ее отце мог бы впервые в жизни ударить женщину… - Конечно, дорогой, сейчас принесу… … Они стояли посреди коридора, крепко взявшись за руки, и смотрели на свою пустую квартиру. Они никогда не жили богато, и у них не было огромного количества дорогих вещей, таких вещей, о потере которых можно было бы жалеть. Но если и была в их квартире какая-то безделушка, мелочь, что-то, в чем любой другой видел бы только кусок мусора, то эта безделушка была на вес золота из-за связанных с ней воспоминаний о маме, о детстве, о папе, который всегда был рядом. Катя привыкла к тому, что в их доме никогда ничего не менялось, у каждой вещи было свое место и все в целом составляло тот уникальный ансамбль и баланс, который она звала своим домом. И вот теперь она стояла посреди пустой квартиры, в которой раздавалось гулкое эхо, в которой не осталось и следа от прежней жизни. Не веря своим глазам, Катя прошла в свою комнату и не увидела в ней ничего кроме нескольких коробок и голых стен. Вся ее жизнь, ее почти девятнадцать лет поместились в трех небольших коробках. - А знаешь… - Катя вздрогнула и оглянулась. Вадим стоял, оперевшись о косяк и задумчиво обводил комнату взглядом, будто решая, что с ней делать. – Помнишь, мы все никак не могли начать ремонт, откладывали и откладывали? Может оно и к лучшему, что так все вышло? И Катя хотела найти хотя бы одну причину, по которой им не стоило начинать ремонт, как она всегда делала это раньше: сказать, что хочет, чтобы все осталось как при маме, что это все равно, что пережить пожар, и она не хочет жить в ремонтном бардаке или же, что хочет, чтобы все было по-старому. Но по-старому уже не будет никогда. И прежде всего потому, что их старых уже нет. С острова вернулись другие Катя и Вадим, вроде бы и те же, но совершенно другие. И они должны начать жизнь с чистого листа, потому что старая их жизнь не была такой уж счастливой… Зато теперь они могут начать новую жизнь, попробовать еще раз. Много ли людей получают такой шанс? Катя уже могла представить, как Лидия Алексеевна играет на этом старом пианино, которое молчит вот уже десятки лет. Она могла видеть, как в этой самой комнате они с Пашей сидят на широком подоконнике и смотрят на звездное небо, и он рассказывает ей изумительные истории о Тихоныче и Лешке, о созвездиях, да и просто о мире вокруг, как он это делал на острове. И по квартире будет слышен запах пирога с вишней, коронное блюдо Лидии Алексеевны, о котором она так часто говорила. И стены в ее комнате должны стать цвета гармонии и надежды, цвета острова... - Ну что скажешь? – Вадим подошел к дочери и обнял ее за плечи. - Покрасим мою комнату в зеленый?