Forever and a day

Паша прислонился лбом к холодному стеклу и вздохнул. Все вокруг, машина, в которой он сидел, мелькающие за окном очертания зимней Москвы, и особенно его мать, сидящая рядом, за рулем, все это было нереально, сюрреалистично как сон. Его мозг отчаянно отказывался принимать факт, что он снова в Москве, дома… Только вот не чувствовал он себя как дома, а желание вернуться на необитаемый остров с каждой секундой становилось все сильнее и сильнее. Чтобы не видеть виноватого, напуганного и невозможно счастливого лица матери, чтобы не стоять в бессмысленных и вечных пробках, чтобы не видеть всех этих угрюмых и ненужных людей вокруг. И только маленькая ладошка Кати в его руке удерживала его на поверхности, не давая пойти ко дну под весом собственной злости и обиды на мать и весь мир вокруг. То, что они оказались все вместе в одной машине, казалось какой-то странной шуткой. Но ни сам Паша, ни Лидия не были готовы остаться наедине с Софией Владленовной, и тем более они не были готовы расстаться с Катей и Вадимом. Несмотря на то, что Паша записал на трех разных листах бумаги все данные Кати, включая номер паспорта, он все равно боялся, что стоит ему отпустить ее руку, она потеряется, раствориться в городе и людях, ускользнет от него, словно сон. Но им нужно было расстаться, разобраться со всем бардаком в их жизнях, избавиться от груза и мусора, чтобы освободить место для новой жизни. Паша бросил взгляд в зеркало заднего вида на пассажирское сидение, на Лидию, которая прижавшись к Вадиму, с широко распахнутыми глазами рассматривала город за окном, будто она никогда раньше не видела зимнюю Москву, на Катю, голова которой покоилась на плечике переднего сиденья, рядом с ним, так, что он мог слышать ее теплое дыхание. Они все были так не похожи на его мать, на всех остальных людей вокруг. Словно они были пришельцами с другой планеты. И в отличие от матери они были его настоящей семьей. Не Софию, а Лидию он должен называть мамой… Внезапно машина остановилась, рука Кати сжала его ладонь сильнее, и она встрепенулась, вытянулась, словно струнка, Паша оглянулся и, заметив номер на здании, понял, что они подъехали к ее дому. - Катюш, смотри! – Вадим показал на что-то за детской площадкой, и тут же ее рука выскользнула из Пашиной, и Катя стрелой выскочила из машины. - Катя! - Сердце Паши сжалось от страха, и он бросился следом. Большая собака, по виду бродячая, лая, со всех ног набросилась на Катю и повалила ее на снег. – Катя! – Он уже был готов отшвырнуть собаку в сторону, когда до него дошло, что она лизала залитое слезами Катино лицо, а сама Катя неистово обнимала и гладила пса. Паша повалился на снег рядом и растеряно смотрел на эту сцену. - Мальчик мой родной, как же я скучала! Господи, какой же ты худой, голодал без меня… Мальчик мой, Рык… - Катя зарылась лицом в шерсть Рыка и обняла его еще крепче. Оторвавшись от пса, она, наконец, посмотрела на Пашу. – Это Рык. Это мой пес, я его кормила всегда, смотри какой он худой, бродяжка мой бедный… Он единственный, по кому я скучала на острове… - Привет, Рык… - Паша потрепал пса за ухо и тот удивленно поднял голову и окинул парня оценивающим взглядом, словно решая, можно ли ему доверять. То, что он увидел, судя по всему, ему понравилось, потому что он лизнул Пашину ладонь и задорно залаял. - Кажется, он принял тебя в нашу стаю… - Катя вытерла слезы, колющие щеки и повалилась в объятия Паши, Рык устроился на ее коленях. То, что они были практически по уши в снегу, их не волновало ни капельки. – Смотри, вон там, третье окно справа, это моя комната… По крайней мере была… - Точно не хочешь, чтобы я пошел с тобой? Ну там защитить от злой ведьмы или что… - Мы сами должны с ней разобраться… - Катя приподнялась и поцеловала Пашу в нос. – Тем более, тебе есть с чем разобраться тоже. – Она указала на машину Софии. Вадим и Лида уже стояли у подъезда, обнявшись и о чем-то тихо разговаривая. - Знаешь, я ведь понятия не имею, что ей сказать… - Паша потрепал пса по холке, от чего тот ласково зарычал. – Как мне вообще себя с ней вести? И что делать с отцом, который даже не посчитал нужным приехать… Катя развернулась так, чтобы видеть Пашино лицо и положила ладонь на его раскрасневшуюся щеку. - Знаешь, я бы хотела свою маму любой… Даже если бы она облажалась так, как твоя. Но только чтобы она была в этом мире, живая… А твоя мама она здесь, рядом. Ты посмотри на нее, она же словно живой труп. Паша досчитал до пяти и проглотил свое язвительное «Да что ты понимаешь?!». Раздражение от того, что кто-то, пусть даже самый близкий, прикасается к больной ране, уступило место тихой ноющей боли за Катю, за ее жизнь без мамы. - Да я даже смотреть на нее не могу… - А ты попробуй, Паш. Знаешь, как мой папа говорит – не руби с горяча… - А что ты будешь делать со своей мачехой? – Паша неловко перевел тему. Катя лишь вздохнула от его нежелания говорить о матери, но позволила разговору изменить направление. - Это не я с ней должна что-то делать, а отец. Я просто хочу, чтобы они убрались из нашего дома. - Если что там сегодня не так пойдет, сразу мне звони, поняла? - Поняла… - Пробурчала Катя. - Поняла… - Передразнил Паша и поцеловал ее правую бровь. – Ты мне так и не ответила на вопрос. - На какой? – Катя подарила ему ответный поцелуй в щеку. - Пойдешь за меня замуж? – Еще один поцелуй, в левую бровь. - Кто? Я? – Поцелуй в нос. - Нет, блин, бабушка твоя! – Паша повалил Катю на землю и начал целовать ее замерзшие губы. - А ты приходи завтра, может быть и узнаешь… - Катя увернулась от очередного поцелуя и, резко вскочив, побежала к подъезду, счастливый Рык прыгал у ее ног. Паша не торопился подниматься, он просто смотрел на снег вокруг, сияющий в лучах солнце, на ясное зимнее небо, на Катю и Лиду, играющих с бродячим псом, на мать, которая тихо курила у машины… И в этот момент она не казалась ему чудовищем, в этот момент ему казалось, что он мог бы ее простить, не сейчас, но когда-нибудь… *** - Катя, подожди! – Она уже почти скрылась в подъезде, когда он окликнул ее. - Ну чего еще? – Смеясь, Катя обвила свои руки вокруг его шеи. Еще и минуты не прошло с того момента, когда Вадим буквально разжимал их объятия, чтобы наконец загнать дочь домой. - Я забыл кое-что сказать. – Паша обнял ее крепко-накрепко, прижавшись губами к ее уху. – Я люблю тебя. Он смотрел на нее такими пронзительно искренними и любящими глазами, что слезы снова стали жечь Катины глаза. - Я люблю тебя. – Прошептала она в ответ. – Увидимся завтра. – Еще один быстрый поцелуй в щеку и она скрылась в подъезде, и в ту же секунду Паша вдруг почувствовал, как же холодно, когда его маленькой, родной Кати нет в его объятиях.