Ничто не освобождает от службы...

Базу пытались превратить в руины. После того, как первый штурм перешейка не удался, противник приступил к обстрелу. Была в этом какая-то расчетливая садистская неторопливость – как будто в запасе у предателей в элианской форме была целая вечность. Слабый ветерок со стороны моря приносил с собой плотный тошнотворный запах – своих покойников нападавшие не убрали. Мертвецы лежали в нескольких десятках метров от окопов и медленно гнили. Еще через несколько дней вонь станет невыносимой, даже стремительно наступающие холода не помешают. Чтобы избавиться от зловония, трупы надо проморозить до звона, а до морозов еще далеко. Эрвин проследил за полетом очередного «подарка с моря», мысленно поблагодарив Императора за то, что такие крупнокалиберные орудия не обладают большой точностью. Впрочем, и той точности, что наличествовала, тоже хватало, чтобы натворить дел. Ее недостаток с лихвой компенсировался разрушительной мощью. Март подкрутил настройки визора, пытаясь рассмотреть противника. Нет, бесполезно. Слишком далеко. Нужно либо подойти ближе, либо обзавестись оптикой помощнее. Эрвин просил заведомо бесполезное занятие и перевел визор на сопку, ища уцелевший обелиск над могилой Рабира. Каким же недолгим оказался его покой… От этой мысли стало тяжело на душе. Эрвин опустил визор и, на всякий случай пригибаясь, пошел обратно. Усилившийся ветер принес новую волну запаха мертвечины. Комиссар сдержанно поморщился. Облить бы эту пакость прометием и сжечь… но разбрасываться бесценным топливом сейчас нельзя. - Ладно, удержимся, чего уж там… - донесся откуда-то осипший, но вполне узнаваемый голос Брандузы, - местные спошники и то здесь пять лет держались. Стекла вот только все повышибло… В ответ громыхнул дружный солдатский гогот. - Ну, Лорант, ты даешь! Чего ты ждал? Тут камень в щебенку перемололо! - Да я не жду… просто как вспомню, сколько дней на эти стекла угробил… Жалобу встретили не менее дружным смехом. - А ты их теперь крепче бить будешь! Кто за Императора, кто за медали – а ты за то, что они твои стекла поколотили! Март удовлетворенно кивнул. Солдаты смеются и могут шутить – это уже само по себе хорошо. Лишь бы хватило запала до тех пор, пока… А что, собственно, «пока»? Пока не подойдут подкрепления? Пока не прибудет транспорт, чтобы их эвакуировать? Пока всех не накроют вместе с врагом одной удачной бомбардировкой? Или пока не удастся хотя бы наладить связь? Позеленевший от бессонницы и внутренних переживаний Ифрем яростно менял настройки вокс-передатчика, с болезненным вниманием вслушиваясь эфир. - Почти не ест и не спит, сэр, - шепотом наябедничал комиссару носатый Сампер, с тревогой наблюдавший за мучениями непосредственного начальства, - так и умрет ведь за этим воксом, будь он неладен! Относились ли последние слова к воксу или же к лейтенанту, Эрвин решил не уточнять. Ифрем ненадолго поднял глаза на подошедшего комиссара и снова принялся за свое почти безнадежное дело. Ответом ему были то еле различимые звуки маршей, то монотонный голос, нудно тянущий одну и ту же неразборчивую фразу, от которой по спине полз липкий холод – но чаще просто белый шум. - Пожалуйста! Боже-Император, ну, пожалуйста! – захлебывающийся девичий голос заставил всех вздрогнуть и броситься к передатчику. - Комиссар Март, база… - Ой! – девушка зарыдала в голос, - они уже почти тут… никого нет, все убежали… я одна… что мне делать? - Где вы находитесь? – Эрвин мертвой хваткой вцепился в плечо ни в чем не повинного Ифрема, но напряженно застывший лейтенант даже не покривился. - В Эйторе… мама, мамочка, мне страшно! Март стиснул зубы, ощущая кислый привкус собственной беспомощности. Эйтор… он впервые слышал это название и даже не представлял себе, где это. Чем можно было помочь рыдающей от ужаса девчонке, отделенной от них неизвестно каким расстоянием? Ничем. Эрвин скрипнул зубами. - Слушай меня… как зовут? - Моза… - Моза, разбей вокс к гроксовой матери и беги оттуда! Приказ комиссара! Храни тебя Император! – Эрвин впервые давал кому-то команду бежать. Но сейчас это было единственно оправданным решением. - Да! Да, слушаюсь! Снова треск помех. Белый шум. Ифрем осторожно, словно боясь обжечься, зачем-то тронул передатчик. - Сэр, как думаете… она… Эрвин разжал впившиеся в плечо бедняги-связиста пальцы. - Надеюсь, было не слишком поздно, - голос комиссара прозвучал сухо и невыразительно. ++ Руки были заняты. Носком тяжелого ботинка Бланд подтолкнул дверь и заглянул в комнату. Стекла в небольшом окне были выбиты еще в первую ночь обстрела, и теперь проем был забит одеялом, с боем добытым Фенэлом у скупердяя Овида. На скаредности лейтенанта не сказывались никакие потрясения и повороты гвардейской судьбы – он продолжал честно трезорить вверенное ему полковое имущество, и даже комиссарскому денщику пришлось попотеть, чтобы получить хоть что-то сверх положенного. В неярком свете лампы, освещавшей постоянно погруженную в полумрак комнату, Бланд разглядел Марта. Комиссар спал. Судя по всему, он не собирался отдыхать, когда вернулся к себе. Даже не расстегнул тугой ворот форменного кителя, только снял шинель и фуражку. Фенэл помялся на пороге. Будить комиссара не хотелось – в конце концов, ему тоже надо когда-то отдыхать. - Бланд? – оказалось, комиссар спит достаточно чутко, чтобы проснуться от скрипа тяжелых ботинок и озадаченного сопения своего денщика. Март сел на койке и с силой растер лицо, прогоняя остатки сонной одури. Как это его сморило? Он мимоходом взглянул на хронометр. Проспал полчаса. Ну, что же – кажется, ничего важного за это время не произошло. - Обед, сэр, - денщик, словно оправдываясь, продемонстрировал термосудки и чайник, которые держал в руках, - если хотите отдохнуть – спите, я их подушкой накрою, не остынут. - Не нужно, - Эрвин поднялся, сбросил со стола на табурет растерханную пачку карт Элии Примарис, на которых искал Эйтор, - стучать тебя не учили? - Так вы же спали, сэр! – невинно хлопнул глазами Фэнел, - да и руки заняты, неудобно… Март коротко кивнул, прерывая объяснения. При всех его достоинствах Бланд не понимал риторических вопросов и считал своим долгом дать на них как можно более полные ответы. Проворно расставив обед на столе, Бланд ненадолго исчез и вскоре вернулся с несколькими брикетами местного топлива. Базу отапливали старинным способом, при помощи печек, сложенных из местного камня. Поскольку в тундре было туго как с дровами, так и с хворостом – самая высокая растительность едва доходила до середины груди, - топливом служили все те же брикеты из прессованных опилок. В последние двое суток их начали экономить, поддерживая в помещениях температуру, едва достаточную для того, чтобы можно было не кутаться в шинель. Эрвин ел медленно, растягивая нехитрое удовольствие. Горячий обед в сыром холоде субарктики был настоящей благодатью, несмотря на всю его незамысловатость – густое варево, в равной степени имеющее основание называться как супом, так и кашей. Впечатление от него не портили даже пресные сухие галеты, которые при правильной упаковке могли храниться годами. Эти, судя по всему, столько и хранились. Фэнел, напевая, возился у печки. Песенка была веселой и на редкость неприличной, в красках восхваляющей прелести блондиночки, с которой солдату очень хорошо спится. Едва ли подобный шедевр стоило исполнять в присутствии начальства, но Март уже заметил, что пение для его денщика является неким неосознанным действием, как дыхание. И над тем, что именно он поет, Бланд обычно не задумывается. За дверью простучали тяжелые шаги. Бланд оборвал пение. - Сэр, я могу войти? – резкий голос Сабо нельзя было спутать ни с каким другим. - Да, майор, - Эрвин глазами указал денщику на пустые судки. Парень понятливо сгреб посуду, смахнул в нее крошки и вышел, разминувшись в дверях с майором. - Присаживайтесь, - Март вернул рассыпающийся ворох карт на стол, освобождая табурет, - Ифрем доложил вам о сегодняшнем… сеансе связи? - Да, - Сабо хмуро кивнул, - тоже искали этот Эйтор? - Все-таки информация о происходящем, - Эрвин пожал плечами, - хотя картина получается не радужная. - Северное полушарие, да, - Сабо привычным жестом извлек сигарету, постучал ею о ноготь, но раздумал закуривать и медленно растер ее в пальцах, - сэр, простите за то, вчера в штабе… - Не стоит, майор. - Стоит. Некоторые из ваших меня бы судили и приговорили по всей строгости, - мёзианец дернул углом рта, - знаете, я просто как-то привык, что в таком положении оказывается СПО. Мы обычно прибываем, когда уже вовсю война и все хоть немного, но... определенно, что ли. - Понимаю. - Оказалось, скверное это дело, - Сабо помолчал, - я только что был в госпитале. Умерли еще семеро. Эрвин поднялся. Подошел к печке, снял с нее чайник с жидким рекафом. Разлил его по кружкам. Вернул полупустой чайник на печь – горячее питье слишком большая ценность в этих широтах, так что лучше не давать ему остыть. В комнате повисло слишком много несказанного. Что потери составили треть гарнизона. Что люди пока сохраняют боевой дух, но неизвестно, сколько это продлится. Что отсутствие связи не предвещает ничего хорошего. Что война, похоже, идет по всей планете. Что уже началась осень, и скоро наступят настоящие холода. Что имеющегося провианта при разумной экономии хватит от силы на месяц, а боеприпасы могут закончиться и того быстрее. Что не похоже, чтобы судьба гарнизона MR-341/9-a кого-то волнует. Сабо медленно сделал несколько глотков из своей кружки, внимательно наблюдая за комиссаром. Эрвину казалось, что майор чего-то от него ждет. Пришел не только за тем, чтобы извиниться? Но что еще? Комиссары – не те, к кому офицеры полка ходят просто поговорить. Даже когда Эрвин и Сабо встречались по вечерам за регицидом, беседа не простиралась дальше обсуждения правил игры и допускаемых ошибок. - Вы что-то хотите сказать, майор? – Март плотнее обхватил кружку, грея о нее ладони. - Только то, что понимаете и вы. Еще пара штурмов – и базу просто некому будет защищать. Сейчас мы держим перешеек и не позволяем пройти дальше на полуостров. Но то, как они действуют… вам не кажется, что противник не спешит, а это значит, что полуостров не так для него важен? - Или же они руководствуются иными соображениями. Кто может понять, что в голове у еретиков? – Эрвин ответил майору прямым взглядом, - вы намекаете на то, что наши потери бесполезны? Сабо не смутился и не стал отводить глаза. - Я прямо говорю о том, что мы – смертники. Беседа принимала опасный для мёзианца оборот, но было не похоже, чтобы майор опасался, что стоящий у стены комиссар приступит к выполнению своих служебных обязанностей. Это даже как-то подкупало. - Вы пришли, чтобы констатировать этот факт? – от неизбывного холода и сырости начал ныть шрам на бедре. Очень старый, полученный Эрвином в одном из первых боев. - Считайте это чем-то вроде закрытого военного совета, - Сабо со стуком поставил кружку на стол, - нужно прийти к какому-то пониманию относительно наших дальнейших действий. Буду говорить прямо – я считаю вас разумным человеком и хотел бы быть уверенным, что мы сходимся во мнении относительно того, что главная цель солдата – не умереть самому, а заставить умереть врага. В ту ночь вы многим дали по морде, но не пристрелили ни одного. Эрвин покатал кружку в ладонях, внимательно наблюдая за Сабо. Закончив свою речь, майор снова прихлебывал кофеин, глядя на комиссара. Все выглядело так, словно Сабо не боится. И даже не волнуется. Просто терпеливо ждет ответа. А что можно было ответить? Бартоли учил кадетов тому, что, даже свято выполняя долг, комиссар не должен превращаться в узколобого догматика. Да и самому Эрвину всегда казалось, что выжившие солдаты, продолжающие сражаться за Империум, приносят больше пользы, чем те же солдаты, преждевременно превратившиеся в горы трупов. Поэтому он ограничился зуботычинами в ночь нападения – и оказался прав. Опомнившиеся солдаты сражались отлично. И сейчас не проявляли никаких признаков паники или уныния. Но вот что делать с приказом держать базу? Его никто не отменял. Ни единой директивы вроде тех, что хранятся на случай экстренных обстоятельств в опечатанном конверте. Повторения блистательной истории про «в случае вторжения возьмите синий пакет на третьей полке в сейфе и действуйте» не будет. Решать придется на свой страх и риск. Хуже всего то, что решение они будут принимать вслепую. - Базу мы будем удерживать до тех пор, пока ее оборона будет оправданной, - наконец нарушил затянувшееся молчание Эрвин. А оправданной она будет ровно до тех пор, пока разведгруппы не обнаружат противника на полуострове, за их спиной. Или пока Ифрем не совершит чудо и не сумеет связаться с основными силами и получить новые приказы. - Дальнейшие действия будут зависеть от складывающейся обстановки, - Март сделал глоток остывающего рекафа. - Вы прямо-таки моими словами говорите, - Сабо усмехнулся, - странно, что так плохо играете в регицид. Эрвин коротко улыбнулся в ответ. Все-таки работа комиссара существенно упрощается, когда ему не нужно ломать старшего из находящихся поблизости офицеров. Взаимопонимание стоит очень дорого. И встречается не так часто, как хотелось бы. - Что же, - майор наконец допил рекаф и тяжело, словно через силу, поднялся на ноги, - да поможет нам Император. - Да поможет нам Император, - негромко повторил Эрвин, глядя, как за Сабо закрывается дверь.