Ничто не освобождает от службы...

Календарное лето на южном полушарии Элии Примарис еще не закончилось, но на субарктической широте, где располагалась база MR-341/9-a по утрам камни и невысокие редкие кусты уже покрывались инеем. Эрвин поднял повыше воротник шинели, спеша в столовую. Утро выдалось более чем свежим, почти морозным. Не хотелось даже думать, что тут будет зимой… если, конечно, они пробудут тут до зимы. Комиссар чуть потер кончики пальцев. Тонкая кожа перчаток служила весьма условной защитой от утреннего холода. Хорошо, что сегодня нет ветра. Плохо, что опять наполз туман. За неполные три недели Эрвин успел возненавидеть местный климат с его густыми туманами, в которых ничего не видно дальше, чем на полметра, с пронизывающими ветрами, резкими перепадами погоды и неизбывной сыростью, пропитавшей, кажется, даже камни. Разумом он понимал, что эта ненависть является совершенно глупой и никчемной, и что ему уже доводилось бывать в куда более скверных местах, но не мог избавиться от желания оказаться подальше от этого «Лагеря в заднице Империума», как окрестили место своей дислокации мёзианцы. Название прижилось даже в офицерской столовой. Солдаты выражались куда грубее. Комиссар преодолел две ступеньки и толкнул тяжелую дверь. Просторная комната, служившая столовой офицерам гарнизона, была освещена неярким янтарным светом ламп. От маленьких окон проку было немного – особенно в туманный день, когда весь мир тонул в белесой клубящейся мути. Эрвин устроился чуть в стороне от остальных офицеров. Эту привычку он приобрел еще в бытность кадетом. Многоопытный Бартоли не раз повторял, что не стоит без лишней необходимости навязывать свое общество никому из полка. «Соблюдай дистанцию, Март. Не заносись и не веди себя так, будто ты выше и лучше их. Просто будь как бы в стороне. Так будет проще делать свое дело», - за этими словами обычно следовали примеры, когда личные чувства мешали комиссарам исполнить свой долг. А также примеры того, как слишком зарвавшиеся комиссары встречали преждевременную гибель. Март поспешно глотнул полуостывшего рекафа, стараясь спрятать непрошеную улыбку. Мысли о Бартоли и его лекциях неизменно грели душу. Более теплые и светлые воспоминания были связаны разве что со временами учебы в Схоле. - Комиссар, не присоединитесь? – за соседним столом устраивался Сабо. Март сдержанно кивнул. Майор нравился ему, несмотря на резкий неуживчивый характер. Как выяснил комиссар, Сабо искренне любили и уважали солдаты, а это говорило о многом. Эрвин подхватил тарелку с ополовиненной яичницей и чашку с рекафом и перебазировался за стол Сабо. - Видели прогноз? – майор с аппетитом уничтожал свой завтрак, - дожди. Проклятые дожди на неделю минимум. У вас есть идеи, чем занять личный состав? Худшим врагом гарнизона базы MR-341/9-a было бездействие. Первые две недели удалось убить на приведение базы и прилегающей к ней территории в надлежащий вид. Еще несколько дней ушли на стрельбы и марш-бросок. Солдаты не должны балбесничать – в этом комиссар и майор проявляли редкостное единодушие. Но вот что делать в период затяжных дождей? А во время субарктической зимы? Эрвин уже ловил себя на мысли о том, что почти ждет известий о мятеже или вторжении. Но ничего не происходило. Ему, как и всем, оставалось только терзаться вопросом, в каких целях они сидят среди камней. - Марш-бросок в ненастную погоду – тоже неплохо, - комиссар слегка пожал плечами и допил окончательно остывший рекаф, - поможет солдатам держать себя в форме. И послужит неплохой подготовкой на случай, если придется действовать здесь в экстремальных условиях. Сабо усмехнулся. - Неплохо, согласен, - майор чуть прищурился, и Эрвин на мгновение почувствовал себя мальчишкой-прогением, которому попался каверзный экзаменатор, - скажем… через пару дней. - Почему не позже, когда солдаты озвереют от дождей? – Март позволил себе слегка улыбнуться. - Это приказ, комиссар? - Скорее предложение. - Непривычно, когда комиссары выступают с предложениями, - коротко хохотнул Сабо, - вы играете в регицид? - Не слишком хорошо. - Жаль. Не хотите потренироваться? Если согласны – приходите. - Спасибо, - Март серьезно кивнул. Пожалуй, стоит воспользоваться этим приглашением. Игра в регицид друзьями их не сделает, но для налаживания продуктивных отношений точно не повредит. Когда Эрвин покинул столовую, туман многообещающе поредел и из белесого стал золотистым. Стало немного теплее. Еще через пару часов люди начнут изнывать от липкой духоты и раздеваться настолько, насколько позволяет устав. А ближе к вечеру снова станут натягивать на себя одежду потеплее. Коварство местного климата в первые же дни обеспечило медчасть пациентами, подхватившими жестокую простуду. К счастью, их количество пока не возросло, но доктор Севаст не скрывал, что приближение осени его пугает. Не говоря уже о зиме. Март уже знал о базе почти все. Не столько по причине природной въедливости и комиссарского рвения, сколько потому, что окружающий его мир сжался до размеров базы и прилегающей к ней территории. Чтобы не маяться от скуки, приходилось каждый день искать что-то новое. Фэнел Бланд, быстроглазый ловкий парень, что-то напевая себе под нос, заканчивал уборку. Заметив вернувшегося комиссара, он ненадолго вытянулся по стойке «смирно», после чего вернулся к своему ведру и тряпке. - Подождите немного, сэр. Я сейчас управлюсь. Март молча кивнул. Денщика он себе не выбирал. Да, в общем, и не сильно нуждался в таковом. Шустрого певуна, смуглого даже по мёзианским меркам, отрядил ему в денщики Сабо. За пару недель, что Бланд занимал эту должность, Эрвин узнал немало подробностей о мёзианских обычаях и традициях, которые при составлении официальной сводки были сочтены не слишком важными. А также то, что Бланд – сирота, воспитывался у вдовой тетки, помогал ей вести хозяйство и пошел в гвардию добровольцем, чтобы избежать постылой участи приказчика в магазине какого-то дальнего родича. - И не жалеешь, что так поступил? – поинтересовался Эрвин, когда услышал это признание. - Ни разу не жалел, сэр, - жизнерадостно откликнулся Бланд, выжимая тряпку, - все-таки действительно делом занят, а не мух давлю. А полы мыть… да я их у тетки с десяти лет мыл, так что ничего такого. Комиссар аккуратно прошел по подсохшему полу к столу и открыл папку с итогами тактической игры, которую Сабо провел накануне вечером для офицеров. Участие в маневрах на карте принял даже лейтенант Овид, вытащенный по такому случаю с милых его сердцу складов. Эрвин углубился в изучение записей ходов, сделанных участниками игры. По ним можно судить о характере офицеров. Хотя не всегда можно предугадать, как тот или иной человек поведет себя, когда бой принимает неожиданный оборот. Психика человека порой выкидывает самые неожиданные кульбиты – в бытность кадетом Марту доводилось видеть и впавших в ступор испытанных командиров, и записных рохлей, первыми внезапно поднимающихся в отчаянную атаку. - Что-нибудь нужно, сэр? - Нет. Свободен, - коротко бросил Эрвин, не отрываясь от бумаг. Бланд понятливо исчез, прихватив ведро, тряпку и несвежую рубашку Марта. Эрвин хмыкнул. Да, чего нельзя отрицать – так это того, что с появлением денщика мелкого комфорта в жизни стало больше. ++ Патрулирование в окрестностях базы Аде Шербан считал самым бесполезным занятием, которое только могли измыслить отцы-командиры, чтобы убить солдатское время и утомить подчиненных. Хлеще этого могла быть разве что чистка плаца обувной щеткой, но это практиковалось в 53-м Мёзианском исключительно в дисциплинарных целях. Однако солдат приказы не обсуждает. Конечно, теоретически, приказ можно оспорить, и даже сделать это официально… но сначала его следует выполнить. Зато никто не запрещает в отсутствие поблизости офицеров и комиссара в кругу приятелей-сослуживцев высказать свое мнение относительно этой забытой Императором дыры, целесообразности нахождения полка в этой дыре и полезности патрулирования ровной, как тарелка, долины и цепи невысоких холмиков, кое-где украшенных чахлой растительностью высотой до плеча. Сержант Менен, надо отдать ему должное, относился к желанию подчиненных выговориться с полным пониманием – лишь иногда громким покашливанием одергивал солдат, когда разговор приобретал слишком вольный оттенок. Хоть какой-то пиетет перед командирами должен сохраняться в любой обстановке. К его «цензуре» относились спокойно и возражать не пытались. Должность такая – блюсти порядок и моральный дух на низовом уровне, или как там выражался Немет. Покойного комиссара мёзианцы вспоминали часто – каждый раз, когда речь заходила о Красавчике. Солдаты сходились на том, что старик был серьезным мужиком, а вот новенький еще пока жидковат. Пытается строжить, но что-то страха не внушает. Правда, взыскания направо-налево тоже не назначает и попусту не цепляется, так что, может, он и ничего. Брандуза-стекольщик, вон, не сразу понял, что Красавчик раскусил, что работает из троих только один, а двое просто языки чешут. Но ведь ничего, обошлось. Просто со следующего дня Брандуза стеклил окна уже в полном одиночестве. Шербан как раз обдумывал, насчет чего бы еще высказаться, когда земля вдруг ушла из-под ног. По лицу жестко скребнуло, словно когтями – Аде едва успел закрыть глаза. Нос забило гнилостно пахнущей трухой. Падение вышло неудачным – он крепко приложился обо что-то угловатое, колено пронзила боль. Откуда-то сверху донесся встревоженный голос Дудочки. Аде отплюнулся. - Парни, я в порядке. Просто яма какая-то… помогите вылезти, - поспешил он успокоить остальных. В ожидании помощи Шербан протер глаза запорошившей лицо от трухи, стараясь не думать, попадет ли с ней какая зараза в саднящие царапины. Мёзианец огляделся. Да, яма. Вырубленная в скале, вроде окопов, которых тут множество. Правда, далековато от основной линии и крытая досками. Когда-то очень толстыми и крепкими, не в один слой. Они-то и подломились под не ожидавшим такой подлости Аде. Под ногой что-то хрустнуло. Шербан опустил взгляд. Кости. Совсем рядом с местом, где он упал, лежал скелет, тянущийся к вокс-передатчику. - Трон Святой… - одними губами прошептал Аде, невольно складывая руки в знамение аквилы. До сих пор стародавняя война напоминала о себе только строениями базы, окопами и разбросанными там и сям памятниками. - Ребята, тут покойник! ++ Эрвин выпрыгнул из кабины и подошел к толпящимся у дыры в земле солдатам. - Сэр, - носатый сержант с достоинством отдал честь, - ничего не трогали. Ну, кроме того, что Шербан помял, когда свалился. Кто-то из солдат, не удержавшись, коротко гыкнул, и тут же осекся. Шутки по поводу внезапного полета Шербана под землю и его ободранной морды сейчас были совершенно неуместными. Шутить будут потом – при бедной на события жизни базы MR-341/9-a это запомнится надолго. Но не рядом с непогребенным солдатом из прошлого. Эрвин заглянул в дыру. Не слишком глубоко, но лучше воспользоваться петлей из троса, которую соорудили, чтобы поднять Шербана. - Сержант, фонарик при вас? - Да, сэр. Эрвин спустился в укрытие, ставшее могилой, и щелкнул кнопкой фонаря. Ящик с несколькими сухими пайками. Вокс-передатчик с давно разряженной батареей. Под костями отброшенной в сторону руки тускло блеснули полковые медальоны. Четыре штуки. Видимо, погибший до конца сжимал их в кулаке… и тянулся к воксу. В истлевших лохмотьях едва угадывалась форма СПО Элии Примарис. Ни шлема, ни какой-либо защиты. Кто-то из тех бесчисленных солдат, что ушли в разведку и не вернулись? Едва ли это уже удастся выяснить… Луч фонарика выхватил выцарапанную на стене надпись. Эрвин стянул перчатку, ногтями соскреб затянувший камень лишайник. Низкий готик. Корявые неровные буквы местами трудно разобрать. «Идут от перешейка. Все убиты. Не сдамся. Император защити» И грубое изображение аквилы. Март снял фуражку, осенил себя знамением аквилы и склонил голову. Товарищи этого солдата погибли где-то за пределами ямы-укрытия. Он смог унести лишь из медальоны… и умер здесь, то ли от полученных ран, то ли от голода и жажды, пытаясь дотянуться до вокса, чтобы что-то передать. Эрвин выпрямился и выключил фонарик. - Поднимайте. ++ Останки Вулса Рабира – это имя значилось на медальоне, обнаруженном на шее скелета, - хоронили на безымянной сопке рядом с базой MR-341/9-a. Церемония была скромной. Наскоро изготовленный мёзианцами гроб, почетный караул, неглубокая могила, с трудом вырубленная в неподатливом камне. Чуть в стороне от гарнизона стояли представители местной администрации, приехавшие из ближайшего города после известия о находке. С ними прибыла небольшая стела, сваренная из листов металла и простая ограда – такая же, как у остальных памятников в тундре. Элианцы молчали, прикрывая от ветра огоньки свечей. Март уже знал, что траурные церемонии на Элии Примарис происходят в полном молчании. Но мёзианцы по солдатской привычке ждали от комиссара каких-то слов. Он заблаговременно посовещался с возглавлявшей делегацию Дарлой Цек, невысокой женщиной с тяжелыми чертами лица, станет ли прощальная речь оскорблением местных традиций. Элианка слегка задумалась, после чего произнесла: «Только не слишком долго». Гроб с останками Рабира медленно, с какой-то особой бережностью, опустили в яму. Теперь уже навсегда. Март обвел глазами застывших в строю солдат 53-го Мёзианского. Молчаливых элианцев, старательно оберегающих трепетные крохотные огоньки. Нарушать эту торжественную скорбную тишину казалось святотатством. - В память о подвиге Вулса Рабира. В честь защитников Элии Примарис, выживших и погибших, знаменитых и тех, чьи имена ведомы лишь Императору. В честь всех, кто до конца исполнил священный долг солдата - трижды салют! Пли! Грохот залпов разнесся над каменистой тундрой. Вдали в вечернее небо взвились потревоженные птицы. Краем глаза Эрвин заметил, как Цек благодарно кивнула ему. Значит, он был прав, отказавшись произнесения речи. Элианцы покинули базу рано утром, увезя с собой медальоны с именами давно погибших солдат. - Я боялась, что вы начнете много и долго говорить, - призналась на прощание Цек, - вы, инопланетники, любите такое. - Совсем промолчать я не мог. Солдаты ждали хоть каких-то слов. Другая традиция… - Вы сказали достаточно, - женщина, щурясь от резкого ветра, задумчиво посмотрела на сопку, где едва заметной точкой виднелся новый обелиск, - навещайте его, пока вы здесь, комиссар. Хоть иногда. Он слишком долго был в одиночестве.