Искра надежды

Лодка только была спущена на воду, а ночь уже окончательно вступила в свои права. Ветер тихо вился вокруг, лаская лицо и волосы невидимыми ладонями, не жесткими и холодными, как обычно в это время суток, а приятно теплыми. Налегая на весла, Леголас медленно греб, позволив Маргарет на себя облокотиться, и теперь ее дыхание, спокойное и умиротворенное, невесомо парило совсем рядом, согревало плечо мягкими приливами. Когда на горизонте возникла темная полоса берега, она неожиданно проснулась — резко, как от удара, — и еще долго сидела, прислонясь к нему, широко распахнув глаза и глядя в безграничную даль реки. Кошмары. После всех пройденных им войн, Леголас слишком хорошо знал, что это такое. Но о том, что могло так сильно поразить юную девушку, только вступившую в реальную жизнь, он мог пока лишь догадываться. Заметив на себе его взгляд, Маргарет отстранилась и слегка нахмурилась, как бы говоря о том, что жалеть ее не нужно. Тем временем корма легко стукнулась о скользкие сваи причала, и она проворно выпрыгнула на мосток. Замерла на месте, зябко поежившись, дожидаясь, пока он закрепит трос. Выйдя на берег, они молча направились в сторону ее дома, но, так его и не достигнув, застыли посреди улицы: в соседнем переулке послышалось какое-то движение — глухие отзвуки чьих-то шагов таяли в густой ночной тишине, с каждой секундой становясь все менее различимыми для слуха. И вдруг где-то сзади раздался отчаянный крик. — Жди здесь, — распорядился Леголас, и, не медля ни секунды, кинулся в ту сторону. К счастью, бежать пришлось совсем недолго: место, где все произошло, находилось прямо за поворотом. Он понял это по брызгам крови, тянувшимся по краю тропы к распластанному на земле телу девушки. Увидев ее, Леголас бросился вперед, припал головой к неподвижной груди, тщетно надеясь уловить слабое дыхание, принялся лихорадочно искать пульс на холодных запястьях, но в следующее мгновение с полной отчетливостью осознал: в ней больше нет жизни. Медленно поднявшись на ноги, он впервые окинул убитую взглядом. Ее лицо было призрачно-бледным, не испуганным, но слегка удивленным — словно где-то в глубине души она ожидала произошедшего, а необычным показалось лишь то, что все случилось так быстро; бесстрашные травянисто-зеленые глаза равнодушно смотрели вверх, в усеянное звездами ночное небо, столь же безжизненное, как и они сами. Маргарет медленно подбрела к нему и беспомощно рухнула на колени перед погибшей. — Мертва? — хрипло спросила она и, получив утвердительный ответ, сухо и как-то отстраненно пояснила: — Это Иса, та девушка, про которую я говорила… сестра Джо… Даже стоя чуть поодаль, Леголас почувствовал, что ее дыхание учащается, как от подступающей истерики. За свою богатую войнами жизнь он научился это переносить. Научился спасать раненых на поле боя, помогать, пока может, делать все, что в его силах, вцепляться в чужую жизнь, бороться за нее до конца, но когда сделать уже ничего нельзя — забывать, поворачиваться спиной и идти дальше — к тем, кому еще можно помочь. Маргарет этот урок еще не усвоила. Еще не поняла, что жалость позволительна лишь в мирное время, но не теперь, когда они стоят на пороге битвы со злом, в которой речь идет о жизни и смерти. Она склонилась к бездыханному телу, судорожно комкая полы плаща. Ее приоткрытые губы мелко подрагивали, но в глазах, как ни странно, не было ни слез, ни намека на их скорое появление. — Это из-за меня, — прошептала она. — Это все я… Знаешь, вчера она упоминала о том, что со всеми, кто распускал язык, случалось ужасное… Я не восприняла ее слова всерьез, настояла на том, чтобы она рассказала... Она думала, я смогу спасти их. Ее семью, Джо… А я убила! Убила, понимаешь?! Леголас подошел к ней, потянул за руку и крепко прижал к своей груди. — Нет, не говори так, — тихо произнес он. — Уверен, мы найдем всему объяснение. Прикрыв глаза, Маргарет потерлась щекой о жесткую ткань его камзола, слегка скользнула ладонями по светлым волосам и обвила тонкими руками шею, заставляя ощутить расходящиеся по телу мурашки. Сейчас она казалась чрезвычайно уязвимой, даже какой-то по-детски хрупкой. Соперница, бросавшая ему вызов, но нуждающаяся в его защите. — Леголас… — шепот был тихим, прерывающимся. Он опустил голову и из-под полуопущенных ресниц внимательно посмотрел на Маргарет. Она чуть отстранилась, выглянула из-за его плеча, судорожно выдыхая: — Это мой кинжал. Выпустив ее из объятий, Леголас присел наземь и осторожно вынул оружие из мертвого тела. На рукоятке сине-зеленого метала блеснула рельефная надпись на эльфийском: «Моей дорогой Маргарет». Очистив клинок от крови, Леголас засунул его себе за пояс и уже хотел было подняться, но вдруг внимание привлекла левая рука девушки. На покрытой багровыми пятнами ладони покоилась тонкая прядь темных волос, слегка завивающихся у кончиков. — Я… я ничего не понимаю. — Маргарет сделала шаг навстречу, но сразу остановилась, уронив руки в беспомощном, но изящном жесте. — Леголас… клянусь... это не я. Услышав дрожь в ее голосе, Леголас обеспокоенно обернулся. Он первый раз видел ее такой взволнованной. — Не беспокойся, я знаю. Мы же весь день были вместе. Не сводя с него глаз, она молча кивнула и замерла, обхватив себя руками, словно ожидая его решения. Леголас не заставил себя долго ждать. Избавившись от всех следов, он поднялся и коротко изрек: — Уходим отсюда. Быстрее. — Нет! — глаза Маргарет странно блеснули. — Мы не можем оставить ее здесь. А ее брат? О нем ты подумал? Что если ему тоже грозит опасность? Я не уйду. Почему я должна бежать? Я ведь не виновата. — Мэг, послушай меня. — Леголас сжал ее плечи, развернул к себе, и быстро заговорил: — Они этого и ждут, понимаешь? Что ты будешь неистово отстаивать свою непричастность. Но подумай сама, уже слишком много совпадений: пожар начался с твоего дома, девочка погибла от удара твоим кинжалом, рядом найдена прядь твоих волос. Думаешь, этим людям, уставшим от страха, от вечного напряжения, потребуются еще доказательства? Думаешь, кто-то будет разбираться? Поверь, сегодня они отправят тебя в темницу, уже завтра вынесут смертный приговор, а я ничем не смогу тебе помочь. — А Джо? Мы же не можем его бросить! — Мы поможем Джо, только если узнаем, что здесь происходит. Пойми, нам не удастся ни в чем разобраться, если сейчас останемся и навлечем на себя лишние подозрения. — И что в таком случае делать? Леголас задумчиво нахмурился. — Никто не видел, как мы сходили с причала, верно? Так пусть все думают, что мы еще не вернулись. Предлагаю укрыться в лесу. Сейчас туда точно никто не сунется.

***

Ночлег был устроен на опушке, где над головами смыкались ветви сосен, а меж их стройных стволов тут и там мерцали крошечные огни светляков. Частично их застилала какая-то густая голубая завеса, очертания деревьев расплывались, и среди них мягкими волнами медленно изгибались длинные полосы тумана. Маргарет, устроившись на плаще принца, отрешенно уставилась в пляшущее на легком ветру пламя костра, предаваясь тяжелым раздумьям. Леголас что-то говорил. Говорил много, на какие-то отдаленные темы, видимо, пытаясь ее отвлечь, но она, как ни старалась его слушать, уловить суть не могла. Перед глазами по-прежнему стояло мертвое лицо Исы, сердце ныло от какой-то почти физической боли, а сознание заполнила стонущая буря, от который, казалось, не найти спасения. Маргарет отвернулась в сторону леса, уткнулась носом в плащ, стыдясь своей слабости, запретив себе даже смотреть на Леголаса. Несколько минут спустя, когда он замолчал, а все пространство вокруг заполнилось гнетущей тишиной, она поняла, зачем нужны были эти разговоры — без них время стало вязкой, полужидкой массой, растекающейся так медленно, что невозможно было понять, прошел час или всего минута. — Почему ты остановился? — спросила она, оборачиваясь через плечо. — Ты так тихо лежала, — ответил он, — думал, засыпаешь. — Нет, я не против еще послушать. Тем более… я ничего о тебе не знаю. Расскажешь о себе? — А что я все это время делал? — усмехнулся Леголас. — Э-нет, — протянула Маргарет. — Может, я и не очень внимательно слушала, но одно поняла точно: ты говорил не о себе. О Лихолесье, об отце, об Арагорне, о мордорских орках, в конце концов, но только не о себе. А я хочу послушать о Леголасе. Он улыбнулся — сдержано, но очень искренне, и снова заговорил. Рассказал о детстве, о том, как учился стрелять из лука и как сбегал на охоту без разрешения отца; как Трандуил после смерти матери отдалился от него, и о том, как в его жизни появилась Тауриэль. Рассказал об изнурительных походах и опасных авантюрах — когда чувствуешь, как смерть угрожающе дышит в спину, а ее холодные костлявые пальцы вот-вот сомкнутся на шее; о триумфальных победах и забавных оплошностях, смешных — до нелепости, и об обычных, самых простых вещах, которые порой и приносят самое большое счастье. И время пролетело незаметно: рассветная полоса начала шириться, расти, выхватывать из полумрака отдельные предметы — тлеющие уголья костра, лук Леголаса, лежащий рядом кинжал с рельефной гравировкой, — и вскоре приблизилась к расстеленному на земле плащу, словно возвещая о том, что пришло время возвращаться в деревню. Леголас твердо вознамерился проводить ее до дома, а Маргарет в этот раз противиться не стала. И даже более того: когда их теплое прощание затянулось, она услышала внутри себя умоляющий крик, звучавший в голове не просто как слова, а как насущная необходимость: «Пусть он войдет в дом вместе со мной, пусть побудет рядом еще немного… Мне плевать, как это будет выглядеть, пусть только он останется…» Маргарет сжала руки в кулаки и потупила взгляд, осознавая, что способна сейчас попросить его об этом. Однако когда она набралась сил и подняла голову, потребность в этом пропала: невесть откуда на дороге, ведущей к крыльцу, возник Бертран; его лицо было искажено недовольной гримасой, а из уст сыпались грубые ругательства. Подобный облик был ему настолько чужд и несвойственен, что она не удержалась и удивленно присвистнула, с любопытством рассматривая его рассерженное лицо. Вскоре он опомнился и, переводя взгляд с принца на нее, виновато пробормотал: — Милорд… миледи… Прошу меня извинить… Видите ли, я весьма разочарован тем беспределом, что чинит в деревне Паэн… — Кто такой Паэн? — одновременно спросили Маргарет и Леголас, недоуменно переглядываясь. — Живете здесь больше недели и не знаете, кто такой Паэн? — теперь настал черед Бертрана удивиться. — Да он же все селение в своих руках держит, ничто и никогда не происходит без его ведома. Местные жители боятся его как огня, и потому готовы выполнять все его требования. Не понимают, что его неограниченная власть лишь быстрее сведет их в могилу. — Но ведь единственный властитель всех этих земель — Хамон, — возмутилась Маргарет. — Так-то оно так. Вот только лорд Хамон большую часть времени в столице проводит. Сомневаюсь, что сельчане вообще помнят хоть один его визит, кроме последнего. А Паэн знатен и уважаем, вот люди его и слушают. — Как-то странно… Может, тебе что-нибудь еще о нем известно? Какая-нибудь интересная деталь, которая бы все прояснила? — Мне он показался темной лошадкой, миледи, — начал Бертран. — Я решил поспрашивать о нем деревенских трудяг, и вот что действительно странно: никто из них толком не знает, с чего вдруг господин решил задержаться в захолустном поселении. Говорят, сколько себя помнят, всегда он здесь жил. Я попытался выяснить, что он из себя представлял за много лет до того, как на деревню обрушились несчастья, и вот что еще более странно: все помнят его таким, как сейчас, словно он вообще никогда не менялся. Не меняться двадцать-тридцать лет очень неестественно для человека, не находите? Я имею ввиду, для обычного человека. — И ты молчал?! — воскликнула Маргарет. — Большую часть сведений я получил только вчера вечером, — пожал плечами Бертран. — А вы тогда как раз в соседнее поседение отправились. — Им надо заняться в первую очередь, — задумчиво произнес Леголас. — Вот что, Мэг: сейчас отдохни, а через несколько часов я за тобой зайду, и мы с ним о многом поговорим.