Искра надежды

Маргарет росла в просторном доме отца, где у ее матери был и свой будуар, в котором служанки застегивали на ее изящной шее бриллиантовые колье, и приемная, в которой она, торжественно шелестя дорогими нарядами, пила из фарфоровых чашек свой любимый травяной чай. Они жили в богатстве и уюте, и у Маргарет было все, о чем могла мечтать любая юная леди. Вот только малышка Мэг никогда не была нормальной юной леди. У нее никогда не было неразлучных подружек, она не любила красивых кукол, не мечтала о балах, не переносила узких корсетов и изысканных украшений. Мэг любила природу, любила проводить целые дни в уединении с ней, в дикой свободе скалистого холма в старом наряде с разорванной голубой юбкой и короткими рукавами. Она перепрыгивала с уступа на уступ, хватаясь за ветки деревьев, подбрасывая свое тело так, что подол платья развевался на ветру, напоминая собой трепещущие знамена, а затем вихрем проносилась под сплетенными ветвями, оставляя в них клочья волос, а деревья теряли дикие красные ягоды, застрявшие в ее испорченной прическе. Она была еще подростком, когда одним солнечным утром, войдя в покои родителей, заявила о том, что больше не желает заниматься вышиванием: теперь ее единственная мечта — научиться владеть мечом. В тот день разбилось немало ценной посуды, а дорогие витражные стекла дрожали от матушкиного крика так, словно случилось землетрясение. Однако некоторое время спустя, после того, как Мэг на неделю заточилась в своей комнате в знак протеста, отец сам отвел ее на тренировку к своему другу Лаготу, опытнейшему и искуснейшему воину всего гарнизона. Когда в тот же день Маргарет возвращалась домой, усталая, но до невозможности счастливая, какой-то парнишка, наблюдавший за ее занятием, с завистью в голосе отметил, что в своем мешковатом мужском костюме она больше похожа на своего наставника, неказистого высокого человека с резкими чертами лица, чем на нормальную девчонку. Родители, ставшие случайными свидетелями этой сцены, с ужасом переглянулись. Они так и не смогли понять, что их поразило больше: то, что уличный мальчуган в таком тоне отозвался об их дочери, или то, что она приняла эти слова за комплимент. Маргарет всегда любила быть одна. В дни, когда Лагот был занят и не мог ее тренировать, она упражнялась сама, до совершенства оттачивая полученные навыки. А вскоре у нее появилось и еще одно пристрастие — стрельба из лука. Матушка лишь обреченно качала головой, наблюдая за развлечениями своей дочери. Она с беспокойством замечала, что первой большой радостью, которую та познала в жизни, была радость одиночества. Стоя на вершине холма и глядя на раскинувшееся перед глазами селение, Маргарет понимала, что сейчас тоже испытывает чувство одиночества, однако теперь оно было иным — гораздо большим, чем это мгновение, чем повисшее в воздухе безмолвие, чем пустое, безлюдное пространство там, внизу. Оно не было одиночеством ее детства. Глубоко вздохнув, она начала неторопливо спускаться вниз. Полуденный свет уже давно превратился в подобие серых сумерек, повисших над выцветшими крышами, и редкие огоньки засыпающей деревни теперь напоминали искорки, тлеющие среди черных угольев костра. Мрачные раздумья никак не шли из головы. С того момента, как она прибыла в эти края, прошло четыре дня. Она знала, что все это время Леголас отсутствовал. Он объехал несколько соседних селений и наверняка смог узнать нечто важное. Сама же Маргарет с места так и не сдвинулась: местные жители не доверяли ей, шли на контакт весьма неохотно, и потому выяснить ничего не удалось. Мысли, совершив в голове оборот, вновь вернулись к Леголасу. — Что же ты мог во мне понять? Она поняла, что произнесла этот вопрос вслух только потому, что Бертран, ожидавший ее у подножия холма, недоуменно спросил: — Вы что-то сказали, миледи? — Нет-нет, — поспешно отозвалась она, проходя вперед. — Ступай-ка домой, дружище, а я до таверны прогуляюсь.

***

Маргарет опустила голову, бездумно уставившись в полупустую чарку. Вдруг массивные двери общего зала грузно хлопнули, поднимая ворох пыли и сухой земли. Под чьими-то осторожными шагами деревянные половицы едва слышно затрещали, словно сухие прутья в камине. Маргарет обернулась, бросая быстрый взгляд на вошедшего. На пороге стоял Леголас. Мельком осмотрев его камзол, местами запачканный дорожной грязью, она сделала вывод о том, что за время своего отсутствия он проехал верхом немало лиг, и, судя по теням, пролегшим под его усталыми глазами, бессонных ночей он тоже провел немало. Маргарет испытала странное облегчение, увидев, что принц направляется в ее сторону. Она улыбнулась, открыто приглашая к разговору, и он, коротко кивнув ей в знак в приветствия, присел напротив. Прошло тридцать долгих секунд — ей казалось, она слышала, как медленно они тянутся, — прежде чем Леголас нарушил молчание: — У вас красивое имя, — сказал он, ввегрнув Маргарет в немалое удивление столь неожиданным замечанием. — Я выросла среди людей, — растерянно пробормотала она, — моя мать была эльфийкой, но, выйдя за моего отца, она оставила свою старую жизнь в прошлом и никогда о ней больше не говорила. Ну, сами понимаете: межрасовый брак. Семья не дала добро, а он был для нее всем… Молодой князь, храбрый и доблестный воин. Он был хорошим человеком, мой отец. Я любила его. Правда, наше с мамой счастье длилось очень недолго: когда он умер, я была еще подростком. Для матушки это было тяжелым ударом. На нее тогда обрушилось столько всего... Пришлось еще взять бразды правления княжеством в свои руки. Так прошло много лет, потом появился Хамон. Он многим помог нам, но… Маргарет запнулась и проглотила комок в горле, негодуя от того, что вино так развязало ее язык: еще одна секунда, и она рассказала бы о том, что Леголасу знать не следовало. Вежливая улыбка, как будто ничего не произошло, прилипла к губам, и она поспешно произнесла: — Я, кажется, увлеклась сентиментальными воспоминаниями, а вы тактично промолчали, решив не ставить меня в глупое положение? — Вовсе нет, — возразил Леголас. — Мне было приятно вас слушать. На мгновение в сознании Маргарет мелькнула мысль о том, что он специально заговорил об этом, чтобы спровоцировать ее на откровение, но, еще раз украдкой взглянув в его глаза, она решительно ее отбросила. — Почему именно это место, Леголас? — вдруг неожиданно резко спросила она, перегнувшись через разделяющий их стол. — Почему вы не отправились на помощь в столицу или в приграничные территории? Почему именно эта деревня? — Свое наступление враг начал с этих земель, но, обойдя это селение, двинулся дальше, на запад. Это был первый и единственный раз, когда он, миновав оборонительный или населенный пункт, не захватил его. Невольно напрашивается вывод о том, что что-то заставило его так поступить... — на мгновение он погрузился в свои мысли, а затем, взглянув на нее, прищурился: — Но постойте, ведь и вам Хамон должен был сказать об этом, иначе вы бы сюда не приехали. — Все так, он сказал мне, — кивнула Маргарет, вновь откидываясь на спинку стула. — Просто было интересно услышать ваше мнение на этот счет. Здесь все началось, здесь все и закончится... Не думали об этом? — Я бы не стал с полной уверенностью утверждать, — покачал головой Леголас. — В этом деле пока больше вопросов, чем ответов. — Согласна с вами. Но вы ведь не можете отрицать того, что здесь происходит нечто странное. Нечто, столь беспокоящее местных жителей. — Поверьте, у них достаточно поводов для беспокойства, — усмехнулся Леголас. — Это не то, о чем вы думаете. — Вам удалось что-то узнать, не так ли? — Маргарет по-лисьи прищурилась, с нетерпением дожидаясь его ответа. Леголас многозначительно повел бровью, так и не озвучив прямой ответ. А ведь тогда, четыре дня назад он первым пришел к ней, наверное, рассчитывал работать вместе, а Маргарет оттолкнула его своей колкостью и нежеланием идти навстречу. Она была уверена, что Леголас и теперь был готов поделиться с ней информацией, стоит лишь попросить. Однако дурацкое упрямство не позволило произнести нужные слова. — И я тоже без дела не сидела, — соврала она, лениво крутя в руках чарку с вишневым вином, избегая его проницательного взгляда. — Не сомневаюсь, — улыбнулся он. Маргарет охватило знакомое гадкое чувство: ей казалось, что Леголас снова все понял. Она медленно подняла на него глаза. Свет свечей обрисовывал красивое лицо, словно старинный портрет, который не выражал ничего, кроме безразличной учтивости и спокойствия. Ее ресницы затрепетали от гнева — она с отвращением к себе поняла, что завидует ему: его выдержке, сообразительности и невозмутимости; тому, как ловко ему все удается. Отвлечься от этих мыслей ее заставило то, что в глазах Леголаса мелькнула тревога, и он подошел к окну, настороженно вглядываясь вдаль. — Там какое-то движение, — прошептала Маргарет, встав и последовав его примеру. — Смотрите, там что-то происходит! — Не желаете прогуляться перед сном? — с вызовом произнес Леголас. — Никогда не могла уснуть, не глотнув свежего воздуха, — ответила она в том же тоне. Они вышли на улицу. Луна, чуть подсвеченная призрачным алым сиянием, постепенно склонялась к горизонту, и небо, несмотря на то, что время рассвета еще не наступило, впитывало ее кровавую ауру, как губка, растекаясь густым багровым оттенком. Переулок был пуст, и лишь в его чернеющей глубине слышались едва различимые даже для эльфийского слуха шаги. Леголас шел вперед уверенно и быстро — любая задержка или минутное колебание свели бы шансы нагнать преследуемого к нулю. Маргарет настороженно озиралась по сторонам, морально готовясь к любым трудностям, — уж слишком неопределенной казалась ситуация — как вдруг поймала себя на мысли, что присутствие Леголаса вселяет в нее спокойствие. Рядом с ним она ощущала какую-то странную радость с примесью тоски. Но причину этих чувств Маргарет не знала и знать не хотела. — Если я не ошибаюсь, за этим поворотом следует закоулок, из которого нет выхода, — предупредила она, вспомнив знакомую улочку. — Да, — кивнул Леголас, — я тоже помню, там тупик. Тишина, царившая на спящих улицах, отчего-то сильно давила на разум, и Маргарет никак не могла ни понять, почему она испытывает этот столь непривычный для нее дискомфорт, ни избавиться от него, и теперь все, что ей оставалось, — ускорить шаг, чтобы поскорее узнать, что скрывается за поворотом. Повинуясь этому внезапному порыву, она уже была готова броситься вперед, но Леголас, крепко вцепившись в запястье, остановил ее. — Не стоит позволять себе такую неосмотрительность, — заявил он. — Вы должны учитывать, что оттуда нет другого выхода. Возмущенно сверкнув глазами в его сторону, она уверенно шагнула в сгустившуюся темноту, но Леголасу удалось опередить ее и в этом. Он вошел первым и, быстрым взглядом скользнув по закоулку, сообщил: — Здесь никого. — Проклятье! — не смогла сдержать себя Маргарет. — Что вы рассчитывали здесь увидеть? — удивился Леголас. — Что-то конкретное? — Не знаю, — раздраженно рявкнула она. — Что угодно, но не это. Не пустоту. Люди не растворяются в воздухе, Леголас. Вы и сейчас не согласитесь с тем, что здесь происходит что-то странное? — Завтра об этом подумаем, — снисходительно улыбнулся он. — Пойдемте, Маргарет. Я вас провожу. — Не стоит, — резко ответила она, но потом, смягчившись, пояснила: — Вам в другую сторону, а мне будет полезно поразмышлять в одиночестве. Не беспокойтесь обо мне. Они расстались после первого поворота, и Маргарет медленно побрела вперед одна, чувствуя себя опустошенной, как заброшенный пересыхающий колодец, постепенно заполняющийся густеющим страхом — страхом чего-то необъяснимого, неизведанного. Она сжала зубы, пытаясь вернуть себе былую уверенность в том, что ничто не встанет на пути к ее цели. Не удалось. Мысли путались, обрываясь где-то на середине, так и не достигнув целостности. Из-за царившего в голове беспорядка Маргарет не сразу смогла понять, что разговор с Леголасом, как ни странно, причиняет ей не меньшее беспокойство. «У тебя ветер в голове гуляет, — злясь, сказала она себе. — А необдуманные фразы щекочут, как острие кинжала у горла. С ним надо быть более осторожной: он далеко не глуп». Приблизившись, наконец, к дому, она вдруг поняла, что чувствует дикую усталость, и единственное ее желание сейчас — поскорее добраться до своей комнаты, уснуть на сутки и не видеть снов. У двери Маргарет закопошилась, долго ища по карманам ключ, и легкий ветерок, шелестя высоким бурьяном, разросшимся у реки, донес до ее слуха какие-то посторонние звуки. Она обернулась, вглядываясь вглубь темной извилистой улицы, все еще не тронутой первыми рассветными лучами восходящего солнца. Перед глазами возникла непонятная фигура. Она зажмурилась, не смея сразу поверить в увиденное, и еще раз посмотрела в туманную даль. Силуэт помутнел, расплылся, покачиваясь из стороны в сторону, раскалываясь множеством миражей. Лежа в кровати и вспоминая случившееся, Маргарет так и не смогла ответить себе, чем был этот таинственный силуэт: смутным мимолетным видением или реальным существом.