— Хватит нервничать, — с улыбкой проговорила Джу, глядя, как я нервно поправляю свободную шелковую глубокого синего цвета блузу, заправленную в узкие джинсы, каждые пять минут. Я взяла еще кожаную куртку, ибо понятия не имела, куда мы направляемся, но пока мы ехали в машине. Слава Богу, все же сие празднество обойдется без камеры, потому что я довольно жестко объявила, что это исключительно личное дело.
— Я не могу не нервничать, — пробурчала я. В данный момент мы ехали в неизвестное мне место, где и будем праздновать. Джу ко мне пришла только за тем, чтобы забрать, до этого они с Биллом заказывали еду и покупали выпивку, ну, а Том с Лаурой (она одна знала в лицо и маму, и папу и была свободна) должны были встретить моих родителей и Георга с Густавом. Если честно, то моей фантазии не хватало, чтобы представить эту встречу. Если мама еще приблизительно помнила, как кого зовут, то папа запросто может перепутать имена или того хлеще назвать Билла «пиделайнером». Я не знаю происхождения этого слова, но перевод не требовался. Он часто так называл мой плакат, где младший Каулитц был изображен.
— Ты отлично выглядишь, так что хватит дергаться.
— Да я не об этом! И… Точно нормально? — внезапно переспросила я. Мысли путались, и я вообще не могла нормально связно думать.
— Вполне, — снова снисходительно улыбнулась она. — Думаю, даже кое-кто это оценит.
— Не говори только, что ты сейчас о Томе, — сердито вздохнула я. — Не неси бред.
— Почему ты не допускаешь этой мысли? — смеясь, спросила сестра. — Вполне допустимое предположение. Почему нет?
— Потому что это невозможно, — жестко ответила я. — Зачем думать о том, чего не может быть? Чтобы научиться летать или дышать в воде? Глупо.
Джу закатила глаза, но промолчала, хотя знаю точно, что могла бы возразить.
Нас подвезли к неизвестному мне зданию, но по виду — жилому дому. Джу повела меня в подъезд, где мы поднялись на этаж, и там она позвонила в дверь, выглядя при этом до комичности серьезно, как будто мы были вражескими шпионами. Я тихо подхихикивала, но вот замок щелкнул раз, два, еще цепочка… От кого они там заперлись? Однако дверь все же открылась, и передо мной предстал отец. А, ну тогда понятно, он всегда так закрывается. Меня тут же втащили внутрь и стиснули объятия. Папа — мужчина упитанный, и в детстве мне не хватало рук, чтобы его обхватить, но сейчас, слава Богу, они были достаточно длинными. Едва он меня выпустил, как грянуло громкое «С Днем Рождения!».
— Уау, — тихо выдохнула я, глядя на толпу народа впереди.
Коридор узкий, помещались не все, но самые дальние и по совместительству самые высокие выглядывали из-за спин женской части. Все вместе выглядели сюрреалистично. До дикого писка шикарно выглядящий Отель в полном составе, Лаура, скромно, но со вкусом одетая и родители, которые, похоже, несколько терялись от присутствия тех, кого они не ожидали встретить в своей жизни, но были рады меня видеть. Я волновалась из-за встречи с матерью, но она только крепко и судорожно, по своему обыкновению, меня обняла. Все, конфликт заглажен, и никаких слов не надо.
— Дочунечка, — ласково протянула мать, гладя меня по спине. Я немного смутилась от интимного прозвища и заметила умиленный взгляд Билла. Мы отстранились и посмотрели друг на друга. Она похудела, но все такая же красивая, с доброй улыбкой и сияющими глазами. Жаль, я не похожа на нее. — Взрослая, совсем красавица моя.
— Мама, это просто макияж, — пошутила я.
Едва мы расцепили руки, как я попала уже в другие объятия — Лауры. Она выглядела уставшей, но улыбалась искренне. Следующий — Билл. Почему-то он был растрепаннее обычного, но выглядел от того немного забавно и по-домашнему. Потом меня буквально передали Тому в руки, который, как мне показалось, сжал меня в объятиях сильнее нужного. А Георг отличился, вынув из-за спины внушительный букет.
— Извини, я был не совсем подготовлен, но твой папа сказал, что тебе нравится все, — смущенно улыбнулся он, пока я, пораженно округлив глаза, смотрела на него.
— Георг, ты с ума сошел, честное слово, зачем? — театрально возмутилась я. — То есть, я, конечно, в восторге, но ты мог и не делать это.
— Меня, знаешь, по-другому мама воспитывала, — ответил он, и я засмеялась.
Все это происходило на фоне общей толкотни, пока народ вылезал из тесного помещения в гостиную, а Джу судорожно искала свой фотоаппарат. Стесненная общим движением, я буквально натолкнулась на Густава, который скромно стоял в стороне и, похоже, не чувствовал никакой нужды в передвижениях.
— Густав, — представился парень, как будто я его не знаю. Я улыбнулась.
— Кристина, — я пожала ему руку.
— С Днем Рождения.
— Спасибо. Рада, что ты пришел, надеюсь, не доставила хлопот, что ты сюда специально приехал и все такое?
— Нет, совсем нет, мне хотелось с тобой познакомиться, — искренне, хоть и несколько флегматично ответил он, чем меня удивил. Он? Хотел? Уж не наговорили там обо мне чего эти двое?..
— Тогда я спокойна.
— Так, вы двое! Живо фотографироваться! — скомандовала Джу.
Мы как по команде удрученно вздохнули. После DSDS я еще больше возненавидела фотосессии, но уже не потому что не фотогинична (уже как раз наоборот), а потому что я фактически тратила огромное количество времени ни зачем. Однако я все же покорно сняла куртку, и мы поплелись в гостиную. Мы довольно долго уставлялись в общую композицию, но в конце концов я оказалась между родителями, рядом с мамой — Лаура, а сзади нас стояли Билл, Том и Георг, рядом с отцом встал Густав. Пара фотографий, потом начался спор, кто возьмет фотоаппарат Джу, чтобы снять ее со всеми.
— Да брось, я уже держал Никон в руках, давай, — выпрашивал Билл. Вариантов было немного, и сестра, вздохнув, передала ему, тут же усмехнувшись.
— Держать-то, может, и держал, но не умеешь это делать, — и тут начала его поправлять и учить.
Сзади народ выставлялся в композицию без младшего Каулитца, и вдруг я почувствовала близость теплого тела со знакомым запахом. Я не успела подумать об этом нормально, как Джу быстро нырнула мне под бок и щелкнул затвор. Том отошел, едва короткая съемка была закончена. Я растерянно посмотрела на него и мотнула головой. Это просто накрученные мысли, не больше.
— Ваза-ваза-ваза, надо поставить цветы в воду, — бормотала я.
— Вазы тут нет, но положи в тазик, — посоветовала мама, уже что-то делая на кухне.
— Отлично, — пробормотала я. Санузел в квартире был раздельный, что было мне на руку.
— Кристина… можно с тобой поговорить? — внезапно спросила Лаура, незаметно подкравшись сзади, пока шумела вода.
— Ох ты Боже мой! — вздрогнула я. — Не пугай так! И да, конечно, можно.
— Мы расстались, — прямо сказала она. Я вгляделась в ее выражение лица и поняла, что девушка думала об этом не сказать, что жалеет, но устала об этом думать.
— Вот как… — проговорила я медленно, немного оторопев.
— Прямо перед твоим приходом, — вздохнула она, не без горечи выдавливая из себя слова. Обычно радостная, солнечная Лаура словно поникла, и даже это темно-синее платье подчеркивало это, словно прокладывая мрачные тени по скулам и под глазами. — Мы обсудили все возможные варианты и поняли, что перспектив нет. Он, как всегда, был мил, сказал, что жалеет, что так вышло. Мне тоже жаль.
— Мне тоже. Ведь я подталкивала тебя к этому решению… — начала было я.
— Если бы я не хотела, ты бы не смогла этого сделать, мы оба сглупили, не оценили шансы.
— Мда… — протянула я, выключая воду. — Я не виню вас, такое случается.
— Да, месяц — это всего ничего, — пожала плечами девушка. — Я влюбиться толком не успела, просто, успела нафантазироваться, обнадежиться. Только от этого горько.
— Понимаю.
— Спасибо, что выслушала. Мне постоянно был нужен человек, который… в курсе, — уже более искренне улыбнулась Лаура, глядя на меня.
— Я была рада помочь, чем могу, — ответила я.
— Эй! Если вы сейчас не придете, то торт будет затоплен свечками! — предупредил Том, и мы пошли на зов, улыбнувшись друг другу.
Едва я вошла, как все хором запели «Happy Birthday». Из общей гаммы особенно выделялись американский акцент близнецов, звонкий голос Лауры, джаз Джу и родные добрые певучие нотки мамы. Она стояла, держа на подносе мою любимую «Черепаху», в которую осторожно были воткнуты разноцветные свечки, словно вынутые из моих детских воспоминаний и робко дрожащие сейчас оранжевым пламенем. Я польщенно развела руками и задула свечи точно под завершающую ноту, загадав одно простое желание: «Пусть все будет хорошо».
— А где Рикардо? — вдруг спохватилась мама.
— Он подойдет через час. Я не смогла его разбудить с утра… Нет, мне голову! Голову! — дело в том, что торт был сделан в форме самой черепахи, и в голове было больше всего шоколада. Георг, до этого, видимо, намеревавшийся взять ее себе, косо зыркнул на меня, но кусок отдал. — Спасибо, премного благодарна.
— Хитрованка! — обвиняюще протянула Джу. Обычно, голова доставалась ей.
— Мое теперь, — собственнически придвинула я к себе тарелку.
И покатилось все медленно и неторопливо. Мы болтали ни о чем и чувствовали себя вполне уютно. До этого я думала, что будет сложно как-то связать парней из группы и родителей, но мои родители — люди открытые и общительные сами по себе и активно интересовались знаменитыми гостями, но интересовались не как элитой, а как обычными людьми. Уловив хороших собеседников, они спрашивали о том, как вообще они записывают музыку, как это происходит, что они думают о Лос-Анджелесе, как они там живут. Каулитцев это подкупало, и они по-простому отвечали, болтали и спрашивали что-то в ответ. Чуть менее разговорчивый Георг и совсем молчаливый Густав нашли общий язык с не так давно прибывшим Рикардо. Джу болтала с Лаурой о фильмах, а я каким-то неизвестным мне самой образом была сразу везде, добавляя комментарий в рассказ папы, обсуждая с Джу «Черного Лебедя» и напоминая что-то спрашивающему меня Рикардо.
Все резко затормозило, когда родители сказали, что им пора. Все сразу замолчали и расстроенно застонали.
— Куда вы так рано?! — возмущенно вопросила я, кинув взгляд на часы. Шестой час…
— Нам завтра на работу, нужно долететь и еще выспаться, — объяснил папа.
— Ну, можно выспаться в самолете, — заметил Билл.
— Он ужасно боится самолетов, так что ничего не выйдет, — ответила мама, кивая на мужа, и половина понимающе закивала головами.
К моему удивлению, но и радости, они весьма душевно попрощались со всеми без исключения, мать даже взяла обещание, что когда-нибудь Каулитцы о них вспомнят и навестят. Она его брала практически со всех родственников, с кем хотела сродниться или с тех, кого считала хорошими людьми. И, видимо, они под это определение попали. Может быть, и потому что выглядели сегодня прилично.
— Том, я на тебя надеюсь, — наставительно и очень убедительно говорила мама, а парень улыбался, даже не думая упираться.
— Конечно, фрау Брихт, мы обязательно приедем.
— И хватит этого официоза! Ты мне не подчиненный, так что просто Марта.
— Хорошо, — он снова улыбнулся. — Рад, что познакомился с вами…
— Я уж всегда найду лишние удочки, — уже где-то минуту жал папа руку Георгу. — У нас совсем недалеко прекрасный пруд, там почти всегда есть лов летом, но надо приноровиться.
— Спасибо, за приглашение, Андреас, я обязательно приеду, — обещал басист.
— Прямо, идиллия, правда? — заметила Джу, стоя рядом.
— Так хорошо, что мало верится, — вздохнула я.
— Они сейчас уедут, и начнется хард-пати, — потерла она руки. — Ты их проводи пока, а мы все подготовим.
— Есть, мэм, — отдала я честь, и мы улыбнулись.
— Кристина, я совсем не ожидала, что… — округлила мама глаза, едва мы вышли из квартиры, и я польщенно улыбнулась. Папа пошел вперед, правильно понимая, что нам лучше поговорить.
— Да, я тоже… это все как-то произошло само.
— Не сомневаюсь, — она хихикнула. — Они приятные молодые люди, хоть и… ну… не нашего круга. Хотя Том ближе. Он показался мне взрослее своего брата.
— Это не совсем так. Билл часто играет, — я вздохнула, улыбнувшись.
— Но Том хорош, — неожиданно протянула мама, и я удивленно вскинула брови. — И он об этом знает. Но не слишком выпячивает. Красуется слегонца, чтобы впечатление произвести.
— И, видимо, произвел.
— Он не ради нас это делал, — снисходительно улыбнулась она, и я закатила глаза.
— О боже, не говори, что и ты туда же. И это мне говорит женщина, которая учила меня искать себе ровню.
— А я и не отрицаю. Ты встречаешься с Рикардо, и смотри осторожнее с этим молодым человеком. Он свои силы знает, ты для него — одна из многих, — наставительно проговорила мама, вглядываясь в мое лицо. Я сцепила зубы, потому что она не знала, что мы расстались. Отрицать того, что возможно нравлюсь старшему Каулитцу было бесполезно, я понимала ее точку зрения.
— Я не воспринимаю его, как мужчину, — проговорила я негромко. — То есть, воспринимаю, но как очень далекого мужчину. Не беру этот вариант под расчет.
— Ты сильно изменилась, совсем какая-то… — она окинула меня взглядом. — Я не знаю, как с картинки. Я никогда не ждала, что это произойдет с моей дочерью, свыклась со своей жизнью и тебя приучала. А ты расцвела, пробилась аж вон куда, и это ведь не прежел. Знаю, что не предел. Тебе есть чем гордиться. И мне тоже.
— Спасибо, мам, — я расчувствовалась и ощутила ком в горле. — Я… рада, что ты так думаешь. Даже не представляешь, как.
Мама только на это улыбнулась и, остановившись на первом этаже, обняла. Крепко-крепко. Как только она умеет.
Мы долго прощались. Было печально с ними расставаться, но во мне было еще слишком много эйфории от того, что сегодня вообще происходит. Я давно так счастлива не была. Наверное, с того момента, когда впервые встретилась с Каулитцами неофициально, еще тогда, на пляже. Да, наверное.
— А говорил, что бросили, — протянула я, заметив Тома на лестничной клетке с сигаретой в руках. Мамины слова застряли в голове, неприятно ударив по гордости.
Но она была права. — Похоже, из вас двоих все же именно ты курил больше.
— Неправда, — оскорбился он. — Сразу бросить сложно, и…
— Ну да, я поняла, — ответила я таким тоном, что было понятно, что не поверила ни на грамм. Я облокотилась рядом с ним о перила, повисло умиротворенное молчание.
— Выглядишь счастливой, — проговорил парень негромко, не в обычной свой манере, что меня несколько удивило.
— Мы впервые за долгое время поговорили с мамой без конфликта, и я очень рада этому, — улыбаясь, ответила я.
— Я рад, что так.
Я на это саркастично хохотнула, мол, ну да конечно, так я и поверила, что тебе это действительно интересно.
— Нет, правда, — верно понял меня Том. Эхо разносило наши голоса по немного потрепанному подъезду. — Ты прямо светишься.
Это было произнесено… с чувством. Как-то интимно. С придыханием и затаенным восхищением. Я удивленно повернулась к нему и натолкнулась на пронизывающий искрящийся теплом коньячный взгляд и почувствовала, как утопаю. Поезда съезжали с рельс, мысленные рамки рушились, мой мир качнулся на краю, ожидая момента, когда можно будет рухнуть в бездну. Руки мелко задрожали, и я словно вся зарядилась электричеством и даже не сразу заметила, как он плавно приблизился, не разрывая взгляда. Пропустила момент, когда длинные пальцы зарылись мне в волосы, но отчетливо почувствовала, теряя связь с реальностью, как его горячие сухие мягкие губы прижались ко мне. Все. Апокалипсис.
Это было совсем не так, как с Рикардо. Я тогда не чувствовала ничего кроме смущения и соприкосновения губ как таковых и не понимала, что же в этом такого прекрасного. Но сейчас, когда Том практически ничего не делал, я понимала, что не могу себя контролировать. Тело стало пластилиновым, оно разгибалось из скрюченного положения и вытягивалось чуть выше, как надо было парню, ему для этого стоило только провести рукой по спине вдоль позвоночника. Руки и ноги обмякли, не давая не малейшей опоры, а мозг отключился к черту, отказываясь принимать реальность той, какова она есть. Черепная коробка трещала по швам от невозможности происходящего. Этого не могло быть. Не со мной и не здесь. Никогда. Невозможно. Нереально. Этого не может быть.
У него теплые губы. Мягкие и, от осознания этого, реальнее всего остального. Я зажмурилась, чувствуя, как сердце бухает в груди, то и дело грозя взорваться, и, преодолев окаменелость всего тела, ответила. Казалось, Том только этого и ждал, и поцеловал более напористо, лизнув нижнюю губу и прикусив ее. Мой мозг, попрощавшись, отключился, решив, что он, видимо, настолько чем-то обкурился, что даже не помнит, когда успел это сделать, и все это — явные галлюцинации. И раз так… я не против. Я растворилась в пьянящих поцелуях, невинных, без языка. Я чувствовала его собственный невероятный аромат, тепло кожи и сильные руки, сжимающие меня в объятиях.
Я не знаю, сколько это продлилось. Было желание упасть в обморок. Голова кружилась, но не настолько, чтобы я потеряла сознание, что было довольно обидно. Когда Том отстранился, пелена опьяненности резко разорвалась, и я пораженно уставилась на него. У него самого лицо было странным в этот момент: уверенное и неуверенное одновременно. Я тормозила, как старый компьютер с маленькой операционной памятью, и никак не врубалась, что это реальность. Родная реальность со всеми вытекающими из нее выводами. И Том. Целовал. Меня. Господи.
— Вот черт, — выдохнула я, хватая ртом воздух и бегом направилась в ванную, в конец переставая осознавать, что вообще происходит.
Внутри меня были тишь и гладь, сплошной вакуум. Я как будто ничего не чувствовала. Я залезла в ванну между бортиками, вывалив ноги наружу и закрыла глаза. Нет, я врала. Полного штиля не было, словно что-то трепыхалось внутри, грело и не давало покоя. Руки по-прежнему тряслись. У меня не было мыслей, словно мозги вынули, но билась одна оглушающая фраза: «Этого не должно было быть».
Не должно. Не в моем мире. Не в том, в котором я живу. Мне хотелось сдохнуть от этой невозможности, вернуть все назад, как было, но не чувствовать всего того, что я сейчас чувствую. А что я чувствую? Мозг не хотел думать, только, словно издеваясь, прокручивал в голове воспоминания. Тот пронзительный взгляд в отеле, все эти двусмысленности, комплименты и… Я прижала пальцы к губам. Убейте меня, кто-нибудь, пожалуйста, чтобы я не помнила об этом, не чувствовала, не знала, не ощущала больше! Этого не должно было быть никогда! Я не хочу верить в то, что это возможно, не хочу! Не хочу снова чувствовать все это!
— Кристина! — постучалась Джу. Удивлена, что не он. — Ты чего там?
Я кое-как выкарабкалась, открыла дверь и, рывком втащив Джу, тут же закрыла снова.
— Что случилось? Ты так выглядишь, словно кто-то умер, — испуганно заметила она.
— Он поцеловал меня, — кое-как выговорила это я, чувствуя, как щиплет в носу и к горлу подступает ком. — Поцеловал… Этого не должно быть… Не должно… Не должно…
— Чего не должно? Кто поцеловал? — не понимала она, а я сползала по стене вниз. Паника и истерика накрывали с головой. Было плохо. Очень.
— Том, — простонала я, и она села напротив. — Он не мог. Это невозможно. Зачем? Зачем он это сделал?
— Разве это не очевидно? — улыбнулась Джу.
— Разве ты не понимаешь? Этого не могло произойти. Никогда в жизни. Не со мной. Я не могла понравиться ему, нечего во мне такого нет. Это неправильно, невозможно. Быть этого не может. Я не хочу опять это чувствовать! Не хочу снова влюбляться в того, с кем быть никогда не смогу! Я не хочу снова чувствовать это! — слова выходили сдавленными вздохами и хрипами, слезы лились сплошным потоком, и мне было все страшнее. — Не хочу влюбляться. Не хочу, не хочу, не хочу! Я ненавижу это чувство! Я опять буду чувствовать себя глупой и раздавленной. Опять боль, нервотрепки по пустячным случаям. Я не хочу все это чувствовать снова. Мне страшно, Джу. Мне очень-очень страшно. Я боюсь любить, боюсь жить всем этим.
— Но ведь не просто так он тебя поцеловал. Ты ему нравишься, — ласково заметила сестра.
— Ты не понимаешь, — судорожно вздохнула я. — Я другая в этом. Пока я ему нравлюсь, но он меня и не знает. Он бросит меня, едва поймет, кто я есть. Прямо сейчас я готова вскрыть себе вены, потому что не хочу этого чувствовать! Он не сможет меня вытерпеть. Не сможет! И все… снова, снова, опять, по новой. Зачем… Зачем он это сделал?! Этого не могло произойти. Все мои устои, все, чем я жила, рухнуло. Этого нет больше, я не знаю, что мне делать дальше. Мне страшно, мне очень-очень страшно. Я не смогу вытерпеть это снова… Ведь это невозможно, Господи, какой это бред! Ведь это невозможно! Так почему же это произошло?!
— Хватит, — прервала резко Джу все мои истеричные бормотания. Я была как не в себе. — Это похоже на бред сумасшедшей.
— Верно. Все так и есть, — закивала я, и капли слез сорвались со щек на кафель. Внезапно прилетела пощечина как из ниоткуда, но истерика от того не прекратилась. Я замолчала, но продолжалась пялиться в никуда. Меня словно раздвоило. Одна часть переживала все те ужасы, которые во мне творились, а второй было страшно видеть себя такой. Слезы все текли, чуть опущенная челюсть дрожала. Я сама не заметила, как сильно впилась наманикюренными ногтями в собственные руки — почти до крови.
— Пошли, — он повела меня к раковине. Я, как деревянная кукла, покорно подчинилась, и это напомнило тот момент на лестничной клетке, и оттого добавились рыдания. Мне самой было страшно от того, что со мной творилось. На самом деле, понятия не имею, откуда у меня столь сильная реакция. Нет, то есть, знаю, но не думала, что когда-нибудь действительно до такого дойдет. Но эта истерика доставляла мне какое-то странное удовольствие, словно так правильно, что я должна так бояться. Это же удовольствие было, когда я говорила, какая я бываю отвратительная внешне или как неприятна людям. Это удовольствие было вызвано своим понимаем правильности. Что так надо. Это верно.
Джу набрала в пригоршню воды и быстро плеснула мне лицо. Раз, два. Я вдруг как протрезвела, успокоилась. Истерика успокоилась, но я была словно в энергосберегающем режиме. Без лишних эмоций. Мне это не нравилось.
— Девушки! Вы что-то задержались! — прокричал Рикардо. Мозг молниеносно придумал отмазку. Главное, чтобы больше никто не видел меня в таком состоянии. Быстро помочив руки, я брызнула водой в лицо Джу. Она невольно вскрикнула от неожиданности.
— Джу решила поиграть с водой, и у меня макияж потек! — прокричала я в ответ, пока сестра молча удивлялась моей реакции. Телевидение хорошо учит врать…
— Смой его тогда вообще! — посоветовал он и удалился, судя по шагам.
— Где стоит водка? — обратилась я к сестре.
— На кухне, — она быстро уловила ход моих мыслей и успокоилась, что я хотя бы перестала истерить. Лучше я напьюсь, чем действительно вскрою вены.
Смыв косметику, я быстрым шагом, скользя на ламинате, зашла в кухню, быстрым движением открыла бутылку водки, и прямо из горла, запрокинув голову, влила содержимое, тут же поперхнувшись. Жидкость была немного едкой на вкус, но большой глоток я все же сделала, и она, грея пищевод с желудком, лилась внутрь. Я не почувствовала опьянения, запах и вкус скорее даже отрезвили меня, дали смелости, чтобы я могла без истерик вынести оставшийся день. Горло першило, и я прокашлялась.
— Отпустило? — удовлетворенно спросила Джу.
— Более-менее, — отозвалась я, закрывая бутылку. — Ну, что, пошли?
Когда мы вошли, то я немного обалдела, заметив изменившуюся обстановку. Задвинули темные шторы (хотя и так уже было темно на улице), выключили свет, зато где-то достали светомузыку, на стенах горели светодиоды. Хэнд-мэйд, как сделать клуб в домашних условиях.
— Шикарно однако, — отозвалась я, присвистнув.
Народ обернулся и сразу меня заметил. Рикардо с Лаурой стояли чуть в стороне явно о чем-то беседуя. Тома я старалась не замечать, и он не подходил. Странно даже. Я чувствовала на себе его взгляд, поэтому изо всех сил делала вид, что его нет, но не думала, что… после поцелуя будет так. То есть… я бы, как минимум, спросила, что это была за фигня. Хотя для него это явно не такое яркое событие, как для меня, и… тем более. Мы же вроде как общались. Ха. Я еле сдержала усмешку. Да, это так называлось. Но предмет моих мыслей стоял с Джу (!) и бросал на меня пронизывающие взгляды. Я улыбалась. Странно и неправдоподобно, сама не зная, из-за чего. У меня так бывало.
— О, именинница все же пришла, — проговорил Георг. — Мы тут долго выбирали музыку, и нам пришла в голову идея. Может, ты споешь?
— А что? Хорошая идея, — одобрительно ответила я. Водка, видимо, все же ударила в голову и сделала смелее, развязнее. — Джу, составишь мне компанию?
— Почему бы и нет? — улыбнулась она.
Мы встали на небольшой устойчивый деревянный кофейный столик и, недолго посоветовавшись, решили вспомнить Panic! At the disco. Я молча кивнула ей, позволяя начать.
Is it still me that makes you sweat?
Am I who you think about in bed?
When the lights are dim and your hands are shaking as youʼre sliding off your dress?
Then think of what you did
And how I hope to God he was worth it.
When the lights are dim and your heart is racing as youʼre fingers touch your skin.
Iʼve got more wit
Она обращалась ко мне с легкой улыбкой, так по-женски облокачиваясь плечом и легко, немного джазово тянула строчки. У нее тембр мягче, чем мой, выше, ближе к эмокору и 2007. Мы с ней любили эту песню исполнять вдвоем вечерами.
A better kiss, a hotter touch, a better fuck
Than any boy youʼll ever meet, sweetie you had me
Girl I was it look past the sweat, a better love deserving of
Exchanging body heat in the passenger seat?
No, no, no you know it will always just be, me
Я привыкла играть роль парня и собственнически закидываю руку на ее талию, куда более хрупкую, чем моя. Я стараюсь пропевать ноты, ниже, томнее, и тоже улыбаясь. Мне уже кажется, что не было того поцелуя. Не было, не было. И истерики тоже. Но что же он так смотрит на меня…
Letʼs get these teen hearts beating. Faster, faster
So testosterone boys and harlequin girls
Will you dance to this beat, and hold a lover close?
So testosterone boys and harlequin girls
Will you dance to this beat, and hold a lover close?
Вдвоем. Я старалась не заглушать ее, плавно сходя с нижних песен на верхние и обратно. Голос раздваивались и сливались, похожие по тембрам и разные по тональности.
So I guess weʼre back to us, oh cameraman, swing the focus
In case I lost my train of thought, where was it that we last left off?
Громче, еще ниже, ярче.
Oh now I do recall, we just were getting to the part
Where the shock sets in, and the stomach acid finds a new way to make you get sick.
I hope you didnʼt expect that youʼd get all of the attention.
Now letʼs not get selfish
Did you really think Iʼd let you kill this chorus?
Снова спокойная партия Джу, и я она мило гримасничает, подлизываясь ко мне.
Letʼs get these teen hearts beating. Faster
So testosterone boys and harlequin girls
Will you dance to this beat, and hold a lover close?
So testosterone boys and harlequin girls
Will you dance to this beat, and hold a lover close?
И снова припев, припев.
Iʼve got more wit, a better kiss, a hotter touch, a better fuck
Than any boy youʼll ever meet, sweetie you had me
Girl I was it look past the sweat, a better love deserving of
Exchanging body heat in the passenger seat?
No, no, no you know it will always just be, me
Я решаюсь и смотрю «в зал». Кто-то подпевал, кто-то фотографировал, Билл неподалеку улыбался и открывал бутылку текилы. Взгляд наткнулся на внимательный взгляд темных глаз, и меня едва не подвел голос. Том странно усмехался, опершись о стену, и теперь до меня точно дошло, что произошло. Природное упрямство взыграло, и я, вопреки всем восторженным крикам в груди, ответила высокомерным взглядом и отвела его. О, нет, увольте, я не бужу вешаться ему на шею.
Мы заканчиваем и, поклонившись жидким аплодисментам, разошлись в стороны. Джу забрала у Георга фотоаппарат, а я направилась к Биллу. Тот сидел на диване и разрезал лайм.
— Я очень давно уже этого не делал… — признал он, поймав мой взгляд. Я усмехнулась.
— Давай сюда. Буду помощником бармена на сегодня. Правда, нетрезвым. Как дела? — с улыбкой обратилась я. Парень разлил текилу по рюмкам и выдохнул.
— С девушкой расстался, — отрезал блондин. Я обернулась на Лауру, она что-то вяло отвечала Рикардо, но была явно не здесь.
— Мои соболезнования, — ответила я, подавая дольку цитруса.
— У тебя глаза красные, — заметил блондин, вглядываясь меня. Я не дрогнула, пока насыпала соль на тыльную сторону ладони, хотя у меня все внутри перевернулось и панически задрожало. Я не хочу, не хочу, чтобы кто-то знал о моих слабостях… — Вряд ли Том такой реакции ждал.
— О, а ты, стало быть, в курсе? — тон изменился на какой-то озлобленный. Я не специально. Так случайно вышло. Я лизнула и выпила шот, закусив цитрусом. Приятное чувство солености мешалось с вкусом фрукта, и меня захлестнуло пьяной волной.
— А ты удивляешься? — только хмыкнул Билл, и я выдохнула. Ну да, чего я ждала…
— Не очень сильно. И что же он об этом сказал?
— Ну… — он повторил ту же процедуру и явно выбирал слова получше. — Что ты поплыла.
— Дерьмище, — фыркнула я.
— Да ладно, — хохотнул парень. Блондин это так сказал, что я невольно напряглась и пьяным мозгом невольно вспомнила фанфики, давным давно мной прочитанные. — Почему ты так странно на меня смотришь?
— Да так, ничего.
— Не смущайся так сильно, ведь это нормально.
— Смотря о чем говорить, у меня многовато всего в голове, и вообще… Давай не об этом. Давай пить.
— Давай, — Билл пожал плечами. — А знаешь… жалко, то у нас все так с Лаурой закончилось.
— Не могу не согласиться, — кивнула я, и мы одновременно выпили еще по шоту.
— Я, дурак, правда, поверил, что это оно, то самое. То есть… понимаешь, так сложно найти того человека, который заставит поверить в невозможное и свернуть горы, а его нет… Я пытаюсь найти что-то такое, но ничего у меня не получается. Может, я не достоин этого?
— Как можно быть достойным любви? Она либо есть, либо нет, и на том все заканчивается. По-моему, чувства не добиваешься, оно само должно возникнуть.
— И что же чувствуешь ты? — прозрачно намекнул Билл, и я поморщилась.
— А я чувствую, что хочу напиться, — он приподнял брови. — Не смотри на меня так, ты думал, я так легко расскажу, что чувствую к твоему брату? Я еще не настолько пьяна. Впрочем, это и не важно.
— Почему?
— У него типа девушка… — начала было я, и блондин залился хохотом. — Что?
— Ты всерьез решила, что они встречаются?
— Можно подумать, у меня были поводы думать иначе.
— Ну ладно, — отмахнулся Билл. — И что, проблема только в этом?
— Я не верю, что… нравлюсь ему.
— Почему?
— Потому что я… не такая. Никакая. Неважно.
Каулитц смотрел на меня долгим пьяным взглядом и явно о чем-то размышлял, но я не дала ему закончить мысль и предложила спеть. Мы пели «Strange», потом с Лаурой ту французскую песню, и она ушла, коротко и грустно со мной попрощавшись. Я плохо помню, что было дальше. Но за весь оставшийся вечер я больше ни разу не пересеклась с Томом. И даже мысль о том, что так правильно, совсем не помогала.
