DSDS или "Это все нервы"

      Мне никогда не забыть день заселения в лофт. Нет, я, конечно, уже видела эту большую яркую женщину по телевизору и, надо сказать, всегда предвзято к ней относилась, но личная встреча почти убила меня наповал. Оливия очень старалась казаться гостеприимной и радушной, а я — сделать свое лицо менее скривленным. Даже установленные повсюду камеры меня не пугали так, как сожительство со столь вульгарным трансвиститом.       — Крис, что с тобой? — заметив мой замороженный вид, спросил улыбающийся Рикардо. Даже он не в таком ужасе, как я.       — Да я что-то съела, наверное, не то… — вяло отреагировала я.       Рассказав общую суть вещей, Оливия отправила нас распределять комнаты, а сама пошла накрывать на стол. Ну ладно, может все не так уж плохо…       Я заселилась в комнату рядом с Рикардо и Файруз. Оба этому очень обрадовались, что выразили объятиями. Сегодня все находились в сильном возбуждении и почти все время обнимались. Я не была против, но из колеи немного все же выбивало. Я сама по себе очень замкнутый человек, и подобное нарушение личного пространства меня иногда даже пугало.       Осмотрев свое временне пристанище, я отправилась вниз, где уже почти все собрались. Народ шумно обсуждал комнаты, предстоящую подготовку, дорогу, думали о теме шоу и время от времени смеялся от чьей-то шутки.       — Крис, а тебе как комната? — внезапно обратилась ко мне Файруз. Я до этого скромно стояла в сторонке и удивленно замерла, когда внимание сосредоточилось на мне.       — Эм… э… Отличная комната, мне очень понравилась! Похожа на мою, только моя синяя, — чуть стормозив, все же ответила я.       — Постеры с собой не привезла? — шутливо спросил Рикардо, и я чуть смутилась.       — Прихватила парочку, — призналась я.       — О, я тоже взял! — весело заметил Тимо, и я почувствовала себя лучше. Не я одна такая…       — Так, детки мои, обед готов! — прокричала нам Оливия с кухни. Майн Готт, и это будет меня опекать следующие несколько недель?       — Не напрягайся так, — шепнул меня Рикардо, заметив мое выражение лица, и я тут же постаралась его сменить. Надо бы следить за этим.       Мы разделились на две группы, и я, к своему неудовольствию, оказалась с Оливией.       — Ну что, рассказывайте, что вы, как вы. Я, конечно, о вас все знаю, но мне интересно от вас все слышать, — участливо начала Оливия. Я еще невольно вздрагивала от ее мужского голоса, но смягчилась. Первое впечатление зачастую ошибочно, надо более толерантно к ней относиться.       Все тут же вступили в разговор, одна я поглощала еду, только кивая иногда. Все рассказывали, как провели полгода, чем занимались, как относятся к предстоящему шоу, а большая яркая женщина иногда что-то комментировала или давала советы.       — Кристина, одна ты молчишь, — внезапно заметила она, и я внутренне напряглась. — Давай, рассказывай, что у тебя произошло за последние полгода.       — Да ничего особенного… — потупилась я. — Вернулась в Мюнхен, устроилась на временную работу, продолжила уроки вокала и стала ходить на уроки гитары.       — Ого! И как успехи?       — Разучила несколько песен, — я пожала плечами. — Но, по-моему, полгода — это мало для обучения. Конечно, буду еще стараться. Может, если получится, выступлю как-нибудь с ней.       — Это будет выигрышно, — заметила она. — Певец и музыкант — само по себе удачное сочетание, если уметь этим пользоваться.       — Да, и я заметила, что это в какой-то мере мне даже в пении помогает.       — Да, мне тоже, — закивал Рикардо. Все переключились на эту тему, и я снова замолчала.       — А как вам жюри? Что о них скажете? — поинтересовалась Оливия.       — Слишком человечные, — сразу же ответил Рикардо, и я не смогла удержаться от улыбки.       — Это как?       — Они могли бы чего-то не договаривать, но вываливают все, — это точно…       — Больше всего нужно прислушиваться к Дитеру. Он бывает груб, но всегда справедлив, — так уж ли всегда?.. — Кристина, а ты вроде была фанаткой Tokio Hotel?       — И сейчас ей являюсь, — кивнула я. Об этом никто, кроме Рикардо до сих пор не знал, и теперь все удивленно посмотрели на меня.       — Это очень волнительно было? Выступать перед ними?       — По началу да, — я кивнула, теперь все с интересом на меня смотрели. — Порой настолько волнительно, что казалось, что не со мной это все происходит, не меня хвалят, и это вообще… Как во сне. Потом больше привыкла, но видеть их с таким постоянством было все же немного странно.       — А к их критике ты более серьезно относишься?       — Не сказать, что более серьезно… Ближе к сердцу — да, но не серьезнее. Серьезнее к критике Дитера.       — Я тоже. По-моему, именно он всегда видит суть вещей, — заметил Тимо, чуть задумавшись. Я с этим согласиться не могла, но промолчала. Лишний раз спорить не хотелось.       После обеда нам выдали текст для вступительной общей песни, сказали, что завтра мы будем делиться на части и репетировать саму постановку до обеда, утром разбудят. А после обеда пойдем к учителям выбирать песню. Потом нас отпустили по комнатам, но кто-то остался в общем зале. Я же поспешила уединиться. Мне так хотелось поскорее начать с подготовкой, оказаться здесь, но после всей этой кутерьмы первого дня я заметно устала. Я не очень открытый человек, и менять ритм жизни для меня сложно, а потому, оказавшись в одиночестве, я не могла не вздохнуть спокойно. Подсознательно помня о камерах, я негромко включила музыку на телефоне, переоделась в более удобную домашнюю одежду и решила разобрать вещи. На середине процесса ко мне постучались, и я недоуменно застыла со стопкой рубашек в руках.       — Входите, — заторможенно ответила я. В проеме показалась Файруз.       — Привет! — она дружелюбно махнула рукой и прошла в комнату.       — Привет, — я ответила, кивнув, и продолжила укладывать вещи.       — Ты выглядела сегодня какой-то уставшей, что-то случилось? — девушка села на диван, спросив это совсем между прочим. Я обернулась, заметив несколько отсутствующий вид. Все пытается пыжиться, скрывая внутреннюю надломленность. Как знакомо.       — Нет, ничего. Просто, мне сложно приходить на новое место, выдергивать из колеи, и обилие общение меня утомляет… Пройдет скоро, как только я привыкну.       — Как думаешь, что нас ждет?       — Ну… Не знаю… Не хочется заглядывать в будущее. Выучим песни, будем работать над хореографией и что там еще надо… Не знаю. Доверюсь профессионалам, — я развела руками и снова улыбнулась.       — Мне кажется, что я не пройду… — расстроенно покачала головой девушка. Я обернулась, вскидывая бровь. — Я уже столько раз получала критику, и вообще…       — Я была в шоке, что даже до Карибов дошла, — произнесла я, развешивая платья на вешалках. — Теперь решают не жюри, решают люди. А тебя любят, Файруз.       — Правда? — она подняла на меня потерянный взгляд.       — Правда, — невольно усмехаюсь.       — Спасибо, — девушка неожиданно меня обняла, и я мягко улыбнулась.       Вскоре мы спустились вниз ко всем. Народ занимался, чем хотел, разбились на группы, болтали, смотрели телевизор, кто-то играл на рояле. Я скромно умостилась на диване и невольно заслушалась мелодией, текущей из-под пальцев Рикардо, что сидел за пианино. Закончив, он уступил место Сьюзен и, улыбнувшись, подсел ко мне. Снова видеть его вживую было немного странно, но с его помощью завязался разговор, и я почувствовала себя намного легче, а вскоре к нам присоединились Нора и Сара. Оливии поблизости не было, и я невольно задалась вопросом, куда она запропастилась, но это был не такой уж интересующий меня вопрос.       Потом мы поужинали, кто-то разбрелся по комнатам, кто-то остался внизу, ну, а я пошла поболтать с родителями. Не успела я войти в Skype, как тут же раздался звонок, и я провела почти весь оставшийся вечер за разговорами. После этого я заставила себя немного посидеть над текстом, сходила в душ и легла спать. Утром мне кто-то постучал в дверь и сказал, что пора вставать. С трудом разлепив глаза, я привела себя в надлежащий вид и спустилась вниз. Сонный народ вяло поприветствовал меня, и я ответила тем же. Дождавшись всех, мы позавтракали и отправились в зал. Он находился недалеко, так что мы прошлись пешком, насладились солнышком, и впервые зашли в то здание, где будем выступать. Быстрая экскурсия по основным точкам, знакомство с какими-то людьми, часть из которых я тут же забыла, и вот мы на сцене. Пока она пустовала и смотрелась невзрачно, но я уже предвкушала выступление.       Нами занимались все те же преподаватели музыки, но теперь добавились хореографы. Шестеро неустойчивых оставались в зале, пока наша восьмерка делила текст и распределяла, где кто будет стоять. Частично прорепетировав все с текстами, нам дали указания выучить это до завтра, а остальным — определенную часть, где все поют вместе.       Обсуждая песню, мы пошли обратно. Пообедали, поболтали с Оливией и отправились обратно. Я оказалась пятой на очередь к учителям. С девушками работала Мадлен, чему я порадовалась. Почему-то работать с Оливером и Йоахимом мне не хотелось. Мы довольно долго выбирали песню. Женщина сказала, что на этом этапе разрешается брать песни жюри, поэтому я не слишком сомневалась насчет исполнителя, но вот песня… пришлось подумать. Да и работать над своей вариации. Все же голос Билла существенно отличается моего, мой сильнее, больше склонен к вибрации и хрипам. В итоге мы остановились на «Der letzte Tag», которая мне подходила больше всего, наверное.       Мы какое-то время посидели над песней. Женщина заметила, что меня тянет в низкие ноты и попросила сделать акцент на этом. Сегодня у нее не так много времени, а позже она со мной позанимается более плотно. В глубокой задумчивости я вышла из ее кабинета и направилась в лофт. Там стояла почти полная тишина. Все занимались своими делами, только Сьюзен негромко задумчиво наигрывала что-то на рояле. Я решила засесть у себя и немного отключиться от реальности, ибо за последние сутки произошло слишком много всего, и я изрядно истощена событиями. Все как-то было нужно уложить в голове, послушать музыку и дать время себе.       — Эй, к тебе можно? — донесся голос с другой стороны двери. Я удрученно выдохнула. Наши отношения мало изменились за все это время, и на пути сюда я изо всех сил надеялась, что моя мысленная стена рухнула, но сейчас опять поймала себя на мысли, что не хочу, того, чтобы он заходил в комнату.       — Да, — тем не менее, выдохнула я. — Какую песню выбрал?       — Элтон Джон «Your Song», — он присел на диванчик, пока я нервно ползала по интернету, изображая деятельность. Найти минус песни, ответить на вопросы в твиттере…       — Классика, — хмыкнула я. — Ну да, вполне тебе подходит. Твоя тональность.       — А ты что выбрала? А, дай угадаю, Tokio Hotel?       — Да, — я неловко захихикала, бросив на него взгляд. Он явно ждал, когда я отвлекусь на него. Черт…       — «Durch den Monsun»?       — Это не самая моя любимая песня, нет. Постой, ты знаешь их песни? — я удивленно посмотрела на него.       — Да кто их не знает? Они были слишком популярны в свое время. И какую песню? Что-то из последних?       — В последних многовато эпатажа, я на такое не потяну, — я засмеялась и покачала головой. — Так что, возвращаюсь к истокам и «Der ltzte Tag».       — Не помню ее.       — Она не самая популярная, — я пожала плечами и уперто уткнулась в экран. Внезапно услышав хихиканье, обернулась. — Чего?       — Я вижу, тебе тоже на тумбочку презервативы положили, — ответил Рикардо, кивнув на упаковку, которую я не заметила.       — Как будто они могут пригодиться, — хохотнула я, не подумав.       — А почему нет? — последовал вполне адекватный вопрос от моего парня. Я залилась краской.       — Не успеем, потому что я вылечу после этого же концерта, — промямлила я, испытывая дичайший стыд. У нас настолько инвалидные отношения, что я в душе не ебу, как объяснить ему, что я не дам ему, потому что мне даже целоваться с ним влом.       — Кристина? — протянул парень, естественно, ни разу мне не веря, и я заскулила, моля о прощении. — Эй, я не собираюсь тебя есть. Ну разве что немного покусать.       Это типа должно было разрядить обстановку и дать начало более заигрывающему тону, но меня едва не передернуло.       — Я девственница, и вряд ли у нас что-то получится… сразу. Ты же знаешь, насколько я закрытая, мне тяжело привыкнуть даже к объятиям, что уж дальше говорить… — я прерывисто выдохнула и накрыла горящие щеки руками, надеясь, что сейчас не будет напористого предложения начать привыкать прямо сейчас.       — Оу. Понимаю, — кивнул он и неожиданно улыбнулся. — А я не мог понять, почему ты так зажата… Да, я вполне понимаю, почему тебе сложно привыкнуть, я не против подождать.       — Хорошо, — я выдавила улыбку. — Тем более сейчас, будут все эти подготовки, шоу усложнилось в разы, да и обстановка сильно поменялась, мне как-то… тяжело обвыкнуться, как и всегда. Мне кажется, первое шоу будет самым тяжелым.       — Да, думаю, по нему будут судить, — кивнул парень. — Плюс отбор из неустойчивой группы. Думаешь, кто пройдет?       — Лиза, — твердо ответила я, зная точно, что ее зрители любят. Подумав, я сместилась к нему на диван. — Остальные — не знаю. Разрываюсь между Файруз и Симоне.       — Ставлю на Симоне, — проголовал Рикардо, но я знала, что они общаются.       — Файруз тоже хороша, она привлекла внимание, — заметила я. Парень потянул меня за колени и заставил положить мои ноги на его. Вышло лампово. Я откинулась спиной на подлокотник и с удовлетворением заметила, что меня это не смущает.       — Согласна, но она все равно по уровню не дотягивает, ей бы еще пару лет поработать над собой.       — Угу, чтобы потом, как ты, придти и всем показать, на что способен?       — Ну типа того.       — Кристина, ты здесь? — постучали мне в дверь. Кажется, Беатрис.       — Да, — ответила я без особых раздумий. Девушка приоткрыла дверь и округлила глаза.       — Ой, извините, если я помешала…       — Да нет, мы просто общались, ты что-то хотела? — спросила я, не смущаясь.       — Я думаю сделать луковый суп, ищу тех, кто может помочь, — улыбнулась она, и я почувствовала себя так, слово мы живем в большой общаге, и такого рода идеи — это типа участие в командной работе. Ну окей, не буду отрываться от коллектива.       — Да, сейчас подойду, — я скинула ноги с парня и решила переодеться. Беатрис, многозначительно улыбаясь, удалилась. — Готовить вместе суп, м-м-м, класс.       — Не любишь готовить?       — Да нет, просто… непривычно, — качнула я плечом и, взяв одежду, пошла в ванную.       На кухне уже кружились Беа и Сьюзен. Они оживленно обсуждали сегодняшний день, что ждет нас дальше, и дружелюбно махнули мне рукой.       — Слушай, Кристин, неудобно спрашивать, но вы с Рикардо встречаетесь? — любопытно и негромко поинтересовалась блондинка. Я резала картошку и не особо удивилась вопросу.       — Не очень. Пару месяцев, — я пожала плечами.       — Рада за вас, — неожиданно откликнулась Сьюзен. — Я еще, когда вы пели дуэтом, подумала, что вы хорошо смотритесь вместе.       — Спасибо, — хмыкнула я. Разговор больше об этом не заходил, мы сместили тему разговора на ожидания от концерта, и дело пошло легко. Готовка в приятной компании, надо сказать, хорошо отвлекала от неприятных мыслей.       — Так, детки, завтра вам нужно будет наведаться к фотографам для фотосессии, и еще снять маленький ролик для вашего вступления, — громко объявила Оливия, встав посередине кухни. Я выпучила глаза. Фотосессия? Вы серьезно? — Это будет после обеда, до обеда с девяти до двух вы у учителей, либо работаете с костюмерами или визажистами. Пока одни на фотосессии, другие снимают ролики, либо дают интервью для журнала DSDS. Это с трех до шести.       От такой информации я даже немного обалдела, роняя челюсть на пол. Черт возьми. как все серьезно… Фотосессия, интервью, костюмеры, визажисты… Куда же я попала? Все звучало очень серьезно, и мне оставалось только тяжело вздохнусь и задуматься над оформлением выступления. Когда вспоминаешь, что тебе придется исполнять песню перед ее создателями, становится волнительнее обычного.       Дальнейшее времяпрепровождение было для меня каким-то кошмаром. Знакомства со стилистами, визажистами, костюмерами, ассистентами, помощниками. Нас гоняли из стороны в сторону, посылая то туда, то сюда. В кресле стилиста, когда мы обговаривали общий образ на шоу и на запланированную фотосессию, я чуть не сорвалась, но терпеливо натягивала улыбку. Я понимала, что на деле пение мое тут мало кому нужно, шоу — сплошная коммерция, но на второй день одного сплошного взаимодействия с людьми, бесило буквально все. И ведь ни одного часа наедине! Ни одного! Вообще!       Когда мы пришли на обед, я подумала, что с тех пор, как вышла из своей комнаты, прошли сутки, а не какие-нибудь семь часов. Народ оживленно переговаривался и рассказывал все Оливии, но я только жевала, отдыхая перед второй частью забега.       После перерыва нас отправили переодеваться в приготовленную для съемки одежду и снова разделили по таким же группам, одних отправив на интервью, а других на съемки. Мы относились к первым, и когда нас ознакомили с краткой информацией, Симоне первым отправился навстречу вопросам, а я поняла, что за сегодня, за исключением времени завтрака, Рикардо практически первый раз увидела. После вчерашнего общения мне почему-то стало легче просто быть с ним, смеяться шуткам и даже позволять себе циничные остроты. Краем глаза я уловила, что Файруз посмотрела на нас и отвлеклась на разговор с Сарой, за что была ей благодарна. Мне однозначно нужно привыкнуть к парню в личном пространстве и более того — начать идти навстречу. Все же общение в интернете разительно отличается от живого…       — Кристина! Иди, — кивнул Тимо, подходя к нам. Около каждого «пункта», где нужно было ждать, рядом находилась рекреация с большими окнами во всю стену и белыми диванами, где мы, обычно, и располагались.       Поймав ободряющую улыбку Рикардо, я вздохнула и вошла в комнату к журналистам. DSDS выпускало свой журнал, где, само собой, писалось о нас, и теперь нам нужно было ответить на несколько вопросов для статьи. Девушка в синем жакете постарше меня лет на десять с чем-то сидела в белоснежном кресле, не сразу меня заметив. Оглянувшись, она подняла взгляд серых глаз, сдержанно улыбнулась и пригласила сесть в кресло напротив. Включив диктофон и перевернув страницу в блокноте, она с готовностью посмотрела на меня. Я почувствовала себя препарированной лягушкой.       — Итак, Кристина. Тебе девятнадцать лет, и ты из Мюнхена. Так ты сказала камере в первый раз, придя сюда, — процитировала девушка, подсмотрев в блокнот побольше, лежащий на стеклянном столика перед ней. — Ты не хотела сюда приходить, верно?       — Это было мое собственное довольно спонтанное решение. Я не фанатка этого шоу, смотрю его обрывочно, когда попаду, и была по сравнению с другими мало проинформирована, а вот моя мама смотрит его с завидным постоянством. Я очень волновалась, когда звонила, но после звонка успокоилась. Я не слишком серьезно относилась к отборочному туру, хоть и старательно готовила песни. Я просто думала, что если пройду — вот тогда и буду думать, а не пройду — значит, и не судьба, грустить не стоит. Сейчас это уже изменилось.       — Ты до этого часто выступала?       — Не так уж часто. Пару раз на мелких городских мероприятиях, в школе и пять раз на фестивалях. На фестивалях мне больше всего понравилось: народ наиболее оживленный, слушал внимательнее.       — Ты боишься публики?       — Я боюсь оценки, но не публики. Боюсь сфальшивить, перепутать строки, показаться глупой.       — Какая была твоя реакция, когда узнала, кто будет в жюри?       — В первую очередь, я обрадовалась, что можно уже узнать имена жюри. Вполне возможно, что я и не в курсе, кто это, но была бы хоть какая-то уверенность, что я их знаю хоть по именам. Я удивилась, что их четверо, потому что обычно их трое, а уж когда поняла, к кому мне предстоит идти… Ну, Матео — представитель того жанра, который я не слушаю, только пару интрументалок. А Билл и Том… — я сделала паузу. Говорить об этом я уже немного устала. — Они кумиры всей моей юности, я выросла на их музыке и слушаю ее до сих пор, — девушка вдруг отвлеклась от моих записей и пристально посмотрела на меня, через мгновение продолжив записывать конспект. — Я не знала, плакать мне от счастья или от страха. Я была невероятно рада, что увижу их так близко, что, мало того, они увидят меня так близко, да еще и услышат мое пение, но… Я очень боялась их оценки. Я бы лучше вовсе не приходила, чем оставила бы плохое впечатление. Спуститься вниз стало целым испытанием, я разрывалась между тем, чтобы сбежать вниз галопом, и тем, чтобы сразу спеть прямо там, на верху лестницы, чтобы потом не волноваться.       — И как же ты выступала потом? Так же волновалась? — до этого она задавала все чисто деловым тоном, а сейчас проскользнула капля какой-то эмоции, которую я разобрать не смогла.       — Они успокаивали меня свои видом. Для меня важнее было то, что я их вижу, чем страх оценки.       — Как ты выбирала песни для кастинга?       — Я хотела спеть что-то из Nirvanʼы или Scorpions, но также хотела показать свой вокальный потенциал. Песни Тейлор Момсен сложны своим роковым стилем, и «Just Tonight» действительно трудно вытянуть на низких нотах. У Hurts отнюдь не стиль «рок», но все песни сложно взять на голос. «Stay» у многих на слуху, но и она очень сложная, не каждому голосу дается. Это был риск, очень большой риск, но я осознавала, что если я не рискну, то никому это потом не надо будет.       — Это не самые частые песни, с какими, обычно, приходят на кастинг. Ждать ли нам чего-то неординарного на сцене?       — Я не знаю. Я не знаю, насколько неординарной могу быть, просто, постараюсь быть… собой.       — Хорошо. Спасибо за интервью. Надеюсь, еще встретимся, — она улыбнулась как и в начале, намекая на мой уход.       В целом, я ожидала чего-то худшего, но все не так плохо, все вопросы по теме, и я вроде бы ни одной оплошности не допустила. Следующим пошел Рикардо, так что я оказалась в компании Тимо, с которым мой парень болтал до этого. Про себя я заметила, что за полгода он мало изменился, как внешне, так и в остальном. Доверчиво глядя на меня карими глазами, он восторженно рассказывал о своем интервью, а я снисходительно улыбалась такой непосредственной эмоциональности, иногда теряясь от его вопросов.       — Ты знаешь, мне раньше, еще на Карибах, говорили часто «нормально». Мне хочется это слово, просто, уничтожить! Мне хочется чем-то удивить жюри, зрителей, а я не знаю, чем и…       — Тимо, — прервала я поток уже немного гневных высказываний, — не заостряй внимание на этом. Найди что-то свое и все. Не обязательно удивлять чем-то слишком вычурным, феерическим. Том, например, очень ценит твою естественность, так подчеркни ее. Не распыляйся, просто, включи свои лучшие качества на всю мощность.       — Они уже видели мою естественность, боюсь, это устарело, — заметил парень. Я снова едва сдержала улыбку. Рикардо и Тимо — два парня моего возраста, но первый создает впечатление уже зрелого мужчины, а второй напоминает большого ребенка. Удивительное дело — возраст.       — А меня они уже видели в жанре рок, но было во-о-от столичко, — я показала маленький промежуток между пальцами и как будто смотрю на него по лупой. — А теперь во-о-о-о-от столько! — я выкатила грудь колесом и словно обхватила что-то огромное руками.       — Ну, может, ты и права, — засмеялся пацан. — Но я уже решил, какую песню спою.       — Дело твое, — пожала я плечами.       Дальше нужно были идти к стилистам, где я даже почти отдохнула в молчании. Язык устал. И вовсе не от пения, которым я должна бы заняться.       Когда я снова увидела себя в зеркале, оставалось только нанести тушь на ресницы, и я едва себя узнала. Вся форма лица как-то изменилась, кожа сияла, черты были графичными, четкими, выразительными. Не такими, какими я их привыкла видеть. Незнакомая красивая девушка глядела на меня в отражении. И это ощущение незнакомости как нельзя точно повторило мое ощущение. Весь мир был теперь мне незнакомым, другим, ярким.       — Ух ты, отлично выглядите! — оценил Тимо, заметив нас, когда мы пришли на место съемки. Мы широко улыбнулись. Симоне тоже одобрительно качнул головой, Рикардо бросил на меня короткий восхищенный взгляд, и я улыбнулась. Он казался немного потерянным перед камерой, ему хотелось поскорее уйти оттуда. Я его вполне понимала.       Моя очередь подошла нескоро. К этому времени я плевала в потолок и лениво напевала песню выступления. Вероятно, теперь у меня так будет проходить каждая неделя до тех пор, пока меня не выкинут. Вряд ли это произойдет на этом концерте, почему-то мне мало в это верилось.       — Кристина! — окликнул меня фотограф, когда освободил Сьюзен. Я кивнула и подошла. — Так, сначала линейка. Тебе нужно повернуться и что-то сделать. Ну, обычно вы все улыбаетесь. Потом будет уже сама фотосессия, и постарайся быть более непринужденной.       Невыполнимая задача. От напряжения у меня дрожали черты лица, я не знала, как встать, как смотреть, куда деть руки. Фотограф был на редкость терпелив, и я поняла, что я такая в его жизни не первая. Спустя двадцать минут пыток он сказал, что хорошие кадры выудить сможет, и наконец отпустил меня. Я чувствовала себя затраханной вусмерть.       Потом опять смена стиля, новая съемка… мне казалось, это длится вечность. Конкурсанты перебалтывались в перерывах, разбавляя напряжение, я оценивала настрой. Неопределенная группа была мрачна почти всегда, нервничала и срывалась, на каждом этапе считая, что это лишняя трата времени. Беатрис, Рикардо были оптимистичны и надеялись на лучше, остальные — нервничали, нервничали и нервничали. Выделялась Сьюзен, которая была даже слишком в себе уверена. Я раздражалась, ощущая, что эта ее уверенность выложена на недостаточном профессионализме других участников, меня втом числе.       Когда нас отпустили, я почувствовала эйфорию. Быстро поужинав, я отправилась к себе. На часах всего лишь восемь часов, хотя казалось, что прошла вечность. Вообще-то, я до сих пор не выучила вступительную песню, но позволила себе перерыв в полчаса. Первой, кто мне позвонил, оказалась никто другой, как Лаура, чему я порадовалась. Мы уже давно с ней не разговаривали.       Рассказав ей о том, чем занималась последние несколько дней, я перевела тему на предстоящее шоу, и пока оно казалось далеким. Девушка все же решилась придти, но теперь жутко нервничала из-за Билла.       — Слушай, да не переживай ты так, — произнесла я. — В конце концов, не укусит же он тебя. Ну, вот увидит он тебя, и что?       — В том-то и дело, что ничего! — всплеснула она руками. — Ничего! Я боюсь своей реакции, боюсь неизвестно чего. У меня мандраж неизвестно, откуда, и я не знаю, что с ним делать.       — В любом случае, он не пройдет до самого шоу. Даже если ты не пойдешь на него, то так и останешься в непонятках и треволнениях, — устало заметила я с усмешкой отметив про себя, что от загруженности я забыла о нервах за качество выступления и за отношения Рикардо. Ненадолго, конечно.       На следующий день мы, зевая и потягиваясь, пошли на репетицию вступительной песни. Оливер поприветствовал нас и расставил по своим местам, группа неустойчивых снова села в зал. Эти два часа прошли напряженно. Оли был не в духе (впрочем, как и всегда) и часто критиковал, когда кто-то забывал текст, но я, слава Богу, этой участи избежала. Потом мы разошлись по хореографам. Их было несколько, поэтому мы снова поделились. У меня был один с Файруз и Сьюзен. Хореографы не всегда сочиняли с нами танцы, чаще они давали нам советы, как двигаться на сцене, и у каждого это было по-своему, в зависимости от человека и песни.       После обеда уже занимались на сцене. Первыми занималась наша группа, вторая сидела у костюмеров и обсуждала внешний вид для шоу. После хореографии я малость подустала и расслабленно дремала, пока меня не отвлек какой-то громкий звук. Вздрогнув, я подтянулась в кресле и только успела уловить разлетевшиеся волосы убегающей Файруз. Не раздумывая, я рванула за ней и обнаружила ее где-то в конце коридора, сидящей в углу на какой-то тумбе.       — Что произошло? — тихо спросила я, положив руки на подрагивающие плечи девушки. Лица за волосами мне видно не было.       — Он все время критикует меня, говорит, что у меня точно ничего не выйдет, если я буду так относиться к этому. А это не от меня зависит, я ведь и так не пройду! — воскликнула она и зарыдала, что-то продолжив говорить, но неразборчиво, да я и не вслушивалась. И так понятно, что в ней много накопилось, и сейчас это постоянное давление послужило пусковым механизмом.       — Тихо-тихо. Успокойся, — зашептала я и, завидев подходящую Сару, махнула рукой, чтобы она ушла. — То, что ты здесь, — уже большая удача. Не каждый так смог. Ну, не пройдешь дальше, это же не так страшно. Закончишь школу и придешь снова, и тогда точно пройдешь. Не бойся так этого. А вообще, я верю, что ты сможешь.       — Спасибо, Кристина, — хлюпнула носом девушка.       Мы еще какое-то время посидели там и пошли обратно. Подходила моя очередь, и я напряглась, ожидая ее. Мы работали с Оли, чему я мало радовалась. Мне не хотелось с ним заниматься так, как с Мадлен. Он натура творческая, а потому категоричная и почти всегда недовольная, часто критиковал участников, довольно резко изъясняя свое мнение, и я заранее настроилась воспринимать все не так чутко, как делаю это у других учителей.       — Кристина! Чего сидишь? Твоя очередь, раньше начнем — больше успеем! — махнул он мне рукой. Напряженно сжав губы, я поднялась с места и поднялась на сцену.       Мужчина долго и довольно нудно мне объяснял, как я выйду, и сколько мне нужно будет ждать. Когда инструктаж закончился, я встала около стойки и, выждав мгновения, услышала минус. Практически все подвергалось критике, и я мысленно обратилась к своему терпению. Преподаватель, конечно, многое говорил по делу, если бы еще он не каждым словом давал мне понять, что я бездарная тварь, было бы еще лучше.       Дни проходили в репетициях и сплошной кутерьме, я даже забыла спросить у Джу насчет ее приезда сюда. Проснувшись утром по привычному стуку в дверь, я резко вспомнила, что сегодня вечером выступаю. Вскочив с кровати, как ужаленная, я понеслась в душ, застелила постель, переоделась и галопом спустилась вниз. Я такая была не одна, все остальные тоже сегодня не в пример держались бодрячком, кроме некоторых особо сонных.       До обеда мы свободны, и почти все не знали, куда себя деть. Рикардо и Сьюзан по очереди играли на рояле, я с Файруз, Сарой, Тимо и Норой играли в пианино, нервно хихикая время от времени. Нервозность и нетерпение проскальзывали везде и во всем. Эрвин все время тер глаза, Лиза ходила по комнате, вспоминая текст, у Беатрис все валилось из рук, хоть она и продолжала поддерживать жизнерадостный настрой. Талина громче обычного смеялась, Симоне что-то пытался читать, но то и дело отлистывал обратно, уже не помня прочитанного, Тим кусал щеки и щелкал суставами. Короче говоря, каждый нервничал по-своему, но никто в свою комнату не уходил, потому что знал: наедине станет еще хуже.       После обеда нам надо было провести последние репетиции и переодеться, и мы наперегонки рванули к зданию выступления. Все превратилось в сплошную нервотрепку, я перестала что-либо различать, очнувшись только на генеральной репетиции. До выхода оставалось всего пару часов, здание жужжало гулом голосов, а я уже в одежде для выступления пела знакомые строчки, выполняя знакомые движения. На генеральную репетицию можно было приходить нескольким ранним зрителям, и я уже видела перед собой Лауру с Джу. Живот отчаянно скручивало от нервов, я знала, что и жюри уже здесь, и у меня едва ли не темнело перед глазами. Нам кратко объяснили, где мы будем сидеть, пока остальные — выступать, как туда дойти, и все тому подобное. Но только тогда, когда я вместе со всеми встала ждать выхода, а мимо прошедшие ведущие подмигнули нам, я поняла, что момент настал, оно уже начинается, отступать поздно… и я не отступлю.