Путь иллюмината

Если голоден враг твой, накорми его хлебом; и если он жаждет, напои его водою: ибо, делая сие, ты собираешь горящие угли на голову его. Притчи Соломоновы. Д’Арни не понимал, зачем стоит сейчас навытяжку перед Великим Магистром, а тот безжалостно его распекает, словно нашкодившего мальчишку! Никакого срочного задания Скотт не давал, а лишь ограничился тем, чтобы напомнить маркизу обо всех его промахах сразу! Д’Арни знал, что англичанин иногда бывает излишне эмоционален, но такая явная несдержанность удивила «лучшего из лучших». Нынче Реджинальд был явно на взводе и не скупился на едкие замечания и обидные слова. - Вот и в прошлый раз, д’Арни, вы даже пальцем не пошевелили ради нашего дела! Как только на горизонте замаячил Черкасов, вас будто подменили! Я понимаю, он – ваш брат, но мне уже надоело считаться с вашими многочисленными слабостями! – Глава ордена сгоряча ударил кулаком по столу. «И этот человек напоминает мне о слабостях! Да он сам сшит из них!»– подумал д’Арни. Маркиз не мог без ненависти смотреть на того, кто в недавнем прошлом вернул себе перстень Великого Магистра шантажом. После того как маркиз сам отрубил палец своему врагу и забрал кольцо, этот наглец явился в Черкасово с вооружёнными до зубов людьми и потребовал возвращение «того, что принадлежит ему по праву». Скотту было достаточно непрозрачного намёка на то, что хрупкое идиллическое счастье жителей Черкасова может вдребезги разбиться, и если д’Арни не хочет стать виновником гибели родных, лучше вернуть перстень без кровопролития. Маркиз молча отдал узурпатору знак высшей власти братства. Затем он не слышал о Скотте где-то с полгода. Позже, видимо, лучший агент ордена понадобился довольно ограниченному англичанину, и он вызвал его вновь. Теперь уже на указательном пальце Реджинальда зиял неровный шрам, который, однако, неплохо скрывался за толстым ободком кольца. Вот почему теперь Скотт предпочитает надевать на руки тонкие перчатки. Д’Арни устало вздохнул. Что ж, придётся терпеть дальше эту выволочку… От внимательного взгляда д’Арни не укрылось то, что сегодня с Великим Магистром что-то происходило: он был бледен как мел, руки его дрожали, а мысли путались. Казалось, Скотту хотелось в каких-то личных проблемах непременно обвинить маркиза. Глава иллюминатов находился в таком нервном напряжении, что д’Арни предчувствовал нечто нехорошее. - Да известно ли вам, что после последней неудавшейся попытки сменить российского императора нам приходится быть тише воды, ниже травы? Всё пошло крахом, и теперь иллюминаты преследуются как во времена Жана Моле! - Что с того? – д’Арни одарил собеседника колким взглядом. - Вы же сами говорите, что орден не раз переживал тяжелые времена. В нашем деле неудачи нередки. - Вы не понимаете! Это катастрофа! – Голос англичанина дрожал. – Теперь сам Александр знает в лицо того, кто является Великим Магистром. А это означает, что мне заказан путь во дворец! Да меня завтра же арестуют и бросят за решетку, на съедение крысам! Человек в манжетах закрыл лицо руками. Потом пальцы его зарылись в непокорные локоны, совершенно взлохматив прическу. Д’Арни наблюдал эту картину с долей скептицизма: разве может Великий Мастер позволить себе столь недостойное поведение? Да один только вид его небрежно расстегнутого сюртука и мятого шёлкового платка, жалкой тряпицей свисающего с худой шеи, не вязался с образом главы самого могущественного ордена в мире! Приёмный сын Спартака поморщился. - Не стоит излишне драматизировать, - спокойно сказал д’Арни. - Весь русский двор знает о моей принадлежности к ордену, однако никто меня и пальцем не тронет! Вам же известно о неприкосновенности иностранных послов? А потом, если говорить о вас, то что в ночь похищения мог увидеть император? В дыму нечеткий образ, несколько напоминающий секретаря при английском посольстве? И кто видел? Некто, похожий на российского царя, переодетого в штатское? Бред. Никто ничего не докажет. - Вашими бы устами да мёд пить. – Скотт был настроен скептически. - Так ведь говорят русские? Поправьте меня, если я ошибаюсь. Вы ведь у нас знаток здешнего фольклора! Эта фраза прозвучала как-то странно и неуместно, и д’Арни опять забеспокоился о здоровье Великого Магистра. Выглядел последний действительно больным. Только непонятно было, душевно или физически. А может быть и то, и другое? - Всё верно. - Только не надо меня успокаивать! Радуйтесь, д’Арни! Скоро меня отлучат от управления орденом. Вы, наконец, добились того, о чём так мечтали! Вы станете Великим Магистром вместо меня! - Да что с вами такое? – Иван не выдержал. Ему всё меньше нравился этот настрой человека в манжетах. – Почему вас должны развенчать? И кто? Спартак? Он же мёртв. - А вот и нет. – Скотт выдержал эффектную паузу. - Ваш учитель жив. А я временно исполняю обязанности Магистра Запада. Ошибок Вайсгаупт не прощает. В этот момент д’Арни испытал целую гамму противоречивых чувств, самым сильным из которых всё-таки была радость. Да, он был рад, что Спартак не погиб. Даже несмотря на то, что этот человек отнял у него детство, искалечил жизнь его матери и подло убил отца, д’Арни всё равно любил его. Он сумел простить Спартаку всё, ведь тот был самым близким для маркиза существом на всей земле. - Так Учитель жив. Хм… Но как такое возможно? Я же сам навсегда закрыл ему глаза. Д’Арни вспомнилась смерть Спартака. Он же умер от ран, полученных во время схватки с Ясмин! Или нет? Ни для кого не секрет, что медицинские опыты Вайсгаупта имели успех. Он мог вылечить любую рану! Но маркиз своими глазами лицезрел могилу Спартака. Ну и что? Он же не видел тела, а значит, не исключено, что старик снова обманул всех. - Ха! Да этот человек – гениальный актер! Он проведёт самого чёрта! Не в первый раз он умирает и воскресает, как Иисус Христос. Поверьте мне, появление Спартака – дело времени, – веско произнёс Реджинальд. - Сказать по правде, мне тоже приходила в голову эта мысль. Никак не могу привыкнуть к тому, что Учителя нет в живых. До сих пор кажется, что это невозможно. Но все эти доводы – всего лишь наши с вами размышления. У вас есть доказательства того, что Учитель выжил, кроме слухов и догадок? - Мне доподлинно известно, что Спартак скоро прибудет в Россию, - ответил англичанин. - Сейчас он где-то в Польше. Время от времени я получаю письма от него, но не уверен, что пишет их именно Спартак. Возможно, это подставное лицо. - Я могу взглянуть на письма? - Иван поднял на собеседника серые глаза. - Делайте, что хотите. Честно, мне уже всё равно. Скотт вынул из стола шкатулку, где лежали письма. Вскрыв первое же, самый неуловимый шпион Европы сразу же узнал почерк своего кумира. Крупный, разборчивый, как у человека, уверенного в своих силах. Маркиза не удивило и то, что Спартак на сей раз не использовал симпатических чернил. Видимо, он ничего не скрывал в своих посланиях. Напротив, ему хотелось быть узнанным. - Да, безо всяких сомнений это рука Учителя. Вы правы, он жив. Но чего вы так боитесь? План посадить на трон Константина провалился, но ведь это ещё не означает, что все ваши предприятия обречены на постоянные неудачи. – Голос «лучшего из лучших» звучал уверенно. - Если Спартак закрыл глаза даже на то, что вы однажды посмели открыто покушаться на его жизнь, то уж эту неудачу, полагаю, он вам простит. - Сам не думал, что после того, как я наставил на Спартака дуло пистолета, он оставит перстень при мне, - Скотт нервно пожал плечами. - Но старик сказал, что кроме некому возглавлять орден, и мой талант руководителя вкупе со страстным желанием укрепления позиций братства перебороли в нём стремление мстить. Он оставил всё, как есть. Но на этот раз мне не выкрутиться. - Реджинальд всхлипнул. – Я погиб, д’Арни! Это конец! Я совершил непоправимое - ввязался в рискованное предприятие, истратив огромную сумму из казны ордена. Сделка о покупке дешевой партии оружия и тканей провалилась! Магистр Запада во всех подробностях поведал д’Арни о том, что недавно заключил соглашение с английскими купцами-мореплавателями, торгующими по всему свету сукном и оружием. Великий Мастер решил приобрести огромную партию мушкетов для бойцов из ордена и ткани на пошив сутан для монахов-тамплиеров. Но перед тем как заплатить купцам золотом, Скотт по неосторожности не проверил дешевый товар на качество, ослепленный баснословной выгодой сделки. Нетрудно догадаться, что сразу же после подписания договора выяснилось, что весь товар отвратительного качества. Пистолеты постоянно давали осечки, а сукно оказалось гнилым. - Да… - протянул д’Арни, - вам не позавидуешь. Я всегда знал, что вы чересчур печётесь о собственной выгоде. Вот теперь и пожинайте плоды своей алчности. - Вы вправе не верить мне, но всю прибыль я намеревался пустить на нужды ордена, а вовсе не набить свой карман. - Однако, это не меняет дела. Маркиз понимал, что опасения Скотта не беспочвенны. Спартак жестоко наказывал за любую провинность, даже самую незначительную. Стоит вспомнить хотя бы его верного слугу Карла, который за ослушание был вероломно убит. И это тот, кто всю свою жизнь, без остатка, отдал своему хозяину! Так что если Скотт просто лишится власти, то он ещё легко отделается! Только сейчас д’Арни понял, почему весь коридор, ведущий в кабинет главы ордена, и даже вся комната, были заставлены грубо сбитыми деревянными ящиками и сундуками. Ясно, что в них находился бракованный товар. Д’Арни открыл один из ящиков, достал небольшой рулон сукна и проверил ткань на прочность. Материя расползлась в руках иллюмината словно паутина. - Теперь остальные Магистры с радостью от меня избавятся и растащат орден на куски. Я ещё как-то сдерживаю их жадность. А если меня сместят, они перегрызут друг другу глотки за власть и золото. Кстати говоря, рядовые члены братства тоже ненавидят меня. Видимо, я все же перестарался с наведением дисциплины в их рядах. Впору застрелиться! Маркиз думал, что последняя фраза была сказана в запале. Но нет, он ошибся. Скотт достал из письменного стола пистолет и поднёс его к виску. Д’Арни ничего не успел сделать – курок был спущен. Иван закрыл глаза, но тут внезапно услышал истерический смех Реджинальда, больше похожий на рыдание. - Ха-ха-ха! Осечка! – Англичанин с пренебрежением швырнул пистолет на пол. – Даже сейчас это дрянное оружие меня подвело! - Вы сумасшедший! - Ну ничего. Сейчас я всё исправлю. Тут полно этого хлама! Целые сундуки бракованных пистолетов! Уж с одним-то я и покончу со своей никчёмной, бессмысленной жизнью! - Не смейте! – д’Арни выбил оружие из дрожащих рук отчаявшегося Скотта. - Оставьте меня! Я всё равно это сделаю! Реджинальд с силой оттолкнул маркиза. Тот не оставил своих попыток утихомирить безумца. Завязалась драка. Наконец антипатия двух мужчин вырвалась наружу. В этот момент Скотт хотел поквитаться с д’Арни за всё: за то, что ещё тогда, в школе иллюминатов, этот холодный и безразличный маркиз так и не оценил чистой юношеской привязанности, которую испытывал взрослеющий Реджинальд к своему кумиру; за то, что д’Арни безупречен во всём, а он, слабый и уязвимый, далёк от навязанных орденом идеалов. Маркиз же старался лишь остановить Великого Магистра, а никак не навредить его здоровью. Но старая неприязнь брала своё. Старший Черкасов сейчас припомнил и грязное убийство путаны Маруси, после которого так унизительно было чистить запачканный кровью ковер; и назидательный тон, коим этот выскочка всегда отдавал свои поручения; и, наконец, то, что однажды этот человек занял его место в жизни, когда перстень Великого Магистра засверкал на этом бледном слабом пальце! Итак, враги сцепились в смертельной схватке. - Твоя жизнь принадлежит ордену, и ты не имеешь права ею так бездарно распоряжаться! - кричал д'Арни, отбиваясь от неловких слабых ударов. - Но это моя жизнь! – словно обиженный мальчишка возопил ставленник Спартака. - Что хочу с ней, то и делаю! Не понимаю, зачем тебе спасать того, кого ненавидишь?! Я пытался убить тебя, подослав эту полячку, а теперь ты препятствуешь моему желанию покончить с собой! Я недостойный, плохой, испорченный! Тут уж маркиз не выдержал. То, что Мастер прямо в глаза признался в том, что отдал приказ о его устранении, повергло д’Арни в ярость. Сгоряча он с силой ударил англичанина в лицо. Кровь так и хлынула на белый крахмальный воротник. Скотт рассвирепел и бросился на обидчика. Реджинальд нанёс д’Арни довольно ощутимый удар под дых, но на этом вся его прыть иссякла. «Лучший из лучших» применил к нему один из своих коронных приёмов, и Скотт повалился на пол как подкошенный. - Тебя выбрал Спартак, и этого довольно! – сказал Иван, переводя дыхание. - Учитель никогда не ошибается! Он посмотрел на поверженного неприятеля, чтобы оценить силу удара. Тот был без сознания. - Что-то я перестарался, - пробурчал иллюминат себе под нос. Маркиз без труда уложил тщедушного англичанина на тахту, стоящую в кабинете. Благо, никто не был свидетелем сей короткой потасовки. Ещё неизвестно, чего стоило бы это д’Арни! В другой ситуации иллюминат никогда не поднял бы руки на того, кто выше рангом. Фигура Великого Магистра всегда считалась священной, неприкасаемой, и воспитанному в лоне ордена никогда не пришло бы на ум применить физическую силу по отношению к старшему. Но на этот раз человек в белых манжетах совершенно вывел д’Арни из себя. * * * Д’Арни в замешательстве стоял над лежащим на тахте Реджинальдом. Нужно было что-то делать! Скотт уже несколько минут находился без сознания, и, кажется, не собирался возвращаться к действительности. Маркиз начал волноваться. А что если он убил его? Вдруг оказалось достаточно всего одного, признаться, довольно сильного, удара, чтобы выбить душу из этого слабого тела? И дышит ли он вообще? Д’Арни начал судорожно приводить Скотта в чувства, расстегнул пуговицы на его сюртуке и стянул шейный платок, чтобы тому было легче дышать. Благо, «лучший из лучших» сразу же уловил слабое дыхание и нечёткий пульс. Он, словно опытный врач, осмотрел пострадавшего на наличие переломов и серьёзных травм, но никаких повреждений не обнаружил. - Ничего, очухается, - успокоил себя шпион, выдохнув. Тут он заметил, что что-то блеснуло у Скотта на животе. Маркиз наклонился. Это были позолоченные часы на длинной тонкой цепочке. - Хм, и у него идентичные, - проговорил иллюминат, рассматривая блестящий предмет. Д’Арни вспомнил, какой ценой достались ему точно такие же часы, что и те, которые он держал сейчас в руках. Такие часы, позолоченные, с выбитым на циферблате знаком Просветлённых и длинной тонкой цепочкой полагались молодым братьям, которые обещали быть перспективными, за выполнение особенно каверзных заданий. Они являлись чем-то вроде почётного приза и выдавались только тем, кто проходил особую проверку на прочность. Их владелец считался выше всех остальных учеников. Этот аксессуар был своего рода пропуском в верхушку ордена, знаком уважения и особого отличия. Все мечтали в школе иллюминатов об этих пресловутых часах, в том числе и д’Арни. Интересно, за что же Скотт удостоился столь высокой чести? Это было очень давно. Хотел бы маркиз забыть историю появления у него этого злосчастного предмета, но, увы, не мог. Перед глазами явственно предстали картины прошлого, устремляя мысли вдаль – на Восток, где он был юн, неопытен и доверчив. * * * Это случилось, когда д’Арни было четырнадцать лет. Спартак привёз юнца в Тибет и собственноручно отдал на обучение боевым искусствам и философии старому монаху-отшельнику по имени Пхубу. Маркиз с восторгом вспоминал чистейший воздух тех восхитительных, изолированных от всего света, мест, высокое светлое небо, хрустальные реки, острые верхушки горных хребтов, объятые сизой дымкой вечной дремоты. Ему врезались в память ясные глаза Пхубу с кружевной сеточкой морщин, тихий вкрадчивый голос, что рассказывал подростку старинные легенды седого прошлого; коротко бритые волосы, ярко-желтые монашеские одеяния. Не забыть ему и тех уроков самой жизни, которые преподавал мудрый старик. По утрам, на заре, вместе со своим наставником, юный иллюминат занимался медитацией, познавая неизведанные глубины своего разума. Именно тогда, от Пхубу, он научился слушать своё сердце, растворяясь в нетронутой красоте тибетской природы. Мальчик взирал на потрясающее небо, каждый раз удивительных оттенков, которые только могло нарисовать самое развитое воображение. Он улыбался, глядя в воды горных рек и видя себя, полного надежд и светлых юношеских мечтаний. Днём монах обучал своего воспитанника различным видам единоборств и фехтованию, искусству стрельбы. «Стрельба из лука учит нас, как надо искать истину. Когда стрелок промахивается, он не винит других, а ищет вину в самом себе». Эту мудрую фразу любил повторять Пхубу, и д’Арни старался внимать каждому его слову. Вечерами отрок и старик садились напротив друг друга прямо на устланный шкурами пол маленькой хижины. Монах заваривал ароматный чай, что было своего рода ритуалом, добавлял в него густое молоко яка, и они вели длинные философские беседы до самого утра. Именно в то время у юного члена братства Просветленных сформировались основы мировоззрения. Именно тогда он в полной мере почувствовал себя Личностью. Это было началом его пути - пути иллюмината. Так, в постоянных тренировках тела и духа, прошёл год. Длинный, как шерсть горного козла, и одновременно короткий, словно жизнь мотылька. Д'Арни навсегда запомнил тот день, когда волшебная сказка закончилась. Д’Арни сидел у прозрачного озера, уже несколько часов созерцая, как розовые солнечные лучи играют на снежных горных вершинах. И тут появился Спартак. Учитель широко улыбался. В глазах его лучилась радость от встречи с учеником, подающим надежды. В руках у него блестели заветные часы, которые отрок желал получить чуть ли ни больше жизни. Они сверкали, словно перо сказочной жар-птицы, переливаясь на солнце. Д’Арни был ослеплен этим магическим сиянием. - Мальчик мой, я горжусь тобой! Ты делаешь здесь, в этой закрытой от цивилизации стране, успехи. Ты познал самого себя, стал сильным, наблюдательным, научился со ста метров попадать в муху из лука и способен побороть мастера единоборств в бою. Ты стал настоящим мужчиной. Вот уже и первый пушок появился у тебя на щеках, - Спартак ласково провёл ладонью по лицу юноши. - Эти часы завтра же станут твоими. Ты заслужил их. Только для этого придётся выполнить одно небольшое задание. - Какое, Учитель? – д’Арни с благоговением взирал на того, кому был предан до гробовой доски. - То, что я тебе сейчас скажу, не должно напугать тебя или же посеять сомнения в твоей душе. Поверь, это будет правильно. - Не сомневайтесь. Я готов на всё и не разочарую вас. - Старый Пхубу задержался на этой земле. Он отдал тебе все свои знания, которыми владел. Теперь он пуст, как глиняный сосуд из-под забродившего вина. Нужно помочь ему уйти. Д'Арни молчал. Ему казалось, что всё кругом сделалось бесцветным, чёрно-белым. Внутри образовалась воронка, готовая поглотить весь мир, ещё вчера такой яркий и завораживающий. - Сын мой, ты должен сделать это сегодня, этой же ночью. Из глаз мальчика потекли солёные слёзы. - Позвольте мне хотя бы самому выбрать, как именно Пхубу уйдёт в мир мёртвых. - Конечно. - Иезуит снова улыбнулся. - Это твоё законное право. С этими словами Спартак удалился, навеки оставив в душе д’Арни незаживающую рану. Вайсгаупт жестоко сыграл на сыновней привязанности к нему молодого иллюмината. Это было настолько больно, что хотелось кричать. Когда д'Арни вернулся в хижину, сердце его трепетало, готовое вот-вот вырваться из груди. Он как мог скрывал своё волнение, но утаить его от старого монаха не удалось. - Расскажи, что тебя тревожит, - сказал буддист, когда они принимали трапезу. - Ты смотришь, да не видишь, слушаешь, да не слышишь, ешь, да не чувствуешь вкуса. - Вам это показалось. Дух мой спокоен, а помыслы чисты. - Не лги мне. Я знаю тебя. Что-то случилось за пределами моей хижины? Д'Арни не выдержал и расплакался. Ему было больно и стыдно, когда, прижавшись к жёлтому одеянию Пхубу, он трясся от рыданий как осиновый листок. - Я всё знаю. Не вини себя. Мы с тобой прошли незабываемое путешествие, и оно было прекрасным. Ведь так? Карие глаза, которые, несмотря на годы, не утратили своей яркости и глубины, смотрели одобряюще. Юноша кивнул, глотая слёзы. - Ты же помнишь, что никто не возвращается из путешествий таким, каким он был раньше. Вот и ты станешь другим, взрослым. - Но не вы ли говорили, что тот, кто пьёт воду, должен помнить о тех, кто рыл колодец? Я не могу так поступить, не могу! - Не думай обо мне. Я всё равно скоро умру. А что такое смерть, как не перерождение? Я умру, чтобы снова возродиться, – спокойно сказал мудрец. – Теперь же я слишком стар. Тело моё стало дряхлым. Ты же сможешь достигнуть высот в будущем, а для этого должен перешагнуть преграду, мешающую увидеть Солнце. - Нет! Я не хочу! - д'Арни вдруг пулей выскочил из хижины. Спартак ждал его у входа. - Учитель, я не могу, - всхлипывая, проговорил отрок. - Дело твоё. Ты можешь хоть навек остаться здесь, с Пхубу. Будешь распивать чай с молоком и с утра до ночи пускаться в философствования. Мир огромен, и он ждёт тебя! Иди же и сделай это! Когда д'Арни вернулся в хижину, монах смотрел на него понимающе. - Мне пора. Туда, в лучший мир. Мы скоро встретимся, вот увидишь. Старик молча заварил себе какую-то траву и… через минуту все было кончено. Сейчас маркиз понимал, что Пхубу решил не мучить своего подопечного и снять с него ответственность, собственноручно лишив себя жизни. Д'Арни помнил жуткие, но по-своему красивые похороны монаха. Его мёртвое тело было оставлено не погребённым на верхушке самой высокой скалы. Маркиз видел, как над его мёртвым наставником закружилась стая хищных грифов. Миг, и птицы разом растерзали тело, не оставив от него ровным счётом ничего. Над хижиной монаха ещё долго кружился ширококрылый гриф, не желая улетать, и мальчику казалось, что это душа Пхубу прощается с ним. А потом Спартак торжественно вручил своему ученику часы. - Я не приму их, ведь это не я убил его. Я не выполнил вашего задания. - Тем не менее, дело сделано. Неважно как, но монах мёртв. – Вайсгаупт протянул ученику «заслуженную» награду; золотая цепочка блеснула в его руках. – Держи. Они твои. Маркиз так страстно хотел иметь эти часы, но в тот день вместо радости чувствовал лишь пустоту и горечь. Он потерял их в первом же бою, а сообразив, где это случилось, намеренно не стал возвращаться за потерей… * * * Когда Реджинальд Скотт пришёл в себя, д'Арни напоил его питательным напитком по рецепту Пхубу. Конечно, молоко яка было заменено обычным. - Пейте, это придаст вам сил. И не бойтесь: у меня нет умысла отравить вас. - Напрасно, маркиз, вы не дали мне убить себя, – устало произнёс Великий Магистр, попивая напиток. – Мне незачем жить. Меня никто никогда не любил. Ни родители, ни наставники в ордене. Я наделал столько ошибок, столько зла... Раньше думал, что найду смысл жизни во власти, в деньгах, но и это оказалось мифом. – Он театрально развёл руками. - Да, нынче я глава братства иллюминатов, но и в этом не вижу никакого смысла. - Учитель говорил, что за один день можно изменить судьбу семь раз. Вот и вы – хозяин своего будущего, – спокойно произнёс маркиз. - Всё ещё можно исправить. Он вдруг к своему удивлению осознал, что не испытывает ненависти к этому человеку. В конце концов, они во многом похожи. - Ну не знаю. Возможно, вы и правы. - Можно вам задать один вопрос? – Д’Арни посмотрел на позолоченные часы на жилете Скотта. – За что вы их получили? - А вы уверены, что действительно хотите это знать? - Думаю, что нет. С этими словами самый опасный из шпионов надел пальто и шляпу и вышел прочь из кабинета.