Nobody told me I could fall

      Знакомый баритон нагнал меня на парковке, заставив сердце на секунду испуганно стукнуться о грудную клетку.       - Arien, bella, tutto è bene? (Ариэн, милая, все хорошо?) – взволнованный Джанфранко подбежал к машине и придержал дверь, не позволяя мне сесть внутрь.       - Ce l'abbiamo fatta! (Все сработало!) – не в силах сдержать улыбку, я легко чмокнула его в щеку. - Никаких журналистов, ничего. Спасибо большое, я не знаю, что бы я без тебя делала! Том – Джанфранко, Джанфранко – Том, - воспользовавшись тем, что мужчины пожимали друг другу руки, я было попыталась выхватить у Тома чемодан, на что он только рассмеялся и покачал головой.       - Оставь в покое мою сумку!       - Так было бы быстрее, - пробурчала я, заводя двигатель и возвращаясь на тротуар, где все еще стояли мужчины. - Мы с Джанфранко знакомы с детства.       Томас многозначительно хмыкнул, давая мне понять, что помнит наш пьяный разговор, и забросил, наконец, чемодан в машину. Чувствуя, как мое лицо заливает румянец смущения, я обняла Джанфранко и спрятала красное, как спелый томат, лицо в складках его пиджака. Мужчина рассмеялся, позволяя воспользоваться мягкой тканью в качестве единственного убежища, доступного мне в данной ситуации.       - Я был ее первым поцелуем.       - Мне рассказывали, - хохотнул Том, и я была рада, что на этот раз не вижу его лица.       - В самом деле? – в голосе Джанфранко тоже слышалась улыбка. Он обнял меня за плечи, полностью скрывая от Тома. - Я вижу вы, ребята, подружились. Эй! – я, кажется, слишком больно ущипнула его за бок, и Джанфранко выпустил меня из своих объятий, разворачивая лицом к Хиддлстону и схватывая мои руки. - Почему она меня ущипнула?!       Томас запрокинул голову и громко расхохотался, предоставляя мне возможность ответить зазнайке, выставляющему меня идиоткой.       - Иисусе, я с ним работаю! Не позорь меня!       Жаль, что я все еще не могла высвободить свои ладони, иначе я бы ущипнула его еще разок и посильнее.       Хиддлстон утер выступившие от смеха слезы и окинул меня взглядом, с каждой проходящей секундой становящимся более серьезным и даже немного задумчивым.       - Она мне нравится, Джанфранко.       Что?       - Я ее очень сильно обидел, но надеюсь, что она даст мне шанс загладить вину.       Что он несет?       Нельзя же… Это же… О таких вещах не говорят первому встречному!       Я кашлянула, прочищая резко пересохшее горло, и, одним рывком вырвав ладони из захвата Джанфранко, отступила от стоящих друг напротив друга мужчин и села в машину.       - Нам пора.       Джанфранко помахал мне рукой и, подойдя к Тому, дружески хлопнул его по плечу, на секунду дольше положенного задерживаясь рядом с его ухом.       Что он ему сказал? Что-то обо мне? Еще один унизительный факт из моей прошлой жизни?       Томас усмехнулся и, кивнув, протянул ему ладонь для прощального рукопожатия, а затем, не медля больше ни секунды, сел в машину.       - Не знал, что ты умеешь водить.       Думая над тем, требовало ли это высказывание ответа, я вырулила на автостраду и сосредоточилась на дороге, стараясь не отвлекаться на близость сидящего в соседнем кресле мужчины.       - Ты расстроилась из-за того, что я сказал?       - С чего ты взял?       - Ты погрустнела и включила режим мини-босса, - я хмыкнула, ненавидя себя за это секундное проявление уступки его обаянию. - Ариэн, я действительно сожалею, что сказал это.       - Перестань.       - Ари…       - Я сказала, перестань! – мой голос сорвался, и я вдавила педаль газа в пол, выжимая максимальную скорость из бедной машинки, с удивлением заметив, что Том схватился пальцами за ремень безопасности, но сразу же замолчал.       - Может быть сбросишь скорость?       - Если мы доедем быстрее, вероятность того, что тебя кто-то тут заметит, будет меньше.       - Если мы разобьемся, все твои старания провалятся… - он судорожно охнул, когда я сдвинула рычаг передач, - в Ад.       В том, чтобы видеть обычно невозмутимого актера испуганным и взволнованным, было что-то забавное, однако, как бы я ни хотела выжать из этой итальянской малышки и английского актеришки максимум, ехать быстрее ста километров в час по узкой дороге было действительно опасно. Пришлось сбросить скорость и включить музыку, чтобы предупредить дальнейшие попытки Тома заговорить со мной.       Извинения ничего не изменят. Какой смысл пустословить теперь, если все уже и так было сказано? Тратить свое и мое время, нервные клетки, эмоции?       Да и не то, чтобы я обиделась. Обида – чувство узкое, одностороннее. Я же в какой-то момент стала достаточно глупа и наивна, чтобы думать, что между нами с Томом что-то было. Дружба ли, простое ли взаимопонимание – не важно. Что-то двустороннее и обоюдное.       Поэтому когда он сказал то, отчего мне пару раз за прошедшие недели снились кошмары, я не почувствовала обиды. Я почувствовала боль. Обжигающую, испепеляющую все внутри. Словно пули, его слова прожгли жизненно важные органы – сердце, легкие - оставив, однако, нетронутым мозг, в котором услужливая память продлевала мучение, сдабривая и так страдающий организм болезненными воспоминаниями.       Раны - зашивают. Органы – пересаживают. От слов и извинений еще никому выздороветь не удалось.       - Почему радио на французском? – прервал мои размышления Том, и я рассеянно моргнула, пытаясь вновь сконцентрироваться на настоящем.       - Что прости?       - Радио. Почему оно на французском?       Из колонок действительно лилась довольно привычная мне французская речь. Проведя значимую часть юности в общении с папиными партнерами-французами и путешествиях по Франции с Кэтрин, я перестала так резко реагировать на смену известных мне языков в моем окружении.       - Там Франция, - я махнула на дорогу, которую мы уже оставили позади, и Том обернулся, следя за движениями моей руки, - там, - я указала влево, - Швейцария. Мы едем в сторону Италии. Туристов у нас бывает не много, но все-таки бывают. Так что ты здесь можешь услышать, возможно, большинство мировых языков. Ну, некоторые из них точно.       - Parles-tu français? (Ты говоришь по-французски?)       - Un peu (Немного), - я пожала плечами. - Est-ce que tu parles français? (А ты?)       Том пробормотал что-то про университет, друзей и Париж, но настолько смущенно и непонятно, что я решила, что он знал язык хуже, чем он всем говорил и чем ему хотелось бы.       Несколько минут спустя мы подъехали к единственному «небоскребу» (всего тридцать этажей) в городе, и я, припарковавшись как можно ближе к черному входу, практически бегом провела Тома внутрь здания.       Должна признаться, видеть его в своей стране, в знакомом с детства окружении, и знать, что если бы его съемки по иронии судьбы проводились не здесь, а где-нибудь в другом месте, то я никогда бы и не вернулась домой, было непривычно. Странное чувство благодарности (кому?) начинало заползать в душу, однако боль воспоминаний о брошенных сгоряча словах давала понять, что благодарна я была явно не ему.       - Чья это квартира?       - Моя, - Том удивленно на меня посмотрел, и я поправилась: - Раньше была папина. Он оставался здесь, когда задерживался в городе и не хотел ночью возвращаться домой. Твоя комната дальше по коридору. Чувствуй себя как дома.       На несколько минут он исчез за указанной дверью и вернулся в гостиную уже переодевшийся и заметно посвежевший. Кажется, он принял душ, ибо мелкие капли воды стекали с его вьющихся волос на темную рубашку, но я отвернулась сразу же, как он поймал на себе мой изучающий взгляд.       - Кофе? – я специально крикнула через плечо, чувствуя, что Том стоит прямо за мной, и физически ощущая его взгляд на своей спине.       - Есть ли в этом доме чай на мое счастье?       - Шкафчик над плитой. Заваришь сам?       Хиддлстон молча прошел к указанному месту и принялся колдовать над чайником, насвистывая какую-то незнакомую мелодию.       - Завтра с самого утра за тобой приедут из Марвел, так что тебе нужно выспаться, - я схватила первую попавшуюся в руки книгу, делая вид, что занята чтением, лишь бы не смотреть на усаживающегося напротив Тома. - Люк спросил меня, надо ли ему готовить пресс-релиз касаемо Джейн, но я сказала, что мы пока ничего не можем подтвердить.       - Почему вас всех так заботит, с кем я сплю?       Меня это не заботит ни капли. Просто иногда проще опубликовать одно заявление, чем отвечать на миллион телефонных вопросов, заданных представителями различных журналов.       - Твой образ ангела не соотносится с количеством женщин, побывавших в твоей постели. Проще один раз подтвердить, что у тебя появился кто-то серьезный, чем давать комментарии каждый раз, когда тебя снимают с кем-то, кого ты трахаешь. Режиссеры и кастинг-директоры тоже газеты читают, представляешь?       Его большая ладонь с длинными аристократичными пальцами легла поперек книжного разворота, вынуждая меня поднять голову и встретиться с его изучающим взглядом.       - Не завидуй. Моя кровать всегда к твоим услугам, если надумаешь.       Я фыркнула, поразившись его самонадеянности. Он действительно считает, что может вывести меня из себя настолько банальным dirty talk?       Не на ту напал, малыш. За семь лет в Кембридже меня все же чему-то научили. И раз ты не пытаешься сдерживать свой темперамент в общении со мной, я не должна сдерживать свой, верно?       - С твоим-то послужным списком? Я еле сдерживаюсь, чтобы у тебя справку от венеролога не попросить.       В который раз за день Том практически сложился пополам и искренне расхохотался. Я смотрела, как он вытирает текущие по лицу слезы смеха, и не верила своим глазам. Он – единственный из всех моих знакомых, способный обезоружить взрывоопасную ситуацию легким смешком и скрасить неприятный саркастичный разговор искренним смехом.       Томас хрюкнул и, неудачно откинувшись на спинку стула, упал на пол.       Доносившийся теперь из-под стола смех стал истеричным, и мне пришлось встать и подойти к хохотавшему актеру.       - Том, ты в порядке? Может быть воды?       Он помотал головой и сделал судорожный вдох.       - По-по... Хехехе… Помоги мне встать, - выдавил он, протягивая мне свою ладонь.       Как только мои пальцы соприкоснулись с его, он резко схватил меня за руку и опрокинул на себя.       - Черт!       - Я не так уж плох, верно? – пробормотал Том и быстро поцеловал меня в нос.       - Ты невозможен.       Я поднялась на ноги, оставив его валяться на полу столько, сколько ему заблагорассудится, и, собрав со стола грязную посуду, ушла на кухню загружать их в посудомоечную машину. Когда я вернулась в гостиную, Том все так же лежал на полу, положив ладони под голову наподобие подушки и внимательным взглядом изучая комнату. Очевидно услышав мои шаги, он задрал голову, и, встретившись со мной взглядом, широко улыбнулся.       Улыбка уже была фальшивой, а взгляд настороженным и грустным.       - Нам все равно придётся когда-нибудь поговорить.       Я помотала головой.       - Нам не о чем разговаривать, Томас.