Шел седьмой год в Хогвартсе

Никто больше подробно ничего не спрашивал. Да и был ли в этом смысл? Все и так знали кто такой Волдеморт и на что способен Люциус Малфой ради того чтобы спасти свою драгоценную шкуру. Все было так очевидно и естественно, что даже обвинять его в трусость было как-то старо. Тем не менее Гарри не мог прекратить думать о Малфое младшем. Это было какое-то двойственное чувство. Вроде бы яблоко не далеко от яблони упало, но почему Гарри продолжает упрекать Малфоя младшего, нетерпеливо требуя про себя чтобы этот хорек наконец взял на себя ответственность. У Малфоя кишка тонка чтобы сделать хоть что-нибудь похожее на благородный поступок. Но Гарри не мог остановиться, накапливая в себе ненависть к нему. Рон и Гермиона молчали, хотя видели, как вздрагивает каждый мускул на лице Гарри. Рону казалось что его друг, обычно понимающий и мудрый сейчас ожесточается. Гермиона же в лишний раз избегала обсуждать с ним что-либо. К великому удивлению они добрались обратно без приключений. И это как раз и настораживало. Это было затишьем после бури. И переступив порог Академии их подозрения подтвердились. Ребята почувствовали что-то неладное. — Разве они не должны были уже закончить? -сказал Рон, -Эта тишина меня настораживает. — Да уж, сказал Гарри. — Что это? -воскликнул Рон, указывая на парня кажется с пятого курса читающего что-то и тут же подошел и отобрал у него газету; всего две стать с заголовками: «Убийство Главы Министерства Магии», «Истинное Лицо Дамблдора». Всего Первая, чтобы запугать, вторая, чтобы заставить сомневаться. Холл Хогвартса начал наполняться студентами, которые все как один держали в руках экземпляр проклятой газетенки. Увидев имя Риты Скиттер некоторые (по большей части гриффиндорцы) бросали на пол. Остальные же продолжали читать. И это жутко взбесило Гарри. - Неужели вы верите в этот бред? Несколько десяток пары глаз взглянули на Гарри. - Убийство не бред, а факт, — решил сумничать какой-то младшекурсник. - А ты вообще заткнись, -оборвал его Гарри, соплив еще чтобы высказывать свое мнение. Все удивлено посмотрели на него. Никогда Гарри Поттер еще не терял самообладания. А особенно сейчас, когда все итак держится на волоске. Гермиона и Рон с беспокойством взглянули на своего друга. - О золотой мальчик начал терять самообладания? Это был Драко Малфой. Нет, не тот что приехал неделю назад запуганный с поджатым хвостом. Это было прежний самоуверенный Малфой, которого Гарри первый раз встретил в Косом переулке. Но что послужило такой резкой перемене. Гарри сузил глаза и с ненавистью посмотрел на Малфоя. Естественно, теперь все стало на свои места. Убийство Министра, клевета против Дамблдора, и вот Малфой опять на коне. Гарри слишком хорошо знал что будет дальше. Некоторые студенты уже затаив дыхания ждали что будет дальше. Но тут Малфой сделал то, что удивило даже Гарри. - Только без лишних движений Поттер, все и так уже поняли, что вы избежали наказание. Ну что я говорил, -повернулся ко всем студентам, — всегда Гриффиндору привилегии. Гриффиндорцы зло посмотрели на него, а Гарри тем временем пытался понять что Малфой затевает. Со стороны выглядело так, будто бы он пытается отвести внимание от статьи. Гарри пытался понять зачем это ему нужно. -Угомонись, Поттер. Я не имею к этому отношения. Я сам в недоумении, — процедил Малфой через зубы проходя мимо него. И он не соврал. Драко был шокирован не меньше остальных. Такой безрассудный поступок. Нелепое убийство, да еще где? На улице, посредине дня. На Люциуса это не похоже. Люциус бы не стал размениваться на глупые поступки подобного рода. Подкрадывайся сзади как змея, а потом наноси укус. Быстрое и эффективное устранение проблем и их решение. Убийство Министра больше походит на безрассудство чокнутого фанатика. И чему удивляться. Фанатик у нас есть. И как раз он всем и заправляет. Как только падет глава главы Министерства, война не за горами. Это Малфой знал еще с детства. И пусть все, а особенно такие как эти безмозглые гриффиндорцы и хают и ненавидят политику и политиков, но по крайней мере Скримджер был залогом мира, пусть худого, но мира. Сейчас же без него исчезла безопасность. И кому есть дело до честности и справедливости? Люди хотят чувствовать себя в безопасности. И если эта безопасность пошатнулась обязательно начнется переполох. Он уже начался. Были распечатаны статьи и распространены по всему Хогвартсу и возможно даже по всему Магическому Миру. Было ли это объявлением войны? Но Люциус говорил, что так просто Волдеморт не собирается уничтожать Поттера. Он хочет поиграть с ним в кошки мышки. У Темного Лорда какое-то болезненное представление о том как эта война должна происходить. Он говорил с таким трепетом и воодушевлением. Драко это вгоняло в дикий ужас. Каждый день он грезил, смаковал эту предстоящую войну. Он бы не стал начинать ее так резко. Что касается этого, Темный Лорд бы не стал все резко менять. Каков же мотив этого убийства? Скримджер держал очень нейтральную позицию. Люциус даже похвалил такую тактику. Поттера дискредитировать при любом удобном случае, ну, а слухи о Темном Лорде должны были оставаться на уровне слухов. Вот он худой мир. Вот как выглядит ситуация которую пытаются держать под контролем. И все же зачем? Сжав кулаки Малфой прошел в подземелье. Несмотря на такое странное поведение Малфоя и на его утверждение, что он здесь ни причем, Гарри не спешил верить словам Малфоя. И не потому, что Малфою нельзя верить, а потому что Гарри уже для себя решил, что в убийстве Скпимджера замешан слизеринец. Вот что увидела Гермиона со стороны, а поэтому продолжала наблюдать за тем что скажет или сделает Гарри. Гермиона не делала попытки усомнится в суждениях Гарри, так как знала, что как только она начнет оспаривать сказанное им, Гарри тут же потребует от нее объяснения, или лучше сказать потребует голову другого виновника или любого другого кто мог бы походить на эту роль. Более того, у самой Гермионы не было веских оснований считать, что Малфой здесь не причем. Она не пыталась оправдать хорька. Интуиция ей подсказывала, что он здесь не причем. Но скажи она это Гарри или Рону они бы ее просто четвертовали за измену идеи ненависти к гадкому хорьку. Повисло то тяжелое молчание, которое Гарри так ненавидел последнее время. Гарри уронил усталую голову на руки. Гермиона уставилась в пол, ну, а Рон смотрел то на своего друга то на свою подругу, вновь чувствуя, что не вписывается в общее настроение. - Гермиона, -вдруг послышался голос Гарри, который поднял голову и посмотрел в сторону колдуньи. - М, - чутко отозвалась она смотря на Гарри. Гарри смотрел на нее прямо будто бы заранее предупреждая ее что не потерпит отказов. - Мы не можем больше ждать. Мы должны что-то предпринять, -начал уверять ее Гарри. И слова его звучали неестественно, так как смысл их был столь очевиден, что не было смысла их повторять. - Что ты задумал, Гарри, — насторожился Рон. В голосе слышалось недоверие. - Гермиона, — Гарри даже не обратил внимание на вопрос друга, — я уверен, что Малфой может знать, кто стоит за убийством министра. Гермиона хотела было открыть рот, но Гарри не собирался выслушивать чьи-либо мысли по этому поводу. - Единственный способ это узнать это напрямую узнать это у него. - Гарри, — начала быть Гермиона. - Гермиона ты же понимаешь, что убийство Министра было подстроено, а Малфой не зря вернулся в Хогвартс. Он Пожиратель Смерти, а значит является агентом Волдеморта здесь в Хогвартсе. - Эй может вы и меня включите меня в свой разговор? — сказал Рон. — Во первых чтобы передать информацию Волдеморту, хорек должен был точно знать, что нас не будет в Хогвартсе в определенное время. - Я почти уверен что Малфой знал, что мы окажемся на Астрономической Башни. Он не настолько глуп, — резко отпарировал Гарри. Рон был несколько оскорблен таким отношением друга. Гарри был сам не свой в последнее время. Но с каждым днем становилось все сложней с ним общаться. - Я знаю это, но чтобы сообщить Волдемотру ему бы тоже потребовалось время. Или думаешь он успел сгонять быстро до Мэнора и обратно, организовать убийство, написать и распространить газетенку? — так же холодно и резко высказался Рон. - Гарри, — встряла Гермиона, — в словах Рона есть смысл, — убийство Министра не могло быть спонтанным. Это было запланировано заранее, а то что это случилось в наше отсутствие оказалось просто совпадением. - О чем ты? Совпадение? Не будь дурочкой, Гермиона! -не унимался Гарри. - Послушай Гарри, - начал раздражаться Рон, -никто в Хогвартсе не знал, что нас нет на месте. - Вы чего-то испугались? -вдруг ни с того с сего сказал Гарри, чем вызвал недоумение со стороны своих друзей. — С тех пор как мы вернулись сюда вы только и делайте что рассуждайте. Я же говорю, что мы теряем время. - И что ты предлагаешь? Схватить Малфоя за грудки и вытрясти с него информацию? Даже если ты уверен что это он, что тебе это даст? - Я хочу узнать каков их дальнейший план? - Так он с тобой и поделился, -усмехнулся Рон. - Мне нет, ну, а с Пэнси Паркинсон вполне. - Гарри что за абсурд? - Гермиона, -вдруг обратился Гарри к Гермионе, давая понять Рону, что он не собирается больше продолжать эту словесную перепалку, — помнишь оборотное зелье которое ты готовила для нас с Роном, чтобы мы могли превратится в Гойла и Крэбба? - Ты шутишь? — воскликнула Гермиона понимая к чему клонит Гарри. - Нам нужно действовать, некогда ждать, -начал убеждать Гарри. - Но это не повод пускаться во все тяжки и совершать ненужные поступки, -вспылил Рон. - Мой враг дышит мне в спину, а я должен сидеть сложа руки. Какова Мерлина вы говорите мне о ненужных поступках? Это не от вас ждут спасение и предотвращение войны! А вы говорите мне образумится? Ни Рон, ни Гермиона не нашлись что ответить. Никто из них так и не упомянул того, что они видели Забини когда поднимались тогда за мантией. И сейчас, будто связанные общим словом не собирались говорить об этом Гарри. Во первых, чтобы они не сказали Гарри не откажется от своей идеи о том, что во всем виноват Малфой. К тому же из всего Слизерина, Блейз Забини был менее всех омерзителен. И почему-то им не хотелось даже допускать мысли, что последний может быть к этому причастен. - У вас есть другие предложения? - обратился Гарри к ребятам. -Гермиона, обратился он к ней, что ты скажешь, поможешь мне? Гарри решил действовать на напропалую. - Подожди, неужели нельзя найти другой способ, — не сдавался Рон. - Можешь предложить что-то столь же эффективное? — Гарри тоже не уступал. - Гарри! — не выдержал Рон. - Рон! - Не твою девушку собираются подослать к Малфою! Со своей ведь такя не поступаешь? - Рональд! - рявкнула Гермиона, -это твоя сестра. - А ты моя девушка! И это не имеет сейчас значения. Гарри, я требую чтобы ты поменял свой план. Но Гарри оставался непоколебимым. - Послушай сюда Рон, мне некогда играть в этот сентиментализм. У нас есть общее дело, в котором вы обещали мне помогать. Я вас не тянул за язык, -сделав пазу, он продолжил обращаясь к Гермионе. - Гермиона, кто ближе к Пожирателем и Волдеморту, если не Малфой? Пэнси близка с Драко, это наш единственный шанс узнать, что они задумали дальше. Они наверняка держат Малфоя в курсе дела, а тот докладывает им обстановку в Хогвартсе. В словах Гарри был смысл. Причем сделанное им предположение было бы очевидным, если бы не проваленная миссия Малфоя на прошлом курсе. Навряд ли Волдеморт стал бы ему что-либо доверять. Словно читая все это на лице, Гарри вдруг сказал. - Пока мы будем искать крестражи, на Хогвартс вполне могут напасть. И поверь если это случится, то уже не будет иметь значение одержу победу над Вордемортом или нет. Если наших одноклассников убьют Пожиратели, спасение Магического Мира не будет иметь никакого значения. Гарри специально говорил эти слова, чтобы убедить Гермиону. Рон стоял в углу, сжимая кулаки. Он обещал, они с Гермионой обещать помогать Гарри и быть с ним до конца. Но он не мог спустить того, что Гарри не ставит ни во что их с Гермионой отношения. Они не его инструменты. Гермиона продолжала обдумывать сказанное Гарри. Опасения Гарри были обоснованны. Новости об убийстве уже могла служить знаком того, что нападение может случится в любой момент. К тому же подозрения Гарри насчет Малфоя не такие уж и пустые. По факту Малфой выполнил задание. Пусть не своими руками, но тем не менее. К тому же тот факт, что кроме него никого в Пожиратели не посвятили уже указывало на то, что Малфой не так прост. Волдеморту изначально было известно, что у Малфоя кишка тонка, чтобы убить Дамблдора (, но боюсь такой же тонкой она бы оказалась и у Волдеморта окажись он в такой ситуации), но почему бы не предположить что хотя бы на одну десятую последний мог делать ставку на то, что Драко может убить старого профессора. И тогда, а что было бы тогда? Над этим Гермиона подумает позже. Кроме всей мерзости какую он из себя представлял, Малфой был не глуп, амбициозен и был готов идти по головам. Сейчас он мог бы вполне отрабатывать за свою оплошность. А следить, для такого проныры как он, было сущим пустяком. Наконец Рон решил нарушить тишину. - Ну я так понимаю, Мы- он сделал акцент на последнем слове, -все уже решили. Рон развернулся и направился к выходу. - Рон, — начала останавливать его Гермиона. - Рон, ты ведешь себя по-детски! — высказал Гарри. - А ты как деспот! - отпарировал Рон и вышел. Рон убежал не так далеко. Гермиона побежала на ним. Гарри не стал ее останавливать. Слава Мерлину Рон не успел далеко убежать, а значит и не успел еще ничего надумать. - Рон, -послышался голос Гермионы за его спиной. И он очень хотел бы его проигнорировать, так как еще не придумал что сказать на это, но вылетевшее из его уст передавало то что он в действительности чувствовал. — Ты пришла сказать, что Гарри передумал? - Нет… - Тогда зачем ты пришла, Гермиона? И в действительности зачем она пришла? Опять убеждать его в том, во что она сама не верить? По тону Рона было понятно, что больше ей не удастся его убедить. Тянуть было уже нельзя. - Гермиона, зачем ты это делаешь? — вопрос прозвучал вырванный из чужого контекста, и хоть Гермиона не могла сказать какой именно, нутром чувствовала, что этот вопрос имеет право существовать как и то, что он будет ее презирать, после того как ей хватит смелости признаться самой себе. Гермиона хотела было начать говорить, но осеклась, как только поняла, что эту пластинку Рону слушать порядком осточертело. - Знаешь, — вдруг начал Рон, и Гермионе их разговор начал напоминать монолог, -есть множество аргументов чтобы объяснить почему двое должны быть вместе, -говорил Рон в несвойственной ему манере, — и столько же почему они не могут быть вместе. В обоих случаев в этих аргументах нет нужды. Люди либо расходятся, либо остаются, — он сделал паузу, будто давая Гермионе возможность переварить эти слова. - Я хочу чтобы ты определилась и сама для себя решила, кто мы друг для друга, — Рон пытался сохранить сообладания. - Рон, -промолвила Гермиона. - Гермиона, ступай… И Гермиона, сама не веря своему послушанию развернулась и отправилась в противоположенную сторону. В последнее время она делала и предпринимала много несвойственных себе решений. Вот допустим как это последнее. Зачем она согласилась на этот безумный, бессмысленный план Гарри? Гермиона, ты в своем уме? Твой лучший друг просит тебя ради общего дела соблазнить твоего врага с целью выудить информацию, а ты как идиотка соглашаешься, несмотря на то что твой другой друг, и на минуточку твой парень явно не доволен этим. А ты вместо того, чтобы успокоить его и вразумить Гарри соглашаешься. Думай Гермиона, думай! Признавайся, зачем тебе это нужно? Сама ведь понимала, что последняя фраза Рона ставила ее перед выбором. Если она действительно его любит, то она не пойдет на поводу у Гарри, и никакие объяснения и оправдания общим делом приниматься не будут. Потому-что это естественно, потому-что Гарри не всегда бывает прав, потому-что несмотря ни на кого Волдеморта, каким бы он ужасным не был, они не должны пускаться во все тяжки. Гермиона начала вновь злится на себя. Нет, ее начало тошнить от самой себя. Можно закатывать глаза, топать ногой, вновь обвиняя что он чего-то не понимает, что он вновь все воспринял превратно. Его подозрения и ревность не обоснованы. Можно вновь выставить его нытиком и идиотом когда он начнет мямлить что чувствует что, что-то не так. А она будет закипать, от того, что он начинает подозревать правду, которую она сама скрывает и боится принять. У них все в порядке. Это просто временный разлад. Это временный разлад, который закончится когда Гермирна наконец признается, что та влюбленность уже прошла, а осталась искренняя дружба и даже братская привязанность. Нет, не так которую она испытывает к Гарри, эта более трепетная заполненная до краев благодарностью и даже самоотверженностью. Но все же что-то мешает перейти на другой уровень. А с другой стороны если не он то кто другой? Если человек который мог бы ей с уверенностью объяснить что есть любовь и что ею не является? Нет, не может. А все потому-что даже любовь можно рационализировать, нету четкого определения любви. Есть взаимоотношения между людьми и по ним человек определяет, можно ли это назвать любовью или чем-то другим. Вот например она испытывает неприязнь к Малфою, дружеское расположение к Гарри, а…к Рону она испытывает… любовь. А иначе и быть не может. Нет человека, который бы любил и верил бы в неё больше чем Рон или кто поддерживал ее больше его. Рон он просто чудесный! Он самый лучший, потрясающий человек. Каждый раз когда Гермиона повторяла про себя эти слова, ее сердце заполнялось до краев, а в глазах появлялись слезы. И если это не любовь, то что тогда любовь? Вот она безусловная любовь. Гермиона четко решила, что не последует плану Гарри, и сама велит ему быть более разумным в предприятии следующих шагов. И опять же Рон был тем кто придал ей сил. Гриффиндорка буквально вылетела из комнаты. Она решила найти Рона, наступить на свою гордость, извинится перед ним и поблагодарить. Но на прежнем месте, она его не нашла, поэтому продолжила поиски. Какого же было ее недоумение и возмущение когда она услышала тонкий голос Лаванды и голос Рона, который пытался ее то-ли утешить то-ли успокоить. И тут Гермиона остановилась и засомневалась. Засомневалась во всем что чувствовала буквально недавно, в своей комнате. Как человек, с сверхчувствительностью, которую она ловко скрывала с самого детства за заумными мыслями и саркастическими ремарками, некая небрежность Рона заставляло ее чувствовать малодушие и даже ревность. Иш ты герой нашелся. Второй раз уже она застает его за утешением Лаванды. И не то чтобы раньше он не успокаивал других девушек. С этим как раз у Гермионы проблем не было. Слабых надо защищать, она сама это всегда твердила. Что задело ее так это то, что по отношению к ней Рон ни разу так себя не повел. Он никогда не говорил с ней таким тоном. Гермиона и повода не давала себя защитить. К тому же она всегда знала что да как, поэтому не особо ей нужна была эта поддержка. Конечно же Рон говорил какая она молодец и как она все умеет и знает. И тем не менее почему-то Гермионе в этот момент стало очень грустно и обидно. Эту черту Рон перед ней никогда не проявлял. И вдруг Рон стал ей противен. Она на него разозлилась. Она не стала прерывать беседу воркующих. Где-то в глубине себя, другая ее часть, ту которую она так отчаянно пыталась спрятать ликовала за то, что вся эта ситуация была так на руку, то что она сможет использовать ревность как предлог и ей не придется отказывать Гарри в выполнении этого нелепого плана. Рон сам виноват. Он ее вынудил. Пускай почаще со всякими Лавандами любезничает. Вот он — повод покончить со всем. Глупый, нелепый и такой бабский. Гермиона всегда знала что никогда не будет рвать отношения из-за таких пустяков. Но сейчас ей была важна не причина, а тот факт, что она сама не послужила причиной, что все что случится будет не по ее вине. Ее вынудили. Существует выражение: камень с души упал. Но никто не упоминает продолжение, что вместо него образовалась пустота. Пустота которую Гермионе лишь предстоит почувствовать. И почему все парни такие, -думала Гермиона торопливо возвращаясь в комнату. Гермиона всегда хотела быть полезной своим друзьям, никогда не хотела быт обузой, но они все равно ведутся на каких-то там Лаванд. Гермиона сжала кулаки. Как она ненавидела ее в этот момент. Да, очень по-бабьи, но тем не менее. Как ей не нравились курицы-наседки по типу Лаванды, которые кидались на парней. Наблюдая за подобным поведением, ей самой становилось стыдно за нее. Думал ли Гарри о том, что подвергает отношения своих друзей серьезному испытанию? В конце концов сейчас не время выяснять отношения. Они оба должны были это понимать. Для чужих отношений всегда существует время когда их стоит выяснять и когда этого не следует делать. И не существует более удачного времени для из развития чем сейчас когда вопрос касается твоих собственных. Джинни сидела в зале факультета Гриффиндора и наблюдала за тем как Гарри осматривает камин, без какой-либо цели. Она поглядывала на него с трепетом и кротостью, что была ей так несвойственна. Гарри не стал посвящать Джинни в план который он придумал, и лишь упомянул о том, что Рону он очень не понравился. Джинни не стала расспрашивать что же это за план такой, списав все на то, что ее старший брат вечно чем-то недоволен. Зачем будоражить и портить идиллию собственных отношений? Уж Рон и Гермиона сами решат что у них да как. Гарри и Джинни продолжали переглядываться друг на друга. Гарри не сомневался, Гермиона не передумает. Она знает, как это важно ради общего дела. А если по другому интерпретировать то Гермиона не передумает, так как дав однажды какое-то обещание, она редко сворачивала с пути. Она слепо доверяла своим друзьям. Даже несмотря на свою рациональность и умение моментально улавливать суть проблемы, Гермиона тем не менее, всегда могла отрешится от своего внутреннего голоса, если ее друзья начинали уверять ее в обратном. И почему же интересно гордая и себе на уме Гермиона так поступала? Может быть, потому- что на самом деле не одним из последних она не являлась? Она была полной противоположностью того, какой видели ее окружающие. Еще на первом курсе она почувствовала, что и тут в школе магов как и там у себя в городе магглов ее никто не принимает. Тогда Гермиона почти смирилась, что быть ей изгоем. Тогда плача в туалете, она приняла решение что не смотря на все презрение она станет лучшей волшебницей. Но все поменялось, когда Гарри и Рон подошли к ней. Юная колдунья подумала, что ей был дан второй шанс. Гермиона почувствовала и оценила оказанную ей благосклонность, и продолжала ее ценить, тем что всегда старалась быть хорошим другом. У нее был целый кодекс о том каким должен быть настоящий друг. Ей всегда казалось, что сколько бы она ни сделала, этого всегда будет недостаточно. Уметь уступать, быть хорошим слушателем и всегда поддержать добрым советом, Гермиона всегда знала каким должен быть хороший друг. Она всегда размышляла о том каким должен быть друг, как она должна поступать, как должна была себя вести. Гермиона дорожила дружбой. Она дорожила ею настолько, что относилась к ней как к самому ответственному зачету. Она не раз ревновала Рона к Гарри, или к Гарри к Рону. Она ревновала к их дружбе за то, что она была такой естественной и настоящей. Дело не в том что они парни. Сколько бывало раз когда Рон из-за своей вспыльчивости бывает накосячит, а потом мирится лез с Гарри. Это примирение было самым теплым из того, чего Гермионе приходилось когда-либо видеть. Какая радость и облегчение было когда лучшие друзья мирились. Тоже самое, Гермиона наблюдала и за девчонками. Какую бы они гадость друг другу не сделали, когда мирились будто бы обе расцветали и уже было неважно, то что они друг у друга за спиной наговорили. Но с Гермионой никто не ссорился. А даже если и бывало, что отношения накалялись, к ней подходили и извинялись. Очень сухо и очень по-деловому. Ссорится с Гермионой было неинтересно, а мирится просто скучно. И чего она начала об этом думать? Все началось с Рона и Лаванды воркующих на лестнице. Как же это могло привести ее к этим мыслям? Гермиона ощущала в себе пустоту и отрешенность от окружающего мира. Она чувствовала как веет холодом внутри, и то что как Рон, так и Гарри находятся далеко от нее. И если Гарри казался ей отчужденным и далеким, то Рона буквально откинула в сторону на такое расстояние. Надо было готовить зелье. Гермиона встала с постели. Знала ли она, что на осуществление этого плана ее толкает вовсе не правое дело? Нам всегда нужен серьезный предлог, чтобы под ним осуществлять самые запутанные и невероятные поступки, как допустим отдаляться от друзей и кидаться в объятья к своему злейшему врагу?