Шел седьмой год в Хогвартсе

Гермиона вышла и уже намеревалась незаметно уйти из подземелья, но столкнулась взглядом с Теодором Ноттом. Гриффиндоркупередернуло. Пристальный взгляд Нотта заставил ее остановиться. Она уставилась на него в отет. Он будто поймал её с поличным. Без сомнения ее лицо выражало смятение. Ей нечего было опасаться, ведь Нотт видел перед собой Пэнси, а не Гермиону. И тем не менее что-то внутри ей подсказывало ей, что Нотт что-то заподозрил, не зря ведь он так пристально посмотрел. Гермиона было открыла рот, чтобы что-то сказать, но так ничего и не произнесла, чтобы сказанные слова не выглядели как оправдание. Нотт продолжалее зарглядывать и судя повсему отпускать не собирался. При иных обстоятельствах Гермиона могла бы предположить, что Нотт пожирает Пэнси взглядом, не иначе как из личной симпатии. И с каких пор она стала настолько Лавандой, чтобы, даже находясь в почти смертельной опасности, думать о таких вещах? Все же было безопасней думать именно так и не допускать мысли, что Нотт обо всем догадался. Гермиона прошла мимо Нотта, не оборачиваясь. Даже если Нотт обо всем догадался и расскажет об этом Малфою, ей это было неважно. Почему-то сейчас Малфой представляется самой меньшей угрозой. Иронично, он Пожиратель, единственный из студентов (известный по крайней мере), но не вызывает никакого чувства страха. Да и вызывал ли на самом деле когда-то? Пакости его, за все прошедшие годы были лишены какого-то глубокого умысла, кроме того чтобы прото насолить гриффиндорцам. Да и то, после того-ка Гарри этим летом рассказал о случае, когда Малфой хотел с ним подружится, а Гарри отказал ему из-за его высокомерия, Гермионе было ясно что за всеми поступками Малфоя стояло униженное достоинство. Он подумал, что дружить с Золотым Мальчиком престижно. Но раз не получилось с ним дружить, надо начать его ненавидеть. Интересно, неужели Гарри не думал что Малфою просто обидно? Пока она в роли Пэнси, разговаривала с ним, он ни разу не упомянул о Гарри. Презрительные колкости, брошенные в сторону Гриффиндора стали просто формальностью. Было непохоже, что он пытается умышленно это укрыть. Гарри, да и она с Роном и правду мало его интересовали. Малфой был обеспокоен тем же, чем и все остальные ученики Хогвартса. Он как и все думал о своих родителях, находящийся за пределами замка, об опасности, о том, что они брошенны на милость безумца Волдеморта. А интересно, если бы Гарри подружился с Малфоем, как бы все развивалось? Какой бы был итог? Люциус бы пытался склонить его на сторону Волдеморта. Или же, он начал бы вести свою игру против Темного Лорда и Дамблдора. Люциус известный прохиндей. Но зная, какой силой вести за собой людей обладает Гарри, он бы тоже мог повлиять на Малфоя. Трудно предположить, как бы все обернулось. Но было бы куда лучше, чем сейчас, думала Гермиона, преодолевая последние ступени, ведущие в гостиницу Гриффиндора. По крайней мере с Люциусом можно было договориться. Хоть Гермиона и не сомневалась в хладнокровности Люциуса, он со своей жеманностью навряд-ли бы пачкал руки, да еще и смаковал убийство. Уж таким кровожадным, несмотря на всю свою гнусность, Люциус Малфой ей не казался. Когда она зашла в комнату девочки еще не спали. Судя по тому, как Лаванда умолкла, Гермиона догадалась, что говорили они о чем-то любопытном и важном. Но Гермиона и виду не подала. Ей это было неинтересно. Патил решила нарушить это неловкое молчание, спросив Гермиону как у нее дела. Гермона вежливо ответила, что все хорошо. В подземелье, очередную такую неловкую паузу держал Драко Малфой. — Пэнси не возвращалась? — спросил Нотт непринужденно. Малфоя это насторожило. С чего бы вдруг Нотту интересоваться Пэнси? — Разве ты с ней не столкнулся в холе? — спросил Малфой в той же манере. — Нет, — ответил Нотт — А мне показалось, что за дверью кто-то стоял и не решался войти. Разве ты не с Пэнси столкнулся? — спрашивал Малфой, искустно ведя свою игру, прикидываясь, что читает газету. — С Пэнси я столкнулся во время патруля. Она обходила Равенкло. Или ты о какой-то другой Пэнси говоришь? — Нотт сменил дипломатичную тактику на более пассивно-агрессивную. На секунду Малфой остановил свой взгляд. Но и этого было достаточно, чтобы Нотт заметил. И Малфой это знал, иначе зачем Нотту спрашивать о Пэнси. Он пытается выведать, кто это был? Обидно, но Малфой сам не в курсе. Первый раз в жизни дезинформация сыграла ему на руку. Даже притворяться не нужно будет. Он правда не знал. Со лже-Пэнси нужно будет разобраться позже. Легкая улыбка, отразилась на лице Малфоя. — Надо же какая шустрая. Она так серьезно подошла к своим обязанностям. Не находишь? -продолжишь в светской манере Малфой. Теперь была очередь Нотта угадывать, что же Малфой имел ввиду. Его ответ можно было интерпретировать двояко. Он просто пытается его запутать. То, что Пэнси явно не трансгрессировала сюда было ясно. К тому же, она с утра как-то избегала Малфоя, следовательно, что-то между ними произошло. — Как дела у твоего отца? Передавай ему мое почтения, а то нам не удается столкнуться — решил добить Нотта Драко. Да, Драко тоже кое о чем догадывался. Старик Нотт сюда наведывается. Это не секрет для тех кто очень хотел об этом узнать. Слизерин об этом точно догадывается, иначе, откуда у Волдеморта такие точные сведения. Нотт из Хогвартса не выходит. Отсылать письма опасно. Его могут перехватить. Но главное не это. Спросив у Нотта, как дела у его отца, он давал ему понять, что тоже следить за его действиями. Он прекрасно осведомлен, что Волдеморт тянет Малфоя и Нотта старшего за ниточки, намереваясь однажды столкнуть их друг с другом. — Обязательно, Драко, — сказал Нотт и удалился. Драко может считать эту дуэль выигранной. Это немного улучшило его настроение. Но не намного. К сожалению Нотт не славился болезненной гордостью в отличие от самого Малфоя, поэтому этот диалог стал для них скорее бессмысленным, так как не принес никакой информации. Еще ему предстояло разобраться с лже-Пэнси, хотя еще до того, как он начал об этом думать, что-то внутри ему подсказывало что он знает ответ. Гермионе не сразу удалось уснуть. Она смотрела в потолок. Никаких разговоров после того, как она вошла в комнату между девочками не велись. Это дало ей еще один повод думать что, обсуждали они ситуацию между ней и Роном. Лаванда Браун наступала ей на пятки и никогда не скрывала что соперничает с Гермионой. Но у Гермионы не было имунитета противостоять женским интригам, поэтому она предпочитала избегать всего, что связанно с Лавандой и её девичьими глупостям. Завтра утром ей предстоить встретится с Гарри и выложить ему то, что ей удалось узнать. И правда в том, что ей нечего ему рассказать. Выудить что-то из Малфоя сложнее, чем может показаться, даже находясь в образе Пэнси Паркинсон. Он уклончиво отвечал. Казалось, что если бы она допрашивала его под собственном обличием, он бы так не избегал отвечать, как делал это с Пэнси. С другой стороны стоило бы насторожиться насчет Теодора Нотта. Его взгляд, когда она столкнулась с ним у двери подземелий показалось ей очень подозрительным. И почему спрашивается, они никогда не обращали внимание на Нотта? Наверное потому, что из всех слизеринцев он странным образом раздражал меньше всех и не лез на рожон, как это делал Малфой. Чтобы ей не пришлось завтра говорить Гарри, это все будет далеко от реальной причины. На самом деле, Гермиона не могла сконцентрироваться на задачи целиком. И почему-то попав в обитель слизеринцев и оказавшись рядом с Драко Малфоем, ей захотелось узнать совершенно другие вещи. Она смотрела на него пристально, оценивая с ног до головы, пользуясь, что она в образе Пэнси. Странным образом, она не почувствовала к Малфою никакой неприязни, несмотря на все годы вражды и его пусть и косвенное в итоге, но все же причастие к убийству Дамблдора. Нет, топор вражды не был зарыт и старые обиды не были забыты, но они и не вызывали никаких негативных чувств. Отношения к Малфою было ровное, с щепотокой новоиспеченного любопытства. Так ей еще никогда не доводилось оценивать Малфоя. Но сейчас он показался ей не таким уж раздражающим, как в детстве. И те вещи которые злобный мальчишка делалне вызывали ничего кроме усмешки. Показалось, что все вдруг изменилось в этот седьмой год в Хогвартсе. И если подумать не такой он уж был и мерзкий. Гермиона только сейчас подметила, что когда врезала ему на третьем курсе, он не попытался дать сдачи. Какое облегчение, что его предрассудки насчет магглорожденных не пересекалось с основным правилами джентельмена. По сути, самое страшное что он делал, это называл ее гразнокровкой. В сравнение с сквернословиями которыми он удостаивал Гарри и Рона, Гермиона сделала вывод что, тот фак что она была магглорожденной делало ее недостойной даже глубокого презрения Малфоя. Этоспасло её от более жестких оскорблений. Она не пыталась его оправдать. Он по прежнему был мерзким слизняком. Сейчас она просто поняла, что не чувствует к нему никакой ненависти. Слышали бы ее Гарри и Рон, точно бы отказался от дружбы с ней. С этими мыслями, Гермиона уснула. Где-то в подземельях, Драко тоже не мог уснуть. Его бесонница была вызвана отнюдь не приходом новой Пэнси Паркинсон; хотя это тоже вызывало определенные вопросы. Кто его действительно удивил, так это Нотт. Вот от кого он не ожидал такой откровенности. Значит Нотт подозревает его в сговоре с противниками? Наверное с Гриффиндором. Вот это поворот. После шести лет войны, на седьмой год он вдруг побратается с Поттером и будет бороться с ним бок о бок против Волдеморта за новое будущее. А почему бы и нет? Не важно, каким будет исход, главное занять прочную позицию в будущем мире. Идейность его не очень интерсуют. Ну, а нищебродом без права сказать слово не хотелось быть. Решено, он должен проникнуть в будущее подобно змее, без шума и гама. Нет, он должен прийти туда раньше всех. Он первый ступит в Новый Мир и начнет устанавливать свои правила. А для этого можно и на сторону Поттеру становится иногда, когда Волдеморт сильно действовать на нервы будет или это будет ни в его интересах. Интересно, это Волдеморт приказал ему держать ухо в остро со мной? Значит, Темный Лорд во мне сомневается на столько, что боится, что я перебегу. Что же, не будем его разубеждать. Как наступит утро, Драко будет делать все, чтобы догадки Волдеморта оправдались. А когда Нотт пойдет об этом докладывать, Драко его дискредитирует. От этого у него поползла улыбка вверх. Как же это по-слизерински, вводит в заблуждения и подставлять. Вскоре после долгих мыслей, Драко уснул. Теперь он знал, как ему нужно двигаться дальше.