Today is a good day to die

Поппи Помфри сидела на колченогом стуле, уставившись в очередную книгу по волшебной медицине. Не то чтобы медсестра была заядлым книжным червем, но она старалась в любой удобный момент пополнить багаж знаний и повысить квалификацию. Наверное, именно такие порывы к знаниям (несмотря на то, что Поппи – дама в возрасте) и делают ее мастером своего дела. Мадам Помфри – человек крайне умный и опытный, за все свое время работы в школе Чародейства и Волшебства «Хогвартс» она спасла не одну жизнь. Каково же было ее удивление, когда она, закрыв древний фолиант, собиралась идти по своим делам, но вдруг услышала все приближающиеся звуки. Руки медсестры в момент похолодели, а сердце стало биться чуть быстрее. Столь отчаянные крики мадам Помфри слышит, пожалуй, в первый раз. Медсестра застыла около своего стола, на котором уже догорала восковая свеча, словно изваяние, ожидая чего-то страшного. Да, именно ожидая. Поппи и не думала покидать свой пост. У больничного крыла послышался тяжелый топот нескольких человек, а затем туда влетела двоица невероятно напуганных старшекурсников. Один из них, рыжий, тяжело дышащий мальчишка, держал на руках, видимо, своего друга. Эта картина сдавила горло бедной медсестры оковами испуга: мальчик на руках окровавлен, а его безумный взгляд, кажется, сейчас пробуравит дыру в белоснежном потолке лазарета. Борясь с ощущением внезапно подкатившего к горлу страха, Рон аккуратно, боясь принести Гарри очередной виток неистовой боли, подошел к одной из кроватей и уложил туда друга, а затем присел рядом и удрученно стал водить взглядом по стенам комнаты. Он обошел каменные холодные стены помещения, споткнулся об окно, сквозь которое был виден багрянцевый закат и наполовину пожелтевшие листья с крон многочисленных деревьев. И все же Рон взял себя в руки и посмотрел вниз, остановив свой взгляд на друге. Как ни странно, но Поттер, рычавший от режущего напополам чувства внутри еще некоторое время назад, выражал какое-то… спокойствие? Какое к чертям спокойствие? - Мадам Помфри, – дрожащий голос Гермионы разрушил глухую крепость тишины, а ее взгляд вцепился в подол платья медсестры. Потому что смотреть ей в глаза просто не было сил. – Сделайте что-нибудь! Наконец-то взяв себя в руки, медсестра поспешила в сторону кровати, на которой спокойно, с каким-то до боли натуральным мертвым взглядом, лежал Гарри. Она присела на край больничной койки и взяла его ледяную руку в свою ладонь. Затем она взглянула в его изумрудные глаза и на минутку застыла, словно изучая их. Что в этих глазах, боль и страх? Нет. Странное, давящее на мозг, чувство недоверия. Недоверия и непонимания окружающего мира. Словно видит он его в первый раз. Нет, однако, больше никакой боли. Только пустота, точно тягучей черной смолой заполняющая уголки разума, отравляя все эмоции, чувства, воспоминания. Словно дементор, от которого не спастись даже самым могучим Патронусом. Медсестра подошла к деревянному пыльному шкафу и вытащила оттуда поднос с кое-какими зельями, а потом поспешила с ними к Гарри. Мадам Помфри долго колдовала над апатично лежавшим Поттером, то применяя какие-то странные заклинания, то отпаивая разнообразными по своей текстуре и цвету зельями. Рон и Гермиона, боясь лишний раз сделать вдох, все так же сидели у постели друга. В конце концов измученная и впервые за долгие годы растерянная мадам Помфри присела рядом с Гарри и задала ему вопрос. Глупый вопрос, будто надеясь, что это что-то прояснит. - Мистер Поттер, - медсестра поправила краешек белого фартука и перевела взгляд на Гарри. А затем совершенно неуверенно спросила. – Вы-то сами как себя чувствуете? - Я не знаю, - пробормотал гриффиндорец, удивляясь самому себе. Как можно не знать, что ты чувствуешь? – Я, скорее всего, вообще ничего не чувствую. Отлично. Это, черт побери, просто отлично! И многое объясняет, конечно, да. - Мисс Грейнджер, мистер Уизли, - медсестра посмотрела на встревоженных друзей и, придав голосу привычное спокойствие и уверенность, сказала: – Вы можете идти. Я позабочусь о Вашем друге. Не переживайте. - Но... мадам Помфри! – Гермиона поднялась с колен и посмотрела на медсестру, выражая искреннее негодование. – Мы не можем бросить его. Я прошу у Вас разрешения остаться. - Это исключено, мисс Грейнджер! – медсестра, не желая смотреть в глаза гриффиндорке и показывать ей свои истинные эмоции, сорвалась с места и побежала к стеллажам. Следующие ее реплики были уже довольно плохо слышно, так как мадам Помфри зашуршала колбами и склянками. – Извините, если чем-то обижу, но ученикам нельзя проводить круглые сутки в лазарете. Вам, во-первых, пора на уроки. А во-вторых, Вы будете мешать мне работать. Можете навестить его вечером. - Но я же… - Гермиона попыталась возразить, однако ее убеждения разбились об твердую убежденность мадам Помфри. - Нет-нет! – запричитала мадам Помфри и высунула голову из-за дверцы шкафа. Ей, безусловно, не хотелось расстраивать учеников, но менять свои порядки медсестра не собиралась. Ее голос был как всегда спокойным. Гермиона тяжело вздохнула и погладила Гарри по голове. Парень посмотрел на подругу, но так и не улыбнулся. Она подошла к выходу из больничного крыла и оглянулась назад. Господи, а Рон? Гриффиндорка недовольно поглядела на друга, намекая, что и ему пора удалиться. - Не переживай, Гарри, мы с тобой. – Уизли ободряюще улыбнулся другу, который на это досадно кивнул, и поспешил вслед за Гермионой. Мадам Помфри повернулась к окну, провожая взглядом уходящее солнце, пытаясь собрать разбросанные в разные стороны мысли. Впервые за свою работу, впервые за свою жизнь медсестра не знала, как будет поступать дальше. *** Когда ветер расчесывает кроны деревьев, создавая приятный шелест, осеннее тепло разливаются по телу, а солнечные лучи так и ласкают лицо, заставляя зажмуриться, кажется, что что-то расцветает внутри. Дети бегают по двору и играют в какие-то веселые игры, размахивая палочками, студенты постарше отдыхают, сидя на лавочках под огромными деревьями с раскидистыми ветвями. Наверное, трудно было бы чем-то испортить столь прекрасный день. Но у Гермионы повод нашелся. Ведь то, что происходит снаружи, неважно, когда вздымается буря внутри. О, Гарри. Мой бедный Гарри. Гермиона переживала. Нет, не так. Она была в полнейшем и беспросветном отчаянии. Отчаянии, которое потихоньку съедает каждую клетку, смакуя. Причиняя самые ужасные чувства, о которых даже не хочется говорить вслух. И дело было даже не в том, что Гермиона не знала, как решать проблему. Девушка обязательно что-нибудь да придумала бы, приложив максимум усилий. Нет, она же просто не знала, в чем проблема. И это страшно. Неведенье, незнание всей ситуации делает человека уязвимым. Сковывает все возможности и силы стальными цепями. Мадам Помфри так и не объяснила, что с другом, она просто молча выпроводила их с Роном. Выставила за дверь. Может, она сама знает, в чем беда. Но что, если все слишком запущено, чтобы об этом говорить? Надежды нет? О, Мерлин! Бедной гриффиндорке хотелось упасть на траву и разреветься, махая ногами и руками, как пятилетний ребенок, но ей нельзя было терять самообладания, какие бы трудности ни стояли на пути. Не для этого ты, рискуя жизнью, спасала магический мир еще какие-то полгода назад, слышишь? Гермиона успокоила себя мыслью о том, что все прояснится, обязательно. Она придет сегодня вечером к Гарри и узнает хоть что-то. Тогда на душе обязательно станет спокойней. - Эй, осторожней! - чей-то недовольный выкрик заставил девушку вынырнуть из раздумий и метнуть взгляд к источнику звука. В глаза бросилась мантия, чей воротник переливался разными оттенками зеленого, а также маленький паренек, который валялся на земле и недовольным взглядом смотрел на обладателя мантии. Так, ясно. Опять слизеринец дебоширит. Как же бесило их такое поведение. До скрипа зубов и сжатых кулаков. Хотелось подойти и хорошенько отчитать наглеца, присыпав все Сектумсемпрой, это было бы идеально. Но из этого мог бы вылиться целый скандал, а Гермиона была неконфликтным человеком. Поэтому она осталась на своем месте. Но кто это? Ах, это же сам Малфой. Наш чистокровный принц. Ну, тогда и удивляться нечего. Гермиона ненароком вспомнила их стычку в поезде несколько дней назад. Как она могла вообще почувствовать запах его парфюма, когда от него за километр несет какой-то желчью? Ненависть, презрение, гордыня – просто сгусток негатива, который так спокойно уместился в одном единственном человеке. С ума сойти. Малфой даже не чихнул в сторону первокурсника и, развернувшись в другую сторону от сбитого им паренька, просто убежал. Убежал в неизвестном направлении. О чем он думает? Гермиона резко подорвалась со скамьи и направилась в сторону парадной двери замка. Так, стоп! А о чем думает она? Это конечно здорово – созерцать природу только начинающейся осени да мысленно ругать неотесанного Малфоя, но Гермиона уже опаздывает на зельеваренье. Слизерин Слизерином, он в своем репертуаре, а вот она ни в коем случае не должна пропускать урок. Девушку на полпути заставил остановиться разговор двух первокурсников, который, к удивлению, заинтересовал гриффиндорку. В одном из них она узнала разгильдяя, что позабыл в поезде свою новенькую палочку. - Нет, ну ты представляешь?! – бесился ребенок, все время размахивая руками. – Вначале с этим задавакой Мейсоном в поезде сцепился, потом из-за него палочку где-то потерял, а теперь еще этот старшекурсник! Говорил маме, не волшебник я! Друг возмущенного внимательно слушал его, не смея перебивать, но Гермиона решила вмешаться. - Даже не думай так говорить, - Гермиона стала напротив двух мальчиков и поучительно обратилась к одному из них. - А ты кто? – гнев сменился неподдельным интересом, когда девушка заговорила с гриффиндорцами. - Я… - девушка осмотрелась вокруг, выдумывая, что сказать. – Меня зовут Гермиона. Я тоже учусь в этой школе и хочу доказать тебе, что волшебство существует. Закрой глаза и подай мне свою руку. Рыжик покорно опустил веки и протянул руку, раскрывая небольшую ладонь, горя желанием почувствовать что-то сказочное. Его друг закрыл глаза за компанию. Гермиона опустила руку в теплый карман мантии и нащупала там деревянную резную палочку из светлого дерева. Она вспомнила, как нашла ее, бесхозно валяющуюся в коридоре поезда. Она сразу поняла, кто обронил волшебный предмет, и запрятала его, намереваясь вернуть, но забыла. Девушка бы и не вспомнила, если бы не увидела сегодня во дворе вопящего от негодования мальчика. Она положила палочку в руку паренька, отчего тот моментально распахнул глаза и, раскрыв от удивления рот, стал рассматривать недавно утерянную вещь. Глаза моментально загорелись, мальчик почувствовал эйфорию радости. Даже друг на секунду удивился. - Спасибо огромное! – воскликнул радостный гриффиндорец и, ухватив друга за рукав мантии, убежал со двора. Гермиона мягко улыбнулась, выпрямила спину и продолжила путь, напевая себе под нос какую-то незатейливую мелодию. Делать добро иногда бывает очень и очень приятно. *** Гермиона стояла возле входа в больничное крыло, боясь лишний раз вдохнуть, ведь кто-то мог заметить, что она стоит тут уже давно, переминаясь с ноги на ногу и боясь войти. Что-то словно вырыло огромную яму между ней и входом в лазарет. Что-то не пускало ее внутрь, предостерегая, что будет хуже. Снейп загрузил Рона дополнительной работой. Балбес как всегда не выучил материал и приготовил на уроке зелье, взрыву от которого позавидовал бы даже Симус. - Уизли! – оглушительный голос профессора разносится по комнате, отбиваясь от стен и создавая звук, что давит на мозги. Даже больше, чем противный глухой звук от взрыва. - Ой… - зрачки парня заметно расширяются и тот, пытаясь стереть сажу с лица, поворачивает голову на Снейпа. - Минус пятьдесят очков с Гриффиндора! – Северус расплывается в неестественно довольной злобной ухмылке. – И еще кое-что. Останетесь сегодня, и я дам Вам темы для реферата. - Реферата?! - теперь Рон недовольно и даже разочарованно скривился. Почерневший мальчик с перекошенным лицом. - Так, а вы чего остановились? За работу, урок по зельям еще никто не отменял! – теперь Снейп обращался уже к застывшим ученикам, чьи зелья мирно кипели, ожидая внимания хозяина. Гермиона самопроизвольно подняла взгляд кверху. Профессор был в ярости, и, кажется, Рон не разгребет всю эту кучу еще долго. Она бы с радостью осталась и помогла другу справляться с проблемой, но нужно было вечером наведаться к Гарри. Поэтому Гермиона решила прийти одна, не ожидая, когда друг освободится, и сейчас неуверенно выглядывала из-за стенки. Там, на кровати, мирно лежит Гарри и, кажется, читает какую-то небольшую книгу, а уставшая мадам Помфри расположилась за столом, слабо освещаемым одной свечой, и что-то заполняет в ветхом пыльном журнале. Ну, Гермиона, чего ты там боишься? Да не знает она. Наконец пересилив эту тревогу, скребущую душу, девушка аккуратно вошла в лазарет и дала о себе знать вежливым кашлем. Мадам Помфри подняла глаза вверх и заметила стоящую рядом Гермиону. - Мисс Грейнджер, – голос медсестры звучал неуверенно. – Я как раз вас ждала. Пойдемте, нам лучше поговорить не здесь. Ну вот, все отлично. Мадам Помфри хочет переговорить с глазу на глаз, ибо что-то слишком серьезное. Гермиона почувствовала, как в бешеном ритме колотится сердце. Подсознание моментально стало рисовать самые страшные картины, которые девушка вряд ли пережила бы, произойди они на самом деле. Так, успокоилась. Глубокий вдох, выдох. Она еще ничего не сказала. Мадам Помфри неспешно прошла до коридора, не забыв при этом затушить почти расплавившуюся свечу, что стояла на столе. Гермиона кое-как нацепила на себя маску спокойствия и проследовала за ней. Сейчас она обязательно все расскажет, и в душу Гермионы снова вернется пропавшее тепло. - Что Вы чувствуете, мистер Поттер? – голос медсестры выражал странную заинтересованность, она снова и снова сминала в руках край фартука. - Я же уже сказал, - безразлично отрезал Поттер. – Ничего. Совершенно ничего. Пугающая пустота. - Попробуйте вспомнить то, что чувствовали во время этих приступов. Сердце болезненно сжалось, а кровь застыла в жилах. О да, как же такое забыть. - Я никогда более такого не чувствовал. Это самая тяжелая боль, - признавать это крайне тяжело. Что-то съедает изнутри такого стойкого парня, а понять, что именно, просто невозможно. Это была не просто боль, это было кое-что больше. Целый сгусток эмоций, которые засели в душе, и их оттуда ничем не выскребешь. – Вы знаете… Гарри оборвал фразу и резко присел, вперившись взглядом в окно. - Вы знаете, я слышал голос, он так противно раздавался в голове. Словно скрежет когтей по стеклу. - Чей голос? - Я не хотел никому рассказывать. Не хотел тревожить Дамблдора, друзей. Может, это просто глупая выдумка, мадам Помфри? Мое воображение? – Гарри взглянул на медсестру с надеждой. - Скажите же, чей голос, мистер Поттер, - медсестра отвела взгляд, боясь услышать самую страшную фразу, которая крутилась в голове. - Я стопроцентно уверен, что слышал голос Волдеморта.