Today is a good day to die

- Конь на Е5, шах, - фигурка лошади покорно переместилась на пустую клетку, заставив короля нервно задрожать. - Ну, так не делается, Рональд, - воскликнул Гарри, глядя на друга, расплывающегося в улыбке. Это был типичный осенний вечер в гриффиндорской гостиной. За окном шел беспросветный ливень. Тяжелые капли то и дело с рокотом разбивались о подоконник, напоминая о погоде за окном. Но, несмотря на сгустившиеся в небе тяжелые, практически черные тучи, в этой комнате всегда царили уют и тепло. В камине мирно потрескивали горящие поленья, полыхали игривые языки пламени. Гермиона, укутавшись в тёплый шерстяной плед, с которым она не расстается уже который год, сидела на диване, поджав под себя ноги. Ей тепло и уютно, всего в метре от нее играют в шахматы любимые друзья. В одной руке Гермиона держала чашку горячего ароматного чая с ромашкой, а в другой - томик по любимому зельеварению. Несмотря на то, что преподающий этот предмет профессор Снейп не пылал горячей любовью к гриффиндорке, она не опускала рук и трудилась даже в свободное время. Просто брала очередную книгу в библиотеке и читала, пока не заболят глаза. Даже гул, стоящий обычно по вечерам в гостиной, создаваемый тучей студентов, что занимались тут своими делами, не разрушал внутреннюю гармонию Гермионы. Казалось, этот вечер просто идеальный. Но нет. Дурные мысли, поселившиеся в голове Гермионы пару часов назад, никак не хотели уходить. Очередные законы зельеварения не укладывались в голове ученицы, ей приходилось перечитывать по десять раз одну и ту же фразу, дабы вникнуть в смысл. Чай был горяч настолько, что обжигал бархатную кожу рук, и даже любимый плед в этот раз по-особенному неприятно кололся. Да что ж это такое? На самом деле иллюзию дискомфорта создавали тяжелые мысли и странные предчувствия. Все это время девушка думала об инциденте в коридоре после празднования начала учебного года. Нет, не о напыщенных слизеринцах, ведь их поведение не меняется из года в год. Гермиона не переставала думать о Гарри. Разум то и дело подбрасывал картину тех болезненно раскрытых, наполненных ужасом зеленых глаз. Этот взгляд она видела впервые. Раньше Гарри показывал ей лишь свою смелость, а что тогда? Страх. Возможно, отчаяние. Жуткую боль. - Гарри, - девушка окликнула друга. Парень повернул голову и уперся своим уставшим взглядом в Гермиону. Он попытался как-то отругать ее. Обычно ведь она всем указывает, учит, как должно быть правильней, а, точнее сказать, по ее правилам. Но и это получилось у парня с трудом. - Гермиона, - Гарри состроил недовольное выражение лица. – Ты не видишь, что мы играем? Это всё-таки важно. Я, кажется, сейчас проиграю Рональду целый галлеон. - Гарри, прекрати, - девушка улыбнулась. – Я же знаю, что вы никогда не играете на деньги. Максимум на оставшийся после завтрака тост. И даже с этим Гарри пришлось согласиться с подругой. - Так что ты хотела, Гермиона? – Гарри облокотился на мягкие диванные подушки, давая Рону понять, что не желает продолжать игру. Девушка замялась. - Понимаешь ли, Гарри… Я все еще обеспокоена тем, что произошло сегодня после празднования. Это все не может быть просто так. - Гермиона, прошу тебя, прекрати, - Гарри поправил свои очки. Подруга слишком часто проявляет излишнюю заботу, и это не может не бесить. Если бы было все так плохо, как говорит Гермиона, то впору ему уже лежать в хорошо заколоченном деревянном гробу под слоем мокрой после дождя земли. Каждый раз, когда тот чихает, кашляет и тому подобное, это обязательно является ярким симптомом начальной стадии чего-нибудь чрезвычайно страшного. Гермионе лучше знать, она ведь умные книги читает. И да, пусть в тот раз в коридоре это было гораздо больнее, нежели кашель или простой насморк, но ведь боль прошла так же быстро, как и появилась. Это значит, что поводов для волнения нет. Верно ведь? - Да что сразу «прекрати», Гарри?! – Гермиону так взбесило поведение друга, что та вскочила с дивана и уставилась прямо в глаза Гарри, буравя его вспыхнувшем пламенем взглядом. – Что же ты такой упрямый, я не пойму! Ты играешь с собственной жизнью, как с игрушкой, которых у тебя миллион, будто у тебя есть на то основания. Упертый, как… осел! Находящиеся в гостиной гриффиндорцы резко устремили свою взгляды на разъяренную девушку, чем умерили пыл и принесли ей смущение. Гермиона быстро скомкала плед в шерстяной ком и взвалила его себе на плечи. Другой рукой она подцепила кружку с уже остывшим чаем и поспешила удалиться из тёплой гостиной, не забыв при этом обиженно шмыгнуть носом. Дверь в спальню девочек громко хлопнула, и если бы обиженная девушка выплеснула всю свою злость и негодование, то та бы сорвалась с хлипких петель. Дождь за окном совершенно прекратился, тучи спешно разбежались по небу, словно по чьему-то приказу. Белесый месяц, яркий, как никогда, стал единственным светилом на одиноком ночном небе. Псевдосветилом. Ребята сидели в гостиной в полной тишине ещё минут эдак десять. Только потрескивание хвороста в камине острым лезвием разрезало тишину этого вечера. Первым, нервно встрепенувшись, опомнился Рон. - И что это сейчас было? Гарри недоуменно пожал плечами. - Не знаю. Женщины… *** Мантикора. Самый страшный и непредсказуемый обитатель Запретного леса и людоед с большой буквы. Чудовище, о котором и в сказках боятся писать, которым пугают первокурсников, напрочь отбивая их желание посещать даже опушку злополучного леса. Самый настоящий гурман, который всегда рад полакомиться свежей человечиной, в которой еще не застыла горячая кровь. Острейшее жало, наполненное жгучим ядом, заставляет пальцы холодеть, а зрачки напугано расширяться, стоит только кинуть взгляд на иллюстрацию этой твари в каком-нибудь учебнике по Уходу за магическими существами. Чего уж говорить о таких преданных и совсем не злых глазах, которые с первого взгляда показывают лишь дружелюбность, но в следующую секунду уже горят недобрым огнем, а расширенный донельзя в улыбке рот обнажает окровавленные клыки и кричит только одну фразу. Беги. Беги, не жалея ног, беги как можно дальше. Но знай, каким бы сильным не было желание спастись, спасения не будет. Живя в самых глубинах зловещей рощи, мантикора редко появляется на свет. Так бы продолжалось и дальше, если бы в одну из лунных ночей у логова чудовища не появилась испуганная, но горящая неприкрытым любопытством девушка с непослушными платиновыми волосами. Выставив вперед дрожащую руку, в которой держала резную коричневую палочку, с сумкой-торбой наперевес, наполненной разнообразными банками, склянками с разноцветными жидкостями, она неуверенно приближалась к спящему существу. Стоило ей оступиться, под ногами хрустнули ветки. Черт. Только бы не услышала. Самые ужасные предположения Полумны, тревожащие ее сознание в тот момент, сбылись. Мантикора проснулась и, встрепенувшись, с укором взглянула на нежданную ночную гостью. Все страхи разом смешались в один большой ком ужаса, ставший поперек горла. Холодные руки задрожали так сильно, что девушка еле удерживала норовящую выскользнуть волшебную палочку. Ругая себя на все лады за проявленную глупость, Лавгуд мысленно приготовилась к медленной и мучительной смерти. Полумна не боялась умереть. Ее разум был слишком занят неземными размышлениями, чтобы беспокоиться о таких земных вещах. Но что-то заставило собрать всю волю в кулак, а палочку сжать настолько сильно, чтобы видеть, как белеют костяшки пальцев. Мысль об отце. Он бы никогда не пережил того, что его любимая дочка погибла в расцвете сил, а все по собственной халатности. Но самое страшное, что он бы и не узнал, что дочь мертва. Ксенофилиус продолжал бы поиски до самой старости, не ведая о том, что от его бедной маленькой девочки не осталось и пары костей. - Петрификус Тоталус! – заклинание, сказанное как всегда спокойным, лишь каплю дрогнувшим голосом, срывается с губ девушки, и та, боясь ответного, еще более мощного удара, отступает назад, все так же продолжая дрожащими от холода и волнения пальцами сжимать волшебный предмет. Лазурные ленточки с шипящим, неприятно давящим на мозг звуком заструились из палочки Полумны и с невероятной силой полетели в чудище, обернув его светло-синей пеленой заклинания. Во взгляде мантикоры читалось скорее недоумение, чем боль. Его, по праву выбранного повелителя сего леса, перед которым содрогаются абсолютно все живые существа, живущие вокруг, одолел, да еще и с такой легкостью, его же собственный… обед?! Неслыханная наглость для какого-то человека. Облегченный, но наполненный необъяснимой тягучей горестью вздох вырывается из груди, а напряжение уходит при первом же дуновении ветра. Полумна прячет палочку в сумку и с радостью отмечает, что дрожь, холодными иглами вонзающаяся в тело еще минуту назад, ушла, словно и не было. Она подошла ближе к сопящей мантикоре и достала из торбы стеклянный сосуд с ядовито-зеленой жидкостью. - Прости, - шепнула Полумна и вылила содержимое склянки ему в рот. – Это для твоего же блага. Зелье въедается в стенки желудка, просачивается в каждую клеточку тела существа и со сверхзвуковой скоростью проносится по крови, наполняя все тело. Что-то щелкнуло в мозгу, привело в действие механизм, который уже не остановить. Странный, не слышимый ранее никем звериный рык вырывается из груди животного, но действие наложенного ранее заклинания не дает тому шевелиться или протестовать запустившимся действиям внутри. - Фините Инкантатем, - Полумна посылает на мантикору белый луч, и тот отменяет действие Тоталуса. Мышцы наконец-то снова в действии. Животное медленно поднимается, становится на четыре лапы и, отряхнув с себя лесную грязь, поворачивает голову на девушку. Недоверие. Разочарование. Мантикора не бежит стремглав оттяпать голову девушке, не собирается откусывать от нее по кусочку, наслаждаясь ее заливистыми криками. Она молча уходит в свою нору и оставляет волшебницу наедине со своими мыслями. Она присела под дерево, облокотившись спиной о влажный ствол. Все нитки серого джемпера, должно быть, промокнут насквозь, продрогнет каждый миллиметр кожи. Наплевать. Тяжелые капли спускаются с широких листьев и с треском разбиваются о макушку. Волосы, должно быть, уже вымокли, а прическа растрепалась окончательно. Наплевать. Рой размышлений застал девушку врасплох, так же, как и внезапно начавшийся дождь. Синими продрогшими губами уткнувшись во все еще теплые рукава мантии, девушка поджала под себя колени и всматривалась в струи дождевой воды, что бежали по листьям кустов, а затем водопадом исчезали в траве. Не хотелось вставать и идти домой, хотя ночь с каждой секундой все сгущалась. Что же ты творишь, Полумна? Разве можно так бесцеремонно внедряться в сформировавшееся за века устройство дикой природы… Отец бы не одобрил. Ей хотелось отогнать противные укоры, ведь она знает, что делает все правильно, знает, что не зря сегодня пришла в это место и потревожила веками живущее здесь существо. Раз уж ей удалось помочь целому рою мозгошмыг, то одно бедное животное - вовсе не беда. - Все будет хорошо, - полушепот сорвался с ее губ и не был слышен никому. Гулкий дождь заглушал любые другие звуки. Цель, которую Полумна преследовала, придя сюда, казалась ей весьма благородной, но ее можно было обозвать лишь один словом – сумасшествие. Определенно. Это самое настоящее сумасшествие. *** Всю прошлую ночь Гермиона провела без сна. Отдаться в руки Морфею ей не давали неприятно ноющие мысли о Гарри. Теперь к постоянным беспокойствам о его самочувствии прибавились еще и укоры за то, что она сорвалась на него в тот вечер. С одной стороны гриффиндорка понимала, что она права: Гарри ведет себя слишком халатно по отношению к собственному здоровью. Но сравнение с ослом… Да, это определенно было лишним. Гермиона выпила тучу разнообразных зелий от бессонницы, которые все равно не дали никакого эффекта. Она вертелась и крутилась в кровати до утра, нервно сминая в руках одеяло, а в итоге выкинула его с постели и свернулась калачиком, съеживаясь от холода. Нет, Грейнджер, твое одеяло тут ни при чем, ты сама виновата. Тонна беспокойства осела на плечах, прижав ее хрупкое тело к полу, заставила захлебнуться в собственном страхе за родных, в то время как беспечный Гарри мирно посапывал в соседней комнате. Гриффиндорка уснула лишь часов в шесть утра, успокоившись, уверив себя в том, что она излишне драматизирует, ничего плохого на самом деле не произошло. Конечно, все именно так. Однако сейчас все противные мысли и размышления, которые с таким трудом прогнала она от себя еще два часа назад, вернулись и снова начали маленькими молоточками долбить черепную коробку. Гермиона шла по коридору вместе с Гарри и Роном. У нее под глазами красовались ровные синие полумесяцы, заработанные в результате бессонной ночи. Взгляд ее был устремлен куда-то далеко. Казалось, он обогнул даже стену и устремился в безжизненную пустоту. Как обычно, троица серьезно опаздывала сейчас на трансфигурацию, потому что, как говорит в таких случаях Гермиона, Гарри и Рон – совершенные раздолбаи, не заботящиеся о своей успеваемости. И эти слова всегда звучали так странно по-родному. Эта была самая настоящая Гермиона, какую никто никогда им не заменит. Однако сегодня гриффиндорка не подгоняла парней и не причитала о последствиях опоздания, как делает это обычно. Сейчас ее мысли заняты совершенно другим. Естественно, такое нетипичное для подруги поведение серьезно обеспокоило парней. - Гермиона, ты чего такая грустная? – голос Рона в момент вытащил девушку из омута размышлений, в котором она утопала еще минуту назад. Это заставило ее слишком резко и обеспокоенно взглянуть на друга и ускорить шаг. - Я? Ты что-то путаешь, Рон, - Гермиона пыталась придать своему голосу естественности, но ничего не получалось и так она выглядела еще глупее. Парень ни на йоту не поверил ее словам, но, к сожалению, ему было больше нечего сказать подруге. Да и, к тому же, гулкий коридор, толпа учеников и изрядно поджимающее время – это не те обстоятельства, при которых можно спокойно поговорить и разузнать все секреты. Ребята уже почти подошли в кабинету по трансфигурации, когда вновь случилось это. То, что выворачивает внутренности наизнанку и режет кожу на аккуратно ровные лоскутки. То, что выводит всю влагу, что хранилась в организме, шумным потоком слез наружу. И то, что превращает Мальчика-который-выжил в Мальчика-который-желает-умереть. Гарри вновь упал на холодный каменный пол и зарычал от боли. Сжав кулаки так, что ногти с силой впились в ладони, а зубы прокусили каждый миллиметр тонкой кожи губ, и заставили почувствовать в глотке этот металлический привкус крови. Словно кто-то со всей присущей человеку ненавистью только что пустил в него несколько Круциатусов. - Ты так жалок, Гарри Поттер, - и вновь этот голос, взрывающийся миллион гигагерц звука в голове, испепеляющий каждую нервную клетку дотла. – Герой, который ползает по полу и ревет от боли. Позови мамочку, Поттер. И вновь эти крики, вновь эти напуганные глаза. Гермиона падает на колени перед другом и пытается поднять его с пола, но тот отбивается. Будоражащий нервные клетки крик врывается из груди парня, и он с силой ударяется головой о стену. Лента алой крови струится по виску и достигает шеи. - Нужно немедленно что-то сделать, Рон! – голос Гермионы с рокотом врывается в голову Уизли. Ее испуганные до расширенных зрачков глаза и покрасневшая кожа под ними, окровавленный, заходящийся в крике от боли друг. Только он может сейчас помочь. Только он может остановить это убивающее нервы безумие. Рон нависает над Гарри, который сорвал голосовые связки и сейчас просто лежит и шипит от медленно пожирающих его внутренности ощущений, словно змея. Он поднимает уже не так брыкающегося Поттера на руки и направляется в больничное крыло, бодро перебирая конечностями. Гермиона следует за ними, борясь с паникой, которая сжимает ее сердце до габаритов сухофрукта. В их сторону поначалу летели смешки и разные возгласы типа «Отыскал свою спящую красавицу, Ронни?», особенно от таких кадров, как Забини, но потом, когда все видели стеклянные глаза Гарри и его дрожащие, искусанные губы, разговорчики утихали. - Я… Я видел его опять, - тихая, вызывающая жалость и в то же время страх фраза срывается с губ. – Это страшно, Рон. - Хорошо, Гарри, - что именно говорит Поттер, сейчас не так важно для Рона, главное, что он говорит. Он дышит, и самая важная для него цель – не дать этому дыханию прекратиться. – Мы почти пришли, потерпи еще, прошу. Гермиона не отстает, все время пытаясь заглянуть в глаза Гарри, словно желая подарить ему кусочек своего сердца, продлить его жизнь еще на мгновение. Рон идет как можно быстрее, борясь со звериным биением сердца, но не сбавляя темпа. Главное успеть. Сейчас только бы успеть.