Today is a good day to die

Гермиона шла практически на носочках, аккуратно следуя за медсестрой. Она искала подходящее место, где они смогут побеседовать. Стоит ли говорить о том, как сильно было страшно гриффиндорке? Она шла, словно ее ждала казнь. Будто еще секунду назад девушка держала в руках фолиант со смертным приговором. Наконец мадам Помфри не придумала ничего лучше, чем собственная каморка со снадобьями. Гениально. Наложив на комнату заглушающее заклинание, Поппи обернулась к Гермионе. Она прислонилась спиной к двери и попыталась улыбнуться. Вот только улыбка вышла уж больно кривой. - Мисс Грейнджер, я поговорила с Вашим другом. Я, кажется, обо всем догадалась. Сердце ухнуло в пятки. - И что с ним, мадам Помфри? – Гермиона почувствовала, как щеки наливаются румянцем. Что за дурацкая особенность - краснеть всякий раз, когда эмоции зашкаливают? – Не тяните, я очень переживаю. - Я понимаю, но… - Поппи отвела взгляд. – Не все так просто, мисс. В каморке повисло молчание. Такое, что впору пронестись перекати-полю. Мерлин, она издевается?! - Мисс Грейнджер, присядьте. Гермиона обернулась и увидела позади себя дощатую табуретку. Она уселась и все с таким же волнением в глазах стала смотреть на медсестру. - Это кое-что, связанное с психикой, мисс, – медсестра долго мялась, как первокурсница, а потом решила рубить с плеча. Не очень хорошая тактика для таких новостей. – Гарри пережил войну и схватку с Волдемортом. Но сейчас что-то внутри сломалось. Ага, сломалось. Внутри у Гермионы все сломалось. Разрушилось, раздробилось и сожглось дотла. Вот бы провалиться куда-нибудь. Глаза б ее не видели этого смятения со стороны медсестры. Она словно хотела уже объявить, что смерть близится. Отлично! - Так вот, - Поппи сжала в ладони уже ставший засаленным тот самый краешек белоснежного фартука. - Я не знаю, смогу ли вылечить его. Осознание всего происходящего пришло слишком поздно к Потеру. Это уж чересчур повлияло на его нервы, вызвало галлюцинации. Хотя не знаю, можно ли это так назвать. Для Гарри все слишком реалистично. Каждый раз, когда ему становится плохо, он словно заново переживает схватку с Волдемортом. Она не знает, сможет ли вылечить его. Не знает, сможет ли. - Мадам Помфри, что Вы там говорил о лечении? – сдерживая горький комок, что подкатил к горлу, пролепетала Гермиона. - Будет настоящим чудом, если однажды приступы мистера Поттера враз прекратятся. Нужна, конечно, поддержка друзей, только спокойствие… - А как же заклинания? А как же зелья?! – Гермиона все же сорвалась на крик. Она подорвалась с табуретки, заставив ту свалиться с треснувших ножек. – Мы же маги, черт возьми. Почему нельзя все это решить магическим способом?! - Мисс Грейнджер, успокойтесь, ради Бога. Нет таких зелий. - Нет, нет, нет, нет, - схватившись обеими руками за голову, причитала Гермиона, – Почему Вы… Девушка решила не договаривать свою фразу, ибо уж очень колкой она была. Она дернула ручку двери и, хлопнув ею, убежала. Мадам Помфри медленно перевернула табурет и присела на него. - Ей-мерлин… *** - Здорово пахнет, - промолвил Гарри, посмотрев на поднос с булочками. - Сегодня на обед давали, – Рон почесал макушку, пытаясь скрыть свое волнение. - Я хочу уже вернуться к учебе. На лице Рона заиграла мягкая улыбка. Огромный камень упал с плеч, как же легче стало дышать. - Тебе что, уже лучше? - Да, все хорошо… вроде бы. Мадам Помфри говорит, что я поправлюсь скоро. Это стресс, ничего страшного. - Это она тебе сказала? Гарри кивнул и посмотрел в окно. Солнце почти утонуло в озере, а лазарет освещался слабым бордовым свечением. - Здорово как, - Рон взял еще кусок мягкой выпечки. – Ты чего не ешь? - Аппетита нет. В комнате повисло неловкое молчание, и Рон решил его немного разбавить. - Сегодня я облажался перед Снейпом. Гарри засмеялся, а потом друг поведал ему историю о сегодняшнем уроке. - Правда, он все же отпустил меня пораньше из своего «заключения». И я решил придти к тебе. Волна уюта и тепла прокатилась по телу, согревая душу. Гарри было приятно осознавать, что с ним есть друзья, которые готовы поддержать и помочь в любую минуту. Это дорогого стоит. *** Бежать. Как можно дальше бежать, не чувствуя земли под ногами. Почему именно он? Какого черта именно он?! Мерлин, Гарри не заслуживает такой участи. Он не должен быть болен. Да кто угодно, только не он! Тихо, Грейнджер, откуда в тебе эта эгоистичная сволочь? Никто вообще-то не заслуживает. Осколки мыслей больно резали душу. Распихивая студентов и выслушивая их недовольные возгласы, Гермиона спешила убежать. Куда-нибудь, только бы уединиться и собраться с этим грузом мыслей. Только бы подальше. Решение пришло очень быстро. Что может быть гениальней холодной и такой провоцирующей на слезы Астрономической башни? Спокойной и одинокой. Потерпи еще немного, Гермиона. Не расплескивай свои эмоции раньше времени. Гермиона забежала в башню, гулко топча туфлями по полу, и забилась в самый далекий угол. Спина скользила сквозь тонкую рубашку по холодной стене, шершаво и неприятно. А что вокруг? Эта могильная пустота. Она спасала. Была противоядием от этого разрыва мыслей в голове. От кома эмоций, который скатывался по горлу, оставляя горькое послевкусие. А что сейчас? Только реветь, периодически всхлипывая в эту немую глушь. Какого черта столько испытаний на одни лишь плечи? Такие хрупкие, вот-вот сломаются. А вместе с ними, словно нитки, оборвутся нервы. Истрепанные, затасканные нервы. Я обязательно спасу тебя, Гарри. Я, черт возьми, придумаю что-нибудь, ты только не переживай. Предательские слезы одна за другой скатывались по щекам, достигая шеи. Она придумает. Иначе она бы не была Гермионой Грейнджер. Град из этих долбаных слез. Пора прекращать, иначе ты сломаешься ко всем чертям. Шорох. Звук падающего в глушь камня. Гермиона встала, прошла вперед, чтобы увидеть источник звука. Она подошла ближе. И ее сердце остановилось. Черт. Возьми. Прямо перед ней над самым обрывом стоит Малфой, держа в руках кусок бумаги. Вот-вот канет в бездну. Растворится в ней. Секунда. Срывается с места подбегает к нему. Цепляется крепко-накрепко в мантию, скрещивая пальцы на его груди. Тело бьет крупная дрожь, отчего кажется, что они сейчас упадут с обрыва вдвоем. С силой отталкивается назад и падает, ударяясь о холодный пол. Вместе с ним. С Малфоем в руках. Мгновенье на осознание. Горло кто-то раздирает ледяными иглами. А в сердце огонь. Жар, который испепеляет кровь. Не может этого быть. Меня спасла она. Грязнокровка. Зачем? - Зачем?! – звериный рык вырывается из груди, когда Малфой озвучивает крутящийся в голове вопрос. – Зачем, мать твою, ты сделала это? Какого черта? Стоит, дрожит. Опомниться бы. Хоть как-то ответить. Слова застыли в глотке. Судорожный кашель. - Я… я… - только и может выдавить из себя Гермиона. Зато из суицидника слова так и бьют. Как колючий зимний ветер в лицо. - Я, я, я! – стал передразниваться он, все время почему-то закусывая губу. – Что ты, что?! Я был готов, слышишь? Не думал задерживаться в вашем гнилом мире! Подошел к ней ближе, стиснув руками голову. Опаляя лицо Гермионы своим тяжелым горячим дыханием. А она закрывает глаза. Боясь. Серьезно, Гермиона? Боясь этого урода? Развернувшись, уходит прочь из башни. Закусив искровавленную губу, наконец дает ход слезам, которые так старательно пытался скрыть. Только слышен вдалеке стук его туфель. Легкий ветер окутывает Гермиону. Шелестят вдалеке деревья. А на небосводе луна. Полная. Такая прекрасная. Самое время для ночных романтических прогулок. - Ненавижу тебя, Малфой.