Вспомнить всё

      У вас когда-либо бывало чувство, словно весь мир обернулся против вас? У вас бывало ли чувство, когда вы думали, что, несмотря на свой достаточно юный возраст, ваша жизнь уже подходит к концу? Случалось ли такое, что вам не хотелось больше жить? Я не говорю о суициде. Я говорю о самом нежелании жить: нежелании гулять, развлекаться с друзьями и родными, заниматься чем-то весёлым и позитивным. Лично я сейчас жить вообще не хочу. Да и, собственно, зачем мне это? Я не знаю своих родных, я ничего не знаю о своих друзьях, где они, с кем они, как они. Я с каждой минутой становлюсь всё дальше и дальше от мамы, а к мужу даже и приближаться не хочу. Я живу в другой стране, не зная языка этой страны. И что бы ни было в моём прошлом, я уверена, что все эти перемены произошли по большей части без моего ведома.       Я сижу у окна и любуюсь утренним Парижем, попивая тёплый чай, рекомендованный Смитом. Несмотря на то, что в семь утра светило яркое солнце, сейчас всё небо заволокло тучами. Такая погода мне по душе: сейчас я не в том духе, чтобы радоваться солнечным лучам и жизни. Я вновь осматриваю свои пальцы: аккуратные, худые длинные пальцы с идеальным маникюром. Когда я за три года успела докатиться до такой жизни? Кем я работаю тогда, если хожу с такими ногтями? Господи, хоть бы я не изменила сама себе и стала композитором! Хоть бы!       В голове сразу начинаю прокручивать воспоминания, связанные со студией, ребятами. Помню наши незабываемые уроки танцев с эмоциональным, но талантливым педагогом Григорио, помню наши уроки вокала, уроки музыки, наши перемены между уроками и время, выделенное на обед. Помню, как написала свою саму первую песню «Ser Mejor» ("Стать лучше"), и как все ребята и педагоги хвалили меня за прекрасное начало. Поверить не могу: казалось, всё началось только вчера, и вот сегодня я уже живу здесь совсем другой жизнью.       Кажется, головная боль потихоньку уходит, потому что я уже могу хоть немного, но качать головой из стороны в сторону. Стоит ли сообщить доктору о моих болях и воспоминаниях? Или оно само пройдёт? Раньше я редко, очень редко вообще бывала в больнице. Любую свою болезнь я лечила в стенах дома с помощью чая с малиной и тёплого пледа. Только один раз я сама приняла решение осмотреться в больнице, когда на уроке танцев я сделала неудачный мах ногой и свалилась на пол, сильно ушибив при этом копчик. Я тогда несколько дней ходила еле-еле, не говоря уже о том, чтобы сгибаться. Помню, как злилась на себя тогда, ведь все ребята занимались, а я без дела валялась дома в кровати.       Интересно, как они там? Нужно позвонить, поболтать, хотя я даже не знаю, поддерживаю ли я с ними отношения сейчас. Возможно ли, что после моего переезда во Францию мы разорвали контакты? Или мы обещали друг другу никогда не расставаться? Или ещё до моего отъезда что-то пошло не так, и мы поссорились? Что-то подсказывает мне, что сейчас не лучшее время для звонка, а меня редко подводила интуиция. Более того, я совсем не помню наш выпускной… Я надеюсь, что дома сохранились альбомы и видеозаписи, которые помогут мне восстановить хоть что-нибудь.       Сфокусировавшись на окне, я заметила капельки воды. Отлично, дождь. Несмотря на тот факт, что раньше я его не любила, сейчас я была ему только рада. Боже, как бы мне хотелось сейчас закрыться в своей малюсенькой комнатке дома, в Буэнос-Айресе, уютно устроиться на подоконнике, взять в руки какую-нибудь книгу, к примеру, Фредерика Бегбедера «Любовь живёт три года», и читать, читать, читать… Или же петь, играя при этом на своём стареньком синтезаторе. Он – единственная ценная вещь, не считая небольшого количества одежды, которую я забрала с собой, когда мы с мамой и сестрой переезжали в новый дом. Интересно, где он сейчас? Очень надеюсь, что здесь, в Париже, стоит где-нибудь дома. Я не могла не взять его с собой, с ним слишком много воспоминаний. О нет, нет, голова снова начинает раскалываться. Очевидно, новое воспоминание стремится вырваться откуда-то из глубины моего подсознания наружу, и если это снова этот Диего, я не знаю, что сделаю с собой. В висках боль пульсирует всё сильнее и сильнее, и, не в силах терпеть это, я роняю кружку с чаем на пол и хватаюсь за голову руками, сильно зажмуривая глаза. -Нет, Диего, не сюда, вот сюда-а-а, - я кладу свои пальцы на пальцы брюнета, помогая тем самым ему правильно расположить руки на синтезаторе. -Клари, это бесполезно! – он взмахивает руками, после чего, опёршись одной рукой на свой бок, начинает чесать затылок. -Брось, Диего, в первый раз всем сложно! И ничего! Как ты учился играть на гитаре? Не ври, что с первого раза ты смог правильно всё сделать. Также и здесь. Главное – терпение и вера в свои силы! – я отчаянно пытаюсь уговорить Диего учиться играть на синтезаторе. До чего странно то, что я подпустила его к моему инструменту, ведь раньше я не подпускала абсолютно никого, даже свою любимую Джоанну. Очевидно, Диего был мне большим, чем просто парнем. -Гитара – это одно, а вот синтезатор – это совсем другое! -Нет, Домингез, не другое! Здесь, как и при игре на гитаре, необходимо желание. Захочешь, всего добьёшься! - я активно жестикулировала перед лицом парня, что тот не выдержал и засмеялся. Я не могла сама не засмеяться, потому что его смех был очень заразительным. Любой, кто находился рядом с Диего во время его смеха, не мог сам не начать смеяться над чем-либо происходящем. – Всё, посмеялись и хватит! Ты будешь учиться или нет? -Я не могу отказать такому прекрасному учителю, - Диего улыбнулся и поцеловал меня в щёку, слегка нагнувшись. Мне чертовски нравится эта разница в росте между нами! Я сама по себе высокая, и найти парня, выше меня как минимум на голову, большая удача. -Ставь руки, - улыбнулась я, чувствуя, как заливаюсь краской. Каждый раз, находясь рядом с ним, я краснею от его слов. Ощущение, что он просто боготворит меня. Мы учились довольно долго, но эти часы, проведенные вместе, снова сделали меня счастливой надолго. Мы пели, шутили, звонко смеялись, танцевали, обнимались. Я летала без крыльев, находясь рядом с Диего. За эти часы, проведенные у синтезатора, мы даже сумели выучить минутную детскую песенку, Диего страшно гордился собой, когда смог сыграть её самостоятельно. -Спасибо за день, дорогая. Я люблю тебя, Клара Алонсо, - произнёс Диего, стоя уже на улице, и поцеловал меня. -До завтра, - я крепко обняла его и, как только он скрылся где-то за домами и деревьями, я вернулась в дом.       Что, чёрт возьми, происходит? Я снова видела Диего, и мы с ним проводили тот день далеко не как друзья, а как пара. Так почему я замужем не за ним, если у нас всё было так хорошо? Что могло помешать? Я не думаю, что мы могли с ним вообще поссориться и расстаться, ведь, судя по моим воспоминаниям, нам вообще было не знакомо понятие «ссора». По крайней мере, благодаря сегодняшнему воспоминанию, я теперь знаю его фамилию - Домингез. Диего Домингез. Почему это имя мне так знакомо? Почему лишь при мысли об этом парне всё внутри съёживается? И почему он каждый раз, говоря, что любит меня, называет меня Кларой Алонсо? Не просто Кларой или Клари, а именно Алонсо? В этом должна быть какая-то подсказка, намёк, я уверена, и, возможно, чем быстрее я разгадаю это, тем ближе стану к своему прошлому.       Я решаю на время отвлечься от воспоминаний, прошлого и вернуться в настоящее. Посмотрев на пол, я убеждаюсь, что всё-таки разбила кружку с чаем. Сев на корточки, я принимаюсь собирать осколки, как вдруг слышу хлопок двери позади себя. Кто-то пришёл. -Клара, Клара, что ты делаешь на полу? С тобой всё хорошо? Ты не поранилась? – мама и Эсекель кричали один громче другого, их реакция показалась мне немного странной. Я просто разбила кружку, что в этом такого? Почему они так опекают меня? -Всё в порядке, я просто случайно выронила кружку, - отмахнулась я и продолжила собирать коричневые стёклышки. -Не трогай это, Клара, - произнёс Эсекель и, схватив меня за руку, поднял с пола. – Это не твоя работа. -Я разбила чашку и мне не составит труда убрать за собой, - холодно отвечаю я, пытаясь высвободиться из лап Эсекеля. Он смотрит на меня с каким-то холодом и, возможно, ненавистью, пытаясь что-то сказать. Но мама его опережает. -Ничего страшного, Клара. Мы принесём свои извинения за разбитую чашку. Я привезла тебе вещи, переодевайся, поедем домой. – произносит мама и кладёт мне пакет с вещами на кровать. Я благодарю маму, после чего указываю взглядом на свой локоть, дабы сообщая Эсекелю, что пришла пора отпустить мою руку. -Ой, да, прости меня, прости, пожалуйста, - он лезет меня целовать, но я отталкиваю его с такой силой, что он едва удерживает равновесие. -Выйди, пожалуйста я переоденусь. – он кивает головой и выходит. – Мам, подожди. -Да, дочь, что ты хотела? – она смотрит на меня немного удивленным, но тёплым взглядом. -Скажи, мам, ты не знаешь никакого Диего? – Заикаясь и запинаясь, спрашивала я. Глаза мамы начали бегать по всей палате, она не знала, куда деть руки, но всё же ответила. -Только Эрнандеса, нашего бывшего соседа, когда мы жили ещё с папой, а почему ты спрашиваешь? – Выкрутилась всё-таки. Почему она мне врёт? Разве она не знает, что я прекрасно понимаю, когда она врёт, а когда нет. -Да нет, просто имя в голове появилось внезапно, теперь понятно, кто это, - я выдавила улыбку. Мама обняла меня за плечи, сказала не переживать и вышла из палаты.       Я уже хотела начать собираться домой, как, нагнувшись за упавшими джинсами, я смогла разглядеть сквозь жалюзи, как мама и Эсекель о чём-то переговариваются, причём мама очень активно жестикулировала руками. Я присела на корточки и подползла к двери, чтобы подслушать их разговор. Не нравится мне эта ложь, которой они меня окутывают уже почти два дня. -Вы шутите? Скажите, что вы шутите, и мы вместе посмеёмся! – напряженно говорил Эсекель. Таким злым я его ещё не видела. Даже в тот момент, когда он схватил меня пару минут назад, в его глазах не было такой злобы и ненависти. -Я похожа на дуру, чтобы так шутить? Эсекель, она вспомнила имя Диего, понимаешь? Если она помнит имя, то вскоре она вспомнит и человека. Ей нельзя его вспоминать уж никак, совсем нельзя! - мама взъерошила волосы и уставилась на мужа. -Мы не дадим ей его вспомнить. У нас тогда еле получилось всё… - мама снова не дала Эсекелю заговорить. Чёрт, на самом интересном месте! Что у них не получилось? Неужели они строят планы против меня? -Доктор Смит, добрый день ещё раз! Как ваши дела? Вы уже подготовили все бумаги? – Мама приобняла врача за плечи и натянула на себя слишком подозрительную улыбку. Когда она успела превратиться в такую стерву? Когда тот добрый, душевный человек, растивший меня, стал таким? -Да, всё в порядке. Я ещё подготовил пару рецептов, сходите в аптеку, купите лекарства. Препараты, указанные на бумажке, должны очень помочь вашей дочери восстановить все провалы. – он попытался выкрутиться из маминых объятий, но мама лишь ещё крепче схватила его. -Как раз об этом мы и хотели с вами поговорить, - начала мама уже гораздо тише, - видите ли, мы с сеньором Родригес не очень хотим, чтобы дочь что-то вспоминала. У меня глаза на лоб полезли. Чего они с сеньором Родригес не хотят? Час от часу не легче! Я понимаю, что совсем не знаю своих близких людей. -Простите, но как? -Вы не так нас поняли, - подключился Эсекель и схватил врача под сводную руку. – Мы не хотим, чтобы Клара восстанавливала память какими-то таблетками, от них же может быть побочный эффект, сами понимаете. Мы лучше покажем ей альбомы с фотографиями, видеозаписи, это будет гораздо полезнее. -Да, но, поверьте мне, как опытному врачу, эти препараты не оставят после себя никаких последствий! -Мы просто не хотим, - произнёс Эсекель уже менее дружелюбным голосом и выпустил врача из своих рук. Мама тоже избавилась от объятий. -Хорошо, я всё понял. Теперь мне нужно зайти к ней, обсудить некоторые метода профилактики, я же всё-таки отпускаю её раньше времени. -Не стоит, она переодевается, - заботливо ответила мама. -Хорошо, - произнёс Смит, - я зайду попозже. -Кажется, хоть где-то пронесло, - вздохнула мама с облегчением. -Рано не радуйтесь, - строго произнёс Эсекель, - она начинает что-то вспоминать, и нам всё ещё это не очень выгодно. -Ты, бесспорно, прав. Но пока не будем подавать виду, что что-то знаем о Диего. -С удовольствием, - усмехнулся Эсекель, и они с мамой присели на диван в холле.       Я просто не верю своим ушам и глазам! Как такое возможно? Что это ещё за новости, они не хотят, чтобы я что-то вспомнила? Видимо, наш роман с Диего не всем нравился. Теперь я буду только рада жутким головным болям, если смогу вспомнить побольше. Теперь назло им я буду при каждой возможности выпытывать всё до мелочей, лишь бы отомстить им. Ладно Эсекель, я его не знаю, может у него есть причины ненавидеть меня, но мама… Как она может так поступать? Как она может желать своей дочери беспамятства? И что на этот счёт скажет Джоанна? Точно, Джоанна! Вот человек, который не должен мне солгать! Сегодня же с ней встречусь и поговорю.