Фиалка

Девушка бежит, не останавливаясь. Она, как ветер, или, лучше сказать, вместе с ветром, проносится по набережной, сворачивает в переулок. Ее дыхание сбивается, становится тяжелым и прерывистым, слезы, жгучие, горькие и безжалостные, застилают глаза. В голове стучит всего одна мучительная мысль: «Зачем?» Вскоре она останавливается и оглядывается по сторонам. В переулке пустынно и тихо. Она пытается отрегулировать дыхание; вытирает слезы рукавом серой поношенной кофты, хотя здесь некого стыдиться, не от кого прятать мокрые покрасневшие глаза. «Я видела все это… Зачем я пришла туда? Для чего стала играть? Неужели ради них, чтобы их позабавить?» - думает она, присаживаясь на низенький заборчик, отгораживающий газон от тротуара. Она совершенно не обращает внимания на то, что ограждение железное и холодное, будто забыла, как мама когда-то кричала ей: «Простудишься!» «Да и я ли это была вообще? Не приснилось ли мне все? Где я?» - мысли кружатся у нее в голове, хаотичные, бессмысленные. Она уже не плачет, но дрожит мелкой, нервной дрожью. Она очень устала: не спала всю прошлую ночь, почти ничего не ела в последнее время. «Я схожу с ума от голода и недосыпа! Точно! Ведь только так можно объяснить мое поведение», - с уверенностью дипломированного психолога убеждает девушка сама себя. Она уже готова рассмеяться в голос от странного нездорового облегчения, пришедшего с этой мыслью, как вдруг замечает девочку и женщину с собакой. Только что она мимо них пробежала по набережной. Только что? Сколько времени прошло? Она не знает, у нее нет часов. Она давно потеряла счет дням, не то что минутам… - Простите, как я могу добраться до метро? – спрашивает она, чтобы только услышать звук своего голоса, чтобы убедиться в самом своем существовании. Женщина оглядывает ее с ног до головы с явным подозрением. Лицо девочки делается сначала испуганным, а потом вдруг расплывается в широкой и добродушной улыбке, когда она скороговоркой произносит: - Все время прямо, на светофоре направо, потом все время прямо, на следующем светофоре налево, потом все время прямо, и слева увидите метро! - Хорошо. Спасибо. Девушка медленно разворачивается и уходит, спиной чувствуя, как ее случайные собеседники удивленно смотрят ей вслед. Прямо, направо… Она все равно ничего не запомнила из этого запутанного объяснения. И вообще, зачем ей к метро? Она в задумчивости заходит на детскую площадку во дворе дома. Ведь, в сущности, ей очень хочется спать, больше всего на свете. Чтобы можно было уснуть, забыться, отгородиться от жестокой и неприглядной реальности, от холода, голода и унижения. Да, еще недавно в ресторане она была счастлива, ведь она снова могла играть! Но теперь эйфория прошла, остались лишь горечь и боль. Девушка ложится на скамейку. Она знает, что замерзнет, ночь хоть и летняя, но все равно холодно спать на улице в кофточке и джинсах. Но есть кое-что намного ужаснее холода. Это страшные сны, которые преследуют ее каждую ночь. Можно согреться, но нельзя избавиться от этих жутких сновидений. Но сейчас все должно быть по-другому, она не спала всю прошлую ночь, она должна крепко заснуть, должна, должна… Она закрывает глаза. Ей снится сон. Особенность его в том, что она точно знает: это всего лишь сновидение, не реальность. Но от этого не становится легче. Девушка стоит и смотрит в бездонную шахту лифта. Это место ей совершенно незнакомо. Она не припомнит, чтобы когда-нибудь была в таком доме – мрачном и холодном, очень высоком, если судить по длине лифтовой шахты, которой не видно конца. Она чувствует чье-то присутствие за спиной, опасность обволакивает ее холодным покрывалом испуга, приближающегося к панике. Но она специально не оборачивается, а продолжает упрямо смотреть вниз. Чьи-то руки, холод которых она чувствует через тонкую ткань кофты, хватают ее за плечи. Она сопротивляется, но неведомый враг оказывается сильнее, ему удается столкнуть ее вниз. Начинается долгое падение. Мысли последовательны и равнодушны: «Вот сейчас я разобьюсь… Наконец-то все мои мучения закончатся». Она чувствует почти благодарность к своему невидимому убийце. Сама бы она не решилась свести счеты с жизнью, а он сделал все за нее. Падение длится целую вечность, а приземление напоминает соответствующий эпизод из «Алисы в стране чудес»: там героиня упала в глубокий колодец и благополучно отделалась, не заработав ни единой царапинки. Девушка оглядывается по сторонам. Стены лифтовой шахты словно давят на нее, тусклый свет лишь слегка рассеивает мрак, сомкнувшийся вокруг нее. Она ни за что не посмотрит на пол, себе под ноги. Потому что знает, стоит ей это сделать, как она увидит их. Дело в том, что в ее кошмарах действие развивалось всегда в разных местах: ее бывшая квартира, глухой, непроходимый лес, пустынное морское побережье и даже поверхность Луны. Но одно было неизменным: они всегда присутствовали, их появление было неизбежно. Но девушка прекрасно понимает, что сон не закончится, пока она не посмотрит вниз. Со вздохом, выражающим всю глубину ее отчаяния, она опускает глаза. Ну, конечно… Они лежат на полу: два искалеченных трупа в луже крови. Лица искажены нечеловеческим страхом и страданием, тела неестественно вывернуты. И везде кровь: на одежде, на лицах, на волосах, на полу, подбирается к самым ногам готовой закричать от ужаса девушки. Обычно все ее кошмары на этом заканчивались. Но в это раз все изменилось. Прямо как в стихотворении английского поэта Дж. Байрона*: "Внезапно изменилось сновиденье". Она слышит за собой шаги и резко оборачивается. За ее спиной стоит девочка, которая объясняла ей дорогу к метро. Почему она появилась здесь? Наверное, потому, что с ней она говорила непосредственно перед тем, как заснуть. А ведь неплохая идея – поговорить с кем-то на сон грядущий, и уже не будешь одинок в своих кошмарах. Девочка молча смотрит на нее, а потом проходит мимо и присаживается на корточки рядом с двумя окровавленными трупами. На ее лице, ярко высвечиваемом непонятно откуда происходящим светом, нет ни испуга, ни отвращения, лишь печальная задумчивость. Она произносит медленно и тихо: - Как жаль… Здесь смерть наступила от удара тяжелым тупым предметом по голове. А здесь, - она задумывается на секунду: - множественные удары острым предметом в область сердца. Смерть обоих наступила около двух часов дня. Преступник, а возможно, их было несколько, позаботился о том, чтобы не оставлять следов. Орудий убийства на месте преступления также не найдено. - Откуда тебе все это известно? – находит в себе силы пробормотать ошеломленная девушка. Девочка, будто не слыша ее, продолжает: - Никаких явных улик, ни одного свидетеля. Похоже, расследование будет идти очень долго. - Ложь! – кричит девушка, сердце ее сжимается от злости и боли одновременно: - Они просто не хотят ничего расследовать, попросту не хотят искать убийцу. Все полицейские одинаковы, им наплевать! Она задыхается, слезы текут по ее щекам. Никогда она еще не плакала в своих кошмарах. Кричала от ужаса и просыпалась – это было, но не плакала. Девочка поднимает на нее свои большие глаза, в них читается искреннее удивление. - Ну, может, это и так, - примирительно произносит она. А затем поднимается и подходит поближе к девушке. Спрашивает, прямо глядя ей в лицо: - А как тебя зовут? - Вайолет. Прозвище, которое мне дали друзья. Переводится как «фиалка». Это из-за цвета глаз. Девочка внимательно, даже слишком пристально смотрит ей в глаза. - Послушай, Фиалка, может быть, пора уже попробовать жить дальше? – спрашивает она с ободряющей, немного лукавой улыбкой. Девушка просыпается в холодном поту на скамейке в углу детской площадки где-то в центре Москвы… ______________________________________________ * Цитата из поэмы Байрона "Сон", пер. М. Зенкевича