Брочинг Силы.

Квай–Гон не стал надевать гражданские одежды, продолжив и дальше носить удобную робу джедаев. Он ещё оплакивал смерть ученика, но выглядел куда живее, чем неделю назад, когда хоронили Оби–Вана. Джедай сидел в новом кабинете другого старика – канцлера Республики Палпатина. Они оживленно вели беседу. – Я не знаю, кто убил моего мальчика. Ученик или учитель – мне все равно, ибо у меня есть намерения... со временем найти оставшегося в живых ситха и убить и его. – Темная Сторона... сверхъестественные способности... всё это так таинственно и странно... кажется для многих, по крайней мере, – канцлер в скромной позе сидел в своем кресле, – это правда, что их не было тысячу лет? – Мы подозревали и чувствовали, что не все ситхи погибли тогда... в седьмой Руусанской битве. Уйдя в подполье, они начали плести интриги против Республики... но это нападение было совершено в открытую. И очень нагло. Не могу понять, что заставило наших исконных врагов начать активно действовать... – Думаю, мы этого уже не узнаем, мастер Джинн... – Я уже не мастер, если помните... – Да, помню... а вы не хотели бы попробовать свои силы в политике? У вас неплохо бы вышло... я хотел бы предложить вам пост в правительстве... пост вице–канцлера. – Это большая честь... но нет и еще раз нет! Политик опасен... а политик, который был джедаем, опасен вдвойне! – Но мальчик, которого вы хотите обучить Путям Джедая... не думаю, что планета, представлявшая одну большую пустыню, будет лучшим местом для его обучения... – Трудности и невзгоды созданы, чтобы слабых сделать сильными, а сильных – могущественными. Татуин сделает из мальчика мужчину. И в конце концов, это его родина... *** Итак, доблестный мастер–джедай и знаменитый победитель ситха – о которых ни словом, ни духом не было известно последнюю тысячу лет – отправился в добровольное изгнание на Татуин. Жизнь на планете песков, джав и крайт–драконов текла медленно. У времени не было здесь власти. Столетия и даже тысячелетия не играли никакой роли тут. Поэтому тихому и спокойному джедаю это место пришлось но душе. Именно здесь, вдали от посторонних глаз, совершенно никого не боясь, он мог посвятить себя тренировкам и должному воспитанию ученика. Тот оказался способным малым, но невыносимо заносчивым. Этот и многие другие изъяны старому воину пришлось искоренять. На первом месте в списке недостатков мальчика, конечно же, стояла самоуверенность. А её Квай–Гон на дух не переносил. Как–то Энакин после очередного упражнения в владении световым мечом решил немного поиграть в сабакк. Первую игру он проиграл, поэтому сжульничал, прибегнув к Силе. Та, естественно не осталась равнодушной к своему юному, но очень талантливому просителю, и помогла. В результате чего Гридо остался должен кучу денег юному Скайуокеру, которых, конечно же, у него не было. В итоге поднялся жуткий ор, когда падаван захотел забрать свой выигрыш. Обо всём этом узнал Квай–Гон, который не остался доволен поведением ученика. – Энакин, ты станешь джедаем, а не торгашем или бретёром. И эти игры не подходят для того образа жизни, который подходит для тех, кто посвящает себя служению на благо галактики, её защите. Хотел того или нет, но на Татуине Квай стал местной звездой, почти легендой. Всё началось с того, что кто–то прознал о его джедайском прошлом. Это сразу привлекло к нему много ненужного внимания со стороны хаттов, заправлявших на этом отдаленном мире всем и всюду. Местные жители, которые стенали, находясь под их алчной пятой – хотя, никаких пят у хаттов не было – не могли не возлагать надежды на доблестного джедая. И Джабба Хатт забеспокоился, узнав об этом. Он не хотел терять власть, поэтому подослал отряд гаморреан. Свора таких уродцев, выломав дверь, ввалилась домой к мальчику с целью выкрасть его, чтобы Джабба мог шантажировать старого джедая. Гаморреане нагрянули, когда шёл обед. Отодвинув тарелку мясного супа, джедай быстро вскочил со стула. Меч всегда был при нем. Но он не использовал его, чтобы не травмировать психику Шми или Энакина и не портить им аппетит. Вместо этого он с нечеловеческой скоростью избег взмахов топора ближайшего гаморреана и с помощью простого толчка Силы вытолкнул всех названных гостей за дверь. Один из них оказался упёртым, и за это получил по рылу, а затем опять "слетал". После второго такого нападения, Квай–Гон в одиночку отправился во дворец Джаббы. Шми с сыном пытались его отговорить, но тщетно. Джабба был типичным хаттом: то есть, высокомерным, жирным и тупым. По–хорошему он не понял и сбросил джедая к ранкору, чья шкура была настолько толста, что её нельзя было прорезать даже световом мечом. Пришлось Кваю поработать головой. Благодаря смекалке он убил чудище. Когда его повязали головорезы, он не защищался, но и те ничего ему не делали, сражённые Силовым убеждением. Вновь представ перед лоснящейся, хаттской тушей, джедай повторил свой ультиматум. – Ты должен покинуть этот мир, иначе я не оставлю от твоей империи и осколка. В галактике нет места твоим играм и рабству. В ответ старый хатт рассмеялся, как дитя... и задохнулся. Совсем неожиданно. Никто даже не понял, что случилось. Все произошло так быстро. Вроде бы веселился и в следующий момент вытащил язык и как–то неестественно опустил жирную голову. Только джедай мог дать на это ответ, но он не дал, а хатты убрались подальше с этой планетки. После этого жители Татуина вздохнули свободной грудью. Все знали, что у Квай–Гона на всё имеется свое мнение и своя точка зрения, но мало иметь мнение – нужно ещё уметь отстаивать. Это тоже давалось легко экс–джедаю. Он умел доказывать. Редко, когда кто–то не соглашался с доводами, которые приводил старик. Хотя... некоторые, не желая признавать, что их аргументы были слабыми, острили о манипуляциях, которые суеверные неотъемлемо связали с образом защитников галактики, но многие признавали: познания добровольного изгнанника более чем, достойны уважения. И мало из них кто мог подумать, что этот умный мужчина вовсе не родился с семью пядями во лбу и точно не был вундеркиндом. Квай–Гон всё или почти всё понял лишь когда испытал это на своей шкуре. И это закалило его тело и дух. Сам Квай–Гон не желал такого своему новому – уже третьему по счету – падавану. После двух провалов в учительстве Квай–Гон решил, что нужно делать всё с точностью до наоборот, чтобы Энакин не пал на Тёмную Сторону, как Ксанатос, и не пал в бою, как Оби–Ван. Если Квай–Гон был требователен, то Скайуокер поначалу небрежен и нетерпелив. Это были вовсе не те качества, которыми должен был обладать джедай. И именно об этом наставник предупредил малыша ещё на первом занятии. – Запомни, Энакин: так не должен думать и говорить джедай. Моего первого ученика именно это и сгубило. Отринь это, сломай это в себе, пока тебя не сломало. Стоило было сказать, что каждый новый урок не исчезал бесследно в закоулках подсознания мальца. Его связь с Силой была особенно велика. И спустя всего несколько занятий, которые шли каждый день, у парня получилось сдвинуть с места, не прикасаясь, небольшой камень. – Хорошо, Энакин, просто великолепно! С народом Песков джедай сразу установил дружеские отношения и многое о них разузнал. В первую очередь о их верованиях, ведь религия во все времена была сильным оружием. Оказалось, они верили в приход некого махди, который был бы своего рода Мессией, Спасителем для них. И это перекликалось с джедайским пророчеством о Избранном, который принесёт баланс в Силу. Квай–Гон не хотел быть политиком, но мыслил он, как политик – хитро и провидчески. Он посчитал, что в принципе, ничего плохого не будет если соединить два пророчества. И что Избранный может быть тем самым махди. Главное лишь сплести вокруг личности юного Скайуокера гобелен обмана. Облечь мальца в религиозную мантию было легко, но внушить пусть и страдающему излишней самоуверенностью юнцу, который привык видеть в тускенах лишь шайку презренных бандитов, оказалось не так–то уж и просто. Первая такая проба провалилась, но окончилась очень неожиданным образом. – Что ты думаешь о них? – глянул старик на ученика. Тот ответил тут же, не раздумывая. – Они аборигены. Живут в пустыне. Не хотят вступать с нами в контакт. – Или же просто плохо знают нас и не доверяют нам? – Почему это не знают? Знают – и хорошо. Наш кулак, – мальчишка сжал пятерню и замахал ею, будто кого–то бил, – но они почти никогда не осмеливаются приближаться к нам. Они – трусы. – Ты не прав, Энакин. Эти люди – смелее многих, ведь они сумели адаптироваться к таким жестким условиям. Их гидрокостюмы тому доказательство. Я не питаю никаких иллюзий насчёт себя, но не смог бы обходиться небольшим количеством воды, ибо здесь, на Татуине мне всегда хочется пить. И те, кто умеют так легко переносить лишения, вызывают уважение. – Квай знал, что говорил. За два года, проведенных на Татуине, его тело успело сильно иссушиться и стать тощим. Где раньше бугрились мышцы, теперь были кожа да кости. – Я их точно не буду уважать. Они убивают людей. Они не люди... никто по–крайней мере не знает кто они такие на самом деле... я бы их всех убил, если бы мог, – с жаром воскликнул юнец и понял, что сболтнул, как всегда лишнее. Наставник не стал ругать его, а лишь разразил воздух некоторым возмущением. – Ты судишь по расе? Неужели, среди твоих сверстников из числа не–людей нет хороших ребят? – Есть, но... они... – пробормотал Энакин, опустив взгляд. – Недостаточно хороши? – старик сжал рот. – Просто никто из них не джедай, а я хотел бы иметь такого другом. Почему мама не может выйти за тебя замуж и родить еще хотя бы двоих? – прищурился Эни. У Квая чуть челюсть не выпала. – Я?! – конечно, джедай знал, что Энакин считает его отцом, которого у него никогда не было, и сам старик относился к нему, как к сыну, но явно не ожидал такого предложения. – Да, ты! Кто же ещё? Не я же! Она очень хорошая женщина – и вкусно готовит! Ты знаешь, как. – Энакин, одумайся! Она годится мне в дочери! Я намного старше её! Мне шестьдесят четыре года! – воскликнул джедай, активно при этом жестикулируя. – Будет в следующем месяце. – Посмотри на меня! Я когда был молодым, не ходил в записных красавцах, а сейчас... – Не в красоте счастье?! И ты ещё долго будешь жить. И ты вовсе не потерял формы. Силён и ловок. – Только и могу бить деревянной палкой маленьких мальчиков по ногам. – Я же просил, чтобы ты так не говорил! – Хорошо–хорошо. Вот скажи, вот каким я буду семьянином? Я ведь джедай. – Бывший. – Ты бредешь. – Нет, это блестящая идея. – Это вздорная идея. И я повторю тебе: я джедай. Пусть и бывший. – Зачем ты живёшь прошлым? Когда у тебя есть отличный шанс начать всё сначала! – Ты невыносим, и у меня от тебя разболелась голова, – вздохнул Квай и подушечками своих пальцев потёр правый висок. – А ты женись. Давай! Я вижу, как ты смотришь на мою мать... – О Сила... – старческая ладонь соприкоснулась с изрезанным глубокими бороздами лбом, – ты ведь так просто не отступишь, да? Светлокудрый, с глазами морской глади мальчик помотал головой. – Хорошо, возможно ты прав, Эни, – медленно, вытягивая каждое слово молвил немолодой мужчина, – хорошо, ты победил. Твоя мать – действительно хорошая женщина. Настоящая. красавица, когда не хмурится. Улыбка её красит. И её волосы... Тогда они так и не продолжили разговор о тускенах, но мальчуган всё–таки добился своего. И утром следующего дня Квай, непонятно где раздобыв приятно пахнущий и красочный букет, явился к Шми. Квай начал издалека и сбивчиво, но затем, сумел взять себя в руки и сказал три слова, которые решили всё. Выражение беспредельной радости засветилось на бледном лице сорокачетырехлетней женщины. Её ответ, который она еле–еле выдохнула от внезапно застигнутого переизбытка чувств, был чуть покороче: – Я согласна, – она раскинула руки в сторону, обнимая тяжелые и широкие, старческие плечи. Свадьбу сыграли спустя день. На ней присутствовали сами новобрачные, Эникен и надоедливый Си–Три–Пио. Никто из Ордена джедаев не был оповещён об этой свадьбе. На рабынях никто не женился, но Квай выкупил мать своего ученика ещё в первый месяц, как поселился здесь, на Татуине. Спустя год после свадьбы тоже уже немолодая женщина родила ребенка – розовощекого мальчика. Шми была не против, что её заботливый и нежный муж дал их сыну имя павшего ученика. Квай не любил говорить о смерти Оби–Вана, но мудрая женщина всё понимала и без слов. Старый мастер со временем хотел найти учителя – или ученика – Дарта Мола, чтобы покончить с тем, что не добили джедаи тысячу лет назад. Но он не мог отлучаться с Татуина – особенно после рождения Бен, полное имя которого звучало как–то нелепо – Бен Джинн. Эникен сначала радостно отнёсся к рождению братца, но затем, потихоньку начал ревновать к матери и особенно к учителю, ставшему отчимом. Но мудрый Квай сумел объяснить всё ему: – Каждый существо в галактике не может самостоятельно чему–то научиться в первые годы жизни. Ему требуется помощь. А ты намного больше умеешь, чем твой брат. И мы с мамой всегда будем гордиться тобой. Ты сын, о котором только могут мечтать другие родители. Энакин тогда едва не расплакался. – Прости меня, пап. Я был неправ. С того момента его ревность испарилась. В день восемнадцатилетия Эни у всех в семье царило праздничное настроение. Ещё бы! Не каждый день первенец становится совершеннолетним, но в их большой праздник неожиданно вторгся названный гость. Гость, которого доблестный мастер–джедай Квай–Гон Джинн не видел уже восемь лет и не ожидал увидеть. Величественную и седовласую фигуру, закутанную в помпезно отороченную, черную мантию. За спиной развевался плащ. Мужчина был статным и рослым. Высился, как настоящий исполин над всеми – Энакин был ниже его на целую голову – но был одного роста с Кваем. Колючая и черная борода, покрывая откормленные щёки, создавала яркий контраст с серебристыми и всегда изящным образом уложенными волосами. – Рад тебя видеть, старый друг, – молвил граф Серенно – а это был именно он – заключив Квай–Гона в жёсткие, медвежьи объятия. – Ты не переменился, – Квай был рад видеть своего мастера, – даже солиднее стал. – Надо соответствовать статусу и положению – я ведь всё–таки граф. – Да, я слышал, что ты тоже, как и я, покинул Орден. – Твой уход сподвиг и вдохновил меня на сей шаг. И смерть твоего мальчика... извини, что не успел тогда с тобой свидеться. Знай, твоя печаль это моя печаль. Я скорблю вместе с тобой, друг. – Хорошие слова из уст хорошего товарища, – с грустью промолвил Квай, – и ты единственный, кто меня посетил с того момента, как я покинул Орден... ну, ладно чего мы стоим на пороге? Давай, проходи. Ты не поверишь, но у моего сына сегодня день рождения. Восемнадцать лет! – Сына? Восемнадцать лет? – большие и красивые глаза Дуку с изумлением расширились, затем он приметил худощавого юношу, который любопытно разглядывал аристократа. – А, вот кого ты имел в виду... – граф приблизился к Энакину, сжал его пальцы в своих мощных руках и затряс их, – я слышал о тебе, малыш! Рад познакомиться с тобой, – от волнения Дуку едва дышал. Кваю–Гону было понятно, откуда взялось чувство почтения, которое граф испытывал при виде Энакина, но Шми – нет. – Пожалуйста, не называй меня так! – воскликнул парень. Граф косо воззрился на друга. – Он не любит это слово. И всегда считал себя взрослым, – невинно пожал плечами тот. – Ну, если вы познакомились, то может присоединитесь к столу? – спросила мать мальчика. – О, я еще не познакомился с вами, мэм... – Моя жена, – крепкие руки Квая притянули к себе женщину, которой было почти пятьдесят лет. – Так и знал, что ты не станешь соблюдать джедайские обычаи, – засмеялся Дуку жирным смехом, но не стал целовать ручку матери Энакина, то ли боясь вызвать возможную ревность её мужа, то ли побрезговав. Ведь любовницы Графа, все до единой, были очень красивые и знатные особы! А не какая–то бывшая рабыня. – только не сочтите меня невежественным... но я вынужден отказаться от трапезы. В моем возрасте много есть не особо полезно... и я подкрепился, когда летел сюда, – граф шлепнул себя по объемистому животу, – но от дружеской беседы, да еще в такой прелестной компании я не посмею отказаться... надеюсь, мой друг, у тебя есть здесь место, где мы могли бы спокойно поболтать? – вкрадчиво спросил он и подмингнул. – В моей комнате, граф... – живо сказал Эни. Понимая, что любопытный юнец будет подслушивать, Квай–Гон не одобрил: – В твоей комнате вечный бардак, молодой человек. Вечно какие–то детали, запчасти, винти... – Сегодня я её убрал, – бестактно перебил мальчишка, показывая хорошие зубы. Квай повернул шею на жену – та подтвердила: – Он говорит правду. Я заставила его это сделать хотя бы сегодня... – Хорошо... Энакин, отведи гостя в свою комнату, а я пока принесу воду – уверен, она не помешает. Дуку необыкновенно легкой для своего грузного тела поступью тут же проследовал за мальчишкой в его комнату. – Вы сражались вместе с моим отцом? – поинтересовался малец, когда граф, опустившись в кресло, повесил одну ногу на другую. – Я был его учителем. Мои руки и мой ум учили его. Получается, ты в некотором роде мой внук. Ученик моего ученика. Я с твоим отцом побывал во многих передрягах. Он надежный товарищ. – Эх, я тоже не отказался бы в них побывать, – вздохнул мальчик, – но отец не позволяет. – Торопыга, – сделал заключение граф, немного поддавшись вперед в кресле. – Меня влекут звёзды... Я хочу стать самым лучшим пилотом и джедаем во всей галактике! – воскликнул Энакин, его небесные глаза мечтательно загорелись. – Квай похож на несушку, бережно охраняющую свое потомство, – покачал головой граф. – Но я многое получил уже от Силы! Я умею двигать предметы, не прикасаясь к ним... заставлять делать, что я хочу, даже если этого другие не хотят! – Энакин говорил с возбуждением, размахивал рукам и расхаживал по комнате. Граф не сводил с него глаз, а тяжеловатый подбородок осел на старческий, но еще очень сильный кулак. – Тебе нужен простор, чтобы где можно было широко распахнуть свои крылья! – поддержал граф, в звуках голоса которого отчетливо звенели сильное желание помочь юному дарованию, бряцали покровительственные нотки. – Ты знаешь, что это такое, Энакин? – неожиданно спросил он и снял с широкого, черного пояса серый и небольшой цилиндр. Конечно же, мальчишка знал, что это такое. У его отчима такой же был, только прямой, как стрела, а не с изогнутым, как лук, концом. Не спрашивая разрешения, малец схватил светомеч, затаил дыхание и включил его. Эмиттер загудел, и кроваво–алый луч с треском вырвался из него. Юный джедай заворожённо глядел на него, пока его из этого легкого транса не вывел гневный окрик отчима. – Это что такое? – уголки чувственного рта старого джедая вздёрнулись. – Квай... дружище... я могу всё объяснить... – пролепетал граф. Грузно поднявшись с кресла, он приблизился к другу и тронул его плечо. – Я всё понял и так! – отрезал Квай, грубо отстранившись, – ты пал на Темную Сторону! И решил обратить на неё моего мальчика! Проваливай отсюда. Убирайся из моего дома, иначе я изрежу тебя в куски, – рычал джедай с перекошенным лицом, – ты мне больше не друг! Но не бойся, я не сдам тебя Совету, хотя надо бы! – Квай, Совет уже разложился, он растерял своё значение и стал лишь игрушкой в руках Сената, который тоже погряз в склоках и коррупции! У меня есть план, идеи и возможности спасти галактику! Республика изжила себя. Она мертвый труп – одно имя осталось от неё. Демократия, агонизируя, убивает лучших из нас. Я собрал почти все нужное для осуществления Великого плана. Но мне нужны мудрые советники и стратеги. В одиночку мне не выиграть... так просто. Я не хочу лишних смертей. Этот мир и другие должны управляться лучшими. А таковыми являемся мы, джедаи. – Джедаи? Джедаи? – с яростью дважды переспросил Квай, – ты точно не джедай – уже. И не твой ли ученик сразил моего ученика? – Как ты смеешь? Оби–Ван был мне дорог, и ты это знаешь! Это был... ученик моего нового учителя... – Дуку потупил взор. – Лучше уйди, – сказал оставшийся на Светлой Стороне бывший джедай. Граф кивнул в знак прощания юнцу и вышел, но на этой ссорой день не остановился. Как только двери захлопнулись за крепкой фигурой Графа, Квай стал отчитывать сына–ученика. – Как ты мог? Ты хоть знаешь, кто это? – Да, знаю. Твой друг, – мальчик не осмеливался поднять взгляд. – Нет... уже нет! Нет! Это ситх, а один из ситхов убил Оби–Вана! Моего предыдущего ученика, а ты мой новый. Ты понимаешь это? – лицо Квай–Гона посерело и сильно состарилось за последние пять минут. – Понимаю. Его ты любил... а меня нет. – Как такое только могло взбрести тебе в голову? Кто тебя надоумил? Дуку? – Нет, я понял это сам! Со своими предыдущими учениками ты вылетал на задания, раскрывал заговоры, изобличал врагов Республики и побеждал их... меня же держишь взаперти – здесь, на этом всеми забытом мире... – Ты здесь родился, Эни... –вставил Квай изможденным голосом. – И что? Это разве повод лишать меня возможностей прославить свое имя? Отстранять от подвигов и опасностей? – Ты ещё не готов... – казалось, из Квая уходила жизнь. Он рухнул на стул, едва дыша ртом – настолько сильны были его эмоции. – Ну, вот, старая песня. Ты говоришь со мной, как с маленьким ребенком! – Послушай, Энакин... – молвил старик, но остановить парня было уже невозможно. – Почему ты не слетаешь со мной или не пошлешь меня куда–нибудь? Я отважен и силен. Почему ты мне дашь сделать себе световой меч? Многие падаваны в моем возрасте уже имеют его! Я хотел бы себе с искривлённой рукояткой... вот как этот, – только сейчас юнец заметил, что граф забыл свое оружие в его руках. – Выбрось эту гнусную штуку, – строго потребовал Квай, – она... Малец не послушался. – Нет, – перебил Энакин, и синие глаза вспыхнули болезненным упрямством. – Энакин, это меч ситха, а не оружие светлого джедая... – Квай вновь попробовал переубедить пасынка. Тот ещё тверже, почти стальным голосом, ответил: – Нет! Тонкие пальцы Квая потянулись к виску. Старик закрыл глаза, боясь собственного гнева. – Ты еще зелён, Эни... – молвил он. Спокойствие вернулось к нему. – А ты глуп, – выпалил юнец и выбежал из комнаты. После этого Квай и Энакин долго не разговаривали, но потом все–таки помирились. Квай до этого не особо следил за событиями в галактике, но поняв какую большую угрозу представляет его бывший мастер, начал интересоваться ими. Он ничего не рассказал Совету, но зато стал втайне обучать воинов из народа Песков тайным искусствам. За два года он натренировал почти тысячу человек – если тускенов все–таки можно было назвать людьми. И когда граф Дуку показал свое истинное лицо, а войска Республики были стянуты в одно место в галактике, на Геонозис, где произошла крупная битва, лишившая Орден джедаев многих смельчаков, старик–джедай сказал своему нетерпеливому сыну: – Эни, это случилось. Собирайся – мы идём на войну!