POV Гарри
Я понятия не имею, как все это делается. В моей жизни такого никогда не случалось. Я никогда не хотел такого. А что сейчас? Мне кажется, что я словно сам подписал себе приговор. Это сродни смерти. Это мучительно. Но, помимо этого, я ведь дал обещание, не люблю их нарушать. Какую же я кашу завариваю. Не кончится это добром. Стою на стоянке университета. Дует прохладный ветер. Томмо молчит, я тоже не в силах сказать что-либо. Ее еще нет, она, как говорил Луи, не приезжает до второй пары. Луи сказал, что у него есть план. Меня начинают пугать его задумки, ведь я ничего о них не знаю. Когда звенит звонок на первую пару, Луи хватает меня за руку и ведет к архиву. — Стоять! — говорю я. — Я не сдвинусь ни с места, пока не узнаю, что мы делаем. — Нет времени объяснять. Скажу лишь то, что мы должны найти информацию о Монтгомери. В архиве должна остаться ее карточка. Пока я буду отвлекать секретаршу, ты достанешь ее карточку. Что только он не придумает. Я, бывает, удивляюсь, сколько мыслей таится в его голове. — Зачем нам ее карточка? — Вот все тебе нужно объяснять! Прежде чем переходить к действиям, нам нужна подготовка, а уже потом нападение, — у меня на секунду появляется такое ощущение, что я на войне, а Луи мой командир. Нападение? Видимо, кто-то слишком много смотрит фильмов про войну, и этот кто-то не я. Тяжело вздохнув, я жду, что еще он придумал. Луи можно назвать злым гением, у него столько идей, а ведь эти идеи не всегда хороши. Уверенным шагом Томмо направляется к секретарше. Что он говорит, я не слышу. Его лица тоже не видно, но могу поставить на то, что он улыбается ей во все тридцать два. Посмотрим, сработает ли его обаяние сейчас. Стоя спиной ко мне, Луи рукой дает мне знак, что путь свободен. Стараюсь не создать лишнего шума. Медленно иду по коридору. Томлинсон закрывает секретарше весь обзор на меня, о чем-то мило беседуя с ней. Значит, сработало. Захожу в отдельный кабинет. В архив. Тут хранится информация о всех учащихся. Взяв «досье » одного из них, можно выведать полную информацию об определенном человеке. Все в архиве распределено по алфавитному порядку. Ищу ящик с фамилиями на «М». Отлично, третья полка сверху. Множество папок появляется у меня перед глазами. Мне нужна фамилия Монтгомери. Документы Хейден должны быть где-то посередине. А вот и они. Беру папку внушительных размеров и поспешно закрываю ящик. А теперь надо поскорее выбраться. На этот раз через мое препятствие иду увереннее. Луи все еще разговаривает с секретаршей. Как только я оказываюсь за углом, я набираю его номер, а через пару секунд он стоит возле меня. — Достал? — спрашивает он. Я лишь киваю. Меня больше интересует то, о чем он так долго разговаривал с секретаршей. И главное, она даже не заметила меня. – Идем ко мне в машину. Пока мы идем к нему в машину, он всю дорогу хвастается тем, что секретарша от него буквально растаяла. — Не может быть, — восклицаю я. — Я же говорил, что никто не устоит перед моим обаянием. Не шаришь ты, Стайлс. — Как такое возможно? Взрослая женщина клюнула на тебя? — Ты сомневаешься во мне? — обиженно спрашивает Луи. — И правильно делаешь. Она все это время искала оценки некого Мартина Миллера. — А кто это? — впервые слышу такое имя. Университет у нас не очень большой, но я никогда не видел этого Миллера. — Не знаю. Я придумал это имя, когда шел к секретарше. Говорил же, что все под контролем. Бедная Бруклин более десяти минут искала в базе данных несуществующего человека. — Не понимаю, зачем мы это делаем, но давай начнем поскорее. Мне уже не терпится все это закончить, — закрываю дверь машины со своей стороны. Холодный ветер остается снаружи, а я растираю свои ладони, пытаясь согреться. — Так, а теперь посмотрим, что скрывает Монтгомери, — Луи с загадочной улыбкой открывает первую страницу в папке. Внимательно изучаю, пытаясь найти что-то подозрительное. Хейден Мари Монтгомери. Дата рождения: 11 сентября 1991 года. Место рождения: Индианаполис. Штат Индиана. Место проживания: Индианаполис. Хилсайд авеню, 24. Национальность: Американка. Профессия: Журналист. Курс: Второй. Интересно, что даст нам эта информация? Нам нужно знать, сколько ей лет, чтобы я не сел в тюрьму за совращение малолетних? Или мы придем к ней ночью? Я делаю все это, и меня даже не поставили в известность. Было бы лучше, если в тот вечер Лиам договорился с Луи, а не со мной. Он открывает вторую страницу, а у меня пропадает желание смотреть туда. Он сам знает, что делает. На заголовке второй страницы большими буквами был напечатано: «характеристика». Конечно, все преподаватели писали своим ученикам характеристики. Наверное, за прошлый год. В этом году у нас еще не было переписи. Пока Луи изучает досье Хейден, я смотрю в окно или на приборную панель. Звонок еще не скоро, а заняться мне нечем. Мне не интересно читать о Хейден. Не люблю я влезать в чужую личную жизни. Это похоже на вторжение в личное пространство. Если бы все знали друг о друге все, то наступил бы хаос. Чтобы хоть чем-то занять себя, открываю учебник английскому и повторяю домашнее задание. — Есть! Вот оно. Я нашел! — кричит Луи, тем самым отвлекая меня от проверки сочинения. — Что ты нашел? Дату ее смерти? — У тебя плохо получается шутить, — ему никогда не надоедает говорить мне об этом. Будто я и сам не знаю. — Я нашел ее расписание. — Ты хочешь, чтобы я преследовал ее на каждом уроке? — Ничего не преследовал. С этим расписанием ты будешь точно знать, где она находится. Ей не скрыться от тебя, — последнее предложение звучит пугающе. Он говорит так, словно я серийный маньяк, а Хейден моя жертва. Хотя, если посмотреть с другой стороны, то она выглядит как жертва. Вот только я не хочу быть ее убийцей. Когда я видел ее вчера, она не выглядела слабой. Наоборот, она смотрелась черезчур уверенной. Интересно, я же смогу с ней заговорить? — Эй, смотри, у нее родители в разводе, — говорит Луи, уже в который раз прерывая мои мысли. — Вам будет, о чем поговорить, — да он издевается. Как можно смеяться над этим? Но как он угадал о том, что я боюсь разговора с ней? Он что, умеет читать мысли? Или я такой предсказуемый? Моя нормальность утверждает, что второй вариант подходит. Но мое эго говорит об обратном. — Идем на пару. Звонок уже через десять минут, — смотрю на часы и торопливо открываю дверь. Луи ухмыляется, но все же выходит из машины. — Смотри, кто приехал! — он незаметно переводит взгляд куда-то влево. Оттуда выезжает черная машина Хейден. — Твой выход, мачо! Сейчас? Нет. Я морально не готов к этому. Так быстро? Нет. Стою на месте. Жду, когда она уйдет. Луи замечает, что я не собираюсь к ней подходить. Он толкает меня вперед, чтобы я преградил дорогу Хейден. Черт. Не так я себе все это представлял. Хейден смотрит на меня агрессивным взглядом. Похоже, кто-то сегодня не с той ноги встал. Ее взгляд совсем как у Луи. Пугающий. Они часом не родственники? — Ты что-то хотел, Роджер, так ведь? — Не совсем, — выпалил я еле-еле. — То есть почти. Я - Гарри, — протягиваю ей свою руку. Она молча смотрит на нее, пока я нерешительно ее не отпускаю. — Чего тебе, Гарри? Я замялся. Вот, что значит начать без подготовки. Ладони начинают потеть. Вытираю их о джинсы. Хейден тем временем внимательно меня рассматривает. Тяжело вздыхаю и хочу, наконец, сказать свою неотрепетированную речь. Но как только хочу открыть рот, меня что-то останавливает. Моя нерешительность. Девушка скрестила руки на груди. Недавно слышал, что такой жест обозначает скуку. Ей не хочется стоять здесь, как и мне. Не в силах сказать что-то внятное поворачиваюсь к Луи. Его не видно у машины, но в тени деревьев на парковке я замечаю темный силуэт. Черт. — Раз ты все сказал, то я пойду. У меня урок, — не успеваю я ей ответить, как она отворачивается от меня и уходит в шестой корпус. — Увидимся, — бросаю я ей вслед. Но она вряд ли меня услышала. Смотрю на ту тень, где недавно стоял Луи. Его там нет. Облокотившись о свою машину, Луи согнулся в три погибели стараясь сдержать свой смех. — Успокойся, — говорю я и подхожу ближе. — Все могло быть хуже. — Куда уж хуже, Роджер? — это имя он сказал с особой интонацией, отчего я сам чуть не засмеялся. — Не смешно. Поправив свои очки, я пошел к третьему корпусу. Луи пошел следом, все еще тихо смеясь. Что же, первая попытка оказалась неудачной. Но, как говорится: «Первый блин всегда комом». Вторая попытка не должна стать провалом. Я подкараулю ее после занятий, и тогда уж ей точно не отвертеться. Начинаю говорить как Томлинсон. Какой ужас. Главное не начинать цепляться к каждой девчонке. Нужно придумать план. Не хочу провалиться во второй раз. В этот раз она оказалась на шаг ближе. Я выглядел идиотом, это уж точно. Но теперь я должен просчитать все шаги. Не хочу упасть в грязь лицом.POV Хейден
Ненавижу историю. Презираю. Лучше весь день слушать нудные лекции, чем ужасный голос учителя по истории. Старая стерва. Меня не первый раз выгоняют с истории. Хорошо, что это последняя пара. Можно легко уйти домой. Меня выгнали, моя совесть чиста. На улице дул прохладный ветер. Выхожу из-под крыши школы, а на мое лицо падает несколько мокрых капель. Ненавижу весну. В это время года вечно начинается сезон дождей. Что же, здравствуй грязь под ногами! Направляюсь к машине, чтобы не промокнуть до нитки. Когда я открываю дверь, то меня за запястье хватает мужская рука. Кто бы это ни был, ему не жить. — Какого черта, — говорю я, оборачиваясь к мужчине. Передо мной высокий мужчина, одетый в джинсы и рубашку поло. С его русых волос падают дождевые капли, а серые глаза выражают недовольство. Впервые вижу его. И вряд ли мы знакомы. Я бы помнила хотя бы черты лица. — Кто вы? — спрашиваю я. — Хейден Монтгомери? — говорит он, игнорируя мой вопрос. — Что вы хотите? — Я пришел, чтобы забрать тебя. Вот это заявление. Мне что к нему на колени сразу прыгать? Я, конечно, понимаю, что у меня не самый лучший образ жизни, но ведь это не повод считать меня шлюхой. Или я его неправильно поняла? Это предложение здесь неуместно. Оно имеет слишком много значений. — Что вам надо? — Я отвезу тебя к твоей матери. — Вы ее новый любовник? Если да, то можете сразу катиться куда подальше. Я не желаю видеть эту женщину. Она с катушек слетела. Сколько ей лет? Этот парень ей в сыновья годится. Да ему же на вид лет двадцать пять. И ей еще хватило совести послать его ко мне. — Она больна, идиотка. Прояви уважение к родной матери. Она хочет видеть тебя. Она любит тебя. Тяжело вздыхаю. Кажется, что мои слезы так и норовят вырваться из глаз. Но этому не бывать. Я сильная. Не должна плакать и показывать свою слабость. Он врет. Этот мужчина наглый лгун. Она меня не любит. Я ей не нужна. Если бы любила, то не ушла. — Зачем вы меня обманываете? — говорю я тихо. Появилось ощущение, что в горле ком. Тяжело говорить и дышать тоже. — Пойдем со мной. Я знаю, ты хочешь ее увидеть. — Вы ничего не знаете. Хочу сесть в машину и уехать. Подальше от него. Своими словами он причиняет мне боль. Я не хочу его видеть. Не желаю ничего слышать об этой женщине. — Пойми, Хейден, ты нужна ей сейчас, — он захлопывает дверь моей машины. Крепко взяв меня за руку, он ведет меня к большому внедорожнику. — Отпустите меня. Вы не имеете право. У нас свободная страна, а я совершеннолетняя. Я имею право делать, что хочу. Пытаюсь вырваться, пинаю его ногами, а ему все нипочем. — Я позвоню в полицию, — мои руки тянутся к карманам. Вспоминаю, что выкинула свой телефон. Отлично. Теперь мне точно конец. Мужчина хватает меня за вторую руку и смотрит мне в глаза. — Прекращай сопротивляться. Я отвезу тебя к Мег, даже если придется тебя убить, — говорит он сквозь плотно сжатые зубы. Он зол. Он закидывает меня на заднее сидение своей машины, а сам садится за руль. — С вами, подростками, одни проблемы. — Был бы у меня пистолет, я бы вас застрелила. Не намеренная больше разговаривать, я откидываюсь на спинку сидения и отворачиваюсь к окну. Я в полнейшем дерьме. Меня везут к ней. Мне легче умереть, а не видеть ее. — Приехали, — говорит мужчина спустя несколько минут. А может, мне показалось. Я все это время смотрела в окно, мог пройти час или больше. — Я к ней не пойду. — Не заставляй меня использовать силу. Я вытащу тебя из машины так же, как и затащил. Скрестив руки на груди, я не двигалась с места. Мужчина вышел из машины, открыл дверь с моей стороны и взял меня на руки. Закинув меня на плечо, он пошел к белому зданию. — Отпусти меня. — Тебе не удастся сбежать, Хейден. Зайдя в здание больницы, мужчина поставил меня за землю. Крепко сжав мое запястье, он потащил меня к лифту. Держу пари, у меня на той руке синяк останется. Лифт останавливается на третьем этаже. Он тащит меня до палаты номер триста два. — Заходи, — говорит он. — Я не уйду, пока ты не окажешься в палате. Мне не удастся сбежать. Я уже осознала это. Но нежелание входить перевешивает. Стою перед дверью, сжимаю дверную ручку. Закусываю нижнюю губу. Мужчина молчит, ждет, пока я зайду. В коридоре тишина, слышно лишь тиканье настенных часов. Стучу в дверь. Смутно знакомый голос тихо приглашает меня зайти. Захожу в палату. Белые стены, потолок, журнальный столик. Я словно в психбольнице. На кровати лежит она: бледная, похудевшая и усталая. Стою на пороге, смотрю на нее. Она тоже не сводит своих глаз. Мне достались ее глаза. Они такие же карие. Мои глаза — это все, что осталось у меня от нее. Она мне чужая. Вместо того, чтобы накинуться на нее с объятиями, я стою на пороге. А чего она ожидала? Что я прибегу к ней сама? Что задушу ее в объятиях? Что сразу же скажу: «Я так скучала, мама»? Если да, то она плохо знает свою дочь. — Хейден, — начинает она, — подойди сюда, милая. Подхожу ближе, сажусь на кровать. Но ни слова не вырывается из моих уст. — Как ты, милая? — Зачем? — говорю я вместо ответа на вопрос. — Зачем я тебе? Все эти два года ты даже не звонила, не приходила. Зачем я тебе сейчас? — Хейден, — ее бледная рука тянется ко мне, но на полпути останавливается, — прости меня. — Простить? За что? За то, что изменяла папе? За то, что бросила нас? Ты столько всего сделала, а сейчас просишь простить? Если ты думаешь, что это сработает, то ты очень плохо меня знаешь. Встаю с края кровати. Иду к двери. Этот разговор выбил меня из колеи. Почему жизнь так несправедлива? Почему у меня такая мать? Если бы могли выбирать родителей, я не выбирала бы ее. — Я лишь хотела увидеть мою единственную дочь. Выхожу за дверь. Не могу больше слышать ее ложь. Она врет. Она так часто врет, что я уже не могу верить ей. Мое доверие никогда не вернуть. Мужчина, который привел меня сюда, сидел на стуле возле двери. Сомневаюсь, что он слышал наш разговор. Говорили мы тихо, да и стены здесь толстые. Я горжусь собой. Поговорить с ней и так спокойно уйти. Я выдержала и не пролила ни единой слезы. Но что-то внутри гложет меня. Внутри становится больно, а мое подсознание подсказывает мне, что я слишком жестока с ней. Подсознание может ошибаться. Эта женщина заслуживает такого отношения. Она убийца. Она морально убила меня. Втоптала в грязь все мои чувства. Ей было плевать, когда она делала это. Значит, сейчас мне все равно, когда и как она умрет. Это ответный удар. Пусть осознает мою боль. Да что я говорю? У такого человека нет чувств. Были бы чувства, она не решилась бы изменять отцу. Иду к выходу, а на улице идет сильный дождь. Отлично. Он укроет меня от ненужных глаз. Надеваю капюшон на голову так, что он достает до бровей. Выхожу под моросящий дождь. Холодные капли бьют по прикрытому телу. Мне не холодно. Нет. Мне больно. А больно мне из чувства вины. Оно как змея душит меня изнутри. Отхожу от людного места, снимаю капюшон. Ледяные капли падают на лицо. Чувствую умиротворенность. Так легко быть под дождем. Не думаешь о проблемах, нагрянувших из ниоткуда. Не думаешь о своей доле. Не думаешь и все.