POV Гарри
Тишина. В комнате слышны лишь звуки клавиш, по которым Луи бегло стучит. Лежу на кровати, подкидывая небольшой мяч для гольфа вверх. — Ее точно не было, когда уроки кончились? — спрашивает он, смотря в экран. Не уверен, что он меня слушает, но попытка не пытка. — Ее машина была, а самой ее не было. — Может, стоило подождать ее? — Ты забыл? Мы итак самые последние уехали, — прекращаю свое небольшое развлечение. Сажусь на кровати и смотрю на Луи. Он увлеченно играет в игру. — Не могла же она испариться? — Кто ее знает? — а действительно, кто ее знает? Насколько мне известно, в университете она ни с кем не общается. Возможно, я видел ее ранее, в коридоре или за ланчем. Никогда не обращал на нее внимания, мне не было до нее дела. Она меня тоже не знала, не зря же она назвала меня Роджером. Дурацкое имя. Как у кролика. — Ау? Ты меня слышишь? — Луи отвлекся от игры. Теперь его лицо было перед моими глазами. — Что ты там говорил? — Говорю, может, в клуб пойдем? Она же там каждый день ошивается. — Уверен, что мы ее найдем? — Более чем. Тем более у нас есть только одно нормальное место в городе, — и это сказал тот, кто никогда не ходил по клубам. Его интуиция иногда помогает, а иногда приносит вред. Вот теперь сиди и гадай, где она. С какого черта она мне сдалась? Я ведь не маньяк, чтобы за ней бегать. Подумает еще, что преследую. Этого еще не хватало. — Это плохая затея! — вообще, все это плохая затея. И спор и поход в клуб. Я ведь понимаю, что так нельзя, но почему-то поступаю по-другому. Не как мне хочется, даже не как правильно. Правильнее было бы отказаться от спора. Если взвесить все «за» и «против», то «против» всегда перевешивает. Мне не нравится эта девчонка, но ведь так неправильно. Не знаю, как поступать. Словно в фильме у меня на плечах сидят ангел и демон. Ангел твердит мне, что так поступать плохо. А демон говорит, что после всего случившегося все будет хорошо. Во мне живут два человека. Это метафора, конечно. Но она так близка к реальности. Один, более разумный, говорит сидеть дома. А второй велит первому заткнуться. Это смешно уже. Пока у меня не наступило раздвоение личности, я уверенно встаю с кровати. — А может и не такая плохая, — Луи улыбается. Ему нравится мой настрой, — идем. Выхожу из комнаты Томмо и иду к выходу. Проходя мимо гостиной, прощаюсь с матерью друга. Она хорошая женщина, умеет поддержать мир в семье. Луи идет за мной по пятам. Вытаскивая ключи от машины из нижнего ящика в прихожей, выхожу на улицу. Сегодня ужасная погода: дождь шел, а теперь ветер воет. А у меня внутри будто черная дыра появляется. И с каждым моим разочарованием она становится больше.POV Хейден
Мое состояние оставляет желать лучшего. То, что я видела ее сегодня, не улучшило моего настроения. Какая же она все-таки. Мысли об ее состоянии не выходят из головы. Она больна. Серьезна больна. Из моих старых воспоминаний она выглядела лучше. Не было тех мешков под глазами, бледного лица, исхудалых рук. Когда-то она много улыбалась, а сегодня ее выражение лица почти ничего не выражало. Лишь некая тень улыбки на лице. Передо мной сегодня предстала незнакомая мне женщина, смутно похожая на мою мать. Она словно стала другим человеком. Или это я так отдалилась от нее. Все, что я чувствовала, смотря на нее – жалость, а все, что я ощущала, когда зашла в палату — горечь. Тяжело жить без матери, какой бы она не была. Родителей не выбирают. Но так получается, что я сделала свой выбор, когда после развода осталась с отцом. А отец, он потерялся, не в жизни, в себе. Его нельзя за такое судить. За такое не судят. Неоновые лучи иногда попадают на мое лицо, отчего мне приходится щуриться. В таком освещении я совершенно не разбираю лица людей. Кажется, что из-за такого света все люди превратились в неразборчивую массу. Свет попадает на мою стопку водки, жидкость меняет цвет из прозрачного в синий, потом в зеленый. Я будто на солнце перегрелась. Голова в последний раз так болела, когда в десять лет я весь день гуляла в парке. Тогда ярко светило солнце. Домой уходить не хотелось. Тогда лишь хотелось наслаждаться днем и через каждые десять минут подбегать к маме, говорить, как сильно ее любишь. Время порой летит слишком быстро. Этот день как будто вчера был. Не было проблем, было лишь солнце. Солнце всегда приносит радость. А сейчас я его ненавижу. Оно говорит о наступлении нового дня. А день не приносит ничего путного. Была бы всегда ночь. Можно гулять по прохладным улицам, людей почти нет, а высоко на небе сияют звезды. Не люблю вспоминать прошлое. Это неправильно. На уроке философии, когда рассуждал учитель, он говорил, что лучше жить настоящим. Наслаждаться каждым днем, радоваться любой мелочи. Прошлое приносит проблемы, ведь можно застрять в прошлом, когда вокруг такое замечательное настоящее. Никогда не понимала, как получают удовольствие от всего. Когда тебе причиняют боль, разве это удовольствие? Или когда ты раздавлен, буквально? Учитель не всегда прав. Он никогда не встречал таких проблем как я. Но ведь девяносто браков из ста заканчиваются разводом. У половины таких семей имеются дети. Как они живут дальше? Я ведь не одна такая. Неужели и другие живут в вечной меланхолии? Не видно, чтобы по городу ходили дети-зомби. Наверное, я под это определение и вхожу. Я как живое зомби. Только я все еще дышу и нуждаюсь в пище. Умереть? Это не выход. Многие суицидники страдают и после смерти. Им нет места в раю. В рай попадают лишь те, кто умер естественной смертью или же невинные существа. Суицидники — враги народа, как табу. Им нет места среди остальных. Их считают ненормальными. Так оно и есть в большинстве случаев. На самом деле суицидники — это обычные люди, утерявшие веру в жизнь. Они разочаровались в этом бренном мире. Их не устраивает такая жизнь. Смерть для них единственный вариант. Я хотела убить себя. Почти два года назад. Папа был на работе, маму я не видела. Стояла посреди ванной комнаты, смотрела в зеркало, видела свое испуганное лицо. Я провела лезвием по запястью, вот только вдоль, а не поперек. От такого не умирают, только кровью кафель пачкают. В тот момент я действительно задумалась о смерти. Я испугалась ее, мне не хватило духу. Жалкая слабачка. Перед тем, как порезать вены, у меня не мелькала жизнь перед глазами, не было света в конце туннеля или прочей ерунды. Наверное, я знала, что не смогу. А может, неправду говорят про такие вещи. Голова раскалывается от воспоминаний. Почему когда я одна, мне приходится много думать? А не думать не получается. Выпиваю содержимое рюмки. Голова начинает кружиться. А бармен, сидящий передо мной, становится расплывчатым.POV Гарри
Луи был уверен, что мы найдем Хейден здесь. А вот меня начинают грызть сомнения. Мы уже час блуждаем возле танцующей молодежи, а девушку так и не нашли. — У столиков смотрел? — спрашивает Луи, стараясь перекричать громкую музыку. — Да, у всех, — мне кажется, лучше было остаться дома. Ни к чему хорошему наши поиски не приведут. Мы лишь ищем приключения на свою пятую точку. — У туалетов, в VIP-комнатах? — Везде смотрел, ее нигде нет. Идем отсюда. Оставаться здесь не хочется. Непривычная обстановка для меня. Много людей и громкая музыка, такого не увидишь в моем районе. Это не мой мир, это все привычное дело для Хейден, но не для меня. Как я собираюсь ее соблазнять, один Бог знает. Не факт, что это даже получится. — Идем к бару, мы там не смотрели. Ее, очевидно, там нет. Так что немного пройтись не помещает. Лучше так, чем еще долгое время оставаться здесь. — Эй, вон она, — Луи указывает на одинокую фигуру, сидящую у бара. Девушка держится за голову, ее волосы падают на лицо. Кажется, она сейчас сознание потеряет. — Действуй, — говорит Луи и хлопает меня по плечу. Затем, он уходит в толпу. Да, оставил меня одного, лучше не бывает. Если не начну сейчас, то и дальше все не будет клеиться. Дедушка всегда говорил, что надо действовать, когда настанет подходящий момент. Похоже, для меня он уже настал. Тяжело вздыхаю и иду к девушке. — Хейден, — говорю я, когда стою близко. Она не отвечает, должно быть, не слышит. Касаюсь ее плеча, она вздрагивает и оборачивается. С ее губ слетает фраза, которую я не слышу. — Что? Повтори. — Откуда я тебя знаю, — неразборчиво рассуждает она. — Где я тебя видела? Мы знакомы? — Я — Гарри, помнишь? Идем, мне кажется, что тебя надо отвезти домой, — беру ее за руку. Она пытается вырвать свою руку у меня, неразборчиво говоря. — Какого хрена? Да кто ты такой? Не трогай меня, — похоже, наступил бред пьяного. С пьяными нельзя спорить, я это давно уяснил. Легче лечь в могилу. — Успокойся, я отведу тебя домой. Сейчас, мы пойдем к машине моего друга, и ты окажешься дома. Думаю, тебя нельзя оставлять в таком состоянии. — Я в нормальном состоянии, не надо делать из меня алкоголика, — девушка встает с барного стула и неровной походкой идет к выходу. Почти не заметно, что она пьяна. Все-таки не стоит оставлять ее одну. Думаю, Луи поймет, если я отвезу ее, это же он придумал прийти сюда. Иду к выходу за ней. Она на улице. Стоит у своей машины и роется в карманах. В свете луны в ее руке блестит серебристый ключ. Она пытается открыть машину, но ключ вечно попадает мимо замка. — Давай, я помогу, — подхожу к ней и тяну руку за ключом. — Я не пьяная, сама поведу, а ты иди, куда шел, — не став ждать, когда она отдаст мне ключ, я сам забираю его. Не успевает она одуматься, как я веду ее к пассажирскому сидению. — Это моя машина, я легко могу заявить копам об угоне! Это противозаконно! — Какой угон? Ты едешь со мной, — кладу ее как куклу на сидение. Она что-то бормочет, не разбираю что. — Где ты живешь? — спрашиваю я, когда сижу за рулем. — Мейн-стрит, штат Нью-Йорк, — говорит она резко. — Не время для шуток, скажи свой адрес. — Так, значит, сейчас дави на газ, — говорит она серьезно, — а потом поверни налево, затем направо, затем снова направо, а потом по схеме: налево, направо, налево, направо, — она заканчивает свое глупое объяснение и хихикает, нет, все-таки я ошибся, она пьяная. — Отлично, сам найду, — на панели машины нахожу фонарик. Включаю, салон автомобиля освещает слабый свет. Нахожу бардачок, свечу там фонарем. Внутри него нахожу права, в которых указывается адрес владельца. Отлично, это недалеко отсюда. Удача впервые за сегодняшний день. Нажимаю на газ, и машина медленно двигается с места. У меня есть права, правда до этого я водил машину только на учении. Придется тяжело. С черепашьей скоростью машина Хейден движется по городу. Девушка не разговаривает со мной, смотрит в окно. — А ты всегда носишь очки? — вдруг спрашивает она. — Да, — сейчас не время разговаривать, надо следить за дорогой. Тем более в таком состоянии она ничего нормального не скажет. — А ты что-нибудь видишь без них? — на этот вопрос я умалчиваю. Неизвестно, что взбредет в голову к этой девчонке. — Проверим, — она приближается ко мне и снимает мои очки. Блин, я ведь ничего не вижу в них. — Отдай очки, Хейден. — Зачем? Тебе без них лучше. — Я ничего не вижу, — пытаюсь держать руль прямо, но моя хватка недостаточно сильна. Смотрю вперед. Машина поворачивает сначала в одну сторону, потом в другую. Мы же сейчас в аварию попадем, а этой девчонке лишь бы поиграть. Нажимаю на тормоз. Машина резко останавливается посреди дороги. — Дай сюда, — вырываю из рук Хейден свои очки и надеваю их. — Не делай так больше, поняла? — Какие мы обидчивые, — говорит она, коверкая свой голос. — Сиди молча, — своим поведением она скоро доведет меня. Я еле сдерживаю себя, чтобы не закричать. Она сложила руки на груди и отвернулась к окну. Пусть обижается, сколько влезет. Спустя минут пятнадцать, я подъехал к дому девушки. Она уже к тому моменту уснула. Открываю дверь с ее стороны, беру на руки и несу к дому. Стоп, а как открыть дверь? У нее ведь должны быть ключи! При себе у нее не было сумки, значит, в карманах. В куртке карманы слишком узкие, значит, в джинсах. Мои руки едва касаются ее тела, когда я роюсь у нее в карманах. Она тем временем видит седьмой сон, даже не ощущая, что ворвались в ее личное пространство. Нахожу в переднем кармане джинсов ее ключи. Отворяю дверь. Все двери в доме закрыты. Надо отнести ее в комнату. Интересно, где ее комната? Обычно подростки живут на вторых этажах, значит, круг поисков сужается. Поднимаю по лестнице и захожу в первую попавшуюся дверь. Сойдет. Ничего переночует одну ночку не в своей кровати. А может и в своей. Аккуратно кладу ее на кровать, стараясь не разбудить. Она улыбается во сне. Даже не верится, что она та самая грубиянка, которую Луи называет шлюхой. Она кажется ребенком сейчас. Ребенком, который не сможет никому причинить вред. Оставляю ключи на тумбочке возле кровати, бесшумно закрываю дверь комнаты. Следом за мной закрывается дверь дома. Стою посреди улицы. Решаю позвонить ли Луи или пойти пешком? Наверное, Томмо уже дома. Пожалуй, пройдусь. Сейчас не так поздно. Иду домой, ощущая некий осадок внутри. Неужели, я так скоро опущусь до уровня Лиама? Не хочется верить. .tab