Когда тебя нет

Прошло две недели. Жизнь постепенно входила в привычную колею, но Юля слишком часто ловила себя на мысли, что Костя вот-вот появится из-за угла коридора, и так же часто ругала себя, что не может выкинуть его из головы. Единственным, что придавало ей силы, было осознание того, что задержка составляла уже три дня, а значит, те две ночи могли дать ей результат, который девушка так жаждала. Он уехал, с этим, видимо, следовало смириться, но возможно, возможно… Соколова боялась об этом думать и произносить вслух – сглазить боялась. Она пыталась отвлечься, подождать еще немного, чтобы уверенной походкой отправиться сдавать кровь или хотя бы сделать тест на беременность, но ничего не получалось – мысль о малыше не давала ей покоя. Вот и сейчас девушка сидела в кабинете Рогозиной и пыталась вслушаться в очередное дело. Бросив на нее хмурый взгляд, Галина Николаевна попросила Антонову взять у Юли кровь на анализ – уж больно та неважно выглядит. Девушка тут же встрепенулась, что все в порядке, сказав, что просто плохо спала. Она не стала уточнять, что теперь каждую ночь ей снилось, что у нее есть малыш, их с Костей сын. Однако Валя забеспокоилась всерьез, услышав про дурной сон, и, воспользовавшись тем, что на выезд отправили Аристова с Даниловым, увлекла подругу к себе в морг. - А ну-ка рассказывай, что с тобой случилось? – велела Антонова, когда они уединились в ее прохладном рабочем помещении. - Да ничего, с чего ты взяла? – удивилась Соколова. - Тебе снова снятся те кошмары? – женщина смотрела прямо в глаза, словно целилась. - Да нет, Валь, правда ничего, - поспешила успокоить ее Юля. – Кошмаров давно уже нет, просто ночь выдалась неважная. - Точно? - Точно, - улыбнулась девушка и отправилась в лабораторию – Иван обещал ей результаты по предыдущему делу. Как только Тихонов увидел ее на пороге, тут же протянул пачку документов. - Вот все, что ты просила. - Спасибо, Ванечка, - Юля села на свободный стул и принялась перебирать листы, когда зазвонил телефон. Программист снял трубку, издал пару нечленораздельных довольных возгласов и повернулся к Соколовой. - Там это… - он замешкался, – Лисицын приехал. - Кто? – бумажки выскользнули из рук и рассыпались по полу. - Кто слышала, - улыбнулся Тихонов. – Пойдем? - Что? Нет, я, пожалуй, здесь посижу, - ее голос дрогнул. - Долго вы еще как журавль и цапля ходить будете? – усмехнулся он. – Уже вся контора ждет, когда же вы помиритесь. Даже твои ухажеры согласны потерять тебя как женщину, если ты сменишь цвет лица вот с этого зеленого на человеческий. - Какие такие ухажеры? – Юля не смогла сдержать улыбку. - Какие-какие, - передразнил Иван. – Будто сама не знаешь. - У меня, Ванечка, нет ухажеров, - ответила Соколова, собирая листы. - Ну, как знаешь, дело хозяйское, - бросил он, вставая и выходя из лаборатории. А она замерла с документами в руках. Зачем приехал Костя? Он так ни разу и не объявился в ее жизни – ни звонка, ни весточки. Он приехал один или с сыном? Улаживать формальности или… Черт, надо как-то собраться, не растекаться киселем. Тихонов вернулся буквально через пять минут. - Вот умеешь ты, Соколова, весь офис на уши поставить, - брякнул он, усаживаясь в свое кресло и разворачиваясь к ней лицом. - А сейчас-то я что сделала? – возмутилась та. - Да все то же самое! Рогозина только что говорила Лисицыну, что с радостью взяла бы его обратно в ФЭС, но вот как же быть с Юлей в такой ситуации – не будет ли ей слишком тяжело, - он изобразил из себя профессора, затем, увидев ее удивленный взгляд, усмехнулся: - Я помню только один случай, когда Рогозина начихала на всех, нарушила устав и все такое. - Да? – заинтересовалась девушка. – И когда? - Когда взяла меня на работу, - ответил Иван, отворачиваясь к компьютеру, тем самым давая понять, что разговор окончен. Юля осторожно вышла из лаборатории, прихватив с собой документы. Надо узнать, чем все закончилось, - решила она, направляясь в морг к Антоновой. Однако вопреки ее ожиданиям там девушка наткнулась на Лисицына и от неожиданности замерла на пороге. - Я тоже думал, что Валя тут, поздороваться зашел, - виновато развел тот руками, словно прочитав ее мысли. Соколова молчала. Он казался ей таким спокойным, даже радостным в какой-то мере, отчего на душе заскребли кошки: то есть товарищ подполковник счастлив и доволен жизнью? У него все в порядке? Видя, что она стоит в нерешительности, Костя сам подошел к ней. - Тебя можно поздравить? - С чем? – напряглась Юля. - Ну как, с майором, - он улыбнулся, затем спохватился: - Погоди, Рогозина не сказала еще? Черт, я испортил весь сюрприз. - О чем не сказала? – недоумевала Соколова, и его губы вновь тронула улыбка. - Тебе майора дали. - Что? – ее глаза расширились от удивления, затем сузились от подозрения. – Твоя заслуга? - Нет, что ты, - усмехнулся Костя. – Как я могу? Ты же меня съешь. Да и не по чину мне, - он посерьезнел. – Тополев постарался перед смертью, - он помолчал и добавил: - Каждый исправляет свои ошибки, как умеет, Юля. - Ну, хоть кто-то их пытается исправить, - вырвалось у нее. – Тихонов сказал, что Рогозина тебе вернуться предлагала, - девушка посмотрела ему в глаза. - Предлагала, - он выдержал ее взгляд. - И ты что же? - Отказался. - Вот как? - Я же знаю, что ты уйдешь из ФЭС, если я сюда вернусь, а я этого не хочу. - Не хочешь, значит? – девушка чувствовала, как в ней поднимается волна эмоций. - Да, что тебя так удивляет? Я и уехал, потому что знаю, что ты меня никогда не простишь, - пожал он плечами. – Сейчас заехал просто поздороваться, потому что… - Потрясающе! – она все-таки взорвалась. – Знаешь, в чем у нас с тобой всегда проблема, Костя? В том, что ты постоянно решаешь за меня! Я хочу, я знаю! Ты меня спросил? Чего я хочу? Нет, зачем, правда? Зачем товарищу подполковнику мое мнение, если он и так все сам знает! - Юля… - удивленно уставился на нее мужчина. - Значит, пока я тут пытаюсь перевернуть страницу, найти хоть что-то, что поможет мне оставить эту проклятую историю в прошлом, чтобы все построить заново… - Соколова перевела дух. – Пока я пытаюсь тут – как дура! – простить того, кто прощения даже не соизволил попросить, он, видите ли, все знает! – негодовала она. – Я начинаю думать, что мое мнение тебе всегда было безразлично. Как четыре года назад ты решил все за меня, так и сейчас продолжаешь это делать. Что еще ты уже за меня знаешь, а? – Юля взмахнула руками, документы разлетелись по помещению. – Идите вы к черту, товарищ подполковник! – с чувством заявила девушка и, ощущая, как слезы закипают на глазах, бросилась вон из морга. Лисицын стоял, ошарашено глядя то на дверь, за которой она исчезла, то на рассыпавшиеся бумаги. Ну, точь-в-точь, как тогда, когда она думала, что у него кто-то рожает. Боже, Юля… Неужели… Не может быть! Юлька! Как же он ошибся, как же он недооценил свою любимую женщину. - Что ты натворил на этот раз? – в морг вошла озадаченная Антонова, но Костя словно не слышал ее. - Валя, я болван, какой же я болван, - с улыбкой прошептал мужчина, и та бросила настороженный взгляд в его сторону. - Ты поэтому так сияешь? – не удержалась она от подколки. – Потому что ты понял, что ты болван? Открытие так себе, позволь заметить, - Антонова улыбнулась. Лисицын подошел к ней, крепко сжал в объятиях, потом отстранился и с довольным видом повторил: - Я болван! С этими словами мужчина спешно покинул морг, оставив Валю в недоумении. - Одна рыдает, другой светится, потому что болван, - пробормотала она. – Сумасшедший дом какой-то! А Костя, придя домой, поблагодарил соседку, что согласилась присмотреть пару часиков за Димой, отпустил ее домой и позвал мальчика. - У меня к тебе разговор есть, - серьезно, по-мужски, начал Лисицын, присев перед ним на корточки. Ребенок с любопытством уставился на отца, подходя ближе. – Как мы с тобой теперь одни будем? Тебе нужна мама, - уверенно заявил мужчина. «А мне - жена», - не стал озвучивать он продолжение мысли. Дима насупился. - А без мамы нельзя? – буркнул он. Костя резко выдохнул. Вот же черт! Как объяснить ребенку, что мама – это самое доброе и отзывчивое на земле существо? С его-то опытом. Лисицын плюхнулся на пол, вытягивая ноги и прислоняясь к стене, подозвал малыша и усадил к себе на колено. - Понимаешь, сын, иногда так получается, что… - он запнулся, не зная, с какой стороны зайти. – Без мамы нельзя, - подтвердил мужчина ранее высказанную мысль. – Нам просто с тобой не повезло. Обычно мама – добрая. Она очень любит. С ней хорошо. - Как с тобой? – недоверчиво покосился на него Дима. - Лучше! – заверил отец. - Она не ругается? – не сдавался мальчик. - Ну, как сказать… - Лисицын задумался. – Ругается, наверное. Иногда. Если мы плохо себя ведем. Если очень плохо. - И ты тоже? - Что «я тоже»? – не понял Костя. - Ты тоже себя очень плохо ведешь, и она ругается? «Еще как!» - чуть было не крякнул мужчина, но вовремя удержался и с улыбкой сказал: - Надо просто вести себя хорошо, тогда она не будет ругаться. Мама, она добрая, - повторил он. – Помнишь ту тетю, которая тогда… у папы на работе… - Лисицын снова запутался в словах. Не хотелось ворошить тяжелые моменты с похищением в памяти ребенка, но как по-другому сказать о Юле, он не знал. - Красивую? – неожиданно пришел на помощь Дима, его лицо просветлело. - Красивую, - радостно подхватил Костя. – Она добрая. Она могла бы быть твоей мамой. Только вот… - поймав на себе любопытствующий взгляд мальчика, он попытался объяснить: - Понимаешь, Дим, когда маму вот так находишь, ее надо… завоевывать. Да, точно, маму надо завоевать! - Как это? – удивленно вытаращил глазенки малыш. – Атаковать? Осаду устроить? Штурм? - Да хоть атакой, хоть осадой, хоть штурмом, - махнул рукой Костя, улыбаясь сыну. – В завоевании мамы все средства хороши! Мальчик посмотрел на отца несколько секунд, потом подскочил и убежал в комнату. Минуту спустя Дима вернулся с полными руками солдатиков, деревянных, пластмассовых, металлических – сколько уместилось в ладошках. - Мы готовы! – бодро отрапортовал он, потом помялся и добавил: - Там еще танки в коробке есть. Лисицын расхохотался, сгреб ребенка в охапку и поцеловал в висок. - Ну, с таким войском у нее точно нет шансов! – заверил он малыша.