Когда тебя нет

Соколова медленно просыпалась. Почему-то голова казалась огромной и тяжелой, веки свинцовыми, а тело – ватным. Девушка с трудом открыла глаза, постепенно вспоминая события предыдущего дня. Конечно, она прорыдала несколько часов, потом спала как убитая, хотя почему как… - Проснулась, - услышала Юля ласковый голос и с трудом сфокусировала взгляд на появившейся в дверях женщине. - Валя? – голос звучал как со стороны. – Что ты здесь делаешь? - Охраняю твой покой, - улыбнулась та. – Тебе завтрак в постель или встанешь? - Какой завтрак? – недоумевала Соколова, растерянно глядя вокруг себя и пытаясь понять, что происходит. – Сколько сейчас времени? Как ты здесь оказалась? – она еле подтянулась на подушках и приложила ладонь ко лбу. Антонова села рядом с ней на кровать и профессиональным жестом померила температуру своей рукой. - Все в порядке, не горишь, - уверенно заявила она. – Время уже за полдень. - Черт, - вырвалось у Юли. – Я же будильник не поставила. Рогозина убьет. - Не убьет, - Валя погладила ее руку. – Я поговорила с Галиной Николаевной. Она может дать тебе отпуск или поставим два отгула за вчера и сегодня – у тебя их море накопилось. - Отпуск? – внутри как-то заныло от нехорошего предчувствия. Антонова вздохнула. - Генерал вчера решил воспользоваться тем, что он и некоторые его сотрудники в Москве, и устроить обмен опытом между структурами, так сказать. Там сейчас куча мужиков – есть, кому работать, за это можешь быть спокойна. Сколько они тут пробудут, я не знаю, пока вроде на неделю договорились. Галя сказала, чтобы ты сама решала, когда хочешь вернуться в строй… Большего для тебя она сделать не может. - Она знает? – тихо спросила Соколова. - Мы все знаем, - осторожно ответила женщина. – Ну, может, не совсем все, но я, Галя, Серега, Ванька – да. Лисицын рассказал вкратце, - она замолчала. - Господи, Валя, мне умереть хочется, - прошептала Юля. - Вот даже не думай, слышишь?! – строго произнесла Антонова. - Да нет, ты не поняла. У меня внутри сейчас так пусто, так… гулко… Я даже не знаю, как это объяснить. Я никогда себя так не чувствовала. Ощущение, что выпотрошили, только кожу оставили. Внутри шары можно катать – столько незадействованного пространства. - Ну, раз еще шутить можешь, значит, не все потеряно, - Валя пыталась быть оптимисткой. - Да какие уж тут шутки, - Соколова приходила в себя. – Я даже толком не знаю, что теперь делать. - Жить, - уверенно заявила Антонова. - Это самое страшное как раз – с этим надо как-то жить, а я не знаю как, - ей было настолько плохо, что даже остановить взгляд на чем-то давалось с трудом. - Юль, должно пройти время. После любой операции требуется восстановительный период, а уж после такой… - Да нечего там восстанавливать, - прошептала девушка. – У меня ощущение, что все ампутировали, не осталось ничего… как будто меня нет. Как можно жить, когда тебя нет? - Это нормально, - Валя снова погладила ее по руке. – Я понимаю, что сейчас кажется, будто рухнул мир, и это нормально, как бы ужасно ни звучало. Просто должно пройти время, чтобы ты привыкла, осознала, приняла ситуацию. - И сколько же должно пройти времени? Скажи мне, доктор, сколько? – Соколова почувствовала жжение в глазах. Боже, неужели она не все выплакала вчера? - Юль, это индивидуально, - Антоновой очень хотелось утешить девушку, глаза которой казались серыми от боли и тоски. – Ты хотела знать правду, теперь ты ее знаешь. Осталось, чтобы время залечило раны. Ты у нас умница, красавица… В голове тут же зазвучал его голос, и слезы потекли по щекам. - И что мне с того? – сорвалась она. – Пусть трижды умница, трижды красавица – что мне с этого? Я бы предпочла быть дурнушкой, глупой, но счастливой. Валя, это невыносимо! – Соколова закрыла лицо руками, понимая, что не может сдерживаться. - Юль, мы не можем выбирать, какими нам быть, но мы можем выбрать, что нам делать и как быть дальше. Я понимаю, что для тебя сейчас это все дешевая философия, которая не греет и не убеждает, но, к сожалению или к счастью, такова жизнь. - Мне не дали выбрать, за меня все решили, - прозвучало глухо из-за ладоней. - А если бы дали, что бы ты выбрала? Девушка убрала руки от лица и посмотрела на Антонову. - Я не знаю, - честно ответила она. – У меня вся эта ситуация в голове не укладывается. Валя, на дворе двадцать первый век, разве можно кого-то женить насильно? Разве кого-то может волновать, что скажут люди? - У-у, дорогая моя, - вздохнула та. – Ты не забывай, что мы с тобой говорим о генерале, человеке, который, во-первых, вышел из страны советов со всеми вытекающими, во-вторых, привык раздавать приказы и четко следовать уставу… - И что?! Я тоже застала Советский союз, я капитан полиции – я знаю, что такое регламент и устав! – возмутилась Юля. - Господи, да что ты сравниваешь! – покачала головой Валя. – Тополев – мужик властный, решительный, авторитарный. Он может улыбаться и казаться радушным, а сам из тех, кто мягко стелет, да жестко спать. - Погоди, а ты откуда так хорошо его знаешь? – насторожилась девушка. - Да тут и знать не надо, - устало вздохнула Антонова. – Достаточно вспомнить эту историю и пообщаться самой чуток. Я думаю, что Лисицыну там ой как несладко приходится. Соколова молчала. Ей отчаянно хотелось крикнуть, что он сам виноват, что нечего было лезть под юбку к генеральской дочке, но вчерашний разговор перевернул в ней все, что только можно было сдвинуть с места. Она не до конца понимала, как можно было все довести до такого финала, но злости на Костю почему-то не испытывала. Юля вообще не знала, что она сейчас чувствовала. Если чувствовала. - Погоди, - вдруг спохватилась девушка. – А ты как здесь оказалась? - Лисицын вчера ключи у тебя стянул из тумбочки, потом мне отдал. - Что? – в недоумении уставилась на нее Соколова. - Что слышала, - Вале не хотелось объяснять, но она понимала, что другого выхода нет. – Волновался он за тебя, взял запасные ключи, отдал их мне… попросил позаботиться. - Вот ты понимаешь, - Юля неожиданно села на кровати, подтянув к себе колени. – Он опять все решил за меня. Он не спросил, нужно ли мне, не нужно ли мне? Вот как тогда! Он решил – он сделал! - Остынь, - увещевала Антонова. – Он просто о тебе заботится. Как умеет. Как ему ситуация позволяет. - Но ведь есть разница, - не унималась та. – Что ему мешало спросить об этом меня? - Ну, возможно, тот факт, что он тебя хорошо знает, а значит, был уверен, что ты бы отказалась. - Видишь! - Я не поняла: ты против того, что я здесь? – притворно обиделась Валя, пытаясь и дальше вывести ее из заторможенного состояния. - Да ну что ты такое говоришь! – Соколова даже улыбнулась, взяв ее за руку. - Тогда в чем дело? Юль, он мужчина. И это нормально, что мужчина принимает решения. - Да пусть принимает! Но почему за меня? Я что, девочка маленькая? - Иногда мне кажется, что да, - пошутила Валя, заставив девушку улыбнуться еще раз. – Вот скажи: неужели было бы лучше, если бы он был сопляком, трусом, рохлей, нерешительным, маменькиным сынком? - Нет, конечно, зачем такой нужен, - повела плечом Соколова. - Во-от, - довольно протянула Валя. – То есть что у нас получается: решительный мужик – плохо, мямля – тоже плохо. Как с вами быть, капитан Соколова? – деланно грозно спросила Антонова, рассмешив девушку. Пусть на пару секунд, но ей это удалось. - Я не знаю, Валь, я уже ничего не знаю… - Сказать тебе? – улыбнулась та. - Валяй, - кивнула Юля и с иронией добавила: - Хуже уже не будет. - В любой ситуации решение всегда принимает тот, кто сильнее. Он решил за тебя, потому что он был сильнее – и тогда, и вчера. Я не хочу сказать, что он поступил правильно, - быстро оговорилась Антонова, пока подруга не вспыхнула праведным гневом, - но это, если хочешь, закон джунглей. Особенно, когда ситуация критическая. Это как мать, которая на все пойдет, защищая свое дитя. Не всегда сильнее тот, кто мужик, - попыталась она обернуть свою философскую мысль в шутку. – Просто зачастую это именно так. И одно дело, когда он хочет доминировать, и совершенно другое, когда уберечь. И я думаю, мне не надо рассказывать тебе, чем именно руководствовался наш майор, - обняла она Юлю. - Он теперь подполковник, Валя, - тихо вздохнула та, положив голову на плечо Антоновой. - Это там он подполковник, - женщина вдруг хитро улыбнулась. – А для нас он майор. Как раньше. - Как раньше… - эхом повторила Соколова, чувствуя, как слезы вновь ищут выход. Как раньше уже не будет, а это значит, что надо как-то брать себя за шкирку, встряхивать хорошенько и чем-то заполнять ту гулкую пустоту, зияющую внутри огромной черной дырой.