Когда тебя нет

Погруженный в свои мысли Лисицын стоял у окна в кабинете генеральской квартиры, разглядывая улицу. Ему удалось улизнуть из ФЭС, где во второй половине дня народ принялся шумно и радостно отмечать удачное раскрытие дела, а заодно и его новую звездочку, а ему веселиться совсем не хотелось. Он успел позвонить Вале, чтобы выяснить, как чувствует себя Юля, и теперь просто тупо смотрел в окно. - Ах ты, щенок! Костя только и успел, что обернуться, как дверь распахнулась, и ему в ноги кинулся трехлетний мальчонка, цепляясь за его джинсы и пытаясь спрятаться за ним самим. Вслед за ребенком появилась разгневанная Ирина, размахивая мобильным телефоном. - Что случилось? – холодно спросил Лисицын, с трудом скрывая отвращение к жене. – Почему ты опять орешь на сына? - Он мне телефон сломал! – взвизгнула та. – Он бросил его на пол! - Папа, я случайно, - плакал мальчик, сидя на полу и прижимаясь к его ногам. - Как же, случайно! – за спиной Ирины выросла Анна, няня малыша. – Ему говорили, чтобы не трогал, а он взял. И уронил. - Я куплю тебе новый, - устало произнес Костя, - отстань от ребенка. - Это все ты! – негодовала жена. – Ты ему потакаешь, поэтому он не слушается! - С детьми надо построже, - вторила ей няня, - иначе они совсем распустятся, потом бандитами вырастут и… - Мол-чать! – рявкнул Лисицын. Как же они ему надоели! Бабы! Два сапога – пара! Жаль, что он не сразу понял, что Ирина нашла не ребенку няню, а себе подружку и подпевалу. – Вышли обе из кабинета, - приказал он. - Костя! – попробовала возмутиться Ирина, но он ее перебил: - Сказал, что куплю новый телефон, значит, куплю. На выход! Девушки, бурча что-то себе под нос, удалились, закрыв за собой дверь, и только тогда мужчина опустился на корточки перед сыном и заметил, что у него мокрые штаны, а под ногами и ковер. - Я случайно, - всхлипнул Дима. - Пустяки, - сгреб его в охапку Костя и прижал к груди. – Переоденем. Постираем. Сердце защемило. Где это видано, чтобы ребенок писался от страха перед своей матерью и няней? В такие моменты Лисицын чувствовал, что понимает всех преступников, убивших в состоянии аффекта. Его самого от такого поступка удерживал только сын – что с ним будет, если Костю посадят? И как бы мужчина ни старался, он не мог отогнать от себя мысль, что его Юлька любила бы чужого ребенка больше, чем эта мать – собственного. И ему хотелось схватить Димку, метнуться к Тихонову, чтобы тот сделал липовые паспорта, забрать Юлю и уехать в глухую деревню, в какую-нибудь Тмутаракань, где никакие генералы их не найдут. Он оставил бы Тополеву столь значимые для того погоны и скрылся бы со своими родными и любимыми в укромном местечке. Работал бы хоть мусорщиком, хоть грузчиком, если надо, но чтобы они, эти два близких ему человечка, больше никогда не страдали по его вине. Но, увы, реальность была другой: в ней ему приходилось терпеть этот дурдом и осознавать, что главная загвоздка заключается в том, что Соколова никогда не простит ему измену. Дело не в женитьбе и не в ребенке – это уже последствия, дело в том, что он обманул ее доверие. Он понимал это и раньше, а фраза Юли «я не знаю, как тебе верить» только убедила его в собственной правоте. Лисицын поцеловал сына в висок, потрепав вихры. Мальчик немного отстранился, виновато посмотрев на отца. - Я тебя очень прошу, не трогай мамины вещи, - мягко попросил Костя. – Мы же с тобой договаривались. Дима помолчал, а потом вдруг спросил: - Зачем ты уехал? - Работа у меня такая, сын. Иногда приходится уезжать. - Мама сказала, что ты больше не вернешься, - мальчик смотрел ему прямо в глаза, взглядом требуя ответа. Помянув недобрым словом жену, Лисицын улыбнулся. - Глупости. Мама пошутила. Неудачно. Ты же помнишь, что я тебя никогда не брошу, да? – мальчик энергично закивал, расслабившись от желанного ответа. – А знаешь, что мы с тобой сейчас сделаем? – вдруг хитро сказал Костя, и сын помотал головой. – Пойдем гулять! Ты уже гулял тут в парке? Мама или Аня тебя водили? - Нет, они весь день свои журналы читают и телевизор смотрят, а мне говорят не мешать, - вздохнул ребенок, и мужчина вновь ощутил, как же сложно не материться при сыне. - Ну и пусть читают, - тем не менее, жизнерадостно ответил он. – А мы с тобой гулять пойдем. Хочешь? - Да! – лицо малыша просветлело. - Погоди, а ты обедал? – насторожился вдруг Лисицын, Дима опустил голову. – Эй, - он взял сына за подбородок и поднял, чтобы посмотреть в глаза, – мы же договаривались, что мне ты можешь рассказать все, помнишь? Мальчик неуверенно кивнул и признался: - Я не все съел, а мама ругалась. Папа, суп был холо-одный и невку-усный, - жалобно протянул Дима, и сердце вновь дрогнуло. Что за концлагерь у него с сыном? Как он дошел до такой жизни? - Значит, мы поедим на улице – в кафе зайдем, - подмигнул Костя ребенку. – Хочешь? – тот вновь энергично закивал. - А мороженое можно будет? – с надеждой спросил малыш. - Конечно, - улыбнулся отец. – Только сначала нам нужно штаны переодеть. В мокрых гулять нехорошо. Пойдем спросим у мамы, где у нас другие. Лисицын взял ребенка за руку и пошел в комнату к жене. Та сидела на диване и о чем-то весело болтала с няней. Увидев мужчин на пороге, обе девушки примолкли. - Мы гулять идем, - поставил Костя перед фактом. – Нужно переодеть штаны, носки и трусы. Где у него другие? Анна молча встала и, покопавшись, в комоде, вытащила джинсы и белье. Забрав у нее одежку, Лисицын покинул комнату, уводя за собой Диму. Эта ситуация с каждым днем все больше действовала ему на нервы, но, к сожалению, помощи ждать было неоткуда. Когда в самый первый раз Костя попробовал поговорить об этом с Тополевым, тот заявил, что воспитывать детей – женское дело, и вмешиваться в процесс не стоит. А когда мальчик подрастет, тогда он-то, генерал, и позаботится вылепить из него настоящего мужчину – отдаст в лучший военный колледж, сделает сильным, волевым солдатом, как он сам. А то вон за своей дочерью недосмотрел – что из нее выросло? С внуком он такую ошибку не допустит. К тому же, Тополев считал, что с пацанами нужно обращаться строже – нечего потакать капризам и слезам, мальчики с детства должны приучаться быть сильными и смелыми. В такие моменты Лисицыну казалось, что он живет в сумасшедшем доме. Не то чтобы сам Костя был гуру в воспитательном процессе, но не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что генеральская семья в этом соображает еще меньше него. Неудивительно, что Дима боялся и матери, и деда. - Ну, вот мы и готовы, - улыбнулся мужчина, помогая ребенку застегнуть кроссовки. – Пойдем? Малыш довольно кивнул и взял отца за руку. Лисицын осторожно сжал ладошку. Господи, как же хотелось уйти отсюда навсегда…