***
Ехали они вот уже вторую неделю. И если воины Бьякуи-сама были готовы ещё тем вечером, то Хисане пришлось метаться по дому ошпаренной кошкой, собирая всё, что могло пригодиться. По её же просьбе к порогу пригнали крытую повозку, о которой распорядился данна, и с помощью Рокуты-куна она перетащила туда футоны, одеяла и сундучки с травами и вытяжками – большую часть, разумеется, оставив в доме, – котелок да парочку ступок, в которых травы растирала. Принесла одежды и прочих мелочей, что могли понадобиться в пути. И, конечно же, древний меч, пожалованный её предку, тому, самому первому в роду, Левым Министром за особые заслуги перед престолом. Какую такую услугу оказал Гэнкин тогдашним власть предержащим, Хисана не знала, но и оставить семейную реликвию, которая содержалась в отменном порядке, она не могла. У меча даже имя было и, порой, травнице казалось, что и душа, стосковавшаяся по ярым битвам и достойному хозяину. А ещё семейное предание – тот, кому передаст женщина её рода этот клинок, останется с нею. Но никто из всех поколений, никто из дочерей рода Тано так и не решался отдать Сэмбондзакуру в чьи-то руки. То ли не видели достойного, то ли были настолько уверены в своих возлюбленных, что не считали нужным проверить предание, кто знает? И сейчас, покачиваясь в повозке, она держала на коленях сверток с мечом, любуясь белоснежными ножнами и наполовину выдвинутым клинком со странным клеймом в виде пяти лепестков сакуры. Лучи солнца, прокравшихся в приоткрытое окошко, забранное тонкой льняной сеточкой, играли на хамоне безупречного лезвия. Напротив дремала Рукия, её милая сестренка, укутавшись в тонкие одеяла так, что лишь макушка виднелась да перышки тоненькие. Ей предстояло научиться держать людской облик и днём, и ночью за время поездки, чтоб предстать перед старым господином, Гинрэем-сама, пусть и передавшим все дела внуку, но всё ещё следящим за почтенным семейством к вящей славе Кутики. Но сейчас… пусть ещё побудет такой, какой она есть, пусть насладится мгновениями свободы. Вздохнув, Хисана привычно задвинула меч в ножны, убедившись, что сейчас ему не нужна ни полировка, ни смазка, когда полог, отделяющий её от всего остального мира, приподнялся и в повозку заглянул данна. - Доброго дня, Хисана, - негромко поприветствовал, едва заметно улыбнувшись ей. – Тебе удобно? Мы не слишком быстро едем? – спросил, а потом взглянул на лежащий на её коленях сверток. – О… это твой? – во взгляде разгорелся интерес, присущий любому хорошему воину, увидевшему новое оружие. - Всё хорошо, Бьякуя-сама, - она тепло улыбнулась. – Нет, он принадлежал моему далекому предку. Семейная реликвия, данна, - легонько погладила кончиками пальцев белеющие, словно рисовые зернышки, ножны. Мужчина кивнул, задержавшись взглядом на её лице, и опустил полог, добавив: - Я надеюсь, ты поужинаешь со мной сегодня? - Да, - заворачивая меч в плотный провощенный отрез шелка, ответила она. – Разделить с вами ужин – честь для меня, Бьякуя-сама. Она не сомневалась, что её слова достигли цели, когда послышалось короткое «Ёу-ёу!», которым господин подначивал своего коня, уносясь куда-то в «голову» их небольшого каравана. И она уже успела к этому привыкнуть? Когда он впервые развел костер рядом с кибиткой, пригласив её к огню, Хисана не знала, куда себя девать от смущения. Особенно, в свете своих чувств к нему, но господин выглядел столь непринужденно и уверено, что со временем и она стала ощущать себя свободнее. Они беседовали обо всём на свете, усевшись друг напротив друга, ловя сполохи пламени на лицах и чем дальше, тем больше она уверялась, что её чувства взаимны, пусть о них и не говорилось вслух. Нет-нет, кто угодно мог подойти к господину и убедиться, что самое предосудительное, что здесь происходит, это мимолетное соприкосновение ладоней, когда она подавала ему чашу с рисом и печеным на углях угрем или безмолвное общение, когда полувзгляда, полувздоха достаточно для понимания. И, поначалу, рядом всё время кто-то бродил. Чаще всего – Рокута-кун, то ли ревнующий внимание данна, то ли подозревающий её во всех грехах, которые можно было предположить. - Хисана-а… - проснувшаяся сестра выбралась из-под одеял и потянулась к ней за лаской. Знахарка отложила меч и передвинулась к девчушке, перебирая невесомые шелковистые перышки. - Рукия, скажи, тебе нравится Бьякуя-сама? – негромко поинтересовалась у неё. - Он теплый, - котэнгу перевернулась на спину, заглянув ей в лицо. А в следующее мгновение – сосредоточилась, нахмурилась, отчего черты острого личика будто смазались, и сменила облик на человеческий. Миленькая синеглазая малышка поежилась. - Так ведь лучше, да? – наклонила голову вбок. - Так ты не выделяешься, Рукия, - Хисана погладила девочку по волосам, вслушиваясь в стук копыт и скрип колес повозки. - Значит, хорошо, - кивнула девочка, немного важничая. – Если я буду выглядеть так, то другие не догадаются о тебе, да? Девушка лишь вздохнула. Порою ей казалось, что сестра понимает куда больше, чем говорит. А порой она была в этом абсолютно уверена. И как объяснить малышке, что человеческий облик просто убережет её от злости и непонимания людей? Но ведь когда-то оммёдзи были куда более распространены и творили чудеса невозбранно. Когда-то даже при императорском дворе всегда был настоящий кудесник, а не кучка шарлатанов, гнездящихся по углам и потрясающих свитками с гороскопами. - Тебе будет безопасней в этом облике, милая, - знахарка ласково взъерошила ей волосы. - Тогда я постараюсь… - она потерлась о руку Хисаны, словно котенок. Той лишь оставалось прикусить губу и опустить взгляд, чтоб не выдать слез. Сколь бы она ни мечтала о том мире, в котором её сестру приняли бы как равную, этого никогда не случится. Слишком уж редки те, кто подобен господину. Способные преодолеть страх, заглянуть вглубь собственного сердца и понять, что причин бояться нет. - Я люблю тебя, милая. – Хисана обняла сестру, укрывая рукавами кимоно, словно птица укрывает крыльями птенца. Отгораживая от враждебного внешнего мира, несущего в себе столько же несправедливости и горя, сколь и счастья. И благословенна судьба того, чей путь содержит второго больше, чем первого. - И я тебя тоже, - улыбнулась девочка. Повозка катилась быстро, иногда подпрыгивая на кочках и выбоинах дорог. Здесь, вдали от Хэйан-кё, благополучной столицы, редко кто заботился о восстановлении оных. Золотой период завершился, его сменило время смут и войн, когда земли раздирали войска могучих господ, когда префектуры, города и деревни могли менять хозяев трижды на неделе. И редко какое селение было расположено столь же удачно, как и Сиракава, избегая пристального внимания сильных мира сего. - Хисана-сан, привал, - объявил новый стражник, едущий рядом с повозкой вместо привычного и почти ничему уже не удивляющегося Сико. Повозка качнулась, сворачивая в сторону от дороги. Судя по всему, разведчики отыскали подходящее место, чтоб спокойно разместить весь отряд. Пришлось ещё немного потрястись на кочках, придерживая сестру за худенькие плечики, когда скрип колес и покачивание прекратились. Значит, прибыли к месту сегодняшней ночевки. - Не хотите ли размять ноги, Хисана-сан? – донесся всё тот же голос. - Сейчас, почтенный..? - Тоси, Хисана-сан. - Тоси-сан, - она накинула на плечи хаори и придержала полог, выбираясь наружу. – Вы не могли бы принести дров или хвороста, чтоб разжечь костер? - Конечно, - улыбнулся тот, разглядывая её настолько пристально, что травница смутилась, опуская взгляд. Впрочем, в гляделки играл воин недолго, вскоре оставив её в одиночестве. И девушка принялась подготавливать место для костра, достав из кибитки недлинный ножик и расчистив траву на небольшом пятачке земли. Принесла несколько дзабутонов, раскладывая вокруг будущего костра, и котелок, и травы для чая. Вокруг там и сям вспыхивало пламя, ровный гул мужских голосов, смешков и окликов умиротворял, убаюкивал, подобно шуму листвы в кронах, означая, что в округе ничего дурного нет и не предвидится, означая, что можно быть спокойной и за господина, и за сестру, и за себя. - Я разожгу костер, Хисана-сан. – Её охранник вернулся с охапкой хвороста, тут же принимаясь хлопотать у расчищенного квадрата. - Вы очень любезны, Тоси-сан, - негромко произнесла, мягко улыбнувшись. - Это моя обязанность - присматривать за вами, - охранник подмигнул ей, ломая высушенные до звона ветки, укладывая их аккуратным домиком над растрепанной паклей. Бьякуя-сама вышел к костру и кибитке ровно к тому моменту, как забулькала похлебка в подвешенном на треногу котелке, а Тоси завершал рассказ о своей семье и о том, как попал в войско господина. - Доброго вечера, Хисана. Девушка плавно склонила голову, приветствуя его. - Доброго вечера, Бьякуя-сама. Суп скоро будет готов. Тоси-сан любезно помог мне с костром, - медленно выпрямилась, не отрывая взгляда от котелка, исходящего паром. - Хорошо, - кивнул он, усаживаясь на дзабутон, скрестив ноги. - Тоси, можешь быть свободен, - велел. Воин, коротко поклонившись, поспешил уйти. - Вы устали, данна? – негромко спросила она, разглядывая узкое лицо. – Шрамы не тревожат Вас? - Не настолько, чтоб это было достойно внимания, Хисана, - он улыбнулся. Едва заметно, как и всегда, но знахарка была рада и такой его улыбке, словно ему приятна её забота. Хотя, почему – словно? Господину действительно было приятно это ненавязчивое, тихое и искреннее внимание, так не похожее на нарисованные улыбки столичных красавиц. Высокомерных, холодных и колючих, словно шпильки, что они носят в высоких прическах. В Хэйан-кё давно нельзя было найти искренности, тамошние девушки, особенно из знатных, искали выгоды. Их томные, ленивые движения не походили на быстро-текучие и уверенные у Хисаны. И, пожалуй, эти отличия, бросающиеся в глаза так же явно, сколь и манера вести беседу (несколько старомодная, как выражались ещё при первой императрице), говорили лишь в её пользу. - Осмелюсь возразить Вам, - она поднялась, помешав варево, и, сочтя его готовым, сняла с огня, наполнив глубокие мисочки и подав господину одну. – Ведь во время сражения Вам необходима уверенность в каждом движении. Он принял пищу, мимолетно коснувшись её ладони. - Я тренировался всю зиму, Хисана, - мягко напомнил. В уголках глаз его таилась улыбка, разбегаясь едва заметными морщинками. - Но рубец выглядит всё ещё не слишком хорошо, господин… если бы Вы позволили мне время от времени осматривать его… - она протянула ему хаси, смущенно отводя взгляд. – У меня есть снадобья, которые помогут… - Хорошо. Я позволяю, - кивнул ей, принимаясь за ужин. В дороге незатейливая, но сытная пища с тонкими подсушенными рисовыми лепешками, казалась божественно-вкусной. Особенно, после дня, проведенного в седле. Украдкой он любовался тем, как ест она – аккуратно, не спеша подцепляя пряные травы и кусочки рыбы, чечевицу и нарезанные ломтиками грибы – свежие, к слову, видимо, найденные на месте прошлой стоянки. Сам же Бьякуя проглотил свою порцию как-то слишком быстро, даже не особо разобрав вкус. Заметив, что мисочка господина опустела, Хисана отставила свою и насыпала ему добавки. Оглянулась по сторонам, не видит ли кто, и отнесла котелок в повозку, Рукии и повесила над огнем другой, для чая. - Тогда, смею надеяться, Вы придете ко мне на рассвете, перед тем, как воины соберут лагерь? – её сэйдза была безупречна, как и легкий поклон в его сторону. - Приду, - снова кивнул он, позволив себе ещё одну улыбку. Уже чуть более явную. - Хорошо. Какое-то время у костра царило молчание, но, похоже, ни одна из сторон не тяготилась оным. И всё же, Бьякуя-сама решил первым его нарушить. - Хисана. - Девушка подняла взгляд от котелка, наполненного чистой водой, которую принес Тоси, заинтересованно посмотрев на данна. Он ощутил некоторую неловкость, но быстро взял себя в руки, продолжив: - Ты не могла бы показать мне вашу семейную реликвию? Безусловно, как и любого мужчину, умеющего держать в руках оружие, его заинтересовал тот клинок. И всё же, просить показать не просто меч, а то, что передавалось в семействе из века в век, бережно хранимое и, как он успел заметить, достаточно умело обихоженное… тут даже ками ощутили бы неловкость. Но знахарке было не до таких тонкостей, потому что она кивнула и полезла в кибитку, тихо попросив Рукию передать ей сверток с древним клинком. Меч она взяла на руки, словно дитя, прижимая к груди. Бьякую позабавило. На миг он даже представил себе темноволосого мальчугана в белой коротенькой юкате, обнимающего Хисану за шею. - Прошу, Бьякуя-сама, - девушка протянула сверток ему. Господин бережно коснулся провощенного шелка, кладя меч на колени и разматывая слои ткани. Вот показалась рукоять с лиловой оплеткой и простой цубой светлой бронзы, белоснежные ножны без единого темного пятнышка. Помедлив и бросив на Хисану вопросительный взгляд, он правой ладонью коснулся теплой, будто живой рукояти и большим пальцем левой вытолкнул меч из ножен. Миг сопротивления, а затем оружие подалось, легко толкнувшись в ладонь и выскользнув с тихим шелестом. Бьякуя поднялся, разглядывая светлое лезвие, в отсветах пламени казавшееся лиловатым, как оплетка. На пробу принял основную стойку, тюдан-но-камаэ, и несколько раз взмахнул клинком, проверяя баланс. - Ты говорила, что он принадлежал твоему предку, - вложив меч в ножны, он вернулся на дзабутон и, помедлив миг, протянул его владелице. Хисана вздохнула. Ей показалось… нет, она совершенно точно была уверена, что они друг другу пришлись по душе. И потому она решилась на то, что любой другой счел бы безумием. Подошла к господину и, нарушив боги весть сколько правил этикета и дозволенного, коснулась его руки, положив оную на рукоять, легонько сжимая поверх. - Да. Сэмбондзакура принадлежал самому первому мужчине в нашем роду, Тано Гэнкину. Пусть теперь он послужит Вам, Бьякуя-сама, - очень серьезно сказала знахарка, заглядывая в серые глаза господина, полнящиеся неприкрытым удивлением. - Хисана, но… - Вы сможете распорядиться им с куда большей пользой, данна, - пресекла возражения девушка. – К тому же, мне будет спокойнее, если он станет защитой руке его держащей, - не удержавшись, Хисана всё же погладила ладонь Бьякуи, самими кончиками пальцев, грустно улыбнувшись. И отступила, поклонившись низко-низко. А выпрямившись - замерла, потому что господин ответил на её поклон столь же учтивым и глубоким. - Даю слово, что никогда не оставлю без защиты тебя, Хисана, - негромко произнес, выпрямившись и посмотрев ей в глаза. – Тебя и твою сестру. - Я верю Вам, Бьякуя-сама, - кивнула она и вернулась к огню, снимая котелок с чаем, чтоб остыл.***
- Ну, ты видел? Видел? – сгорая от нетерпения, заглядывал в лицо другу Сико. - Ага, - немного огорошено кивнул тот. - И? – протянул вояка. - Странное что-то деется, - покачал головой Тоси. – По-моему, господин влюб… - Тссс, - цыкнул на него друг. – Не только по-твоему. Весь отряд видит. - В какую-то знахарку? – прошептал воин недоверчиво, придвигаясь поближе к костру. – А она случайно не околдовала его? В Сиракаве всякое говорили… - Ага. Околдовала. Тем, что не прыгала ему на шею при первой же возможности, - негромко и очень язвительно произнес Сико. - Но ведь ему сватали достойнейшую Саэри из семьи Нитта, - несколько ошарашено молвил Тоси. – И прекрасную Хатакэяма-но Тамико. Не спорю, Хисана-сан очаровательна, словно тихий лесной ручей, но… - Именно. Словно лесной ручей, - поглядывая по сторонам, проговорил Сико. – Все эти придворные, именитые, благородные… гадючки. Так что господин сделал очень правильный выбор. - Ты б не говорил такого, Сико… ещё язык отрежут за хулу. - Угу. Только правда это, - буркнул тот. - Так я же и не спорю, друг… - Тоси поморщился, припоминая Хэйан, который впервые увидел несколько лет назад, когда ему выпала честь сопровождать молодого господина, и дворцовые коридоры, полнящиеся шорохами шелков, удушливыми ароматами притираний и благовоний, косыми взглядами из-под вееров и набеленными, словно оттиснутыми с одной дощечки, лицами. - Да и… куда ни глянь – складывается удачно, - помолчав, Сико подкинул веток в догорающий костер, и пламя жадно вцепилось в добычу, плюясь искорками. – Время смутное, а лекарей хороших не так уж и много. Хисана-сан же без сомнений владеет своим ремеслом куда лучше, чем Такэси-доно. - А ты откуда знаешь, Сико? Она ведь тебя не лечила, – голос, раздавшийся из-за спин, сплетники узнали мгновенно, застыв, как сидели. Синдзиро-сэмпай умел подкрадываться тихо, как кот, время от времени доводя своих кохаев до нервного тика. Действо же это гордо именовалось тренировкой, ибо «воин должен быть готов к любым неожиданностям». - Синдзиро-сан, простите нашу дерзость, - оба молодчика тут же упали в сайкэйрэй. - На первый раз – прощаю, - мужчина окинул взглядом молодых вояк. – Впредь же ведите себя достойно. Это слугам в какой-то мере дозволено перемывать кости господам, но для вас такое поведение недопустимо. - Д-да, - откликнулись они, не поднимая голов. Он же, удовлетворенно кивнув, отступил в ночную темноту. Следует напоминать мальчишкам время от времени о должном и недолжном. Тем более, господин строго наказал беречь честь Хисаны-сан, и Синдзиро собирался выполнить повеление со всей тщательностью, ни на миг не забывая о том, чем девушка жертвует ради Бьякуи-сама. Ведь если хоть одна живая душа прознает о её сестре или о ней самой… одним ками ведомо, что тогда случится. Самурай качнул головой. Вот уж не думал, что знахарка настолько доверяет слову господина, что решила открыть свою тайну ему и Рокута-куну. А ведь данна всего лишь за них поручился… - Синдзиро-сэмпай, - окликнул его из темноты не к часу упомянутый юнец, патрулирующий лагерь наравне с ним. – Всё в порядке? - Разумеется. Разве может быть иначе? У тебя? - Тоже порядок, - в неверном свете луны блеснули глаза. - Добро, - удовлетворенно откликнулся Синдзиро. – Следи за небом и жди смены. - Да, - едва различимый шорох подсказал ему, что Рокута удалился.