Жар-птица

С началом каникул Хогвартс опустел и погрузился в тишину, глубокую, как снежные сугробы вокруг замка. Ученики отбыли на "Хогвартс-экспрессе", дабы отпраздновать Рождество в семейном кругу. Безлюдны были коридоры замка, пусты классы, стихли сражения вокруг Хогвартса, и только в Большом зале оставшийся народ всё так же собирался на завтрак, обед и ужин. И Ева всё пыталась привыкнуть к факту, что праздник может быть не серо-монотонным, как ещё один обычный день у Дурслей, а вызывать определенные чувства и эмоции. Опыт был поистине уникальным. Из всего Рейвенкло в Хогвартсе на Рождество остались только двое: сама Ева и Джек Мэннинг, второй староста и пятикурсник. Парень как-то объяснил, что он — сирота, и возвращаться в приют у него нет ни малейшего желания, а Ева, в свою очередь, выразила понимание и сочувствие: не то чтобы она сама горела желанием возвращаться на Прайвет-драйв, 4. С тех пор эти двое ощутимо сблизились и коротали вечера перед камином, делая свои задания, читая или обсуждая что-нибудь интересное в комфортной тишине, нарушаемой только треском поленьев в камине. Оказалось, Джек очень сильно увлекался трансфигурацией, даже выписывал себе "Трансфигурацию сегодня", и частенько зачитывал вслух интересные отрывки из статей. Еве же этот предмет давался тяжелее всего: девочка никак не могла заставить свое воображение работать на преобразование предмета, и трансфигурации получались только спустя длинные и нудные вечера упорной практики. Чудо, что она вообще с нею справлялась и получала свои "В", считала девочка; впрочем, Поттер не оставляла надежды найти свой ключ к освоению предмета. Несколько раз Джек показывал ей какое-нибудь интересное, но простое заклинание, и Ева потом пыталась его разучить и воспроизвести. Таким образом, Ева узнала о Заклинании Немоты, Заклинании Удвоения и Манящих чарах. Первое, очевидно, заставляло цель умолкнуть (Ева тут же решила применить его на номере Шесть, если тот еще раз начнет буянить), второе создавало копию вещи (к сожалению, все зависело от вложенных в заклинание магических сил, а у Евы мало того, что получались копии только совсем простых вещей, вроде неанимированной шахматной пешки, так они еще и исчезали через минут пять), а последнее просто притягивало предметы к заклинателю (что было очень полезно, если было лень вставать из кресла перед камином, а нужная книга на втором ярусе книжных стеллажей). Неизменным третьим участником посиделок был Гарри. Полукнизл, похоже, искренне наслаждался тишиной и спокойствием в замке, и каждый вечер, когда Ева и Джек вновь размещались перед камином, он взбирался на столик между ними и так и дремал на нем до отбоя. Уют, комфорт и хорошая компания. Действительно уникальный опыт. – Впервые могу сказать, что мне нравится Рождество, – как-то поделилась мыслью со старостой девочка, улыбаясь и почесывая мурлычущего питомца за ушком. – Даже как-то странно. – Что-то подобное было и у меня на первом курсе, – усмехнулся Джек из-за рождественского выпуска журнала. – Нам с тобой ещё повезло: знавал я случаи, когда человек после приюта безвозвратно становился... несоциальным. Впрочем, уникальность опыта первого Рождества без Дурслей заключалась не только в этом. По случаю праздника учителя украсили школу, и, разумеется, все было в традициях хогвартского безумия, которое местными именовалось волшебством. Например, поющие латы, в которые временами забирался Пивз и заменял рождественские песни нецензурными стишками собственного сочинения (однако, вопреки его ожиданиям, Ева, услышав такой в первый раз, не испугалась, а расхохоталась — что полтергейст не мог простить ей до сих пор). Или волшебные гирлянды и нетающие сосульки. Или живые ели и пихты в вестибюле замка и Большом зале, которые весь день таскал из леса Хагрид. Особой фишкой был снег в коридорах, иногда самый настоящий, только что наметенный со свежего воздуха. Но особенно постарались именно над Большим залом. В процессе декорирования на правах подрабатывающего принимала участие и Поттер. Например, третья из двенадцати гигантская пихта в Большом зале, украшенная золотыми шарами и переливающимися гирляндами, была исключительно её работой, равно как и волшебные сосульки на перилах главной лестницы в вестибюле, и это не упоминая остальные места, где она помогала своему декану. И каждый раз, когда она проходила мимо или сидела в Зале, Еву брала гордость за проделанную работу. Чёрт, Флитвик, кроме обычной платы в два галлеона в час, наградил ее пятьюдесятью баллами за прекрасную работу в области чар! Это что-то да значило. К сожалению, и в бочке меда всегда найдется ложка дегтя. В области украшений были два момента, которые слегка омрачали первый в жизни Евы нормальный праздник. Первый неприятный момент случился в тот день, когда Ева помогала Флитвику с украшением Большого зала: к ней подошел директор Дамблдор и поинтересовался, почему она участвует в процессе. – Помогаю профессору Флитвику с работой на добровольных началах, – пожала плечами Ева, создавая еще один шарик-украшение и левитируя его к вершине дерева. Шарики были именно результатами чар, а не трансфигурации, причем созданные лично Евой, и, по экспертной оценке Флитвика, они должны были продержаться до конца января. – Это очень похвально, – улыбнулся Дамблдор. – Однако разве не стоит в праздник отдыхать? – Это звучит очень двусмысленно, сэр, – тут Ева очень кстати вспомнила недавние возмущения Кэти. – Особенно с тем объемом домашних работ, которые на праздники задают учителя. Дамблдор рассмеялся. – Ах молодость, молодость, – умиленно произнес он. Ева порадовалась, что стоит к нему спиной, и директор не видит выражения её лица... разве что он мог заметить её закаменевшую под свитером спину. – Пора, когда не нужно ничего, кроме веселья и радости! И все же, Ева, не стоит себя так утруждать. – Если я не хочу оставить друзей без подарков — придется. Если хочу, чтобы у меня самой не было нехватки в учебных принадлежностях и вещах — тоже придется. А для всего этого нужны деньги. Девочка буквально спиной почувствовала удивление Дамблдора. – Но ведь ты могла подойти ко мне и попросить нужную сумму? Подвесив последний золотой шарик, Ева медленно повернулась к Дамблдору и посмотрела прямо в его глаза. "Не хотела унижаться", – чуть не сорвалось с острого язычка. - Не хотела беспокоить вас, профессор, – вместо этого ровным тоном сказала она. – Вы же занятой человек, у вас наверняка дел невпроворот, а я уж как-нибудь и сама справлюсь со всем... Как выяснилось позже, Дамблдор после этого подходил к профессору Флитвику и попросил декана Рейвенкло больше не выделять ей таких вот подработок. "Негоже юной мисс Поттер загонять себя вот так, когда у нее есть собственные средства", – сказал он. В ответ Флитвик заметил, что желание работать — исключительно добровольная инициатива ученика, и он не вправе в этом отказывать, особенно если положение у ученика... скажем так, особое. Директор ушел несолоно хлебавши, Ева, узнав об этом, потом улыбалась весь вечер. И следующий тоже. Но это довольно быстро ушло на второй план за другими событиями каникул. А вот второй омрачающий каникулы момент забыть так просто не удавалось, и эту часть Ева ненавидела уже с первых дней каникул. И имя этой части было омела, под которой, несмотря на пустующий замок, частенько обнаруживались влюбленные целующиеся парочки. Если бы Еву просветили на тему этой традиции чуть пораньше, она бы в жизни не согласилась развешивать её в коридорах и проходах. Но в момент поручения ей об этом ничего не сказали, а потом уже стало поздно. Не сжигать же плоды своих трудов? И вроде бы о какой романтике можно говорить в их возрасте? Это ведь старшекурсники там крутят свои романы и прячутся по всем углам замка. Но так оказалось, что Поттер сильно недооценила других учеников.

***

– Гляди, братец Фордж! – О, что я вижу, братец Дред? – Её Величество Снежная Королева идет сюда! – Осторожно, брат! Помнишь, как в предыдущий раз её кот цапнул нас когтями? – Это было жутко, брат! Я думал, что мне тогда придет конец! Оба парня с почти натуральным страхом поежились. – Снежная королева? – удивилась Поттер, остановившись перед рыжими близнецами, перегородившими ей проход. Хоть гриффиндорцы и выглядели сейчас невинно, девочка внутренне оставалась настороженной — о приколах братьев-шутников не понаслышке знал буквально весь замок. Пару раз жертвой была и она. – Что-то интересное. Мне казалось, что так у гриффиндорцев Азалию Селвин из Слизерина зовут? – О, Фред! Она заговорила с нами! – один близнец схватился в шуточном припадке за сердце. – Джордж, сегодня великий день! – поддержал его игру другой близнец, приготовившись упасть в обморок. – Расскажем нашим — не поверят! – О, Ваше Величество! – синхронно воскликнули они, отчего Ева вздрогнула, и склонились в низком поклоне, отчего она уже сделала шаг назад. – Что мы можем сделать, чтобы отблагодарить вас за вашу доброту и внимание? – Только просим вас: пожалуйста, не спускайте на нас вашего Зверя! – почти сразу добавил левый близнец. – Вы можете перестать вести себя как клоуны, – Ева скрестила руки на груди. – Или свалить прочь. Или... – девочка приняла крайне задумчивый вид. – Джордж, мне уже страшно. – Мне тоже, брат мой. Какие коварства может выдумать ее изощренный мозг истинного ворона? "Изощренный мозг истинного ворона" выдумывал недолго. – … или поцеловать Филча, – наконец выдала Поттер. Это было не совсем логичное требование в обмен на ее "доброту и внимание", но Ева не удержалась от соблазна рискнуть подколоть рыжих шутников. И, как оказалось, секундный порыв того стоил. Только завывания ветра вдалеке нарушили наступившую гробовую тишину в коридоре. Выражения лиц близнецов мало того, что были абсолютно одинаковые даже в мелочах, так ещё и выражали комбинацию из вполне ожидаемого отвращения, но совсем неожиданного шока. "Мне срочно нужен фотоаппарат, – досадливо заметила Ева, – специально для таких моментов". – Это слишком жестоко, – наконец отмер один из близнецов, переглянувшись с братом. – Бесчеловечно, – поддержал его второй. – Аморально. – Преступно. – Беспощадно. – Немилосердно. – И... – Тогда можете просто начать вести себя нормально, – предложила Ева. Губы девочки дрогнули в улыбке. – Невозможно. – Невыполнимо. – Только в моем присутствии, – скорректировала предложение Поттер, едва сдерживая смех. Как ни странно, присутствие близнецов вопреки раннему опыту сейчас её не раздражало; видимо, парни были весельчаками на таком уровне, что само их поведение вызывало не раздражение, а веселье. По крайней мере, это логично объясняло, почему даже слизеринцы их не ненавидели. – Это... – близнецы переглянулись. – Это приемлемо. – Но неравноценно, – подхватил второй. – Ваша доброта, о Ваше Светлейшество, несомненно, стоит многого, но чтобы мы, лучшие шутники Хогвартса, делали для кого-то исключение? – Ну, я могу НЕ поджарить вас прямо сейчас, – заметила Ева, как бы между прочим положив руку на карман с торчащей из него палочкой. Близнецы переглянулись ещё раз. – Годится, – синхронно и поспешно согласились они. – Хотя настоящая Снежная Королева нас бы заморозила, – не преминул заметить один из них. Ева рассмотрела парней внимательнее, в надежде хоть как-то начать различать близнецов вместо характеристик "первый/левый близнец" и "второй/правый близнец". Тщетно. – Ну а теперь, раз мы решили этот вопрос... вы меня пропустите или нет? – Ну... - синхронно протянули парни, посмотрев куда-то наверх. – Мы тут как раз хотели подшутить над тобой, но раз уж мы договорились... Посмотрела наверх и Ева. Там висел венок омелы, один из тех, что Ева развешивала день назад. – И... в чём был прикол? – осторожно спросила девочка. Близнецы опять обменялись взглядами, на этот раз удивленными. – Ты не знаешь про омелу? – протянул левый из пары. Ева покачала головой. – А я ещё удивлялся, почему ты так легко согласилась развешивать её. – Приятно знать, что подрастающее поколение не столь испорчено, как мы боялись. – В общем, есть традиция, – начал объяснять первый близнец, – на рождественские праздники развешивать венки из омелы. – Но это ты уже сама поняла, – вставил другой близнец. – И существует такой обычай: если парочка влюбленных встретились под омелой, то они должны поцеловаться. – Но в последнее время влюбленность пары не является обязательным условием, поэтому... Смысл предполагаемого розыгрыша до Евы дошел быстро. – Вы же не всерьез бы потребовали с меня поцелуй? – ужаснулась девочка, мгновенно выскочив назад из-под венка. Близнецы весело рассмеялись. – Ну кто знает, кто знает... – загадочно протянули оба. Синхронно. – Кстати о влюбленных, – вдруг вспомнил один, пока Ева не разразилась ругательствами. – До нас тут дошел слушок, что наш младший братец настойчиво добивается твоего внимания. – Можем ли мы услышать подтверждение или опровержение от непосредственного участника процесса? – заинтересованно подхватил второй. – Если вы о том, как он любит обзываться и кривляться при моем виде, а также выдумывать всякие небылицы... да, можно сказать и так, – на мгновение девочка прикрыла глаза, сдержав усталый вздох. – Я уже почти привыкла. Стоило отметить, впрочем, что жесточайшая противоречивость натуры номера Шесть уже несколько дней кряду вызывала у нее мигрень. Вот только недавно она нашла логическое обоснование его поведения (или надеялась, что нашла), а теперь добавился новый пунктик: Рональд был дураком, не желавшим учиться — и при этом отлично играл в шахматы, Ева была тому свидетелем. Это был настоящий диссонанс. – На всякий случай советуем тебе быть поосторожнее, – переход близнецов на серьезный тон на мгновение выбил Еву из колеи. – Наш братец, честно говоря, иногда умудряется отчебучить что-нибудь... этакое. Даже по нашим меркам. – А с учетом праздника, возможностей и времени у него для этого будет довольно много. – Ну... – протянула Ева, на скорую руку прикидывая эти самые возможности. Омела была самой очевидной и, скорее всего, единственной возможностью "отчебучить что-нибудь" для номера Шесть, — но при условии, что он не решит напрячься всерьез. – Было бы очень кстати, если бы нашлись добрые люди, готовые помочь бедной девочке избежать таких... моментов. Близнецы переглянулись. – Ну... – протянул один из парней, явно подражая девочке. – Возможно, найдутся такие добрые люди. – Но эти добрые люди хотели бы и что-то иметь с такой услуги, – поддержал второй. – А как же пресловутая честь и доблесть Гриффиндора? – возмутилась Ева. Впрочем, возмущение было не всерьез. – Неужели всё — домыслы? – Никак нет, мэм! – Однако мы живем не в век рыцарей, а в век коммерции... – Скорее, в период, – поправила Ева. – … и сегодня всему есть цена. – А как же благотворительность? – прищурилась девочка. – Только для надежных и своих людей, – синхронно ответили Уизли после еще одной переглядки. "Они что, телепатией владеют?" – искренне удивилась Поттер. Иного объяснения подобным единодушию и взаимодополняемости не было. Но сейчас рейвенкловку больше занимал вопрос цены за услугу. Вообще, можно было не заморачиваться и пройти мимо — вряд ли ума Рональда хватит на большее, чем омела. В конце концов, даже если опустить момент с его... тугодумием, вряд ли он сделает что-то такое, что нельзя будет решить или обойти — все таки они еще первокурсники. И можно было бы вообще просто запереться в башне Рейвенкло и выходить оттуда только на завтрак, на который Уизли-шесть всегда опаздывал. А с другой стороны, подстраховка никогда не бывает лишней. Лучше перебдеть, чем недобдеть — так ведь говорится, да? Но был ещё один момент, отмеченный Евой. Близнецы явственно показали, что с ними можно договариваться, и что быть нормальными парнями они тоже могут. А возможность не напрягаться при их появлении на горизонте, как считала Ева, стоила многого. – Ну допустим, я соглашусь на сделку. Что потребуется взамен? Парни, довольно улыбаясь, обменялись многозначительными взглядами.

***

После предупреждения близнецов Ева стала перемещаться по замку куда осторожнее. К сожалению, все места расположения венков омелы она была не в силах вспомнить, и во время своих передвижений по Хогвартсу несколько раз пересекалась с кем-нибудь из парней под злополучным растением, в основном из младшекурсников, что подражали старшим. И если в первый раз она просто прошла мимо, изрядно удивив ожидавшего, во второй раз ей уже вежливо разъяснили положение... после чего она также вежливо, но лаконично предложила умнику проследовать куда-нибудь подальше. Туда, где темно, холодно, и где об умнике никто не вспомнит. К концу следующего дня, когда "вежливо и лаконично" пришлось подкреплять Отталкивающим заклинанием, отсеялись практически все желающие подружиться таким способом, и остался только один особый уникум. Ева даже не подозревала, как сильно она недооценивала такое качество номера Шесть, как упёртость. И, возможно, кое-какой его интеллект. По крайней мере, теперь она действительно была готова поверить, что Уизли сам, без чьей-либо помощи, преодолел коридор с Отвлекающими чарами. Словно заучив её стандартные маршруты передвижения, тот умудрялся всегда оказываться под определенным венком омелы, стоя под ним, как в засаде. Первые раз пять это было смешно: при приближении Поттер Уизли кривился, морщился, отворачивался, бурчал что-то нелицеприятное... но упорно продолжал попадаться ей под следующим венком омелы. Где-то на десятый раз Уизли встретился ей в узком переходе, в котором двум людям было не разойтись. От торжества Рональд чуть ли не светился... пока Поттер, хмыкнув, не развернулась и не пошла на обед длинным, но свободным от проклятого растения маршрутом; при этом Поттер могла бы просто вытолкнуть его из-под "опасного" участка заклинанием, спокойно пройдя дальше. Но увидев рыжего в засаде в одиннадцатый раз, Поттер не на шутку рассердилась и подожгла омелу над головой мальчика — тот едва успел выскочить из-под нее. Теоретически, даже у этого придурка-гриффиндорца должен был быть инстинкт самосохранения, но Ева решила не испытывать судьбу; с тех пор, старательно припомнив все места, где она развесила это растение, и сделав одну нелегальную ночную вылазку в замок для пущей надежности, рейвенкловка пользовалась исключительно свободными от омелы коридорами. Пожалуй, стоило перетерпеть те два дня, чтобы потом увидеть на обеде раздосадованного рыжика. Но чёрное дело рыжего недоумка было сделано, и Ева очередной долгий вечер безуспешно пыталась понять логику Уизли. Терпеть не может, но строит из себя непонятно что. Вот как это объяснить логически? Тот вечер закончился для неё мигренью... и это она еще не думала над другими ходами гриффиндорца. Пожалуй, немного побыть дружелюбной все же того стоило — здесь она хотя бы подстрахована близнецами и может немного расслабиться.

***

В канун Рождества Ева легла спать как в любой другой день, ничего не ожидая и ничего не желая... и тем удивительнее было при пробуждении обнаружить возле кровати небольшую гору свертков и коробок. – С Рождеством вас, мисс Поттер... наверное, – пробормотала девочка, изумленно рассматривая цветастую кучку. Протерев глаза и убедившись, что всё это реально, она потянулась за очками на тумбочке. Сама Ева подарки разослала еще вчера. Правда, то была, скорее, дань вежливости: Поттер еще ни разу не дарила кому-либо что-либо, и сейчас, если бы не совесть, тоже могла бы даже не вспомнить об этом. За возможность сделать подарки она была очень благодарна профессору Флитвику: если бы не его помощь в вопросе подработок... И тем более благодарна она была профессору за то, что поддержка была не подачкой из жалости, а именно поддержкой. Пусть даже ей пришлось некоторое время помогать старому желчному Филчу. С громким "мяу" на кровать запрыгнул Гарри. Это было его своеобразное традиционное "доброго утра". – И тебя с Рождеством, дружок, – улыбнулась девочка, почесав питомца. – Тебе тоже подарок полагается! Где-то Ева читала, что полукнизлы не уступают в интеллекте своим чистокровным родичам. Однако же, чёрный кот, увидев покатившийся по полу клубок волшебной шерсти, с радостным "мяу!" тут же бросился за ним и принялся гонять его по всей спальне. – Подарки, – а вот Ева все никак не могла заставить себя поверить в реальность происходящего и продолжала ощупывать коробки и свертки, вновь и вновь слыша шуршание оберточной бумаги и чувствуя её шероховатость под пальцами. – Настоящие подарки... За все годы жизни у Дурслей у нее никогда не было подарков, даже самых маленьких и незначительных. Рождество? День рождения? Для дяди и тети, если речь шла о племяннице, это были такие же обычные дни, как любые другие. Но вот если шла речь о Дадли... "Это, конечно, не тридцать шесть, – Ева усмехнулась, – но и это круто!" К тому же, тридцать шесть подарков просто некуда потом было бы девать. Девочка быстро распаковала верхний сверток. Подарок был завернут в толстую коричневую оберточную бумагу, на которой неровными буквами было написано: "Еве от Хагрида". "Надо же, – девочка искренне удивилась. – Нормально знакомы меньше недели, а уже такое..." Стало как-то неловко, ведь она всего лишь ограничилась открыткой с лёгкими чарами оживления рисунков. Неравноценно... Внутри свертка оказалась флейта грубой работы — скорее всего, сообразила Ева, проводя по ее поверхности пальцами, Хагрид сам вырезал ее из дерева. Она поднесла ее к губам, и инструмент выдал звук, похожий на уханье совы. "Странно, – Ева недоуменно почесала затылок, разглядывая деревянную трубочку в своих руках. – Я, конечно, люблю хорошую музыку, но играть-то не умею... И вроде бы никогда даже намеков не делала, что умею. С другой стороны, – девочка пожала плечами, – можно и научиться. Почему бы и нет?" Только вот в Хогвартсе никто не учил музыке, а школьный хор был исключительно вокальным и звучал только по праздникам. Впрочем, никто пока что не отменял книг-самоучителей; с учетом того, что волшебные книги часто сопровождались различными чарами вроде анимации картинок и даже чар диктора, процесс обещал быть не настолько трудным. Весь вопрос упирался только в её желание научиться... и в деньги. Опять. Следующими были подарки от подруг. Чжоу подарила ей книгу по лечебным зельям и снадобьям с подробными инструкциями и иллюстрациями, "чтобы её успехи в зельеварении развивались и дальше", как она поясняла в открытке. Ева тут же принялась листать новую книжку, и была приятно удивлена ее практической пользой: все рецепты могли реально пригодиться в будущем, в отличие от, скажем, зелья от фурункулов из зелий первого курса. Тут были даже такие сложные составы, как Умиротворяющий бальзам, Костерост и экстракт бадьяна — словом, подруга с этим подарком попала в самую точку. И еще эта книга была куда лучше, чем библиотечная по зельям-стимуляторам — здесь все было детально прописано, было много пояснений и сопровождающих комментариев, да и рецептов было куда больше и разнообразнее. Кэти, видимо, все еще не оставляла надежд привить подруге вкус "нормальной" жизни, но понимала, что простыми словами Поттер взять не получится. Поэтому её подарком тоже была книга, "Как стать привлекательной и остроумной всего за один месяц". Ева вновь почесала затылок: похоже, в следующем снежном побоище ей придется хорошенько наподдать одной особо умной рейвенкловке; впрочем, при беглом чтении книжка оказалась неплохим таким легким чтивом на пару-тройку вечеров перед камином. Главное — не слишком упирать на логику и серьезность, иначе был серьезный риск набить себе шишку на лоб от непрерывных жестов "рука-лицо". Гермиона, с которой в последнее время общение несколько сократилось, не изменила себе и своим привычкам и тоже подарила — вот сюрприз — книгу, "Подробную историю магического мира", выпущенную тиражом всего в тысячу экземпляров. Еве достался под номером 897. Было очень приятно, что ради нее Гермиона достала такую редкость... но вот тут-то Ева крепко задумалась: то ли подруги сговорились за её спиной, то ли и вправду ей уже пора сделать перерыв в самообучении... "Особенно когда так открыто намекают, – вновь улыбнулась девочка, взглянув на подарок Кэти. – Так и вижу себя, привязанную к стулу, и Кэти-надзирателя рядом с огромной стопкой книг. "Не можешь остановиться читать? Хорошо! БУДЕТ ТЕБЕ ЧТЕНИЕ!" – Ева тихо рассмеялась. – О Боже..." Но нельзя было сказать, что подарок плох; наоборот, "Подробная история" была сейчас полезна Еве наравне со "Сборником рецептов лечебных составов". Полезна хотя бы тем, что не усыпляла, в отличие от речей профессора Биннса — и это не упоминая страсти призрака-преподавателя к гоблинским восстаниям. И не говоря о размере книги — страниц в ней было ОЧЕНЬ много. А в открытке Гермиона горячо благодарила подругу за подарок: Ева презентовала гриффиндорке базовое пособие по этикету магического мира. Отдельной маленькой кучкой лежали открытки от ее софакультетников и нескольких знакомых; такие же Ева рассылала им самим, как символ вежливости. И последней из горки подарков лежала небольшая коробка, ничем и никем не подписанная. Ничего не подозревая, Ева подтянула ее к себе... ... как тут же взвизгнул и начал бешено крутиться её вредноскоп на прикроватной тумбе. От неожиданности коробка была мгновенно отброшена на ковер в центр спальни, и Ева тут же нацелила на неё свою волшебную палочку. "Яд? Ловушка? Бомба? – вихрем, как пресловутый детектор, пронеслись мысли в голове Поттер. – Но от кого? Если близнецы, то точно с приколом, но у нас договор. Если номер Шесть, то вообще нужна броня полицейских саперов. На всякий пожарный..." На мгновение Ева представила себя упакованной в эту многослойную тяжелую бронезащиту (однажды девочка видела по телевизору, как эти люди — очень храбрые, по мнению Поттер — проводили учебное разминирование в городе), и весело хихикнула. А потом разыгравшееся воображение представило ей сцену, как она все в той же броне приходит на завтрак в Большой зал, держа в длинном захвате злосчастную коробку, медленно и осторожно подходит к профессору Флитвику (Дамблдор все еще вызывал у нее стойкую неприязнь) с этой коробкой в руках и говорит: "профессор Флитвик, я не уверена, но по-моему, тут бомба!" И эти выражения лиц, и воцарившаяся в Зале атмосфера... Веселое хихиканье мгновенно перешло в неприлично громкий смех, и коробка, более не поддерживаемая заклинанием, с громким стуком рухнула на пол. Впрочем, девочка не обратила на это внимания, слишком увлеченная смешным зрелищем воображения. "А с другой стороны, лучше всего сразу и подойти к Дамблдору, – придерживая покалывающий живот, Ева вновь приняла сидячее положение и попыталась подавить улыбку — абсолютно безуспешно. – То-то он бы охренел..." И стоило ей представить себе выражение лица охреневшего Дамблдора, как спальня вновь огласилась громким веселым смехом. – Так, хах... всё, хватит, – спустя пару минут шумно выдохнула Поттер, отчаянно пытаясь стать серьезной. Но нет-нет, а смех так и пробивался из нее. – Спокойно, Ева, спокойно... тут у меня бомба, а я ржу как лошадь... Впрочем, опасения Евы чуть поубавились, когда она увидела содержимое коробки: бомбы там не было, и даже ничего не тикало. Были только упаковка сладостей и открытка. Номер Шесть решил сменить тактику? Догадка прямого подтверждения не нашла: открытка содержала общие поздравления и набор шаблонных пожеланий, но не была подписана. Даже текст был не рукописным: он был составлен из аккуратно вырезанных из газет печатных букв. Ева осторожно отлевитировала открытку к вредноскому — тот молчал. "Заметка номер черт-знает-уже-какая: выучить диагностические чары", – мрачно подумала Поттер. Чего ей меньше всего хотелось сейчас, так это омрачать первое нормальное Рождество паранойей, но выбора у нее, похоже, не было. Медленно подтянулась коробка со сладостями... и резко остановилась перед девочкой, даже не долетев до кровати: вредноскоп поднял такую тревогу, словно из нее вот-вот должен был выскочить сам Волдеморт во всей своей ужасности. Но дело было не только в этом. Признаться, Ева не сразу смогла даже сформулировать следующую мысль: уж очень мощное воздействие на нее оказал... запах. "Так, ладно. Волшебный мир — он, конечно, волшебный... – рука девочки словно бы обрела собственную волю и медленно потянулась к сладостям, – но с каких пор конфеты пахнут так... многообразно? И так..." "Притягивающе" осталось недодуманным — резко включившийся разум поднял тревогу не хуже вредноскопа, и Ева рефлекторно оттолкнула коробку куда подальше. Та рассыпала содержимое по всему полу. Да, конечно, сладости в волшебном мире бывали разные — чего только стоили драже "Берти Боттс" с абсолютно случайным вкусом или шоколадные лягушки, что всё время норовили сдрапать от владельца. Но чтобы сладости одновременно и так притягательно пахли только что купленной книгой, которую открываешь в первый раз, озоновым ароматом после дождя с грозой и... свежестью чистого зимнего воздуха? "Срочно к профессору Флитвику... нет, к профессору Снейпу — здесь явно какое-то зелье!" Быстро одевшись и подхватив остатки "подарка" вместе с вредноскопом (и при движении старательно держа коробку плотно закрытой — несмотря ни на что, аромат сладостей так и притягивал к себе, и девочка держалась буквально на грани), Ева стремглав сбежала вниз по лестнице, выскочила из гостиной Рейвенкло и помчалась в подземелья. Джек очень удивился, когда мимо него пронеслась черно-рыжая молния и, не дав ему сказать и слова, выскочила из башни, громко хлопнув входной дверью. Парень так и остался у лестницы к женским спальням, придерживая свой подарок и недоуменно чеша затылок.

***

Северус Снейп с самого утра был не в настроении. Мягко говоря. Ему надо было вставать в четыре утра, чтобы не пропустить этапы изготовления нескольких медицинских зелий для Больничного крыла. К работе зельевар относился крайне ответственно, но это не отменяло его бытность человеком. Поэтому Северус был не выспавшийся. У него не получилось нормально расслабиться накануне. Традиционные рождественские вечерние посиделки с Малфоем и Ноттом в Малфой-мэноре сорвались в самый последний момент, так как Люциусу срочно потребовалось отбыть в Европу вместе с женой. Настолько срочно, что он даже оставил Драко в Хогвартсе. Разумеется, можно было выпить и одному — у него даже был потайной шкаф с соответствующим наполнением, но это было совершенно не то же самое, что в компании старых друзей. Поэтому Северус был не в духе. Через несколько часов ему надо будет идти на завтрак, где будет присутствовать Дамблдор, и где господин директор изволит много шутить и пребывать в демонстративно-благом настроении. Нет, к Дамблдору Северус не испытывал неприязни — между ними были нормальные рабочие отношения (и даже больше, особенно с учетом их общего прошлого). Но вид веселящегося директора всегда вызывал в преподавателе зелий строго обратные ощущения. О таком моменте, как подарки, вспоминать и вовсе не стоило. Так что да, Северус Снейп был далеко не в благодушном настроении. Но даже в самых странных своих мыслях он не мог предположить того, что случится этим утром. – Вы просто не можете не притягивать на свою голову неприятности, не так ли, Поттер? Девочка перед ним стойко выдержала взгляд непроницаемо-чёрных глаз профессора. Взъерошенная, в явно наспех надетой одежде — Северус понял, что он первый, к кому она пришла с этой проблемой. – Молчите, – утверждающе произнес Снейп. – Что же, по крайней мере, мозгов у вас хватает. Тут Снейп, конечно, был неправ в своем отношении: Поттер на его занятиях зарабатывала стабильные "превосходно", за все время учебы у нее были только три "выше ожидаемого". Студентам приходилось вкалывать как проклятым, чтобы заработать хотя бы "В", если они не подопечные профессора... и не гриффиндорцы: последним зелья были страшнее адских мук. Хорошо учиться у зельевара было чудовищно сложно. И абсолютно невозможно для того, кто носит фамилию Поттер. Единственное исключение сейчас стояло перед ним. Но сейчас Северус пребывал в настолько скверном расположении духа, что не справлялся даже его профессиональный самоконтроль. И, если быть честным перед самим собой, Северус не хотел этот самоконтроль использовать. – Впрочем, – мужчина иронично усмехнулся, – кто бы мог подумать, что вас спасет ваша паранойя по отношению ко всему хорошему? "И правда, кто бы мог подумать?" – едва не съязвила Ева. – На самом деле, не столько паранойя, сэр, – девочка выудила из кармана штанов вредноскоп. И стоило приборчику оказаться на свободе и в непосредственной близости от коробки со сладостями, как тот вновь взвизгнул и начал бешено крутиться на её ладони, – сколько это. Некоторое время мужчина неотрывно смотрел на взбесившийся детектор. – Отрадно видеть, что вы не забываете о собственной безопасности. Что ж, вы были правы, – учитель поднял одну из конфет, держа его двумя пальцами. Аромат явно достиг и его ноздрей, но он только поморщился, отчего Еву кольнула легкая зависть к выдержке профессора. – Это Амортенция, одно из самых сильных любовных зелий. Требует редких ингредиентов, сложное в приготовлении... и очень дорогое. Поздравляю, Поттер — кто-то решил взяться за вас всерьез. – Любовь можно создать с помощью зелья?.. – искренне удивилась Ева. Магия, конечно, серьезно раздвинула рамки возможного в её уме, но это уже было за пределами вообще всех граней. – Сэр. – Разумеется, нет, – Снейп чуть поморщился. – Такую характеристику дали ему невежды. На самом деле, приворотное зелье создает почти непреодолимое влечение к человеку, что его готовил, не более чем имитацию настоящих чувств. Животные инстинкты, самые низменные желания. Со стороны, возможно, это похоже на любовь, – зельевар скривился явственнее, – но я могу только пожалеть тех, кто так думает. – Неужели нельзя отличить одно от другого? Снейп так и замер. И его можно было понять: кто в возрасте одиннадцати лет всерьез будет интересоваться разницей между низменным влечением и настоящим чувством? – Скажем так, – наконец "разморозился" учитель. – Большинство людей неспособны даже отличить шарлатанов от настоящих магов. И я говорю не о магглах. Девочка медленно кивнула. И вид у нее был такой, словно ей только что открыли некую истину... или разрушили одну из основ мироощущения. Однако рейвенкловка недолго была в раздумьях: реальность была куда важнее. – А как опознать подобное зелье? – спросила она. – Ну, вдруг еще раз подсунут, а у меня вредноскопа под рукой не окажется. – В чистом виде Амортенцию легко узнать по особому перламутровому блеску и спиральным завихрениям пара. Если она является добавкой... а впрочем... – Снейп задумался, а затем на минуту вышел в комнату учителя. Вернулся он уже с небольшим котелком, и, поставив его на парту, открыл крышку. – Смотрите и вдыхайте, Поттер. Так нагляднее. – У вас целый котел, сэр? – Ева осторожно склонилась над ним. И вправду, блеск поверхности жидкости был особым, видным даже в полумраке подземелий. И вновь эта головокружительная смесь запахов... Еве стоило чудовищных волевых усилий заставить себя разогнуться над котлом и сделать шаг назад. – Собираетесь кого-то приворожить на Рождество? – Минус пять баллов с Рейвенкло, Поттер. Впрочем, девочка даже не смутилась. Перед профессором Снейпом она испытывала уважение к его талантам и навыкам зельевара, вот только учитель из него был... не очень. По крайней мере, для общих масс учеников: не зная об индивидуальном порядке обучения у зельевара, Ева не бралась судить о нем полноценно. Страшный поначалу (и для многих до сих пор, для Лонгботтома в первую очередь), после нескольких занятий для Евы он был просто мастером зельеварной науки с некоторой властью. Нужно было просто не досаждать ему, делать так, как он сказал и не быть такой же дурой, как Уизли-шесть; в остальном, у него всё было как и с другими профессорами. – А можно узнать, кто изготовитель зелья? Или в кого я должна была... "влюбиться"? – Я был более высокого мнения о вашем интеллекте, Поттер. – Открытка не была подписана, подарок анонимный, – Ева скрестила руки на груди, глядя на мужчину исподлобья. – Даже текст не рукописный. Вы считаете, что у меня есть способности экстрасенса? – Если бы я считал вас за одного из этих маггловских шарлатанов — был бы о вас куда худшего мнения. Некоторое время Снейп оставался неподвижен, будучи погруженный в раздумья, немигающим взором смотря на девочку перед собой. Поттер так же не отводила взгляда, даже когда у нее ощутимо кольнул шрам на лбу. – Если вы не желаете оплатить мне полный анализ зелья, который займет около месяца, я могу предложить только один способ узнать ответ на ваш вопрос, – Снейп протянул ей конфету и усмехнулся. – Хотите? Шутку профессора Поттер оценила. – Благодарю, но я — пас. – Ну как знаете, – крышка опустилась на котел, скрывая его содержимое (Ева отметила сильное разочарование, когда нос перестал щекотать аромат озона и свежей бумаги), и Снейп собственноручно отнес котел назад к себе. "Амортенция первокурсникам, – когда он остался наедине с собой, зельевар покачал головой. – Или у кого-то напрочь отшибло мозги... или я слишком стар для всего этого дерьма". Взгляд профессора опустился на оставленную Поттер коробку со сладостями. "Черт бы побрал Альбуса за его придирчивость к словам". Так или иначе, но разрешать эту загадку ему придется, хочет он того, или нет. Даже отбрасывая ответственность за Поттер ("О да, – Северус криво ухмыльнулся. – Гроза подземелий, и заботится об ученике не со Слизерина. Если кто узнает — конец репутации. И моему самоуважению"), оставалась еще профессиональная гордость зельевара. Оставить этого анонимного отправителя неизвестным и позволить ему дальше подвергать здоровье учеников опасности? Ага, сейчас. Было только одно маленькое "но". Северус не лукавил, говоря, что анализ займет месяц. Сначала выделение нужной составляющей, затем изготовка еще одного сложнейшего зелья, которое может и не помочь, или запрос в Министерство на сравнение образцов... в последнем случае добавляем момент, что дело произошло в Хогвартсе и, к тому же, была угроза здоровью юной мисс Поттер... скандал поднимется до небес. И в этот момент в Северусе просыпался прагматик, под завязку заряженный плохим настроением. Ведь без кропотливого анализа есть только один способ проверить зелье...

***

Ева же, покинув кабинет зельевара, напряженно размышляла. На самом деле, было несложно логически вывести личность загадочного "доброжелателя", но это откровенно попахивало предвзятостью. Кто проявлял больше всего рвения к завоеванию ее внимания? Рональд Уизли. Он был полным нулем в зельеварении, но очень амбициозным. И, как недавно убедилась на собственной шкуре Ева, очень упертым. "Хотя нет, – Ева на секунду остановилась. – Профессор Снейп сказал, что зелье очень сложное и дорогое. На сложное у номера Шесть не хватит ума, на дорогое — денег, а тут сразу оба варианта." И да, это всё ещё попахивало предвзятостью. То, что Уизли-шесть так себя вёл, ещё не значило, что он был единственным подозреваемым. С той же вероятностью это мог оказаться Драко Малфой, который с начала учебного года так и ни разу не подошел к ней, а ведь он хотел показать ей, с кем достойно дружить. Можно было даже подумать на Дамблдора — кто его знает... старпера этого? "Да только зачем всё это? – Ева даже не заметила, как конфета в её руке, случайно взятая с собой, начала гореть знакомым ярко-красным огнем — зато нарастающая злость была очень даже ощутимой. – Неужели нельзя просто оставить меня в покое?!" От сладости не осталось даже пепла.

***

Поскольку людей в замке осталось немного, то факультетские столы в Большом зале отодвинули к стенам; вместо них в центре поставили один общий стол, за которым сидели и учителя, и ученики. И к праздничному обеду повара Хогвартса явно хорошо потрудились: стол так и ломился от яств, попробовать хотелось решительно все. За столом царило праздничное веселье. – Веселого Рождества всем! – поздравил всех Дамблдор, как только народ расселся. – Угощайтесь, прошу вас! Хлопушку, Северус? Это была одна из волшебных игрушек. Такие же были и в обычном мире, но там, в лучшем случае, могла лежать крохотная пластмассовая игрушка, которых у Дадли была, наверное, тысяча; здесь же волшебные хлопушки при активации одаряли всех вокруг оглушающим взрывом, клубами разноцветного дыма и необычным подарком. Кисло улыбнувшись, зельевар принял игрушку и потянул нитку на себя. И когда развеялись клубы серого дыма от его хлопушки, он предстал перед всеми в островерхом колпаке с чучелом грифа на макушке. Ученикам за столом стоило неимоверных усилий не заржать на месте, но и их покрасневших от напряжения лиц хватило, чтобы зельевар смерил каждого убийственным взглядом. Даже Ева, уважавшая профессора, не удержалась от смешка; впрочем, вовремя подставленная ладонь и быстро восстановленное каменное лицо спасли её от неминуемой расправы. Тем не менее, рейвенкловка и сама не преминула взорвать несколько таких, и спустя несколько взрывов обзавелась капитанской шляпой-треуголкой, комплектом шахматных фигурок и новеньким тёмно-рыжим пером для письма. Но главной особенностью стал новый цвет её волос из-за хлопушек, рыжий с синими прядями. Близнецы повеселились от души, глядя на неё, и даже сама Ева не сдержала улыбки, когда взглянула на себя в наколдованное Джеком зеркало. – Бойся, братец Джордж, – страшным, но прекрасно слышимым шепотом заговорил один из близнецов. – Гроза Хогвартских просторов уже здесь! – Мерлин Всемогущий! – воскликнул второй близнец. – Это же сама Ева Поттер, покоритель морей и океанов! Девочка ухмыльнулась. – Капитан Ева Поттер, – с важным видом произнесла она, задрав носик к потолку. – Чертовы краснобрюхие, ни капли уважения к бывалым морским волкам! – О, пощады просим, Ваше Всемогущество! – близнецы стукнулись лбами о стол, вызвав за столом волну легкого смеха. – Но простите нам нашу наглость — где же ваш корабль, капитан? – Присматриваю, – девочка осмотрелась. – И я даже знаю, кто на нём до конца дней своих будет драить палубу. С горестными стонами Уизли прижались к друг другу и стали громко жаловаться на несправедливую судьбу. А Ева с удивлением заметила, что даже Снейп позволил себе короткую ухмылку, наблюдая за их театром абсурда. – Невилл, вы еще не пробовали свиных сарделек? – тем временем обратился Дамблдор к гриффиндорцу. – Очень рекомендую. Тот отчаянно покраснел, промямлив что-то в ответ, но сардельки взял. Правда, руки у него тряслись так, что посуда выдала короткую барабанную дробь. – Ну же, Невилл, – подбодрил мальчика директор. – Не стоит так волноваться. – Д-да, сэр. Ева же неожиданно обнаружила у себя пристрастие к сливочной помадке: съев шесть порций, девочка решила во что бы то ни стало найти кухню, дабы заполучить ещё больше помадки в свое личное пользование. Больше помадки бо... кхм, любителям помадки! Пир проходил во вполне дружелюбной и праздничной атмосфере, несмотря на наличие за одним столом учеников разных факультетов и сидевших рядом с ними учителей. Дамблдор посмеивался над шуточками профессора Флитвика и перекидывался фразами со случайными собеседниками из числа учеников. Хагрид без устали подливал себе вина, становился все краснее и краснее, и, наконец дойдя до нужной кондиции, он поцеловал в щеку профессора МакГонагалл. А она, к великому удивлению Евы, смущенно порозовела и захихикала, не замечая, что её шляпа сползла набок. "Вот что алкоголь с людьми делает. Ужас". Близнецы, оставив в покое Поттер, прикалывались над своим братом Перси, и их не останавливали никакие угрозы снятия баллов и отправки жалобного письма домой. Бедный староста даже не замечал, что его начищенный и блестящий значок уже давно говорит о нём не "староста", а "дуралей". Тихо сидел и веселился рядок учеников Хаффлпаффа, неспешно поглощавших праздничную еду. Только старшекурсники барсуков активно обсуждали какую-то статью. – … это первый раз в истории! – Как же так вышло? Ведь даже Тот-кого-нельзя-называть... Услышав знакомое имя, девочка невольно заинтересовалась разговором старших. К счастью, даже не пришлось спрашивать — тема обсуждения крупными буквами красовалась на обложке "Ежедневного пророка".

"ИНИЦИИРОВАНО РАССЛЕДОВАНИЕ В ДЕЛЕ ОБ ОГРАБЛЕНИИ БАНКА "ГРИНГОТТС"", – гласил заголовок статьи. Сотрудники аврората приступили к расследованию обстоятельств проникновения неизвестного грабителя или грабителей в банк "Гринготтс", произошедшего в канун Рождества. Основной версией следователи называют обычный грабеж группой крайне подготовленных преступников. – К сожалению, больше ничего сообщить не могу, – сообщило уполномоченное лицо следственной группы. – Мы и так испытываем трудности в переговорах с гоблинами по содействию в расследовании. Пресс-секретарь банка "Гринготтс" и вовсе отказался от комментариев. – Мы не скажем вам, что лежало в сейфе, – заявил он этим утром. – Поэтому не лезьте в наши дела, если вам не нужны проблемы. Пока что известно только одно: когда охрана банка прибыла на место по сигналу тревоги, грабитель уже успел скрыться. Не помог и стандартный план блокировки здания банка в случае подобных ситуаций. Отметим, что до сего момента "Гринготтс" считался единственным банком в мире, который невозможно ограбить. Хранилища клиентов защищены лабиринтом подземелий, надежными чарами и обученным персоналом; имеются так же неподтвержденные слухи об использовании в качестве охраны драконов.

В силу своего возраста Ева не могла полноценно судить об этом месте. К тому же, дальше холла "Гринготтса" она не заходила: собственный сейф ведь ей был недоступен. Но статья говорила сама за себя: самое защищенное место в мире, в котором для защиты могли быть даже драконы, тоже оказалось вскрыто. Видимо, всё бывает в первый раз? "Но интересно, кто это мог быть... – Ева озадаченно поджала уголок рта. – Может, кто-то из соратников Волдеморта? А что, логично — если он один навевал ужас на всю страну и опасался только директора, то и его приспешники должны соответствовать уровню начальника". О том, что одно не всегда соответствует другому, Поттер, конечно же, не знала. Пару раз с девочкой, как единственной сокурсницей, заводил разговор Джек. Староста тоже удивился, когда узнал об ограблении банка накануне праздника, но предположил, что это могла быть просто очень хорошо подготовленная группа магов, обязательно имевшая достоверные сведения от кого-то из сотрудников банка. Второй же разговор в какой-то момент перерос в тихую, но яростную перепалку, итогом которой стало выбитое из парня обещание научить девочку Связывающим Чарам. Ева едва сдержала триумфальную улыбку: до этого пятикурсник отказывался ей показывать что-либо боевое, аргументируя малым возрастом девочки. Но ведь надо же было хоть с чего-то начинать? Хотя идея вечно пугать противников снопом искр казалась Поттер весьма заманчивой. Отдельной группой кучковались вечно обособленные слизеринцы; особо среди них выделялся Малфой, подчеркнуто сохранявший за столом невероятно важный вид, словно бы он был не на школьном празднике, а на личном приёме у Её Величества. Для Евы такое поведение было забавным, ведь еще недавно слизеринец бахвалился, что на Рождество он поедет домой и будет праздновать в своем кругу и нормальном доме, в отличие от некоторых (нетрудно было догадаться, какая реакция была у Уизли-шесть); однако же теперь он сидел среди них ("поверженный и побежденный", мысленно добавила Поттер, не сдержав короткой ухмылки). Впрочем, даже если Малфой и испытывал какой-либо дискомфорт, он его прекрасно скрывал: блондин регулярно отпускал ехидные фразы Рональду, чем провоцировал его на всё большее покраснение и все более громкое пыхтение, периодически что-то говорил Лонгботтому, отчего тот сразу же тушевался... и иногда поглядывал на Еву. Девочка перехватила пару таких взглядов, но, к сожалению, узнать что-то не могла: в одиннадцать лет мало кто может похвастаться навыками анализа поведения и мельчайших деталей. Единственное, что сумела заметить Ева — это как внимательно Малфой старался слушать то, о чем она говорила с Джеком. Это было неожиданно, даже если вспоминать слова Малфоя в "Хогвартс-экспрессе" — неужели он решил-таки сделать первый шаг к ней? С другой стороны, нельзя было и отметать версию, что Еве все просто чудилось. "А может это действительно он отправил мне Амортенцию? – девочка нахмурилась от внезапной догадки. – А что, версия теперь вполне вероятная. Игнорировал же меня до этого времени". "Игнорировал", наверное, было слишком громким словом, но до пира Малфой при виде Поттер не подавал вида о разговоре в поезде и не делал никаких прямых или косвенных попыток с ней связаться. При ней он вел себя так же, как и при остальных, то есть сравнительно адекватно, но это не выглядело даже нейтралитетом. Это было ровным счетом ничего. – Да ладно тебе, Нев. Всё будет нормально! А вот и ещё одна неожиданность праздничного пира. Номер Шесть, полностью игнорирующий её присутствие. Не то чтобы Ева жаловалась, конечно... – Я не знаю, Рон, – стушевался мальчик, оглядевшись по сторонам. – Это ведь нарушение школьных правил! А если нас поймают? А что скажет тогда моя бабушка? – А как нас поймают, если у нас есть такая мантия? "Мантия?" – Ева подтянула себе кусочек торта, стараясь сделать как можно более непринужденный вид. – Все будет нормально! – рыжий сгреб себе целый поднос с пирожными и конфетами и одним махом отправил в рот сразу несколько. – Никто нас не заметит, поверь! Даже Малфой! Упомянутый, разумеется, услышал свою фамилию. Но, бросив скользящий взгляд на рыжика, он вновь повернулся к своей тарелке. – А он-то тут причем? – недоуменно спросил Лонгботтом. – Да бл... – Минус десять баллов с Гриффиндора, мистер Уизли, – отчеканил Снейп, как оказалось, прекрасно слышавший всё за столом. – Практикуйте свое сквернословие где-нибудь в другом месте. – Ну что ты, Северус, – доброжелательно заметил Дамблдор. – Не будь так суров к мальчику. Сейчас же праздник! – Именно поэтому и десять, Альбус, – Снейп вопросительно взглянул на соседа. – Вы предпочли бы традиционные пятьдесят? Директор смущенно отвернулся к профессору Флитвику. Поттер же поначалу очень удивилась подобному отступлению. "Может, просто не хочет портить праздник? – Ева сомнительно взглянула на зельевара, но тот неотрывно наблюдал за Рональдом. – Профессор Снейп — он такой, он может и из принципа поспорить". – Чертов Снейп, – тем временем шепотом разорялся Уизли, – всегда своих змеемордых покрывает, особенно этого Малфоя... "Ох кому-то будет плохо..." – девочка поспешила скрыть улыбку за кружкой чая. Несмотря на шепот рыжего, зельевар все еще прекрасно слышал его и смотрел на него, как на чрезвычайно интересную подопытную крысу. Набирал компромат? – И вообще, точно! – Рональд чуть ли не засветился. – У нас же есть мантия! Можно что-нибудь подстроить Малфою! Наконец-то отомстим этому белобрысому придурку! – Погромче, Уизли, твою гениальную идею ещё не вся Британия услышала, – тихо хмыкнула Поттер. Сидящий по соседству Джек усмехнулся. Гриффиндорец всё сильнее распалялся на тему того, как он и Невилл с помощью этой самой мантии будут наносить добро и причинять справедливость. И, несмотря на его шепот, при желании его можно было услышать почти всем за столом. Лонгботтом всё больше молчал, неспособный сказать и слова против наполеоновских планов товарища. Поттер же осматривала других присутствовавших в Зале. Дамблдор словно бы и не слышал Рональда и продолжал обсуждение с Флитвиком; сам декан Рейвенкло явно придерживался той же линии. Профессор Снейп даже не шевелился, наблюдая за гриффиндорцами, но выражение его лица постепенно менялось с исследовательского интереса на глубокую задумчивость. Остальные профессора были слишком поглощены своими яствами или разговорами, равно как и большинство учеников; интерес к планам гриффиндорца имели разве что Джек, успешно скрывающийся за номером "Трансфигурации сегодня", и Поттер, сделавшая вид, что о чем-то крепко задумалась за чашкой чая. Малфой тоже некоторое время делал вид, что ничего не слышит, но вскоре фамилия слизеринца в речи рыжего начала мелькать так часто, что тот не удержался. – Уизли, что ты заладил: "Малфой, Малфой"... – белобрысый мальчик прищурился. – Если уж я вызываю в тебе такое восхищение, то мог бы и нормально сказать! Хотя нет, лучше не надо, – он искренне содрогнулся. – От такого "почета" попробуй потом отмойся... Рональд покрылся красными пятнами, и уже был готов сказать что-то грубое... – По-моему, здесь явно что-то большее, чем восхищение, – вставила Ева, глядя на гриффиндорца с хитрым прищуром. – Вон как покраснел — не иначе, как влюбился! Стол содрогнулся от грянувшего хохота. Не успел Малфой отойти от ужаса, нарисовавшегося на его лице, как побагровевший Уизли, провожаемый громким смехом учеников, выскочил из-за стола и стремглав метнулся к дверям. Даже Снейп позволил себе усмешку, и только один Невилл остался в недоумении. – Полагаю, мистеру Уизли в ближайшее время стоит отказаться от сладкого, – как бы между прочим заметил зельевар. – Видимо, его недалекий ум провоцирует слишком... неадекватные ассоциации между десертом и мистером Малфоем. Блондин соображал недолго и с искренним ужасом взглянул на своего декана, даже покраснел. А Ева никак не могла оторвать взгляд от полупустой тарелки Уизли-шесть. Тарелки, на которой лежали две последние слишком знакомые сладости. Поттер нервно дернула носом: отголосок тех самых запахов, казалось, добрался до нее и здесь. – А мистер Уизли будет в порядке? – осторожно поинтересовалась она у профессора. В этот момент девочка поймала на себе взгляд директора. – Сильно сомневаюсь, что с ним могло случиться нечто достаточно серьезное, – профессор Снейп смотрел на нее совершенно бесстрастно. Только его непроницаемо-чёрные глаза выдавали намек на веселье. – Кондитеры в последнее время предпочитают количество качеству, и одиночный эффект для мозга у них совершенно незначительный. Ева расслабленно выдохнула: значит, ничего опасного с придурковатым рыжим не будет. Даже она, не будучи любителем сладкого, сильно бы не пострадала. Оставался только вопрос эффекта: уж слишком часто Уизли поминал слизеринского блондинчика... Вывод выходил однозначным. И Поттер он не нравился. – Ты смотри, Джордж, – тем временем веселились близнецы, – наш брат-то оказался не промах! – Да-а, Фред. И ведь не кто-нибудь, а сразу Драко Малфой! Я теперь чувствую себя неполноценным... – Нам срочно нужно наверстывать! – Знаете, приятно видеть, что даже в столь юном возрасте молодым сердцам ведомо столь чистое и столь прекрасное чувство, как любовь! – восторженно воскликнул Флитвик, смахнув выступившую слезу и подмигнув Еве. А Поттер со сползшей на глаза треуголкой изо всех сил пыталась не рассмеяться в голос.