Жар-птица

– И он правда ничего не сделал? – Нет. Ну, точнее, попытался применить какое-то заклинание... – Я же говорила! – с торжеством посмотрела на товарища Пенелопа. – … но оно у него не получилось, – Ева раздраженно покосилась на девушку. – А потом пикси отобрали у него палочку, и он смылся к себе в кабинет. И высунулся оттуда, только когда прибежали МакГонагалл и Снейп. Джек скептически посмотрел на Пенелопу. – Помнится мне, было у него что-то про беспалочковое "Акцио"... – как бы невзначай заметил он. – Ошибки случаются у всех, – невозмутимо ответила Кристалл[1] — но порозовевшие щеки выдали девушку с головой. "Фанатка", – мысленно вздохнула Ева. То было утро четверга, на следующий день после злополучного урока Защиты. Как всегда, Ева открыла глаза ровно без десяти семь — ей даже не нужны были часы, чтобы понять это. Но если пробуждение во время августовских "странствий" и учебного времени подразумевало немедленный подъём — пока её не заметил кто-нибудь из местных жителей или для сбора на учёбу соответственно — то в Больничном крыле можно было нежиться в уютной мягкой постели сколь угодно долго. Беда была ровно одна. Не хотелось. Поэтому пришедшие навестить подопечную перед завтраком старосты Рейвенкло застали Еву, сосредоточенно грызущую кончик карандаша в процессе чтения рунного справочника. Да, Ева Поттер — это и правда был диагноз. – Погоди-ка, – вдруг прищурилась рыжая рейвенкловка. Снейп ведь применял точно такой же аргумент... – Джек, ты что, прочитал все его книги? – На секундочку, мы тоже по ним учимся, – хмыкнул Мэннинг. – Надо же мне было узнать, что у нас будет в этом году... – староста вдруг вздохнул и закрыл глаза. А когда открыл, взгляд его был направлен словно бы сквозь Еву. – И пока я их читал, у меня было такое сильное желание предать их огню, что впору было учить "Финдфайр". – Финд... прости, что? Джек моргнул, возвращая взгляду осмысленность. – Финдфайр. "Адское пламя". Это из... эм... – его лицо отразило растерянность, словно бы он понял, что сказал что-то не то. Он потянулся ладонью к затылку... – А, ладно, не обращай внимания, – наконец махнул Джек рукой. – Л-ладно... – но рейвенкловка ещё с секунду мерила парня подозрительным взглядом. – Стоп. Но если вы тоже по ним занимаетесь... – Ева недоверчиво прищурилась. – Это что... все семь курсов учатся по одним и тем же книгам? Джек вновь вздохнул. "Да, и я это уже обсуждал с ней", – читалось в его взгляде, на секунду скосившемся к Кристалл. И результат этого обсуждения был явно не позитивным. – Не вижу в этом ничего плохого, – пожала плечами Пенелопа. – Особенно если они действительно полезны. – То есть тебя не смущает, что все семь курсов будут учить один и тот же материал? – Этот материал написан современным языком и намного более актуален, чем стандартные учебники, поскольку соответствует духу времени. В "Мародёрстве с монстрами", чтоб ты знала, даются очень дельные советы по борьбе с самыми разными чудовищами. "Один из которых предлагает использовать против огненного краба "Инсендио". Огненное заклинание. Против существа с прочным минеральным панцирем, которое, к тому же, само стреляет огнём". Более того, огненные крабы находились под защитой волшебного сообщества как вымирающий вид, и Локхарт в той же главе, сначала намеревавшийся помочь защитить их от браконьеров, уже после первого нападения решил присоединиться к последним с "намерением помочь им в вытирании каждого последнего следа этих жестоких и диких ракообразных"[2]. На взгляд Евы, уже это должно было заставить читателя усомниться в профессионализме Локхарта. Но вместо ответа она только тяжело выдохнула и покачала головой, всем своим видом говоря: "сдаюсь". – А вы когда-нибудь слышали об этом... как же его... "Пескипикси пестерноми"? – спросила она. – Это то самое заклинание против пикси? Ева кивнула. Старосты озадаченно переглянулись, нахмурились. – Ни разу, – покачала головой Пенелопа. – Вообще, стандартным заклинанием против пикси является "Terreo"... [3] – Ну или изолирующие и нейтрализующие чары по площадям, – вставил Джек. – … но, с другой стороны, профессор Локхарт очень много путешествовал по всему миру и наверняка знает и другие методы борьбы с ними, – с нажимом закончила Кристалл, подчеркнуто не глядя на товарища. – Скорее всего, это заклинание требует каких-то особых условий, о которых он мог забыть, переволновавшись на своем первом уроке. Третий вздох Джека вышел синхронным с Евой. "Фанатка", – читалось в их обмене взглядами. – Вы закончили? – невозмутимо поинтересовалась Кристалл, скрестив руки под грудью. – И ничего-то от тебя не скрыть, – усмехнулся Джек; усмешка, впрочем, была беззлобной. – Кстати о сокрытии, – повернулся он к Еве, – по всему Хогвартсу ходят слухи на тему твоей победы над пикси. Не то чтобы я не верил, что ты умеешь призывать демонов... – девочка мученически закатила глаза к потолку, – но всё же, чем ты их приложила? – А Кэти и Чжоу разве не рассказали? – скептически поинтересовалась Ева. Джек вдруг рассмеялся. – Пенелопа отняла у Рейвенкло десять баллов за рассказ мисс Белл, – сквозь смех произнес он. Ева изумленно уставилась на девушку... и тихо рассмеялась в кулачок, заметив её порозовевшие уши. Да, с Кэти бы сталось на волне впечатлений продемонстрировать свое отношение к произошедшему... через арсенал своего же красноречия. – Из них пять были за неуважение к преподавателю, – Пенелопа подчеркнуто уставилась в окно. – А мисс Чанг сказала только, что ты выпустила очень сильную огненную волну... что, в общем-то, весьма подходит под теорию с демонами, ибо пиромантов в Британии никто не видел вот уже больше ста лет. Тем более, что сам класс вроде бы уцелел и не похож на пепелище, – Джек выжидательно посмотрел на девочку. – Итак?.. Ева вздохнула. – Инсендио Радиалис, – произнесла она, не моргнув и глазом. Пенелопа же, повернувшись к ним, глаза округлила. – Комбинированные чары второго уровня? – изумленно уточнила она. Ева осторожно кивнула. – А ты знаешь, что их проходят только на третьем курсе? – То есть вот это тебя не смущает, да? – весело хмыкнул, казалось, совершенно не удивленный Джек, потянувшись вперед и ухватив рунный справочник с коленок Поттер. – Причем она уже подходила с этим к Флитвику и интересовалась защитными рунами — а это вообще курс пятый. Он сам мне рассказал вчера вечером, когда я обсуждал с ним мой проект, – уточнил парень, заметив вопросительный взгляд Евы. "В Хогвартсе, похоже, секреты хранить вообще невозможно, – Поттер прикрыла глаза. – А потом удивляются ещё, почему я почти ни с кем не общаюсь..." – Ева! – ошеломленно воскликнула Пенелопа; девочка едва не подпрыгнула от неожиданности. Ошеломление старосты тем временем стремительно сменялось сердитостью. – Ты опять слишком налегаешь на учебу! "Ох, только не это..." – застонала Ева. – Да что в этом такого-то?! – Год ещё начаться не успел, вот что! – Пенелопа уперла руки в пояс и попыталась грозно нависнуть над подопечной. И хотя смотрелось это весьма внушительно, Ева не впечатлилась. Не на тот характер напали. – Он УЖЕ начался. Уже, понимаешь? – Нет, не понимаю! Я совершенно тебя не понимаю! – девушка сердито тряхнула светлой головой. – Ты не идешь на контакт с остальными учениками... "Вот-вот". – ... постоянно зарываешься в книги... иногда даже поесть забываешь! – её взгляд красноречиво обвел болезненно-худой, казалось, ни на грамм не поправившийся за прошлый год силуэт рейвенкловки и остановился на её лице — точнее, на двух его наиболее приметных элементах. – И при этом умудряешься попадать в неприятности! Но ведь так нельзя, это опасно! Куда ты постоянно так спешишь? Но Ева только вновь закатила глаза. Ну как, как объяснить Пенелопе, совершенно нормальному человеку, наибольшим приключением которой до сих пор были уединения с Перси Уизли во время ночных дежурств, что спешит она... ну, в общем-то, жить? Что её нынешний интерес обусловлен уже не только и не столько самой учебой, истинно-рейвенкловском интересом исследований и познанием окружающего мира, сколько в необходимости защитить себя? "Да никак, в общем-то, – тут же ответила себе Ева. – Разве что только рассказать обо всём, что со мной произошло за последние два года". И тут же мысленно хихикнула. Ева Поттер, рассказывающая о себе и своих тайнах. За вычетом абсурдности самой мысли, Пенелопу удар хватит, если она узнает хотя бы о её летних приключениях. – … и это не говоря о том, что так истязать себя — это верный путь в... – и осеклась, наткнувшись на безукоризненно-вежливое внимание девочки. Подвох был раскрыт мгновенно. – Джек! – беспомощно воскликнула Кристалл, повернувшись к товарищу. – В отличие от тебя, я понял бесполезность подобных увещеваний ещё в прошлом году, – с какой-то веселой меланхолией отозвался Мэннинг, запрокинув голову назад и глядя в потолок. – Как говорится, если не можешь победить — возглавь... так что уж лучше пусть у меня учится, чем нахватается не понять чего не понять где. Ева озадаченно почесала щеку. Находясь на Рейвенкло, она все равно умудрялась забывать, что это — Дом умных и неординарно мыслящих. А она-то думала, что просто сумела перебороть его упорство... – А если серьёзно, Пен, то брось, – Джек принял нормальное положение тела и совершенно спокойно посмотрел на коллегу. – Ева вполне разумная юная леди, и я более чем уверен, что она сумеет остановиться до того, как её мозги расплавятся. – К тому же, на секундочку, я в Рейвенкло, а не Гриффиндоре, – заметила Ева. Щеки девочки слегка порозовели. – И мне всегда казалось, что учиться и узнавать что-то новое здесь — это совершенно нормальное дело. С полминуты Пенелопа открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба. Такого совместного отпора она явно не ожидала. – Значит... значит так, да? То есть я пытаюсь о вас заботиться, хочу как лучше для вас, а вы мне отвечаете... этим? Хорошо! – сердито воскликнула она. – Будь по-вашему! Раз вы все здесь такие разумные и самостоятельные — то я умываю руки! Хорошего вам дня! И, гордо выпрямившись и задрав подбородок, стремительно покинула Больничное крыло, громко чеканя шаг каблуками. Джек, проводив девушку взглядом, негромко вздохнул и взмахом палочки отлевитировал её освободившийся стул обратно к стене. – Вы явно не в ладах в последнее время, – заметила Ева. – Нетрудно заметить, не так ли? – печально улыбнулся парень. – Не принимай близко к сердцу её... вторжения в твоё личное пространство. Она просто пытается заботиться обо всех нас. – Потому что таковы обязанности старосты. – Скорее потому, что в этом и есть сама Пенелопа. Такая... строгая, но в то же время заботливая мамочка, знаешь? – Бр-р, – Ева содрогнулась и повела плечами. – Нет уж, спасибо. До сих пор справлялась как-то сама, и не думаю, что мне пора переходить на внешний контроль. Но Джек вместо ответа вдруг склонил голову набок и слегка прищурился. – Знаешь, – медленно заметил он, пристально глядя на неё, – по идее, из уст двенадцатилетней девочки это должно звучать забавно... но вот смотрю я в твои глаза, и это "справлялась как-то сама" становится уж больно... мрачным. "Рейвенкло — Дом умных и неординарно мыслящих". Ева вздрогнула. Она уже успела забыть и то, насколько наблюдательным иногда может быть Джек. Однако рейвенкловка стойко выдержала внимательный взор старосты. – Я всего лишь имела в виду учебу и самообразование, так что не выдумывай, – но Мэннинг не только не отступал, но и подался вперед, упершись локтями в колени, и, чуть наклонив голову, посмотрел на неё из-под приподнятых бровей. В таком положении его взгляд стал особенно острым — и Ева практически почувствовала его своей кожей. – Кроме того, мне достаточно и твоей... эм, заботы... – девочка отвела взгляд. Её щеки чуть порозовели. – По крайней мере, ты не будешь ездить мне по ушам и рассказывать, "какой чудесный у нас профессор Локхарт". Парень хмыкнул, но всё же убрал свой тяжелый взгляд и расслабился. И даже улыбнулся. Ева неслышно выдохнула. Сработало. – Кстати, не в нём ли причина вашего разлада? – продолжила она, закрепляя успех. Улыбка на лице Джека тут же пропала. Он опустил голову и вновь вздохнул; его лицо опять сделалось печальным. – Я пытался объяснить Пенелопе, что Локхарт — писатель, а не волшебник. Но она... эх, – парень махнул рукой. – Понимаешь, я допускаю, что существует такое заклинание, как... "Пескипикси пестерноми", так? – заговорил он спустя минуту задумчивого созерцания пейзажа за окном. Ева кивнула. – Потому что, например, та же "Вингардиум Левиоса" имеет двести тридцать один зарегистрированный аналог по всему миру, начиная от языковых различий и заканчивая устаревшими вариантами — и это не считая неучтенного, забытого историей и всякой кустарщины. Да, я тоже был в шоке, когда узнал эту цифру, – рейвенкловец понимающе взглянул на ошеломленную девочку; Еве потребовалось секунд десять, чтобы переварить это число. Двести. Тридцать. Один. Вариант одного заклинания! – И я даже проверил кое-что из книг Локхарта... да, его методы в целом правдивы. – Но?.. – Ева почувствовала повисшую в воздухе недосказанность. – Но понимаешь, в чём дело — шаманский ритуал очищения, который он выполнил летом в "Дырявом котле", и правда существует. Но выполнить его может только шаман-навахо или носитель крови этого племени. Никак не обычный волшебник с другой части света. Это как бы вопрос развития через поколения... ммм... – Что-то вроде эволюции? – блеснула знаниями Ева. – Точно! – Джек одобрительно щелкнул пальцами. – Это именно вопрос эволюции, причем очень длительной. Индейцы же столетиями развивались в искусстве ритуалов и общения с духами, оттачивали эти умения и передавали их следующим поколениям... не только посредством обычного учения, – Ева негромко кашлянула и отвела взгляд, прекрасно распознав намёк. – Они — признанные мастера ритуалистики. И мастера они потому, что занимаются этим уже много, действительно много, лет. А этот ритуал ещё и завязан именно на особенностях индейцев, на их тонкости взаимодействия с магией... проще говоря, на всё то, чем мы с тобой похвастаться явно не можем. – А разве другие волшебники не могут... ну, научиться всему этому? – удивленно спросила Ева. – Теоретически могут. Но понимаешь, ритуалистика — это не трансфигурация, в ней нельзя взять и провести общемагическую стандартизацию и подвод под единый базис для всех волшебников. Потому что трансфигурация работает с... законами физики этого мира, так сказать, и волшебник в ней служит лишь катализатором и началом изменений, а ритуалистика — на основе самих волшебников, их воли и воображения, и поэтому постоянно требует особых условий... как тех, которые я назвал. Соответственно, если попытаться научить ритуалу кого-то постороннего, то результат будет... ну-у... – рейвенкловец задумчиво уставился куда-то над её головой. – Слабым? – Ну это если он вообще будет, – хмыкнул Джек. Градус задумчивости в его взгляде не снижался. – Тут дело... как бы тебе это объяснить... как у самых первых волшебников на Земле, наверное? – неуверенно предположил он. Но вдруг кивнул каким-то своим мыслям и повернулся к девочке. – Ты ведь знаешь Уолкрофта? Ева нахмурилась, честно перебирая в уме список известных ей людей. – Джеймс Уолкрофт, твой однокурсник и друг, который в том году помогал нам готовиться к экзамену по Истории магии? – уточнила она. – И про которого ты потом сказала, что у него лицо словно высекли из мрамора, – весело прищурился Джек. Ева мысленно чертыхнулась: теперь к наблюдательности Мэннинга добавилась и его память. – Но вообще, он действительно очень шарит в истории волшебного мира — в смысле, в настоящей истории, а не в восстаниях гоблинов Биннса, – оба рейвенкловца понимающе усмехнулись, – и вот он как-то мне и рассказал, что у самых первых магов в древние времена никаких заклинаний не было и в помине — только слепая вера в божественные силы и концентраторы из чего попало. Как раз тогда и появились самые первые "призывные" ритуалы, основанные на случайностях, принятых за чистую монету. Это потом уже начались первые робкие попытки взять магию под осознанный контроль через ритуалы, то есть вера, подкрепленная уже силой воли, и сильно потом, одновременно с развитием письменности — первые попытки создать вербальные заклинания... То был Бронзовый век, ещё при Древней Греции, кажется, – Джек озадаченно почесал затылок. – И поскольку все люди — разные, то и ритуалы у них получались совершенно разнообразные. Кто-то призывал дождь танцами и плясками, кто-то заговорами и молитвами, кто-то — жертвоприношениями... Индейцы вроде как входят в транс и общаются с духами — может, самый первый их маг удачно открыл в себе умение общаться с ними, а потом постарался передать это учение остальным. А поскольку число волшебников только росло, и у них появлялись последователи и ученики... – … то этих ритуалов будет явно больше, чем двести тридцать один аналог, – медленно кивнула Ева. Взгляд рейвенкловки, обрабатывающей новые знания, сделался несколько отрешенным. – Ну а поскольку индейцы никогда не переходили на общемировые стандарты, то можешь представить, как далеко они обошли нас в этом плане, – Джек поднял мечтательный взгляд вверх ("Явно хочет хорошенько покопаться в этой теме", – с улыбкой подметила про себя Ева). Но в своих мыслях он витал недолго — рейвенкловец негромко хлопнул ладонями по коленям. – Ну так вот, возвращаясь к нашему Локхарту. Даже если тебя или меня научить всем последовательностям того ритуала навахо, и даже если мы будем искренне верить в них и прилагать всю нашу волю, то мы будем как те волшебники древности — что-то сырое, очень приблизительно похожее, может быть, и выдадим, но на деле только зря потратим силы. У нас нет в крови этих индейских особенностей. Нет столетий той самой уникальной эволюции за плечами. Нет веков этого опыта за плечами, – взгляд Мэннинга сделался скептическим. – И вот после этого я должен поверить, что Локхарт — потомственный индеец? Ева понимающе хмыкнула. Хихикнула, вспомнив нелепые отплясывания Локхарта в "Дырявом котле". – Так... Тогда получается, что тот ритуал может выполнить только шаман-навахо в силу особенностей развития народа. Другие научиться ему не могут. Не мгновенно, по крайней мере, – Джек подтверждающе кивнул. Ева вдруг сделалась озадаченной, её взгляд на секунду скользнул вверх. – А наше современное колдовство... получается, результат той же "практики поколений"? – Точнее, её части, которая ответственна за привыкание к волшебству через вербальную формулу, определенное действие концентратором и усилие разума, – поправил её Джек. – То есть, той же эволюции, но в масштабах пост-римской цивилизации, наиболее широко распространившейся по свету и благодаря которой мы сейчас можем творить заклинания несоизмеримо сложнее, чем наши далёкие предки. Это, кстати, описывается в современной теории происхождения магии... и ты от меня не отстанешь, пока я тебе не расскажу об этом, да? – с ноткой шутливой обреченности заметил он. Ева похлопала невинными глазами. Джек выпрямился, посмотрел на наручные часы. Хмыкнул. – Ладно, завтрак я все равно уже пропустил... и у меня сейчас как раз будет История магии. И мы все равно уже начали обсуждать её элементы... так что, чем спать под бубнеж Биннса, я лучше тебе о настоящей истории расскажу. Только вот... Староста вновь достал палочку и, направив её на дверь кабинета мадам Помфри, пробормотал заклинание. Та словно покрылась полупрозрачным мерцающим пологом, который затем полностью растворился в воздухе. – Заглушающее и лёгкое отвлекающее, – пояснил он в ответ на немедленно сделавшийся любопытным взгляд Евы. – Чтобы не возникло вопросов, какого Мерлина я здесь делаю. Так вот, о теории... Рейвенкловец почесал затылок и прочистил горло, собираясь с мыслями. – Если кратко, то в современном мире благодаря изолированности большинства волшебных сообществ относительно друг друга эволюция породила множество уникальных магических ответвлений. Не только в плане учебных предметов, так сказать, но и в плане самого волшебства. Европейское колдовство волшебной палочкой — это одно из ответвлений, пост-римское; индейский шаманизм же — это совершенно другая сфера магии, совсем другой путь, и там свои особенности развития и, соответственно, эволюции. Дай индейскому шаману палочку — и он, скорее всего, с ней ничего не сделает. Но вот потратит на овладение ею всю свою жизнь — и к концу её может достичь определенных успехов. А если дело продолжат его дети, внуки и правнуки, то через какое-то время они станут вполне сносными волшебниками... но до какого-то момента им все равно будет удобнее осваивать свою индейскую магию, потому что это будет в их крови, у них тела будут под это выстроены. И так с подобными самостоятельными сообществами волшебников по всему миру: в Египте, России, Южной Америке, Австралии... Даже Китай, Индия и Япония, которые, казалось бы, находятся близко друг к другу, совершенно отличны в своем традиционном волшебстве. И это мы ещё не берем в расчет различные сообщества внутри самих этих сообществ. – Кроме того, внутри этих изолированных групп есть ещё вопрос генетических особенностей, – Мэннинг вдруг поморщился. – Не скажу, что я в восторге от всей этой аристократической риторики вокруг чистоты крови и превосходства потомственных волшебников над остальными, но по теории современной магии их основное преимущество над прочими волшебниками — это именно вопрос генетики... ну и длительной селекции, как бы странно это ни звучало применительно к человеку как к разумному существу. Благодаря тому, что в ранние периоды истории существовало что-то вроде кланового разделения дел, у аристократических семей выработалось нечто вроде... ну, специализаций, скажем так. А их современные потомки это наследуют по крови. Те же индейские шаманы практиковали ритуалы сотни поколений... набили руку во всех смыслах — поэтому они так легко с ними управляются. Если бы, допустим, мои предки были бы магами и так же поколениями подряд отрабатывали чары "Протего", то я благодаря такой эволюции — ну, в некотором её роде — уже сейчас мог бы быть мастером этих чар. Учили бы руны — и я бы чертил их с закрытыми глазами без осечек. Вот и у наших "благородных" так же... в теории. – Так, – Ева задумчиво нахмурилась. – Но Флитвик говорил, что преимущество чистокровных над нами лишь в том, что они просто раньше готовиться начинают. – И тут мы подходим к первому противоречию этой теории с современной реальностью, – кивнул Джек. – Теория генетических особенностей звучит-то разумно и логично, но по ней получается, что у как минимум половины современных чистокровных должна быть ярко выраженная склонность к тем или иным сферам магии. Или хотя бы куда более быстрое освоение каких-либо чар. Но сколько бы я ни смотрел, из действительно явного превосходства я видел только Притчарда, как легко он проворачивает сложнейшие превращения в трансфигурации, и ещё человек может быть восемь на все старшие курсы, которые на голову выше других в рунах, чарах или зельях. У всех остальных преимущество если и есть, то только описываемое Флитвиком — ранняя подготовка. И всё. Ева задумчиво почесала щеку. Строго говоря, и она сама не могла припомнить какого-то необычного преимущества чистокровных однокурсников над прочими учениками. Более того, в топ-5 их курса в прошлом году чистокровной была только Гринграсс, покуда она, Кэти и Чжоу были полукровками, а Грейнджер — вообще магглорожденной; но даже Гринграсс была просто в целом лучше подготовленной. Малфой, например, не блистал вообще ни в чём, а Крэбб и Гойл... уж на что чистокровные, но тролли троллями. Статистика получалась весьма красноречивая. – Ага... – Ева нахмурилась, закрепляя материал в уме. – Получается, что наше современное волшебство в целом и общем — это результат многолетней практики предыдущих поколений магов, которые этой самой практикой в масштабе столетий и даже тысячелетий провернули эволюцию волшебников и позволили нам выполнять современные заклинания с такой точностью и эффективностью... – Ну и творить куда более сложные и комплексные чары, – подтверждающе кивнул Джек. – ... плюс создали возможные направленности и специализации мага в силу обстоятельств. Но... а как же тогда магглорожденные волшебники? – А вот тут мы подошли ко второму противоречию современной теории магии, к тому, что в волшебном мире называется "парадоксом Бэкона", – весело усмехнулся рейвенкловец. Веселье было совершенно искренним. – Если магглорожденные волшебники — такие как я — результат чистейшей случайности природы, то почему мы начинаем примерно на одном уровне с потомственными волшебниками, а не весь путь с самого начала? – Потому что у них в предках... в дальних предках, – тут же поправилась Ева, – мог быть кто-то из волшебников? Или сквибов? – Теория Бенедикта Уизли, – вновь кивнул Джек; Ева озадаченно склонила голову набок, – от тысяча восемьсот... чёрт знает какого года, но за которую, кстати, вроде бы и загнали рыжих в "предателей крови". "Вы только подумайте!" – шепотом вскричал рейвенкловец, возмущенно округлив глаза и взмахнув руками — явно пародируя какого-то аристократа из тех времён. – "Как мерзка сама мысль, что магглорожденные... что эти... отродья! – могут быть равны нам!" Ева с кривой улыбкой сдвинула очки на лоб и закрыла глаза ладонью. – Я даже не знаю, смеяться сейчас или плакать. – Истина, как обычно, где-то посередине, – понимающе дернул уголком рта в ухмылке Джек. "Хохотать до горьких слёз", – тут же сделала вывод рейвенкловка. – Джеймс, кстати, эту теорию поддерживает. Ведь у волшебного мира история делится на период до Статута о Секретности и после него, так? И, как он отмечал, до его введения волшебники и ведьмы жили среди обычных людей... со всеми вытекающими. Ева, вновь прекрасно распознавшая намёк, слегка порозовела. – Плюс ещё какие нравы были в то время... – заметила она. Женитьба в ранние годы была наиболее "лояльным" из них — это она знала ещё из обычной школы, когда учитель истории, сухопарый желчный старик, однажды случайно услышавший фантазии её одноклассниц, в приступе раздражения за десять минут довел их до слёз, уничтожив на корню все их розовые мечты о принцах на белых конях, замках и богатствах суровыми логикой и фактами. Ну и из библиотечных учебников истории, конечно. – Вот-вот, – кивнул Джек. – Но если честно, эту теорию Уизли я нахожу немного сомнительной. Не в смысле расизма, – тут же поднял ладони Мэннинг в ответ на нечитаемый взгляд Поттер, – а в смысле... ммм... несоответствия. То есть, хорошо — допустим, что магглорожденные все без исключения являются потомками волшебников. До какого-то периода времени волшебники и ведьмы жили и сочетались не только между собой, но и с обычными людьми... кроме чистокровных фанатиков, понятное дело, – Ева медленно кивнула. – Но даже так мы говорим как минимум о четверти полукровок от всех волшебников на поколение. Возможно, не все их дети наследовали талант к магии, но они должны были переносить его дальше в качестве рецессивного... пардон, пассивного признака... – Я знаю, что такое рецессивные и доминантные признаки в генах, Джек, – закатила глаза Ева. – ... плюс сквибы, которые нет-нет, да рождались у чистокровных — по крайней мере те, которых не умертвили и которые выжили после изгнания в большой мир, – кивнул рейвенкловец, походя принимая слова Евы к сведению. И вновь совершенно без удивления. – Так вот, если посчитать все эти возможности, плюс вспомнить, что на каждую семью для выживания в те времена должно было приходиться минимум два ребенка, и даже если сделать поправку на возможное "возрождение" таланта к магии не через поколение, а через два, три или больше... возникает резонный вопрос: почему нас, магглорожденных, тогда так мало? Ева честно попыталась найти ответ на этот вопрос. Но вот в коридорах Хогвартса прозвенел звонок на урок, прошло ещё некоторое время, а она всё ещё продолжала хмуриться. – Может, потому, что в те времена сама численность человечества была не очень большой? – осторожно предположила она. – Это же не современные пять миллиардов человек. Плюс средневековая инквизиция... болезни — волшебники тоже страдали от чумы, – а это она знала уже из истории волшебной. – Войны — особенно две мировые в двадцатом веке... Просто какие-то негативные события и ограничения... Волшебников и так не очень много было, а тут ещё и такие постоянные сокращения. И эти же сокращения были и среди простых людей... которые те самые "через поколение". Ну или просто случайности природы, – наконец покачала девочка головой. И хмыкнула: – Хотя о чем это я? Я же второкурсница. Откуда мне-то знать? – Никогда не недооценивай собственный ум, – Джек легонько щелкнул её по лбу и улыбнулся в ответ на возмущенный взгляд девочки. – Шляпа распределила тебя на Рейвенкло не просто так. Тем более, что мы, выходцы из маггловского мира, как раз таки обладаем куда более свежим взглядом на многие вещи. Ева смущенно улыбнулась — теперь уже по-настоящему. Но Джек вдруг и сам, казалось, смутился собственных слов. – И, кстати, ты можешь быть очень даже права, – заметил он, в задумчивости проведя пальцами по подбородку. – Численность человечества мы в наших исследованиях учитывали, а вот про чуму и двадцатый век совсем забыли. А ведь ещё социальный фактор — на определенном этапе развития общества, когда достигается комфортная жизнь, размножение как фактор выживания становится не таким существенным... "Слишком много этой темы, Джек", – Ева отчетливо ощутила приливающую к щекам кровь. Словно бы уловив её мысли, сам староста вдруг осекся, словно бы понял, что его занесло куда-то не туда. – Так вот! – парень нарочито бодро хлопнул себя ладонями по коленям. – Мы довольно долго ломали над этим голову — в смысле, над вопросом численности волшебного мира — и в итоге пришли к ещё одному объяснению этого парадокса. В прошлом году мы сошлись с ещё одним рейвенкловцем, Томасом Грантом, – Ева кивнула — она помнила, что во втором полугодии Мэннинг и его друг Уолкрофт по вечерам часто что-то обсуждали с ещё одним старшекурсником... у которого глаза, кажется, были разного цвета. – Он увлекался биологией, и на основе маггловской генетики создал теорию, что вполне могут иметь место то, что он называл "локальными линиями эволюции". То есть, что среди магглов есть такие люди, волшебство в которых находится в зачаточном состоянии развития. Они спокойно живут, ни о чём не подозревают и только иногда у них случаются необычные ситуации с невероятной удачей или необъяснимой интуицией. – Флитвик говорил, что этим отличаются и маги, которые не получили должного развития дара, – вспомнила прошлогодние слова декана Ева. – Ну да, Том как раз называл это "предохранительной деградацией". А у магглов, в свою очередь, такое состояние по умолчанию. Но если маггла с таким фундаментом свести с другим таким же фундаментом и дать их потомству немного удачи, чтобы случайностью природы этот фундамент не затерялся среди прочих генных наборов... – ... то может получиться, его потомство через поколения пройдет тот же путь развития, что и чистокровные маги, и через какое-то у них появится первый полноценный волшебник? – Так считал Грант, – пожал плечами Джек. – Эта его теория, конечно, давала определенное оправдание нашим иностранным ученикам, особенно тем, что в первом поколении... но как объяснение она звучала ещё слабее, чем теория Бенедикта Уизли, потому что первый такой "удачный" волшебник у абсолютных магглов должен начинать свой путь с самого чистого листа. Но эта теория кое-что всё-таки смогла нам прояснить. Ведь генетические признаки бывают доминатными и рецессивными, так? – Ева осторожно кивнула. – А что если... сам талант к магии — признак полностью рецессивный? Ева ошеломленно замерла. – Тогда получается... что волшебников так мало потому... что нас в этом ограничила сама природа? – Мы тоже так подумали, – серьёзно кивнул рейвенкловец. – И долго пытались понять, каким признаком является магия, то есть правы ли мы. Ведь при доминантном варианте волшебников бы было намного больше, чем магглов, но при рецессивном — наоборот, нас вроде как должно быть меньше. Но даже если признак магии рецессивный — то как объяснить появление сквибов? Джек помедлил, покачал головой. – Это были те ещё недели непрерывных теорий, скажу я тебе... Но потом, когда Грант получил из дома свои книги по генетике и когда мы проштудировали их вдоль и поперек... вдруг подумали: а если у человека за волшебство отвечает не один ген, а сразу несколько? Скорее всего, даже огромное множество? – Мэннинг поднял с пола свой небольших размеров поношенный рюкзак, выудил из него немалой толщины тетрадь в потертом кожаном переплете, между страниц которой торчало множество закладок, и, потянув за одну из них, показал Еве один из разворотов. – И каждый из них последовательно разблокирует следующий. Вот, смотри. Сначала — само восприятие всего волшебного, то, что отличает волшебника от маггла. Простые люди же, например, не видят многих волшебных существ, и на этом свойстве были созданы магглоотталкивающие чары. Затем — умение управлять волшебной энергией: если человек воспринимает волшебное, но не может им управлять, то получается сквиб. Причем уже здесь идёт усложнение, ведь есть слабые и сильные волшебники, а значит, должно быть хотя бы стартовое регулирование этой силы. И только потом уже — склонности и направленности. Умение трансфигурировать, умение ритуалистики, склонность к алхимии и зельеварению, к рунам... и потом, для каждой такой "ветки" отдельно — все возможные их поднаправленности и тонкости и то, насколько хорошо с ними ты управишься. Джек, глядя на схематический рисунок спирали с множеством заметок, вдруг усмехнулся. – Вот и получается, что можно быть сколько угодно чистокровным, но если случайность природы так решит — будешь жить без магии, как самый последний маггл, – усмешка старосты вдруг стала мрачной. – И вся эта аристократия, выходит, в чём-то всё-таки были права. Скрещиваясь с магглами, они сильно рискуют потерей своих талантов, того, чем так сильно гордятся... и в то же время, из-за малой численности волшебных сообществ и своего фанатизма, они уже очень сильно рискуют с близкородственными скрещиваниями. Думаю, ты и сама видела примеры этого. "Крэбб и Гойл", – тут же подумала Ева, машинально кивнув. Больничное крыло окуталось мрачноватой тишиной. Джек задумчиво рассматривал свои заметки и рисунки в тетради; растиравшая горячие щёки холодными пальцами Ева ("СЛИШКОМ много этой темы!") обрабатывала новые знания... и пыталась понять, как ей к ним относиться — точнее, к последней их части. Чисто по-человечески, она, по идее, должна была откликнуться хоть небольшой долей сочувствия к оказавшимся в патовой ситуации чистокровным волшебникам. Это казалось морально правильным. К тому же, Ева отчасти могла понять их: если бы ей самой вдруг грозило в один момент потерять все свои знания, то она и сама бы неслабо так перепугалась. Но... сочувствия не было. И не было злорадства. Была только совершенно бесстрастная в своей оценке мысль: чистокровные сами завели себя в этот тупик. Они предпочли остаться со своими убеждениями и идеологией чистокровного превосходства, в которой не было места никому, кроме них — и теперь просто пожинали плоды этого решения. Таков был их выбор. И эта мысль казалась — ощущалась — правильной логически. "В конце концов, – подумала Ева, – могли бы просто перестать кривиться при виде магглорожденных и полукровок. Они же ведь сами по себе тоже волшебники". Но увы — фанатизм. – Так что вот такая наша теория магии, – подвел итог Джек. – Джеймс после окончания Хогвартса хочет продолжить исследования с Грантом и выйти с ней на уровень Международной Конфедерации Магов. – Ты не очень уверен в успехе этого предприятия, – заметила по его голосу Ева. – Волшебный мир сам по себе очень консервативен, а МКМ наполовину состоит из представителей наиболее активных чистокровных семейств, – ответил Джек. – И если вспомнить, что проблемы с чистокровным супремасизмом и упадком образования характерны не только для нашей Британии... Красноречивое молчание рейвенкловца лучше любых слов говорило о том, какие шансы он отводил успеху Уолкрофта и Гранта при таких условиях. И это изумляло рейвенкловку. – Но ведь понимание того, на чём основана магия в человеке... это же может дать колоссальный толчок вперед в развитии для всего мира! – воскликнула Ева. – И создать немалую конкуренцию для тех же чистокровных, – едко усмехнулся Джек. – Представь себе, что теперь каждый "магглорожденный выродок" — такой как я — сможет с помощью индивидуальной программы обучения сравниться с любым потомственным чистокровным, лишь бы было желание — а затем толпы прекрасно обученных, но всё ещё магглорожденных волшебников наводнят этот мир. Возьмем даже только один срез: ремесленный. В наследственно-семейный бизнес чистокровных их не возьмут, потому что... ну, магглорожденные, а в гильдиях количество рабочих мест жестко ограничено. Значит, магглорожденные создадут их сами... – … и начнут создавать свои собственные зелья, амулеты, мётлы и всё такое, – Ева нахмурилась; разум рейвенкловки услужливо поднимал из глубин памяти регулярно звучащие по любимым экономическим телепередачам дяди Вернона определения. – Может даже, не такие качественные, но общее количество всё равно сбросит цены, что ударит по кошелькам чистокровных и старых гильдий... – … и неизбежно вызовет ещё одну волну антимаггловских настроений — потому что чистокровные семейства истово держатся не только за свои кровь и знания, но и за свои кошельки. Говорят, отчасти именно потому чистокровные так сильно поддержали Того-кого-нельзя-называть двадцать лет назад: уже в те года магглорожденные активно наступали на позиции чистокровных, и те просто испугались грядущих перемен. А когда всё началось... интересное совпадение: жертвами атак Пожирателей смерти очень часто становились именно магглорожденные или полукровные волшебники-новаторы, те, которые собирались привнести в мир какое-то новое открытие. Секунд пять парень сверлил мрачным взглядом окно напротив постели Евы. Сама девочка даже затаила дыхание. – Власть — это слишком вкусный пирог, чтобы им делиться, – негромко произнес Джек. Вздохнул: – А поскольку лучшая власть строится на знаниях, нет ничего удивительного в том, что общее образование в лучшем случае стагнирует, что в учёные идут считанные единицы... и что к нам в учителя ЗОТИ вписывают таких, как Локхарт. И всё это на фоне того, что магглы с каждым годом всё ближе и ближе к тому, чтобы обнаружить волшебный мир... "… дает неплохую такую почву для создания эталонного конца магического света", – подхватила мрачный настрой товарища Ева. Рейвенкловка уже давно рассталась с иллюзиями, что волшебный мир — это как сказка, и уж точно не обманывалась по поводу человеческой природы волшебников... но слова Джека создавали поистине обреченный настрой. А если добавить к этому ранний вывод о том, куда себя загнали чистокровные со своим расизмом и фанатизмом в генетическом плане... выходило, что чистокровные не просто загоняли себя в вымирание — вместе с собой они постепенно загоняли в него весь мир. И в отличие от предыдущего вывода, здесь Ева не могла оставаться бесстрастной — потому что грядущее неизбежно затрагивало и её. Но такую проблему невозможно было решить в одиночку, даже с тем, что Кэти ехидно называла "комплексом героя". Тем более — какой-то второкурснице. Точнее, можно было — этаким эскапизмом (в конце концов, шрам на её лбу не значил, что Ева подписывалась быть спасителем мира и помогать всем и каждому), и пусть дальше будет хоть потоп... но этот вариант рейвенкловка даже не рассматривала. Сама мысль о том, что такой массив информации, знаний и открытий волшебного мира окажется утерянным, недоступным для неё, повергала её в ледяной ужас. А невозможность найти даже примерное решение этой проблемы (не революцию же против чистокровных устраивать?) — в глухое раздражение. – Ну да ладно, не будем о грустном! – вдруг хлопнул ладонями по коленям преувеличенно-бодрый Мэннинг. Впрочем, и сама Ева с готовностью поддержала смену темы: мысли о конце волшебного мира не то чтобы вдохновляли. – А если вспомнить, что мы вообще начинали с обсуждения Локхарта... – Сборище рейвенкловцев во всей его сути... – тихонько хмыкнула Ева. – … то, возвращаясь к нему, – Джек честно пытался удержать серьёзное выражение лица, но оливковые глаза парня и подрагивающие ноздри выдавали его веселье с лихвой, – получается, что он может и пишет правду в своих книгах, и он действительно совершил ту прорву подвигов, чудес и прочего, но как минимум в четверти случаев, если не в трети, он просто физически не смог бы выполнить то, о чём писал. Не говоря уже о том, что его книги — это художественная литература, а не учебная, что я и пытался объяснить Пенелопе. Но увы... – Фанатизм, – вздохнула Поттер. – Фанатизм, – печально вздохнул и Мэннинг. – И, казалось бы, в самом умном факультете Хогвартса. Но как нет туч без светлых полос[4], так и тут — напоминание нам, что можно быть сколь угодно умным, но против природы не поборешься, и мы — всё те же люди. – Джек, ты — законченный фаталист, – фыркнула Ева. – Уж какой есть, – развел руками тот, сверкая весёлыми глазами. – Но постой, – вдруг нахмурилась рейвенкловка. – Если Локхарт не выдумывал свои приключения и писал правду, но при этом как минимум в части случаев не мог выполнить то, о чём пишет... – голос Евы сделался осторожным, – получается, что он... просто присвоил себе чьи-то подвиги? – Выходит, что так. – И... никто никогда не предъявлял ему обвинений в плагиате и воровстве? – По крайней мере, я и Джеймс не нашли ничего подобного, – пожал плечами Джек. – Исследования, помнишь? – пояснил он в ответ на недоуменный взгляд Евы. – Так получилось, что пока мы делали наш проект по генетике, мы зацепили в том числе и один из подвигов Локхарта, а там по цепочке проверили в том числе и все статьи и новости, что про него писались... да, сборище рейвенкловцев во всей его сути, – хмыкнул он, увидев промелькнувшее веселье в глазах девочки, – и там было совершенно пусто. Его репутация в этом плане совершенно чиста. Кстати, можешь считать это ещё одним камнем преткновения на нашем факультете. – В смысле? – Ты думаешь, я единственный, кто пытался вразумить наших девчонок? – иронично выгнул бровь староста. – ... да ладно, – Ева неверяще посмотрела на Джека. – Не может же всё быть настолько... – Ну, относительно прочих факультетов у нас и правда всё не так плохо, – признал тот. – По крайней мере, всё остается в рамках культурного диалога... хотя уважением чужого мнения уже и не пахнет. Да и в общей гостиной стало... кхм, прохладно. – Но ведь у нас самый умный факультет в Хогвартсе, – не отступала Ева. – Неужели логика не на нашей стороне? Но Джек вместо ответа вдруг тяжело выдохнул. – Даже Джеймс при всей его неприязни к Локхарту объективно признает, что он не так плох. Да, четверть его подвигов явно фальшива, но как минимум половина — нет. Их вполне может выполнить любой сильный волшебник, и минимум семь из них он выполнил при непредвзятых свидетелях его успеха. И это не считая того, что Локхарт и правда много путешествовал — мы нашли статьи о нём в Трансильвании, Италии, Китае и даже ЮАР — и вполне мог нахвататься чего-то неизвестного, но вполне европейскому волшебнику доступного, – Джек чуть помолчал. – Потом, Локхарт — член Лиги Защиты от Тёмных Сил, а туда всех подряд не принимают — можешь поверить, у нас два семикурсника идут в ДМП, оба — парни... "Неплохой способ вежливо сказать "объективны"", – негромко хмыкнула Ева. – … и у обоих родственники состоят в Лиге. Ну а кроме того, Пенелопа говорила, что Локхарт — выпускник Рейвенкло... – Да ладно?.. – недоверчиво спросила рейвенкловка. Этот самовлюбленный кретин был студентом их факультета? – … сама понимаешь, Распределяющая Шляпа теоретически абы кого к нам не отправляет, – одним взглядом Джек выражал свое отношение к самому факту "родства" Локхарта с ними, хотя и старался говорить беспристрастно. – Да и Дамблдор вряд ли бы допустил на должность полного идиота. Ева поморщилась, отвела взгляд. Ну да, конечно. То-то щека зачесалась... – А то, что присвоил чужое... – Джек поджал уголок рта и закатил глаза. – Ну, ударила человеку слава в голову, и своего показалось мало. Зазвездился. Но ведь не пойдешь же лично сражаться с ковенами жутких ведьм-аборигенов, с которыми раньше зачастую и целые отряды подготовленных волшебников не справлялись? Опасно. Да и за одну ошибку всё-таки не осуждают. Вот и получается в результате объективно, что Локхарт сам по себе... действительно не так ужасен. Ева покачала головой. Разум рейвенкловки просто отказывался принимать тот факт, что их факультет тоже мог пасть жертвой обаяния этого... неумехи. Серьёзно, это же был Локхарт. Человек, который летом прославился за её счет, который, не моргнув глазом, мгновенно записал эту удачу на свой счёт и который на первом же уроке вместо нормальной проверки дал ученикам тест на знание его биографии. Однако разум так же был вынужден признать правоту Джека. За одну ошибку ведь и правда не осуждают... Вдруг рейвенкловка внимательно посмотрела на старосту. – Объективно, – выделила она голосом. – Объективно, – кивнул Джек. – А субъективно... – парень отвел взгляд в сторону. Черты его напряженного лица неуловимым образом заострились; он покачал головой из стороны в сторону. – Пятой точкой чую, что с Локхартом что-то не то. Не верю я этому образу сверкающего рыцаря, особенно когда по всему классу висят его портреты, а его мысли увлечены скорее собственной прической, чем учебной программой. Поэтому прошу тебя, Ева, – староста наклонился к постели девочки — и взгляд его был предельно серьёзным, – будь с ним крайне осторожна. Теперь Ева смотрела пристально-настороженно. Прищурившись. – Ты считаешь, что он может мне угрожать? – Напрямую — вряд ли. Он всё-таки профессор, да и теперь за ним наверняка будут приглядывать. Но с его жаждой славы, присутствием Евы Поттер рядом... и самой ситуацией, в которой всё это смешалось... Ева закрыла глаза и негромко выдохнула. И правда, сочетание получалось просто чудовищным. Особенно с учетом того, что никто не мог сказать, кем — или чем — на самом деле являлся Локхарт. – Учту на будущее, – кивнула Ева. – Спасибо. Хотя, говорить о защите, не зная, чего ждать... "… по меньшей мере нелогично", – закончила она мысленно. – И кстати о защите, – вспомнила рейвенкловка. – ЗОТИ у нас ведь снова пролетает... если только Локхарт не ошибется во второй раз. Джек хмыкнул. – Ты не первая, кто об этом задумался. Притчард ещё вчера вечером поднял этот вопрос на общем собрании старост. – Так. И? Теперь Джек вздохнул. – И случились наша Пенелопа и Алекс Сайкс с Гриффиндора. Джемма Фарли со Слизерина поддержала нас, Седрик Диггори с Хаффлпаффа занял нейтральную позицию, а его подружка Стриклэнд... – рейвенкловец щёлкнул языком. – Она как бы тоже ушла в нейтралитет, но там по одному взгляду понятно, что она на стороне Локхарта. Уж очень сверкала глазами, когда начиналась его критика. А Перси Уизли... ну, он всегда больше беспокоился за порядок и дисциплину... и вряд ли стоит ожидать, что он захочет ссориться с Пенелопой. Ева только закатила глаза. Ох уж эти романтические штучки и сложности... – Ну хорошо, получается, что вас тогда как бы поровну. Неужели вы втроем не можете что-то придумать? – Мы-то можем. Вот только, понимаешь, Пенелопа не единственная, кто считает книги Локхарта прогрессивными учебниками... и к её голосу прислушиваются, – Джек шумно выдохнул, покачал головой. – По-хорошему, стоило бы просто собирать желающих с каждого курса в один класс пару раз в неделю, да учить по старым конспектам. Но проблема в том, что это тут же будет воспринято как протест против Локхарта, и... – парень замялся, потянулся ладонью к затылку, – скажем так, в гостиных факультетов тогда станет действительно жарко. А у нас, старост, задача организовывать учебный процесс, а не саботировать его. И это не считая того, что у нас, старшекурсников, свободного времени не так много, а способных преподавать — ещё меньше, – Джек немного помолчал. – Ну и плюс, с Локхартом — профессором Защиты — не сильно многие захотят ссориться. А с учетом того, каким видели его после того урока вчера вечером... По одному голосу Мэннинга Ева поняла, что профессор Защиты тогда был отнюдь не в благодушном настроении. "Но это будет их личный выбор, а не наш", – хотела было ответить она... и закрыла рот. Разум рейвенкловки вовремя напомнил, что её индивидуализм — это её личная черта, и в коллективном вопросе её логика явно не встроится. Хотя... – А если рассмотреть вопрос в более... индивидуальном порядке? – предложила она. Джек внимательно посмотрел на неё... и вдруг негромко рассмеялся. – Стоило догадаться, что это ты и имела в виду с самого начала, – парень закрыл глаза и покачал головой. – Однако мой ответ — нет. Прости, Ева, но я не могу тебя учить. – Потому что я ещё слишком маленькая? – прищурилась Поттер. – Увы, – Джек развел руками, искренне извиняясь. – И я это говорю не потому, что "так говорят какие-то там устаревшие книги", – слова были выделены саркастичными воздушными кавычками, – а исходя из собственного опыта. А ты думала, откуда я знаю столько чар вне учебной программы? – насмешливо посмотрел он на удивленную девочку. – Оказывается, если свести потомка аристократической семьи, оставшегося без домашней практики, и магглорожденного из приюта, жаждущего узнать побольше о волшебном мире, то они могут прийти к взаимовыгодному соглашению. Только вот без контроля взрослых дети, оказывается, становятся... непослушными, и поэтому Рождество на втором курсе я и Джеймс провели в Больничном крыле с неслабым таким истощением, – Джек улыбнулся своим воспоминаниям. – Так что тогда мы тренировались... в других направлениях. Рейвенкловец посмотрел на коленки Евы, на которых так и лежал рунный справочник. – Флитвик же посоветовал тебе изучать руны для самозащиты, так? – кивнул он подбородком на книгу. – Вот тебе и твое собственное "другое направление". Тем более, что наш декан просто так ничего не делает. – Вот только руны я буду учить весь год, и хорошо, если я что-то придумаю хотя бы к его концу, – не отступала Ева. – А защищаться мне нужно уметь уже сейчас, и защищаться... "защитно". К тому же, ты в прошлом году научил меня Чарам Удвоения — которые, на секундочку, входят в программу третьего курса. И они у меня получились. Джек нахмурился. Аргумент Евы был явно принят к сведению; к тому же, он помнил и то, что девочка уже освоила комбинированные чары, которые тоже считались весьма высоким уровнем. Но ответственный староста так же продолжал цепляться и за логику безопасности... и пока что та явно перевешивала. И кроме того, Ева видела в его глазах зарождающийся огонёк сомнений... и новой волны проницательности. Настойчивость, практически одержимость этим вопросом девочки явно вызывала у Джека резонные логические вопросы — и уже явно был недалёк тот момент, когда они оформятся в слова и вопросы конкретные. "Неужели придется заходить с козырей?" – Ева нахмурилась и закусила губу. Делать этого очень не хотелось; однако и нужду в самозащите нельзя было отменять. И когда Ева уже была готова потянуться за палочкой... – Ну... хорошо, – медленно ответил Джек. – Думаю, одному заклинанию я и правда могу тебя научить. Но на твоем месте я бы не спешил так радоваться, – усмехнулся он при виде просиявшей рейвенкловки. – Оно не совсем защитное, как ты хочешь... и, хоть не требовательно к магическим силам, к физическим — очень даже. "Ауч", – подумала Ева. Энтузиазм внутри неё несколько ослаб. – Ну... не марафоны же мне бегать потребуется? – осторожно спросила она. – Нет, – Ева облегченно выдохнула. – Но вот реакцию и координацию движений развивать — очень даже... Экспеллиармус! – вдруг взметнулась волшебная палочка Джека. И палочка Евы выскочила из её руки и оказалась в ладони Джека. Сама собой. Ева изумленно посмотрела на свою руку, затем уставилась на Джека. – Обезоруживающие чары, – пояснил довольно улыбающийся Джек, возвращая трофейное оружие её хозяйке. – Простые и эффективные — особенно против волшебников. Потому что невербальное колдовство среди волшебников ещё как бы встречается, но вот беспалочковым владеют лишь единицы по всему миру. Правда, они сами тоже требуют некоторой сноровки — потому и будешь тренироваться. – А от них можно защититься? – всё ещё под впечатлением спросила Ева. – Да, те же Щитовые чары блокируют их. Но мне кажется, ты уже давно поняла, что громко кричать заклинание тоже смысла нет, – проницательно посмотрел рейвенкловец на подопечную. Лицо Евы закаменело. – И это всяко лучше, чем заучивать биографию Локхарта, правда ведь? – С этим трудно поспорить, – вынуждена была признать Ева — и рассмеялась вместе с Джеком. – Так что давай, тебя до следующей недели выпишут — тогда и потренируемся, – Мэннинг, отсмеявшись, посмотрел на наручные часы. – А теперь, мне пора сворачиваться. У мадам Помфри вот-вот начнётся утренний обход, и мне бы не хотелось попасть под её горячую руку. Поэтому, пока я не забыл... Рейвенкловец вновь полез в свой рюкзак и, спустя несколько секунд копания, протянул Еве небольшую книжку. "Двойная тайна" — гласило название. – Держи. Считай это подарком на твой день рождения... когда бы он там ни был, – парень выдавил из себя неловкую улыбку. – В своё время она мне очень помогла в нескольких моих наработках... и после разговора с Флитвиком у меня есть стойкое такое ощущение, что теперь она может помочь и тебе. Тем более, – кивнул Джек на книгу, – я из неё для себя выжал уже всё, что смог, и там как раз есть несколько разделов, посвященных защитным плетениям и их вариациям. Ева пролистала несколько страниц в беглом чтении. Книга, похоже, была по теме зачарований в артефакторике, и в ней описывались как наложения чар на предметы через "заклинательные" методы, так и через нужные Еве руны. А в середине и правда обнаружился один из упомянутых разделов про защитные зачарования. Но Ева вдруг нахмурилась и вернулась назад, к вступлению. – "Я записываю эти секреты, прекрасно осознавая, что никто и никогда не сможет ими воспользоваться"? – подняла она вопросительный взгляд на парня. – Она ещё из тех времен, когда подобное и правда было чем-то из области недостижимых чудес даже для волшебного мира, – пожал плечами Джек. – Спешу успокоить, я при своей средней эффективности в рунах и средне-высокой в чарах овладел написанным тут примерно за... два года, выходит. – Очень обнадеживающе, – проворчала Ева. – А при твоих способностях, тяге к учебе и познанию, а также сумасшедшей эффективности, – как ни в чём не бывало продолжил рейвенкловец, – я совершенно не удивлюсь, если увижу первые результаты ещё до Рождества. Так что давай, ворон, за гранит науки! – Есть, сэр, слушаюсь, сэр! – нарочито бодро отсалютовала ему девочка. – А на следующей неделе как раз приступим к Обезоруживающим чарам, – улыбнулся ей парень. Затем, крякнув, поднялся со своего стула (спина парня отозвалась протяжным хрустом), безмолвно отлевитировал его к стене и нацепил свой рюкзак на плечо. – И скажи своему питомцу, чтобы побольше тренировался в умении прятаться, ага? Откуда-то из-под кровати раздалось недовольное "мяу". Джек же, весело хмыкнув, направился к выходу. – Заклинания с двери Помфри снять не забудь! – крикнула Ева ему вслед. Ответом ей был смачный хлопок по лицу и приглушенное беззлобное "а чтоб меня!".

***

Но вот Джек покинул Больничное крыло, Гарри снова устроился на подушке рядом с её головой — а Ева сверлила взглядом теперь уже две книги о рунах на своих коленках и обкатывала в голове старую-новую мысль. Ведь если волшебство — это такая же генетическая характеристика человека, как и цвет его волос... то её волшебный огонь — это её наследство от родителей?