***
"Что за?!.." Ева подскочила в кровати и быстро заозиралась. Но взгляд девочки тут же уперся в ширму, что полностью окружала её кровать, а сжавшиеся пальцы нащупали чуть грубоватую ткань одеяла. Мягкость хлопка рубашки на коже сменилась лёгкой шершавостью пижамы. Нос защекотал аромат спирта и медикаментов — запах стерильности, как иногда его называла Ева. Больничное крыло. Опять. Ева с мысленным стоном откинулась на подушки. "Это становится какой-то нездоровой традицией, – заметила она, уставившись в потолок и потирая саднящий шрам на лбу. – Каждый год начинать со встречи с опасной волшебной тварью, а заканчивать её в Больничном крыле". Причем в этот раз "начинать" было совершенно буквальным: тролль в прошлом году заявился хотя бы в конце октября. Пальцы девочки рефлекторно коснулись кожи щеки, провели по трём тонким линиям рубцов. Ева усмехнулась: по крайней мере, в этот раз она обошлась без травм и повреждений (истощение — очередное — не в счёт). Более того — если подумать, это был определенный и весьма значительный успех. Она не растерялась в критической ситуации, отбилась от нападения целой орды опасных существ без потерь, а августовские самодельные упражнения на самоконтроль доказали свою эффективность — её огонь не тронул никого и ничто, кроме пикси. А ведь ещё она столь молниеносно адаптировала теорию с урока Флитвика под авральную обстановку! Отлично же! Однако вполне искренняя радость за этот "определенный и весьма значительный" успех быстро испарилась, стоило рейвенкловке поглубже проанализировать произошедшее. Да, несмотря на скудность собственного арсенала, она сражалась достаточно эффективно; однако полная победа стала доступна только после помощи Кэти, Чжоу и Дафны Гринграсс. Без их прикрытия Еву вывели бы из строя быстрее, чем она успела бы накопить и сконцентрировать заряд огня. Одной метко пущенной в голову книги было бы более чем достаточно. И из этого проистекал не самый приятный вывод: в одиночку она всё ещё слаба. Конечно, её любимая приключенческая книжка из детства учила, что сила воина — в его окружении. Многие исторические победы достигались именно слаженной командной работой. А ещё тому, что сила истинного воина заключается в том, что ему есть кого любить — а значит, и защищать. Однако опыт Евы говорил, что помощь посторонних стоит ценить лишь как приятный бонус, способ сэкономить собственные силы и, говоря умным языком, оптимизировать потери. И в данном случае Ева куда больше верила своему опыту. Удача в любой момент может повернуться к ней спиной, товарищей не оказаться рядом — но её силы и знания всегда надежно будут с ней. Одна была беда: знаний и сил было ещё недостаточно. Слишком недостаточно. По сути, эта таинственная огненная сила была единственной по-настоящему серьёзной линией защиты — но она была настолько таинственной, что только в августе, путем экспериментов, долгих вечерних тренировок и самоанализа, Ева наконец вывела её из сферы "подсознательной защиты" в "первые неловкие шаги на долгом-долгом пути"; по сути, огненная волна на уроке ЗОТИ была вершиной её текущего "мастерства". Для настоящей же защитной магии она была ещё слишком маленькой... и говорить такое самой себе в качестве логического довода было на редкость отвратительно. "Ну ничего, – Ева прикрыла глаза. – Прорвусь. Пусть выбор у меня ограничен, но варианты у меня есть — и даже прибавилось, спасибо профессору Флитвику. Просто надо выделить на них побольше сил. Ну, – девочка хихикнула, – ещё побольше сил". Да, Ева Поттер — это и правда был диагноз. Мысли рейвенкловки вдруг прервались донесшимися до её слуха голосами. – ... разгромленный класс. Травмированные ученики, одна — с серьёзным магическим истощением. Многочисленная порча имущества школьников, которое потребуется компенсировать, – раздался скрип, словно кто-то резко развернулся на каблуках. – И после этого вы хотите сказать, Гилдерой, что у вас всё было под контролем? – Абсолютно! Полностью и всецело! – был немедленный ответ. – Право слово, Минерва, вы же и сами видите, что все живы, здоровы и... эээ... – заминка с явной неловкостью, – и почти невредимы! – Я вижу, – иронично заметил голос профессора МакГонагалл. И тут же зашипел рассерженной кошкой: – Да вы в своем уме, Локхарт?! Тень Локхарта на ширме испуганно отшатнулась. А наблюдаемое МакГонагалл зрелище получалось как минимум печальным. Да, все были живы, это правда. Но сказать, что "здоровы" и "почти невредимы" — значило как минимум серьёзно слукавить... если не откровенно соврать. Так, Невилл, казалось, словно только что вылез из хорошей потасовки: на его лбу набухала шишка, на щеке расцветал синевой огромный синяк, сквозь разорванные рукава рубашки виднелись покрытые царапинами руки, а мантия и вовсе превратилась в рваные лоскуты. Рональд выглядел немногим лучше, щеголяя рассеченной нижней губой и исцарапанным лицом; ни дать ни взять — верный товарищ в драке. И только Гермионе повезло отделаться испугом, всклокоченными волосами и чернильными брызгами на мантии и шее. Подопечные Флитвика и мисс Гринграсс на фоне гриффиндорцев выглядели намного лучше: им повезло отделаться в основном помятой одеждой... кроме мисс Поттер — и МакГонагалл мысленно поблагодарила Мерлина, что чудовищно бледное лицо девочки было скрыто за ширмой. Зрелище для МакГонагалл было душераздирающим и живо напоминало о прошлогоднем инциденте. – Ага, "почти невредимы", – прошептала Кэти, пока Локхарт мямлил какие-то оправдания. – Даже знать не хочу, что в его понимании является "вынесены на... прочь". – Могло быть и хуже, – заметил ровный голос Гринграсс. Тень Кэти чуть дернулась к гриффиндорцам в вопросительном намеке. – Я имею в виду, что пикси очень склонны похищать людей и утаскивать их в свои гнезда. При этом каждый год до четверти похищенных записываются Министерством Магии как безвозвратные. Возникшая пауза явно была ошеломленной; Ева и сама изумленно округлила глаза. – И... что пикси с ними делают? – сдавленным голосом спросила Гермиона. Дафна не ответила. Или, как тут же поправила себя рейвенкловка, наверняка ограничилась фирменным слизеринским красноречивым взглядом. – Полагаю, устраивают себе шикарный пир, – без обиняков произнесла куда более прямолинейная Кэти. Ева закатила глаза, но улыбнулась: подруга была в своем репертуаре. – Не каждый день им такой богатый ужин сам на стол идет, знаешь ли. – Стоит заметить, что пикси, будучи голодными, зачастую не дожидаются доставки жертвы в свои логова, – вкрадчиво заметил бесшумно вошедший в Крыло профессор Снейп. Гриффиндорцы явственно вздрогнули; зельевар протянул мадам Помфри два больших флакона. – Как я понимаю, профессор Локхарт не озаботился в свое время надлежащей кормежкой этих существ... так что вам очень повезло. Я ожидал увидеть на вашем месте лишь груду костей. – Северус! – шикнула на него МакГонагалл — но было уже явно поздно. Ева и без ширмы представляла, как позеленели остальные. Благодаря своему воображению она и сама наверняка выглядела не лучше — по крайней мере, желудок сжался очень ощутимо. – Это получается, я Еве даже дважды задолжала благодарность за свою спасенную задницу? – тихо заметила Кэти. – И я тоже, – вторила ей Чжоу. "Спасители задниц к вашим услугам, – мысленно хмыкнула Поттер. – Занимаемся этим уже двенадцать лет. Иногда невольно. Чаще всего невольно". – Блин, и я даже не знаю, как её отблагодарить! – тень Белл надулась. – То есть, не то чтобы она тоже давно не ела рыбы, как Гарри, – Чжоу захихикала, – но... блин, как-то неправильно выйдет платить за собственный спасенный зад кормежкой. Чжоу прикрыла рот ладонью, сдерживая смех. – Ты можешь отгонять от неё особенно настойчивых фанатов, – весело предложила она. – Как будто бы ей это нужно! – фыркнула Кэти. – С такими-то... навыками! Я уже поневоле начинаю думать, что мне надо одолжить у неё её летний список книг, чтобы тоже так уметь защищаться. – Ты думаешь, она научилась этому из книг? – А откуда ещё-то? – резонно заметила Кэти. – Ну... может быть, её кто-то научил? Тень Кэти задумчиво почесала затылок. – Можно было бы даже сказать, что это был Локхарт... если бы не этот его урок, – со стороны гриффиндорцев донеслось негромкое фырканье; кажется, это был Уизли-шесть. – Но по крайней мере, это объяснило бы эту её таинственность. – Найм репетиторов является обычной практикой в волшебном мире, – заметила Гринграсс. – Если есть деньги, – тень Гринграсс замерла безмолвным знаком вопроса. Сама Кэти, кажется, тоже поняла, что ляпнула что-то не то, поэтому поспешила уйти со скользкого момента: – А вообще, вы видели эту огненную волну? Всех пикси — одним махом! – Кэти взмахнула руками, отчего ширма вокруг кровати Евы заколебалась. – Но ни нас, ни их, – кивок в сторону сидящих напротив гриффиндорцев, – не тронуло! – И вещи тоже, – заметила Чжоу. – А ещё он... поглотил? – огонь с тех занавесок. – Вот-вот! – закивала Кэти. – Вот и скажите мне, какой такой репетитор мог научить её ТАКОЙ магии за... сколько, два месяца? Взгляды присутствующих (за исключением всё ещё занятых собой профессоров) как-то сами собой скрестились на Дафне Гринграсс. Но та молчала, и тень её была неподвижна. – Может... это был профессор Дамблдор? – неожиданно предположил Невилл. – Он — сильный волшебник. Очень сильный. – Вряд ли, – покачала головой Чжоу. – Ева... м-м-м... "Предпочитает иметь с этим старым пердуном как можно меньше общих дел", – мысленно подсказала объект обсуждений. – … скорее всего, нашла какой-то другой, менее очевидный путь, – нашлась её подруга. – Она... всегда хорошо это делала, – по голосу подруги Ева поняла, что та улыбается. – Это уж точно, – согласилась с ней Кэти. – С "Депульсо"-то рука отвалится, пока всех от себя подальше отправишь, а тут один "бах" — и пол-Хогварста... в швах, – девочки хихикнули, явно представив себе зрелище; неожиданно раздался смешок и Лонгботтома, да и сама Ева с трудом удержалась от того, чтобы фыркнуть, представив себе, как рушится замок. – Но блин... это было мощно. Прям бам! — и всех тварей сразу! Одним махом! – Я тоже впечатлен... Тени сокурсников на ширме удивленно повернулись к профессору Снейпу синхронно с головой Евы. Декан Слизерина хвалит не-слизеринца? – ... тем количеством энергии, которую мисс Поттер потратила впустую, – Снейп скривил губы в насмешке. – Её "волшебство" могло использовать в двадцать раз меньше энергии с тем же результатом. Невольно задаюсь вопросом: она за лето растеряла всё то, за что её хвалил Флитвик? – Несовершеннолетним запрещено колдовать на каникулах, сэр, – заметила Чжоу. – Какая досада. В таком случае, на следующем уроке буду ждать её первый уничтоженный котёл. Снейп как всегда был в своем репертуаре. "Ну спасибо, сэр, – закатила глаза Ева. – Очень... доброжелательно с вашей стороны". – Все это, конечно, очень интересно слышать, – заметила профессор МакГонагалл, – но мне бы всё-таки хотелось узнать: что, собственно, произошло на уроке? Возникла пауза. Судя по движениям теней, дети обменялись взглядами... и принялись совместно излагать свою версию событий. Из их рассказа получалось, что "доблестно наступавшие назад" сокурсники — наиболее разумная и ответственная их часть — сразу же побежали к учительской, чтобы предупредить профессоров. Однако они застали там только профессоров МакГонагалл и Снейпа, и именно дуэт деканов влетел в класс с палочками наперевес спустя минут пять после уничтожения пикси — только чтобы застать семерых учеников, полный бардак, Локхарта, одним глазком выглядывающего из-за двери учительского кабинета, и совершенное отсутствие каких-либо синекожих чертят. Ну и отключившуюся и мертвенно-бледную Поттер. Профессорам оставалось только спешно доставить детей в Больничное крыло, прихватить с собой коллегу-неумеху... ну и начать там же первичное разбирательство. А ещё из их рассказа выходило, что Ева сотворила некий спонтанный выброс энергии, принявший форму огненной волны. Точнее, такое предположение выдвинула Гермиона — однако Кэти, Чжоу и даже Дафна единогласно поддержали эту версию, несмотря на свои ранние слова. Профессора, видимо, не услышавшие целиком раннее обсуждение, кажется, тоже были склонны поверить в эту версию. "Тем лучше", – подумала Ева. Её огненная магия явно была не тем, что стоило светить направо и налево. Оба декана после завершения рассказа ещё долгую минуту стояли с изумленными лицами, и даже сквозь ширму Ева чувствовала исходящую от них ауру недоумения и медленно нараставшего негатива. У МакГонагалл изумление смешалось еще и с недоверчивостью, вызванной взбунтовавшимся чувством реальности. Поначалу она считала, что урок просто вышел из-под контроля — всё-таки всякое случается, да и сами пикси действительно имели чёрную славу коварных существ. Но такое?.. – Это правда, Гилдерой? – первой пришла в себя МакГонагалл — Снейп, впрочем, отстал всего на секунду, окатив Локхарта презрительным взглядом. – Вы выпустили корнуэльских пикси на детей без предварительной подготовки? Без необходимых мер предосторожности, без обучения нужной защите? Всех разом? Локхарт открыл было рот... и тут же его захлопнул, растерянно глядя на женщину. Для него сложилась патовая ситуация: скажет "нет" — соврёт, скажет "да" — распишется в собственной некомпетентности. И похоже, подметила Ева, даже с его запредельным самолюбием Локхарту хватало мозгов понимать это. Или, что было равно вероятно, он просто почуял неладное и теперь срочно искал выход из ситуации. По крайней мере, если бы с Евой разговаривали таким же тоном, она бы точно воспламенилась и без всякой огненной магии. – И это вы называете незначительным инцидентом? – женщина уже откровенно шипела. Но Локхарт не спешил с ответом и только растерянно мычал. – Видите ли, профессор МакГонагалл... – вступилась за фаворита Гермиона. – Профессор Локхарт не виноват! Он просто хотел дать нам попрактиковаться! Поместить в реальную жизненную обстановку... Ева почти физически почувствовала, как Снейп за ширмой закатил глаза. Она и сама сделала то же самое. Тень Кэти же с лёгким хлопком впечатала ладонь себе в лоб. – "Реальную обстановку"! – фыркнул Уизли-шесть — и тут же зашипел, когда мадам Помфри провела по его царапинам ваткой с медицинским зельем. – Ага, как же! Открыл клетку — а сам сбежал! Температура в Больничном крыле словно бы упала на пару градусов. – Я так понимаю, это тоже правда, – повернулась МакГонагалл к блондину, даже не спрашивая — утверждая. И делая это медленно. – Эээ... – улыбка Локхарта на мгновение увяла. – Понимаете... Неловко такое признавать, но пикси сумели меня провести... отобрали мою волшебную палочку, да. И тогда я поспешил в свой кабинет, чтобы взять запасную! – А как же ваш беспалочковый аналог "Акцио"? – вскинул бровь профессор Снейп. – "Каникулы с каргами", вторая глава, ваша первая встреча с ведьмой вермонтского ковена. Та обезоружила вас, но вы вернули себе палочку "одним небрежным щелчком пальцев — приёмом, которому обучились у знакомого итальянского волшебника, известного и талантливого мастера". Без исключения все присутствующие изумленно вытаращились на Снейпа. И правда, уж в ком-ком, а в Снейпе никто и никогда бы не заподозрил любителя подобной литературы — и сам ошеломленный Локхарт, похоже, в первую очередь. Но Снейп в ответ на такое внимание не повёл и бровью. – Но положим, небрежность можно опустить в силу ситуации, – как ни в чём не бывало добавил он. – А, ну... я... растерялся! – Локхарт облегченно улыбнулся, найдя, как ему казалось, подходящее объяснение. – Да, растерялся! Случается даже с лучшими из нас, знаете ли! Снейп презрительно скривился. – Ещё что-нибудь добавите? – вновь повернулась к детям МакГонагалл. Раздались звуки тихой возни. – Мистер Лонгботтом? Ева повернула голову к тени гриффиндорца. Тот, чуть помедлив, словно бы принял некое окончательное решение и зашуршал порванной мантией. – Вот, профессор, – тихо сказал он, протягивая руку с чем-то в ней декану. – Это было на уроке Защиты. Минерва недоуменно приняла это "что-то" — раздалось шуршание пергамента — бегло пробежалась по нему взглядом... – Ну знаете, Локхарт! – взорвалась профессор, не прошло и полминуты. – Это уже переходит все границы! – Что... – мужчина аж растерялся от такого напора. – Ч-что не так? – И вы ещё спрашиваете?.. – от возмущения женщина едва не задохнулась. Снейп аккуратно выдернул листок из её пальцев. – Я далеко не всегда склонен соглашаться с уважаемой Минервой, – вопреки коллеге, декан Слизерина, пробежавшись взглядом по тесту, заговорил негромко, не повышая голоса — но настолько отчётливо, настолько ядовито, что дети — и даже Дафна Гринграсс — невольно вжали головы в плечи, – но сейчас, Локхарт, вы просто не оставляете мне выбора. Вот скажите... коллега... как относится к предмету Защиты ваш любимый цвет? – А... ну, он... – Возможно, он защищает от пикси? – Снейп насмешливо вскинул бровь. – Очередная ваша секретная уловка, набранная за годы путешествий и невероятных приключений? Увы, вынужден разочаровать: насколько мне известно — и насколько я могу судить по результату — сиреневый не относится к категории камуфляжных цветов, а ваши мантии могут отпугивать только один вид нечисти: людей. Например, меня — отчего я вынужден задуматься о правдивости не первый год курсирующих по Хогвартсу обо мне слухов. Едва всеобщее изумление рассеялось, как Уизли-шесть закашлялся в очевидной, но тщетной попытке замаскировать смех. Кэти быстро отвернулась к ширме, а Чжоу и Дафна плотно сжали губы и прикрыли глаза; даже Еве пришлось закусить губу, чтобы не фыркнуть. Даже профессор МакГонагалл издала звук, отдаленно похожий на мстительно-одобрительный смешок. Гермиона и Локхарт же возмущенно покраснели. – А лучший подарок на ваш день рождения? – Снейп вновь сунул крючковатый нос в лист пергамента. – Выдержанное огденское виски. Что же так мелко, Локхарт? Зная о вашей репутации, я всерьёз предполагал, что вы окажетесь ценителем никак не меньше, чем элитных вин Тосканы. – Ох... – Локхарт совершенно не знал, куда себя деть. – Ох, нет, боюсь, нет! Италия — не моё, знаете ли... предпочитаю наше, британское! Я всё-таки патриот... Но Снейп, казалось, его не услышал. – Как бы то ни было, я опять совершенно не знаю, как это относится к Защите. Просветите, коллега? Хотя нет, постойте, – Снейп осклабился. – Дайте угадаю: вы решили взять на себя роль пресловутых тёмных сил и предусмотрительно взялись подготовить учеников ко всем опасностям контакта с вам подобными, – Локхарт поспешно закивал. – Весьма похвально, признаю. Но увы, опять вынужден разочаровать: яды в Хогвартсе проходят только с пятого курса. Однако, если вы настаиваете, могу организовать факультативные консультации и для младших курсов. – Да Снейпу не зелья надо преподавать, – уважительно прошептала Кэти, – а курсы по моральному уничтожению оппонента. Мне бы так уметь! Ева невольно улыбнулась. О да, на такие факультативы она определенно бы записалась... исключительно в познавательных целях, разумеется. И только в них. – Профессор Снейп! – возмущенно вскинулась тень не выдержавшей Грейнджер. И тут же стушевалась, когда он повернулся к ней — казалось, даже тень зельевара на ширме стала опасной. – Я очень многое могу понять, мисс Грейнджер, – медленно произнес Снейп, – но это не значит, что я позволю на себя кричать. Тем более влюбленной, и оттого потерявшей всякое чувство реальности второкурснице. Минус тридцать баллов с Гриффиндора. Гермиона и сама уже явно пожалела о своей выходке — девочка опустила голову, пряча покрасневшее лицо за гривой каштановых волос. – Как бы то ни было, – вновь взяла слово МакГонагалл, вернув тест в свои руки и попутно одарив Снейпа недовольным взглядом, – это — уже серьёзный повод усомниться в вашей компетентности, Локхарт. И ваше счастье, что в вашем классе тогда оказалась мисс Поттер! "И вам спасибо, профессор". – Да, – ответил явно помрачневший Локхарт. – Полагаю... да. Нам всем стоит благодарить мисс Поттер за её вклад в... предотвращение... этого прискорбного инцидента. А теперь прошу простить, мне ещё нужно привести мой класс в порядок... – Я ещё не закончила, Локхарт! – мужчину так и пригвоздило к месту на полуобороте. – И я очень надеюсь, что до вечера у вас найдутся веские причины к такому... к такому методу преподавания. Потому что будьте уверены — как только профессор Дамблдор вернется в школу, я обязательно подниму этот вопрос на педсовете! Локхарт побледнел от ужаса. – Но помилуйте!.. – воскликнул он. – Вот и скажете это директору, когда он будет разбираться! – профессор закрыла глаза и шипяще выдохнула, словно паровой котел, что сбрасывает давление. Когда она открыла глаза, вид у неё уже был не столь грозный. – Что до вас, юные леди... Ваши действия, вне всякого сомнения, достойны самой высшей похвалы. И хотя в Хогвартсе не предусмотрено наград за подобную храбрость, я присуждаю каждой из вас по пятьдесят баллов, – тепло улыбнулась она. – Вам тоже, мисс Гринграсс. И мисс Поттер, разумеется. Не прошло и секунды, как Кэти с радостным возгласом бросилась обнимать Чжоу. Ева невольно порадовалась, что внезапные обнимашки достались не ей — у Кэти они могли быть о-очень крепкими. И, в подтверждение её мыслей, Чжоу тихонько ойкнула, отчего Кэти тут же разжала объятия и поспешила извиниться. Но сто пятьдесят баллов!.. Профессора долго в Крыле не задержались. Всё ещё злая МакГонагалл вскоре быстро покинула помещение, бормоча себе под нос "Пикси! Без теоретической подготовки!.."; Локхарт растерянно постоял ещё с несколько секунд, а затем с возгласом "Минерва, вы всё не так поняли!.." бросился за коллегой. Снейпа же отослала из Крыла мадам Помфри: колдоведьме потребовалось восполнить запас нескольких восстановительных составов. И стоило врачу скрыться за дверью своего кабинета... – Зачем ты это сделал, Невилл? – тут же набросилась на мальчика Гермиона. – Может, это была его экспериментальная программа обучения? А теперь из-за тебя к профессору Локхарту применят ограничительные меры, и он не сможет показать нам свой талант! – Хочешь сказать — незаслуженно? – подняла брови Кэти. – Но он!.. – Мы это уже слышали, – не дала ей договорить Белл. – Что он весь из себя такой бедный, невиновный и вообще лапочка. Честное слово, Грейнджер, в том году я была о тебе куда лучшего мнения. Лонгботтом, ты – молодец! – показала она большой палец мальчику. Тот смущенно потупился. – Он просто хотел дать нам шанс показать себя! – не отступалась гриффиндорка. – Сама-то себе веришь? – саркастично поинтересовалась рейвенкловка под негромкий вздох Чжоу. – Ты же сама теорию почище любого нашего зубришь, прежде чем за заклинание браться. А тут без всего этого, и сразу: "справляйтесь!" – При всем желании, Грейнджер, ни один уважающий себя учитель и наставник не позволит себе такого, – заметила Гринграсс. Она не проявляла никаких эмоций, и её голос позволял себе выразить лишь лёгкую толику усталости, словно бы она в сотый раз объясняла прописную истину. – Магия в неумелых руках — опасная вещь. Не говоря о том, что это попросту непрофессионально. – И травмоопасно! – припечатала вернувшаяся мадам Помфри, вновь занимаясь травмами Невилла. Грейнджер открывала и закрывала рот, пытаясь подобрать ответный аргумент... – Не думал, что когда-нибудь скажу такое, – покачал головой Уизли-шесть, потирая места, где ещё недавно краснели "боевые ранения", – но я согласен с этими... – Рональд покосился на девочек, – с ними, в общем. Этот Локхарт просто врун и неумеха. … но, не выдержав ещё и такого предательства, Гермиона всхлипнула, в конце концов вскочила с постели и, проигнорировав окрик мадам Помфри, стремительно выбежала из Крыла. – Отправилась плакать в туалет, – констатировала Чжоу. – Мы же не ожидаем пришествия ещё одного охранного тролля? – с вполне искренней надеждой поинтересовалась Кэти. – А то, знаешь, наша спасительница сейчас в отключке. – Типун тебе на язык, – от души ответила ей Чжоу. Девочки синхронно повернулись к ширме. – Но и правда, Лонгботтом, – вдруг повернулась к гриффиндорцу Кэти. – А почему ты заложил Локхарта? Ты не подумай, я не против! – подняла она ладони. – Просто ты... ну... – Обычно ведешь себя тише воды и ниже травы, – подсказала Чжоу. – Да! – закивала Кэти. – А тут... вот так вот. Невилл совершенно обычно для себя вновь опустил взгляд в пол — это было видно даже по тени на ширме. – Когда мне было девять, мою кузину чуть не похитила стая пикси на пикнике, – негромко заговорил он. – Дядя Элджи и тётя Энид потом нашли их логово, и после зачистки... – мальчик сглотнул. Увиденное тогда им зрелище, поняла Ева, было как минимум не из приятных. – Даф... прости, Гринграсс права: из-за Локхарта мы все могли погибнуть. И только благодаря Еве мы ещё живы. Невилл чуть помолчал. – Ева в прошлом году помогла мне подтянуть зелья, – его голос вдруг зазвучал неожиданно твердо. – Она и Гермиона были единственными, кто действительно попытался помочь мне, даже зная, что я... ну, ужасен в них. Она была очень терпеливой... и понимающей. Но она научила меня ещё кое-чему. Что надо быть... надо быть уверенным в себе. И не трусить, – гриффиндорец поднял голову. – И если этот тест поможет сменить нам Локхарта на настоящего учителя... на того, кто действительно будет нас учить защищаться... то я готов быть тем, кто "заложит" его, – тень гриффиндорца опустила голову и тихо пробормотала: – Лишь бы из-за него больше никто не пострадал. Крыло погрузилось в молчание, полное впечатления от спонтанной, но совершенно искренней речи Лонгботтома. Но больше всех была впечатлена сама Ева. И, как она мимолетно подумала, было хорошо, что её скрывала ширма: глаза у неё были совершенно круглыми. "Я — страшный человек, – решила про себя девочка. – Делаю гриффиндорцев... из гриффиндорцев, – Ева откинулась на подушку и закрыла глаза. Неслышно выдохнула: – А ведь думала, что хреновый из меня учитель..." Однако оказалось совершенно наоборот. Ева про себя хмыкнула: с такой рекомендацией ей теперь самой можно после окончания Хогвартса устраиваться в профессора. По крайней мере — рейвенкловка хихикнула — она-то уж точно будет лучше Локхарта. А ещё появилось сочувствие к Невиллу. Видеть фестралов, то есть существ, которых видишь только после чьей-то смерти, а до этого собственными глазами увидеть, почему опасны пикси... плюс сама судьба мальчика, оставшегося без родителей из-за Волдеморта... Ева неслышно вздохнула. Трудно было сказать, чья жизнь до Хогвартса была хуже: её — или же Невилла. Но, по крайней мере, она надеялась, что больше в жизни гриффиндорца не было ничего... такого. Долбанный Локхарт. – А на кого заменить, кстати? – тем временем задалась резонным вопросом Кэти. – Опять на Дамблдора? – Профессор Дамблдор был хорошим учителем, – заметила Чжоу. – Хорошим? Да он был лучшим! – воскликнул Рон. – У него я смог сделать Дымовые чары со второй попытки! – Да это-то вообще бесспорно! – замахала руками Кэти. – Я бы уж точно была только рада, если бы Дамблдор снова нас учил. – Не вы одни, – вдруг произнесла Дафна. – Даже на Слизерине многие признают его педагогический талант. Вот только с Локхартом вряд ли всё будет так просто. – В смысле? – тут же насторожилась Кэти. И не она одна. Слизеринка некоторое время молчала. Возможно, подумала Ева, решала про себя: стоит ли делиться информацией. Слизерин же. – Локхарту покровительствует Люциус Малфой, – наконец негромко произнесла Дафна, когда мадам Помфри вновь удалилась к себе в кабинет. – И Люциус Малфой же является председателем Попечительского Совета Хогвартса. – Так и знала, что мне не показалось! – Кэти ударила кулаком по раскрытой ладони. Видя непонимание остальных, пояснила: – Ну, тогда, во дворе. Малфой перед Локхартом как павлин перья распускал, помните? А ведь раньше он так только перед Снейпом стелился! Уизли-шесть недовольно запыхтел — воспоминание для него было явно не из приятных. – Вот только получается, что от Локхарта мы так просто не избавимся, – со вздохом подытожила Чжоу. – "Надейся на лучшее — готовься к худшему", – философски изрекла Кэти. "Девиз Евы Поттер по жизни", – в тон подругам подумала Ева.***
Солнечный свет за окнами Крыла уже давно сменился звездным покровом ночи, и в палатах осталась одна Ева. Стих и школьный гомон, едва слышный отсюда — и рейвенкловка была уверена, что в пересудах учеников она надежно закрепилась на первом месте. Или первом с половиной — ведь ещё был сам факт неудачи Локхарта на его первом же уроке. "Дежа-вю наносит новый удар, – хмыкнула про себя Поттер. – Не хватает только..." – Мяу?.. – … тебя, мой друг, – улыбнулась Ева. Девочка перегнулась через кровать, поднимая Гарри с пола. – Значит, правду в книгах писали, что книзлы могут найти своего хозяина где угодно. Кот-полукровка, оказавшись на коленках у хозяйки, согласно мяукнул. Однако радость на его морде продержалась недолго; вдруг он нахмурился, внимательно рассматривая её лицо. Не удовлетворившись картиной, кот тщательно обнюхал хозяйку. – Как видишь, я в порядке, – заметила Ева. Полукнизл сел и фыркнул: видит он, мол, как хозяйка у него "в порядке"! – Истощение не в счёт. Не в счёт! – девочка пригрозила пальцем; нахохлившийся Гарри, мрачно смотревший на неё исподлобья, однако, тоже не отступал. – И кстати, это было ради благого дела. Спасала друзей от пикси, знаешь ли! "От кого?" – был вопрос во взгляде чуть наклонившего голову набок кота. Ева задумалась. Как словами описать разумному коту такое странное существо? "А хотя... зачем словами? – вдруг пришла в голову мысль. – Ведь есть же альтернатива". Ева посмотрела в зелёные глаза питомца, поднимая из памяти образ синекожего чертёнка... и Гарри вдруг попятился и зашипел. Шерсть у него встала дыбом. – Не нравятся, да? – кот фыркнул и встряхнул головой. – Вот и мне не понравились. А когда в тебя кидаются чем попало, а на соседку скидывают огромный скелет динозавра... Взгляд Гарри чуточку смягчился. Его Величество изволило признать, что повод для истощения мог быть допустимым. Самую малость. – И всё-таки хорошо, что у меня есть ты, – улыбнулась Ева, почесывая питомца за рыжим ушком. Кот немедленно вытянул шею и зажмурился от блаженства. – Хотела бы я встретить тебя на лет пять раньше. Было бы не так одиноко у Дурслей... Одна на факультете одиночек. Рука Евы на мгновение замерла. Гарри открыл глаза и внимательно посмотрел на неё. "Но всё-таки, что это было? – рейвенкловка нахмурилась, вспоминая кадры из того... сна? – Это было так... реально, так... ярко для обычного сна. Словно взаправду. Но я никогда не дружила со слизеринцами. И уж точно бы не стала издеваться над друзьями так, как над Пиритсом. Нотт был похож на Теодора Нотта... и в то же время явно отличался. И эта змея... и Миртл... что-то знакомое..." Вновь закололо шрам. Ева поморщилась. "Хотя, наверное, у меня просто голова перегрелась. И неудивительно — вон как зажгла ведь, – Ева мрачно усмехнулась. – С очередным истощением. И ещё плюс два десятка жизней на моем счету... Хм. А можно ли считать пикси за разумных существ? По-настоящему разумных?" Незаметно мысль перетекла в чуть иную плоскость. А можно ли считать Локхарта за разумное существо? По-настоящему разумное? Ева закашлялась, пытаясь сдержать рвущийся из груди хохот. Гарри, уловивший её настрой, тоже весело зафыркал. Но в одном Чжоу была права. Экзамены никто не отменял, а их утверждением занималось Министерство, а не профессора. А значит... Ева хихикнула — самоподготовка! – Ибо спасение утопающих — дело рук самих утопающих, – наставительно произнесла она Гарри. Кот, млеющий под её пальцами, согласно мяукнул.***
– … и я считаю данное происшествие совершенно возмутительным! В конце концов, с каких это пор стало нормой устраивать второкурсникам — детям! — вместо уроков ЗОТИ испытания полевого выживания? – Но послушайте же, Минерва... – Помолчите, Локхарт! – тот немедленно захлопнул рот. – На трансфигурации дети первым делом изучают Заклинание Отмены и не приступают к основному материалу до тех пор, пока оно от зубов отскакивать не будет! На зельеварении... – … техника безопасности преподается со второго курса, так как именно на нём заканчивается детский сад — хотя после настойчивых "успехов" Лонгботтома я всерьез подумываю сделать изменения, – "впервые за десять лет". – Минерва, не лезь в то, в чём не разбираешься. К тому же, насколько я помню, пресловутый "Репарифарж" ты преподаешь на втором уроке. Первый же у тебя нацелен на то, чтобы выбить из дурных голов всякие лишние мысли и фантазии. – Чтобы, как ты выразился, не допустить того же детского сада! Да даже профессор Кеттлберн при всей его... – Самоубийственности. – … любви к опасным животным, – МакГонагалл сделала вид, что не расслышала Снейпа, – никогда в жизни бы не допустил, чтобы ученику на его уроке был нанесен вред! Так с каких пор Защита от Тёмных Искусств стала исключением? Локхарт, вы вообще в учебный план заглядывали? – Разумеется! – оскорблённо вскинулся мужчина. – Я же сам составлял его по моим книгам! – В настоящий учебный план, Локхарт! – МакГонагалл возвела глаза к потолку. – Одобренный Министерством! А не в описание ваших... подвигов! Оскорбленность немедленно возвелась в квадрат, а то и в третью степень. "Понять бы ещё, от чего, – хмыкнул про себя Снейп, скрестив руки на груди и всё так же всем своим естеством выражая отвращение к этому человеку. – За подвиги, или за "книги"?" Да и количество, подметил про себя Снейп, уже почти перешло в качество. Минерва всё ещё была в ярости и явно не удовлетворилась дневной взбучкой — теперь вот и в кабинете директора нацелилась на продолжение. Впрочем, Снейп мог её понять: декан Гриффиндора, несмотря на всю строгость, всегда отличалась чувствительностью в вопросе детей... – Не знаю, как там было в ваших приключениях, но практикумы против тёмных существ ученики всегда проходят ТОЛЬКО после соответствующей подготовки! – не успокаивалась МакГонагалл. – И уж точно не против двух десятков особей за раз! Ваши методы, Локхарт, после сегодняшнего инцидента вызывают у меня очень большие вопросы, и я, как заместитель директора и ответственная за учебный процесс в Хогвартсе, должна быть уверена, что подобных происшествий больше не повторится! … и всегда относилась к своей работе предельно серьёзно и ответственно. Чего теперь точно нельзя было сказать о Локхарте. Ухоженные золотистые кудри профессора тем временем уже не блестели в свете свечей, не сверкала белоснежная улыбка; сам вздрюченный Локхарт, казалось, утратил весь свой лоск, и даже его сиреневая мантия словно бы потемнела и потеряла всякую презентабельность. Ни следа от былой яркости, былой... показушности. И чем больше распалялась Минерва, тем сильнее Локхарт походил на злобного ежа или дикобраза: вот-вот, глядишь, зарычит и ощетинится иглами. Отвечать, однако, он тоже не спешил. Локхарт молчал — но не потому, что ему было нечем ответить. И это заставляло Снейпа добавлять новые детали к образу знаменитости. "Если свои достижения он всячески выставляет напоказ, то негатив прячет и копит в себе", – Снейп оценивающе прищурился. До сих пор Локхарт не демонстрировал особых навыков терпения и выдержки. Взорвется ведь. Не то чтобы Снейп опасался за себя или окружающих — в отличие от некоторых, все они здесь были настоящими мастерами своего дела... но может, стоит остановить Минерву? Снейп покосился на Дамблдора. Директор, в кабинете которого и проходил разбор полётов — а если точнее, тотальный разнос Локхарта — сплел пальцы у крючковатого носа и выглядел совершенно невозмутимым, словно бы наблюдал не скандал, а занятную театральную сценку. Но опытный взгляд Снейпа выделял отдельные, казалось бы совсем незначительные, детали: совсем небольшую морщинку между бровей, чуть опущенные веки внимательных и совершенно не мерцающих глаз, палочку, невзначай лежащую рядом с рукой... Дамблдор, несмотря на свой вид, внимательно следил за происходящим и тоже видел — понимал — состояние Локхарта. Но всё-таки не спешил вмешиваться. Но факт оставался фактом. Вот это будет преподавать Защиту от Темных Искусств весь следующий год. Это, худшим врагом которого наверняка был только сломанный ноготь и взбунтовавшаяся после сна прядь волос. И если директор изволил забавляться и, кажется, умудрялся даже получать искреннее удовольствие от бесконечной болтовни Локхарта, то Снейпу — и остальным учителям, которым он был готов в кои-то веки посочувствовать — только прибавлялось головной боли. "С утра пытался советовать мне, как работать с Дракучей Ивой! – вспомнилось ему возмущение Спраут в предыдущий день, пока профессора собирались на педсовет. Женщина была настолько зла, что даже не замечала, как перекосилась её шляпа — и это при том, что декан Хаффлпаффа никогда не злилась. – Которую я сама вырастила, о которой написала пособие и о которой он, очевидно, ничегошеньки не знает! "Не останавливайте её, – передразнила она тоненьким голоском, – это же естественная защитная реакция!"" Флитвику в тот же день Локхарт успел насоветовать каких-то своих разработок в чарах, которые неоднократно спасли ему жизнь... где-то там, но из-за которых бедняга-профессор половину часа искал выход из созданного им лабиринта зеркал (чары отмены на них не действовали). Тому же Кеттлберну — как лучше работать с лукотрусами[1] (при этом сам едва не получил по глазам от них же, когда попытался продемонстрировать на личном примере). Затем Локхарт полчаса не отставал от мадам Помфри, прожужжав ей все уши о том, как надо лечить первокурсников от последствий спонтанного волшебства (к счастью, Помфри благоразумно не допустила Локхарта до демонстрации), и ему даже хватило наглости сунуться на перемене к МакГонагалл и подвергнуть критике её методы преподавания. Если бы Локхарт осмелился сунуться к нему с тем же намерением, уже к обеду Хогвартс не досчитался бы одного условно-человекообразного. Но здесь, видимо, инстинкт самосохранения у этого попугая всё же вышел из комы и на последнем издыхании сумел остановить хозяина. А жаль. Поэтому не было ничего удивительного в том, что на вечернем педсовете никто не продемонстрировал Локхарту даже наигранного сочувствия в связи с происшествием. В основном было только тщательно скрываемое злорадство. И беспокойство за мисс Поттер, разумеется, вновь спасшую всех — от каждого проявления которого Локхарт неизменно становился все мрачнее. По крайней мере, хмыкнул про себя Снейп, Локхарт хотя бы не смердел чесноком и гнилью. И не носил под тюрбаном дух Тёмного лорда... велико утешение, конечно. Впрочем, искать положительные стороны во всем было прерогативой Дамблдора, а не его, Снейпа. Мерлин, и долго он ещё будет строить из себя зрителя? – Минерва, прошу, – словно услышав мысли Снейпа, наконец заговорил хозяин кабинета. – Достаточно. Полагаю, Гилдерой уже прекрасно осознал свою ошибку, и в нотациях более не нуждается. Уверен, всё произошедшее — не более чем досадная случайность. Я ведь прав, друг мой? – Разумеется, сэр, – чуть задержавшись, ответил Локхарт; голос у мужчины был сдавленным. Только вот не от осознания собственной вины, вновь подметил Снейп — скорее, от с трудом сдерживаемой злости. Вон как сверкает глазами из-под бровей. Снейп на мгновение даже почувствовал нечто, отдаленно напоминавшее восхищение. Ну Дамблдор, ну хитрый старый жук — ведь считанные секунды оставались до взрыва! – Я о том Минерве и говорю — досадная случайность! Я недооценил ловкость пикси... ещё не приходилось с ними сталкиваться, знаете ли... в таком количестве уж точно... – Ну вот, – удовлетворенно кивнул директор. И тихонько вздохнул. – Впрочем, должен отметить, что зерно истины в словах Минервы всё же есть. Я понимаю, что для вас эта работа — совершенно новый опыт, Гилдерой. И всё же дети не имеют той подготовки и того колоссального опыта, что есть у вас. Постарайтесь впредь помнить об этом и учитывать на следующих уроках. – Непременно, сэр, – Локхарт резко склонил голову. – Сейчас же приступлю к корректировке моего учебного плана. Намного больше времени уделю теории и лекциям. Я могу идти? – Конечно, Гилдерой, – улыбнулся Дамблдор. – Доброй вам ночи. Мужчина откланялся и, не глядя на остальных, быстрым шагом покинул кабинет. "Герой бежит с поля боя", – осклабился Снейп ему в спину. Дамблдор жестом предложил профессорам занять удобные кресла перед столом. Стоило им усесться, как перед ними тут же появились чашки горячего чая. Минерва немедленно схватилась за свою, словно утопающий — за соломинку; ей явно требовалось успокоить нервы. Снейп же, грея длинные тонкие пальцы о свою чашку, куда больше заинтересовался Дамблдором. Двадцать минут разноса, две реплики — и всё благополучно разрешилось. Директор вновь превосходно отыграл роль миротворца. – Вы специально дали Минерве вызвериться на нем, – утвердительно заметил он. – Нужно было дать ей выпустить пар, – тихонько вздохнул Дамблдор. – А Гилдерою — соответствующее... как бы это сказать... внушение. Недостаточно — и всё вернется на круги своя... – ... а переборщить — и он бы взорвался прямо здесь же. Или сорвется на учениках на следующем же уроке. – Гилдерой никогда не станет причинять вреда детям, – не согласился с ним Дамблдор. – Тщеславие — опасная черта характера, но сам он — не злодей, – Дамблдор задумчиво пошевелил усами. – Прости меня, Минерва, если я тебя расстроил. – На самом деле, это я должна просить прощения, – Минерва всё ещё была напряжена, но её пальцы хотя бы не сжимали чашку до белизны. – Произошедшее столь сильно вывело меня из себя, что я вела себя крайне непедагогично и... перегнула палку. И за это я прошу у вас прощения, господа. – Принято. А вообще, мне стоит поблагодарить тебя, Минерва. – За что? – профессор подняла удивленный взгляд на Снейпа. – Хотя бы за то, что не дала мне и вправду начать факультативы по ядам для младшекурсников. МакГонагалл фыркнула совершенно по-кошачьи, но улыбку прятать не стала. – Кстати, Северус, – взял слово Дамблдор, и сам мельком улыбнувшийся в бороду, – я хотел поинтересоваться: что ты обо всем это думаешь? Снейп немедленно выпрямился. – Вы о самом инциденте, или о том, что за ним стоит? – Второе. Какие цели мог преследовать Люциус? Вот и Снейп не раз за это лето задавался тем же вопросом. Словами невозможно было передать изумление Снейпа, когда в июле он увидел на первой странице "Пророка" фотографию совместно позирующих Дамблдора и Люциуса Малфоя, улыбающихся и пожимающих друг другу руки, а под ней прочитал заметку о совместном эксперименте Попечительского совета Хогвартса и директора Дамблдора по передаче части полномочий от последнего к первым. Если бы Снейп не знал, что Дамблдор прекрасно разбирается в политике и всем с ней связанном, а также о том, что он превосходно просчитывает ситуации на десятки шагов вперед, он бы решил, что старый волшебник окончательно сошел с ума. Или что его обманывают глаза — хотя Снейп прекрасно знал, что с ними все в порядке. Однако нет: Совет, в котором Люциус Малфой был председателем, действительно получил возможность предлагать кандидатов на должность профессора ЗОТИ, и его решением было предложить на этот год в качестве преподавателя Гилдероя Локхарта. Но не это настораживало Снейпа. За время своей работы в Хогвартсе он повидал множество "профессоров" ЗОТИ; одним клоуном больше или меньше, назначенный Дамблдором или попечителями — без разницы, в следующем году все равно будет новый, такой же оскорбительно некомпетентный и, в самом лучшем случае, чудаковатый. Пресловутое проклятье должности исправно делало своё дело. Совет тоже не был проблемой: в жизнь в Хогвартсе он вмешивался только в самых крайних случаях, все остальное время оставляя его на откуп Дамблдору и его команде. Настораживал Снейпа сам Люциус, который совершенно очевидно и предложил Локхарта на должность, который совершенно очевидно руководил всем этим представлением... и который даже не скрывал этого. Люциус Малфой был настоящим слизеринцем: хладнокровным, расчетливым, амбициозным и коварным. Как у всякого настоящего слизеринца-аристократа и истинного англичанина, у него не было постоянных друзей — только союзники и деловые партнеры, интересы которых в текущий момент совпадали с его собственными. И он без зазрения совести, без малейшего промедления был готов порвать все связи и пожертвовать ими, чтобы получить выгоду или спасти собственную шкуру — как он и сделал, когда пал Тёмный Лорд. Или как он сделал этим летом, когда получил в собственность сеть британских мандрагоровых ферм. Их бывшие владельцы, Олдриджи, были свято уверены, что Люциус Малфой — их доверенный надежный партнер, друг семьи, вот уже больше десяти лет помогавший в сбыте продукции на континент и даже за океан... и всё это рухнуло, когда одним утром новая охрана просто не пустила их на, казалось бы, собственную территорию. Обратились было в Министерство, вызвали сотрудников ДМП — но те, а вместе с ними и чиновники, только развели руками: по закону всё было чисто... потому что этим же законом тогда ещё министр Багнолд и её окружение в восемьдесят втором очень неплохо обогатились за счёт конфискации имущества пожизненно заключенных в Азкабан. И вот незадача — у владельцев ферм как раз был троюродный родственник с пожизненным... и конечно же трусливые чинуши не осмелились создать прецедент по отмене собственного решения. Люциус же только состроил печальную гримасу: искренне сожалею, но я не мог допустить, чтобы такое благородное дело пропало впустую — и больше Олдриджи его не видели. То есть, никто никогда не мог сказать, что было на уме у Люциуса Малфоя и что он задумал — если только Люциус сам не поведал им об этом напрямую. Никто посторонний, по крайней мере; среди своих наиболее близких союзников же Малфой, в чисто слизеринском стиле, мог обмолвиться намеком и недомолвкой-другой, чтобы создать интригу и повод для обсуждений — сделать этакий вклад в Большую Слизеринскую Игру — но и союзник, если не был вовлечен в дело напрямую и не имел иных источников информации, мог только догадываться о планах Малфоя. Снейп благодаря опыту долгого знакомства с ним и собственным слизеринским навыкам даже из этих обрывков мог составить достаточную картину событий. Но в случае с Локхартом... в случае с ним Малфой даже не скрывал того, чьей инициативой является этот фанфарон — насколько это мог НЕ скрывать слизеринец до мозга костей. Более того, Малфой не просто не таился — он был вызывающе открыт в плане своих действий, что выглядело примерно так же, как если бы Дамблдор внезапно увлекся тёмными искусствами, а Снейп стал настоящей душой любой компании. И в единственную их встречу этим летом он столь щедро сыпал намеками и обмолвками, что к концу благотворительного вечера все, кто эти намеки мог распознать, были свято уверены, что Люциус Малфой запланировал Нечто Очень Большое… ... и при этом никто не мог уверенно сказать, что именно. Даже не было ясно, были ли у Малфоя помощники в этом Очень Большом Деле. И эта (само)уверенность Люциуса обескураживала Снейпа. Неужели тот был настолько уверен в успехе, что считал, что никто ему не сможет помешать? Но нельзя было не отметить, что повод у Люциуса для такой уверенности был. Даже Снейп со всем своим опытом, со всей своей наблюдательностью и проницательностью, не мог понять действий слизеринца. Конечная цель действий Малфоя для него была очевидна — взять полный контроль над Хогвартсом и насадить в нем свои чистокровные порядки. Дамблдор всегда был подобен кости в горле для сторонников старых порядков; сам директор, разумеется, прекрасно об этом знал. Но без фактов это был лишь домысел, а без понимания действий нельзя было составить и противодействие. "Но ведь не мог же Люциус всерьёз рассчитывать на такой исход? – Снейп механически отпил чаю, мимолетно распознав весь состав заварки Дамблдора. – Сейчас не произошло ничего особенного, но первое же серьёзное происшествие с этим ничтожеством — и весь Совет Попечителей немедленно укажет пальцами на того, по чьей инициативе он был нанят. Собственная шкура всегда дороже, никакие деньги этого не перебьют... Нет, Люциус, это слишком просто для тебя, слишком топорно. Что же ты задумал?" – У вас нет собственных догадок? – спросил Снейп терпеливо ожидавшего Дамблдора. – Догадок и теорий у меня, как любит говорить наш дорогой Хагрид, "полна бочка". Но всегда полезно услышать сторонний взгляд на ситуацию. Снейп прикрыл глаза. – Честно говоря, Дамблдор, я понятия не имею. Вы располагаете хотя бы догадками и теориями, у меня же есть только набор голых фактов и твердое ощущение, что добром это всё не кончится. Впрочем... Дамблдор выжидающе смотрел на него поверх очков-половинок. – Сомневаюсь, что Люциус рассчитывал на это происшествие. Он не смог бы извлечь для себя из него выгоды, а вот проблем... – Снейп выразительно хмыкнул. – Особенно с учетом всей подоплеки. – Я тоже об этом думал, – кивнул Дамблдор. – Ну и кроме того, у Гилдероя и без того поистине впечатляющая и крепкая репутация, и один инцидент с ним будет воспринят лишь как несчастный случай. В общем-то, если быть честными, это и был несчастный случай. – С пикси, – заметил Снейп, выделяя голосом свое отношение к причине "несчастного случая". – С вредителями класса три-икс. – Тебя в этом что-то смущает? – Ничего кроме уже сказанного и того факта, что Локхарт, согласно своим книгам, неоднократно одерживал победу над оборотнями — класс пять-икс — вампирами, ведьмами и множеством других по-настоящему опасных существ. – Ты смотришь на ситуацию предвзято, Северус, – попенял ему Дамблдор. Разумеется, он распознал намёк в его словах. – За одну ошибку остракизму не подвергают. – Какая досада. – Удивительно такое говорить самой, но я согласна с Северусом, – сказала МакГонагалл. Профессор вперила требовательный взгляд в Дамблдора. – Альбус, ты не хуже меня знаешь министерскую классификацию, и что с существами третьего уровня должен справиться любой квалифицированный волшебник. А раз Локхарт такой специалист и назначен на должность профессора, он должен быть квалифицированным. Или, по крайней мере, адекватным. Да во имя Мерлина, Альбус! – воскликнула женщина в сердцах. – А если бы он додумался привести на первый урок кого-то ещё более опасного? Эрклингов, например?[2] – В квалификации Гилдероя до сих пор не было повода сомневаться. Что до адекватности... ну... – Дамблдор лукаво усмехнулся в бороду. Снейп закатил глаза. Все понятно: Дамблдор вновь завел свою излюбленную пластинку под названием "все-мы-люди-разные" и "дайте-ему-второй-шанс". – Что в таком случае вы будете делать, Дамблдор? – чёрные глаза цепко смотрели в лицо директора. – Опять бездействовать и ждать? – На самом деле, в данной ситуации больше ничего не остаётся, – невозмутимо ответил Дамблдор. – Во-первых, как я и сказал ранее, в компетентности Гилдероя пока что нет повода сомневаться — свою министерскую проверку, в том числе и практическую, он прошел более чем успешно. Кроме того, он спас "Дырявый котёл" от этой ужасной антимагической аномалии... а после внушения Минервы и столь досадной оплошности он будет куда более осторожен. В конце концов, он же дорожит своей репутацией, не так ли? – вновь усмехнулся он. Снейп и МакГонагалл синхронно закатили глаза к потолку. – Во-вторых, увольнять Гилдероя попросту неразумно — как я говорил, за одну ошибку остракизму не подвергают, не говоря уже о том, что вряд ли ему найдется достойная замена в столь короткий срок. Я же преподавать хоть и люблю, но... Дамблдор развел руками, как бы извиняясь. Возраст. Снейп знал этот аргумент: Дамблдор не раз замечал вслух, что как педагог он безнадежно отстал от жизни, что стандарты его времени к нынешним реалиям уже не применимы. – И, в-третьих, назначение Гилдероя — инициатива Попечительского совета, и я более чем уверен, что они скажут точно то же самое, что и я. Поэтому пока что нам остаётся только ждать их реакции... думаю, я получу сову от Люциуса уже этим утром. – Эти ваши политические игры в шахматы, Дамблдор... – Снейп покачал головой. Впрочем, как будто директора когда-то волновало снейпово мнение. – Твоя забота поистине трогательна, Северус, – старый волшебник искренне улыбнулся. Но тут же вернулся к серьезному виду. – Кстати о заботе. Как там Ева? – Магическое истощение. Очередное, – Снейп выразительно фыркнул. – В этот раз не опасно для жизни, но такими темпами, Дамблдор, мы можем готовить третье место на кладбище в Годриковой Лощине ещё до конца её обучения в Хогвартсе. – Северус! – Минерва возмущенно вскинулась в своем кресле. – А ты не заметила, Минерва, что мисс Поттер имеет весьма сомнительное с точки зрения полезности свойство притягивать к себе неприятности? – выгнул правую бровь Снейп. – Тролль в прошлом году. Едва не разбившийся Лонгботтом. Анонимная Амортенция. Одержимый Квирелл — впрочем, здесь больше вопросов к вам, директор, – Дамблдор остался совершенно невозмутим. – Даже удивительно, что Зеркало Еиналеж и философский камень прошли мимо неё, а Тёмный Лорд оставил её без внимания. Это не говоря о странном поведении в конце того года и внезапном появлении этих неисчезающих шрамов на её лице. Но тогда события хотя бы были разнесены по времени; сейчас же, не прошло и двух дней, как мисс Поттер наткнулась на "сломанный барьер" и уничтожила полную стаю пикси, – зельевар отхлебнул чая — горло уже начинало саднить от долгих разговоров. – И кстати о пикси. Дамблдор, я советую как можно скорее отправить Поттер на проверку в Мунго. – Тебя что-то беспокоит, Северус? – директор немедленно сделался предельно внимательным и сосредоточенным. – Это было что угодно, но не простой спонтанный выброс, как утверждают ученики. Вы ещё не были в классе Локхарта? Настоятельно рекомендую. – Я достаточно доверяю твоим словам, – Дамблдор сплел пальцы перед носом. – Что ты имеешь в виду? – Спонтанные выбросы бывают либо от возбуждения, либо от страха, либо от злости. У мисс Поттер... – Снейп поморщился. – Чистейшие ненависть и ярость. Кожу обжигает практически осязаемым огнём. Любому магу с самой минимальной чувствительностью там будет просто невозможно дышать, – "даже я едва не потерял сознание на входе". – И смею заметить, мы только что отправили туда отнюдь не мирно настроенного Локхарта. Дамблдор, нормальные дети просто физически не могут и не должны испытывать ТАКИЕ эмоции. Дамблдор нахмурился. – До сих пор Ева не давала ни единого повода усомниться в её психическом здоровье. Снейп вновь закатил глаза. – До каких-то пор и Тёмный Лорд не вызывал у окружающих подозрений касательно своей деятельности, – заметил он. – Ты считаешь?.. – Я уже сказал всё, что я считаю. Дамблдор задумчиво побарабанил пальцами по столу. Затем развернулся в кресле. – Дайлис![3] – позвал он. Пожилая ведьма с серебряными локонами, дремавшая в кресле одного из портретов бывших директоров Хогвартса в самом верхнем ряду, немедленно открыла глаза и выпрямилась. – Да, директор? – живо откликнулась она. – Будьте добры, навестите ваш портрет в Больничном Крыле. Девочка с тёмно-рыжими волосами. – Сию минуту, директор, – женщина кивнула и исчезла за боковой рамкой картины. – Ты слишком преувеличиваешь, Северус, – заметила МакГонагалл. – С твоих слов, из мисс Поттер впору лепить ещё одного Того-кого-нельзя-называть. – Я всего лишь хочу заметить, – раздраженно ответил Снейп, – что отложенная на потом проблема может обернуться катастрофой. И разбираться с этой катастрофой придётся нам. До возвращения Дайлис в её портрет чай пили молча. – Спит вместе со своим книзлом, директор, – отчиталась ведьма, присев в кресло. – Никаких внешних признаков психического расстройства. Минерва нахмурилась. – Я думала, мадам Помфри не разрешает животным находиться в Больничном Крыле, – заметила она. – Думаю, мы можем позволить Еве такое послабление, – Дамблдор вздохнул. – В конце концов, у неё выдался тяжелый день... – Собираетесь опять всё спустить на тормозах, директор? – бесстрастно спросил Снейп. – Я достаточно доверяю суждениям Поппи и Дайлис как профессиональных и опытных колдомедиков. Да и книзлы известны своей чувствительностью. Однако... – старый волшебник вновь отстучал по столу незатейливый ритм. – Однако и в твоих словах есть доля истины, Северус. Дайлис, я вновь вынужден просить вас... – Сделаю, директор, – кивнула нарисованная ведьма. – Только осторожно. Девочка и без того сильно напряжена... – Будет затруднительно проследить за ней в пределах башни Рейвенкло, не находите? – заметил Снейп, едва Дайлис вновь скрылась за рамкой портрета. – Полагаю, юная Ева всё-таки имеет право на некоторую приватность личной жизни, – заметил в ответ Дамблдор. МакГонагалл одобрительно кивнула. – Кроме того, ты забываешь об однокурсниках девочки. Снейп только хмыкнул. Посмотрел в опустевшую чашку, оставил её и поднялся из кресла. – В таком случае, полагаю, мое присутствие больше не является обязательным. Доброй ночи, директор. Дамблдор и МакГонагалл проводили взглядами взметнувшуюся чёрную мантию. Хлопнула входная дверь. – Иногда я просто не понимаю Северуса! – вдруг пожаловалась МакГонагалл. – Я ожидала, что с появлением Евы в Хогвартсе он или оттает, или ещё больше замкнётся в себе — девочка просто изумительно похожа на Лили — но... – Признаюсь, я и сам теряюсь в догадках касательно этого вопроса, – Дамблдор пошевелил усами, словно бы намереваясь что-то добавить... но вместо этого только потянулся к вазочке с лимонным щербетом. – По крайней мере, он не срывает на девочке свою злость за Джеймса, и это очень похвально. Но довольно с нас загадок на этот день! – волшебник вдруг хлопнул ладонью по столу. – Давай-ка лучше обсудим кое-что хорошее, Минерва. – Это что же? – профессор заинтересованно склонила голову набок. Не то чтобы она не распознала маневр Дамблдора по смене темы. Не то чтобы он не распознал, что она распознала его. – Помнится мне, ты и Роланда жаловались на школьные мётлы в конце июня? – Минерва кивнула... и ошеломленно распахнула глаза, уже догадываясь, куда ведет Дамблдор. – Так вот, я взял на себя ответственность обновить наш учебный инвентарь... и, насколько я понимаю, "Комета-260" как раз отлично подойдёт и для тренировок по квиддичу, и для обучения наших первогодок. – Альбус! – воскликнула Минерва, едва не хватаясь за сердце. – Но... но ты же сам говорил, что у нас не хватит бюджета! – И я тебя всецело заверяю, что бюджет Хогвартса не пострадал ни на кнат. – Но откуда же тогда деньги? – Ну... – Дамблдор вдруг взял со стола "Ежедневный Пророк" и, протянув газету профессору, лукаво усмехнулся. Его глаза весело замерцали. – Скажем так: шахматы — игра всё-таки для двоих... Небольшая заметка почти в самом конце "Пророка", на которую указывал Дамблдор, гласила:"Ликвидатор Комиссии по обезвреживанию опасных существ Уолден Макнейр был осужден на шесть лет Азкабана за коррупцию и злоупотребление должностными полномочиями с запретом на дальнейшую службу в Министерстве. Согласно акту о конфискации Багнолд от 1981 года, в качестве компенсации ущерба всё имущество осужденного было изъято в пользу Министерства. Визенгамот и Департамент Магического Правопорядка продолжают расследование, поскольку появились факты, позволяющие утверждать о лжи мистера Макнейра во время судов над Пожирателями смерти осенью 1981 года..."
***
Ночные коридоры Хогвартса, освещенные тусклым светом ранней луны и редкими факелами, создавали поистине волшебное впечатление. Приглушенный гомон разговаривающих и спящих портретов, чуть мерцающие на неверном свету рыцарские латы и мраморные статуи в стенных нишах... Всё это так и просилось стать потрясающей сценой для романтической сцены или таинственной картины. Но всё это волшебство проходило — пролетало — мимо взгляда и ума Локхарта. Детали интерьера перед ним сливались в единую тёмно-серую полосу, в висках набатом стучал учащенный пульс, а вместо портретного фона в ушах звучал лишь какой-то невнятный гул и почти оглушающий стук вбивающихся в пол каблуков туфель. Гилдерой Локхарт был в ярости. "Настоящий учебный план! "В своем ли он уме?!" Разумеется в своем, драная ты кошка! – Локхарт зло зашипел, отчего дамы на одном из портретов испуганно взвизгнули и попрятались за рамки. – Столько лет прошло, а не изменилась в лучшую сторону ни на йоту! Как не ценила творческий подход, так и осталась... старой девой!" Под ногами раздалось возмущенное "мяу" — он чуть было не пнул неудачно попавшуюся ему на пути миссис Норрис — но Локхарт даже не заметил этого. "А Снейп, каков мерзавец! "Как относится к предмету защиты ваш любимый цвет?" Напыщенный индюк, ещё бы ты мог понять, как важен стиль в публичном мире! Как важно правильно преподнести себя! Сам-то небось фотографировался в последний раз только для выпускного альбома! Да и откуда, Мерлина ради, тебе знать о стиле, когда сам весь в этом... в этом чёрном, словно огромный нетопырь! – Локхарт фыркнул, брезгливо скривился. – Да и голову, похоже, с рождения не мыл — с такими-то патлами... Тоже мне, зельевар! Ха! Дамокл Белби тоже зельевар, знаете ли! Изобрел Аконитовое зелье, за которое ему благодарны все оборотни мира – но не найти мне более постоянного конкурента в борьбе за звание красивейшего мужчины Британии по версии Пророка!" Ещё один злой взрык заставил шарахнуться от него какое-то привидение. В классе ЗОТИ до сих пор царила разруха, и даже слегка пахло гарью. Но Локхарт проигнорировал и это, и внезапно появившееся лёгкое покалывание кожи — он стремглав пересёк помещение, подняв за собой вихрь пепла и пинками разметав чьи-то оставшиеся на полу вещи, и громко захлопнул за собой дверь. Портреты в личном кабинете встретили его сочувствующими взглядами. Но настоящий Локхарт не заметил и этого. Ярость, накопившаяся в кабинете директора, казалось, только стократ усилилась и срочно требовала выхода. – Ааргх!.. – Гилдерой схватился за голову. Его копии на портретах опасливо насторожились. Но тут Локхарт с перекошенным лицом выхватил палочку. – Инсендио! Одна из больших стопок писем, лежавших с краю стола, немедленно занялась огнем. – Адуро![4] – огонь охватил платяной шкаф с мантиями. – Экспульсо! – разлетелись осколками песочные часы. – Бомбарда! – та же судьба постигла шикарное пресс-папье в форме орла. – Флагеллум! – невидимый хлыст рассек надвое диван, и тот с грустным скрипом сложился пополам. – Финд... Локхарт на портрете, на который нацелилась палочка, с немым визгом спрятался за большим креслом. Но настоящий Локхарт и сам замер на середине движения. Вдруг глаза его расширились, и он с ужасом посмотрел сначала на свою палочку, а затем на созданный своими руками хаос. – Ох... – ошеломленно выдохнул он. – Ох, нет! Мои письма! Мои мантии! Книги! – вскричал он, увидев, что огонь уже почти добрался до книжного шкафа. – Агуаменти! Ох нет, только не на бумагу! Акстэ... Эстре... аргх, вспоминай же, чтоб тебя! А, Экстингуо![5] Огонь, охвативший письма и одежду, быстро потух. Локхарт поспешил распахнуть окно, чтобы впустить свежий воздух. Его приток немедленно отрезвил мужчину — по крайней мере, в голове прояснилось и стало намного легче дышать. Затем Локхарт обвёл печальным взглядом дело рук своих... взгляд остановился на сундуке за рабочим столом. "Да, точно, – решительно кивнул себе Гилдерой. – Мне срочно нужно выпить". Но спустя десять минут и два бокала крепкого огденского виски злость вновь начала возвращать свои позиции. Мужчина зло уставился на сосуд в своих пальцах. Вина Тосканы! Вот же др-раная летучая мышь! Локхарт с нежной грустью покосился на письма на столе. Вот поклонники, вот они его любят и ценят. Руки сами собой потянулись к плотным конвертам: вот Гвеног Джонс — бойкая девушка, капитан Холихедских Гарпий, сколько раз он был на их матчах благодаря её билетам... Амели Валуа — очаровательная особа, всегда превосходные мантии из лучшего лионского шёлка... Глэдис Гаджен, верная поклонница, всегда ему рада, восхищается каждой строчкой его книги... не то что Поттер. Пергамент под пальцами заскрипел, сминаясь. О да. Ева Поттер. Девочка-которая-выжила. Героиня магической Британии — вся знаменитость и героизм которой заключается в том, что об неё каким-то образом самоубился Тот-кого-нельзя-называть. Но подумаешь! Разве это сравнится с подвигом, где он... где он исцелил дочку трансильванского крестьянина от вампиризма? Разве это сравнится с изгнанием банши в южной Ирландии? Да ни разу! Но вы только посмотрите на неё! Второй курс, совсем соплячка — зато какую умницу, какую скромницу из себя строит! Гер-роиня! Бокал с печальным звоном разбился о противоположную стену, рассыпавшись осколками; конверты и письма веером разлетелись по всему кабинету. Локхарт спрятал лицо в ладонях. Но нет, нет-нет-нет. Он, может, не так популярен, как эта Поттер, но его репутация крепка и надежна. Безупречна. Он столько лет её по кирпичику строил, стольким пожертвовал, столько всего совершил, сделал... Ученики его любят, а профессора уважают — и один просчёт ни на что не повлияет. Дамблдор дал ему шанс, указал на его ошибку... теперь он будет осторожнее. В камине вдруг взметнулось зелёное пламя. Раздался мелодичный звон. – Ох... ох, Мерлин! – застигнутый врасплох Локхарт подскочил, заметался, пытаясь решить: убрать сначала осколки или починить мебель? Или себя в порядок привести? Но вдруг просто махнул рукой и ткнул палочкой в камин. Кому там так поздно неймётся? Если опять эта Минерва... – Добрый вечер, Гилдерой, – поприветствовало его нарисовавшееся в огне лицо. Его глаза быстро скользнули по растрепанной внешности профессора, по окружающему интерьеру. – Я... не вовремя? – Мистер Малфой! – воскликнул Локхарт, пытаясь натянуть на лицо улыбку. – Что вы, для вас у меня всегда найдётся время! Н-не обращайте внимание на этот... хаос, – он экспрессивно взмахнул руками. – Просто неудачный день творческой личности! – Понимаю, – сочувственно кивнуло лицо. – К сожалению, даже у самых талантливых людей случаются чёрные полосы. Вы в порядке? – В полном! В полном и абсолютном! – улыбка наконец получилась достаточно достоверной. Мысли об её контрасте с окружением Гилдерой старательно пытался игнорировать. – Так... чем обязан, сэр? – Всего лишь хотел поинтересоваться, как прошёл ваш первый рабочий день. Я только что получил письмо от своего сына, Драко, и, исходя из его содержания... Локхарт нервно сглотнул. – … решил, что вам не помешает... – Малфой одарил Локхарта проницательным взглядом, – хотя бы ненадолго перебраться на белое поле, так сказать. К тому же, мои повара сегодня превзошли самих себя, и в поместье на ужин подают буйабес. Будет кощунством не разделить этот шедевр кулинарии вместе со своим ключевым партнером, не находите? – О, с удовольствием! – засверкал улыбкой Локхарт. – Буду только рад вновь свидетельствовать радушию и гостеприимству семьи Малфой!***
Весело трещащие в камине поленья, наполненный отменной пищей желудок и бокал изысканного вина в руке способствовали стремительному подъему настроения Локхарта. Погруженная в полумрак зала, освещаемая несколькими подсвечниками и изящным камином, так и просилась быть описанной в стихах, и разомлевший писатель, забыв обо всех бедах и нежась в невероятно удобном кресле, лениво перебирал в уме подходящие слова и рифмы. Люциус, утонченной и практически неподвижной античной статуей замерший в соседнем кресле с таким же бокалом в пальцах, казалось, полностью разделял настроение гостя. – И вновь я вынужден заявить, дорогой Люциус, – заговорил Гилдерой, – что у ваших предков были просто потрясающие вкус и таланты в архитектурном деле. – Благодарю покорно, – Малфой приподнял бокал, салютуя Локхарту, и чуть склонил голову. – Скажу по секрету, сохранять такое наследие — дело весьма хлопотное и затратное. Но оно того совершенно стоит. – Абсолютно! – закивал Локхарт. – Вы знаете, я имел честь бывать во многих поместьях древних семей и аристократов... Люциус тихонько хмыкнул. – ... даже однажды посетил имение одного потомственного русского писателя... чрезвычайно одаренный человек, к слову, перенял самое лучшее от своих именитых предков — но вот эта их страсть к тяжелым элементам, эта массивность... Совершенно не то. Вот французы могли бы составить вам нешуточную конкуренцию... но смотрю вокруг — и теряю речи дар мгновенно. – Увлекаетесь поэзией? – уважительно поднял брови Люциус. – Иногда, – Локхарт скромно опустил взгляд. – Основная моя стезя — это приключения и повести, конечно... они идеально подходят для самовыражения. И пользуются огромной популярностью! Вы не поверите, Люциус, насколько же пуста нынче эта ниша литературы в волшебном мире! Попытайся я войти с этим в мир магглов — и меня попросту растоптали бы! Колоссальная конкуренция! – Магглов, должен заметить, значительно больше, чем нас. К тому же, маггловская аудитория совершенно не придирчива, знаете ли, – Люциус поморщился. – Более того, многие мои коллеги по бизнесу неоднократно замечали, что магглы куда больше предпочитают литературный ширпотреб, нежели что-то по-настоящему достойное. Невероятный парадокс! — но увеличение количества и конкуренции отнюдь не влияет на их разборчивость! Но что поделать! – аристократ развел руками. – Можно ли сравнить культуру нашего мира, выпестованную временем и лучшими умами, и культуру мира, в котором словно муравьи — живут в вечной суете? – Браво, Люциус! Браво! – зааплодировал Локхарт. – Превосходные слова! Даже я бы лучше не придумал! Малфой, чуть наклонив голову, ответил благодарной тонкой улыбкой. – И как тонко подмечено про культуру! – Гилдерой вдруг помрачнел. – Вы знаете, я ведь даже был свидетелем этому не далее как сегодня. – О? – Увы, да. Профессор МакГонагалл... не хотелось бы говорить такое об уважаемом человеке, да и о коллеге... но она совершенно не умеет ценить творческий подход и склад ума! А я ведь ещё думал, что с возрастом приходит мудрость! – Её можно понять, – Люциус задумчиво потер идеально выбритый подбородок. – Для трансфигурации, если я правильно помню уроки, требуется особый склад ума и критически важна точность. А это накладывает свои ограничения на личные взгляды. – Вы, бесспорно, правы, но ведь особый склад ума не значит полную слепоту! А между тем, только эта характеристика и напрашивается для этой... хм, дамы! – Локхарт зло фыркнул; казалось, из него вот-вот посыплются огненные искры. – Одна маленькая ошибка — нет, даже досадная оплошность! — и я был вынужден целый день терпеть её нападки! А между тем, у меня всё было под контролем и никто не пострадал! – Ну-ну, будет вам, Гилдерой, – успокаивающе произнес Малфой, подливая вина гостю. – Мнение Минервы МакГонагалл, разумеется, невозможно проигнорировать... в силу ряда, увы, независящих от нас причин. Однако вы сами заметили, что уважаемая профессор застряла в своих... "рамках". Так стоят ли внимания её слова, если она попросту не способна по достоинству вас оценить? Локхарт пораженно замер. – А ведь... а ведь вы правы. Вы, чёрт возьми, правы, Люциус! – Локхарт облегченно рассмеялся. – Действительно! С каких пор это я стал прислушиваться к критикам — нет, критиканам, ни черта не смыслящим в творчестве? Ха-ха, и правда, чего это я? Разошелся тут... по привычке, не иначе! Влияние тех времен, когда я ещё был учеником! – К счастью, те времена уже давно в прошлом и являются не более чем эхом в нашей памяти, – Малфой немного помолчал. – Кстати об учениках. Насколько мне известно, у вас ведь учится и Ева Поттер, не так ли? Локхарт немедленно помрачнел. – Всё точно так, Люциус. – В своем письме Драко писал, что именно ей приписали все заслуги по... разрешению инцидента. Разумеется, я и мой сын ни на секунду не поверили в эти нелепости о некоей таинственной силе, которой она владеет, и уж тем более не поверили в то, что девочка умеет призывать демонов... Но скажите мне, Гилдерой, каково ваше мнение о ней? Не поймите превратно мой интерес, – Малфой взглянул на Локхарта совершенно безразличным взглядом, – но в будущем мисс Поттер ввиду её... уникального прошлого, если так можно выразиться... может и весьма вероятно станет весьма значимой фигурой. Я же, как деловой человек, должен понять и оценить её потенциальное влияние. Драко, конечно, тоже пишет о ней, но мне хотелось бы узнать мнение взрослого, компетентного в этом вопросе человека. Ответил Локхарт далеко не сразу. – Знаете, Люциус, – голос Гилдероя уже не был наполнен живостью; писатель говорил медленно и как-то даже недоуменно. – Я могу ответить вам только вашими же словами о культуре. На лице Малфоя отобразилась сдержанная озадаченность. – Вы заметили, что магглы куда менее щепетильны в вопросах культуры... Но если задуматься: почему так получается? Откуда берётся эта неразборчивость? – Воспитание, – Малфой пожал плечами. – Вот и Ева Поттер явно испытывает с этим проблемы. – Но не может же быть всё настолько плохо? – Ах, Люциус, как бы я хотел сам убедиться в обратном! Но увы, – Локхарт развел руками. – Без ложной скромности скажу, что я от природы наделен даром видеть в людях их истинные лица, – Малфой чуть дернул бровью, – и таковое у мисс Поттер меня только разочаровало. Будьте осторожны, мой друг: под этой маской ложной скромности прячется самый настоящий дьявол во плоти. Этот дьявол очаровал и обманул многих, в том числе и моих коллег, но не меня, о-о нет, сэр, только не меня. Я-то сумел узреть её истинное лицо. И непризнание истинных авторитетов — лишь самая верхушка этого чёрного айсберга. – Мой сын, конечно, тоже писал нечто подобное... Но я никогда бы не подумал, что... – слов у Малфоя, очевидно, не нашлось; вместо этого он грустно покачал головой. – Это очень прискорбные вести. Впрочем, стоило ли мне удивляться? Девочка, если верить газетам, всё это время была на воспитании у Дамблдора, а методы этого магглолюбца уже давно вызывают вопросы у всякого, кто обладает хоть каплей ума и прозорливости. – Достаточно вспомнить, с каким боем вам пришлось отстаивать мою кандидатуру, – горячо закивал Гилдерой. – К тому же, что взять с избалованного всей этой шумихой ребенка? Одиннадцать лет её имя на слуху. Все эти восхваления, восторг при её виде... Книги и пресса, наконец. Неудивительно, что при виде вас мисс Поттер так... заволновалась. – Эм... прошу прощения? – Гилдерой, – Люциус снисходительно улыбнулся. – Она вам попросту завидует. – Завидует? Мне?! – изумился Локхарт. – А вы посмотрите на эту ситуацию сами, со стороны. Вы — известный писатель, прославленный борец с темными силами, кавалер Ордена Мерлина третьего класса. Вы совершили столько подвигов — взять тех же ведьм, упырей... вы даже исцелили оборотня! В конце концов, вы — любимец публики! И мисс Поттер, которая известна только своей... победой над Тёмным лордом, – вновь снисходительная улыбка. – Но всякий здравомыслящий человек прекрасно понимает, что в этой так называемой победе нет её заслуги. Чистейшая удача, не более того. Вы ведь сами сказали, что девочка не признает над собой никаких авторитетов, не так ли? Чем не доказательство? Локхарт ошеломленно замер. Вино в его накренившемся бокале подобралось опасно близко к краю. – А ведь и правда... – пробормотал он. – К тому же, мисс Поттер, если мне не изменяет память, студент Рейвенкло? Полагаю в таком случае, что она сама прекрасно понимает своё положение, что её текущая участь — быть не более чем дешёвым знаменем для легковерных... равно как и понимает, чем ей грозит нахождение рядом настоящего героя вроде вас, – Малфой тонко улыбнулся. – Конкуренция явно не в её пользу... И сегодняшний инцидент только доказывает, что она уже начала своё противопоставление вам. Однако! – Люциус поднял указательный палец к потолку прежде, чем Локхарт успел что-то ответить. – Не стоит забывать, что мисс Поттер — всего лишь ребенок. Вы же — взрослый и разумный человек. И закончили Рейвенкло, кажется? – Локхарт рассеяно кивнул. – Тогда я тем более уверен в ваших силах и талантах, Гилдерой. И я более чем уверен, что вы с вашим, вне всякого сомнения, обширным опытом найдете способ дать мисс Поттер отпор. – Но помилуйте, Люциус, – Локхарт растерянно потер шею. – Отпор! Вы говорите так, словно я должен развязать с ней какую-то войну! К тому же, я никогда не воспитывал детей... – Но вы и учителем никогда не были — однако же вот, занимаете кресло профессора, – заметил Малфой. – Но с самой Евой Поттер... – Признаю, тут я мог слегка погорячиться. Привычка, вы понимаете — человек в моем положении даже самую незначительную угрозу вынужден рассматривать всерьёз, – Локхарт медленно кивнул. – Однако я всего лишь имел в виду то, что вы — педагог. И как у педагога — и чрезвычайно находчивого волшебника, что вы доказали хотя бы в том кризисе с вампирами — у вас наверняка найдутся свои... методы... как показать юной мисс, что она не права. "Да... показать..." – в голове Локхарта уже вовсю строились наброски и планы его действий. Полумрак залы и мерцающее освещение камина же добавили довольной улыбке Люциуса зловещий оттенок.