Николас!
К сожалению, мои поиски философского камня всё так же безрезультатны. Я не преуспел ни в одном из предполагаемых мной и тобой направлений. Более того — я начинаю задаваться вопросом: а действительно ли Волдеморт похитил камень? С тех пор, как сбежал Квиринус Квирелл, о них обоих никто ничего не слышал. И Чёрная Метка, о которой ты знаешь, тоже остаётся неизменной. Вместо этого на днях пришло сообщение о нарушении Статута секретности: прямо посреди Лондона целый кусок металлической ограды вдруг обратился чистым золотом! Вне всяких сомнений, это было деяние именно философского камня — как мы оба знаем, только он способен проводить подобную трансмутацию. Я попросту теряюсь в догадках, мой старый друг. Складывается впечатление, что философский камень достался или некоему охотнику за артефактами, который только начал понимать, как его использовать... либо же кто-то решил поводить нас за нос. Что из этого хуже, я даже не берусь предполагать, ибо намерения его похитителя остаются нам неизвестны. Но больше я опасаюсь за самого нынешнего владельца камня. Волдеморт по-прежнему остаётся в нашем мире (Чёрная Метка!), и узнав, что камень больше не в Хогвартсе, он совершенно точно бросит все силы на его поиски и захват. К счастью, есть у меня и хорошие новости! Спешу тебя обрадовать, мой старый друг: другой наш эксперимент, начатый в том году, мы можем считать полностью успешным. Достигнута уверенная стабилизация, без отклонений, опасных для здоровья. Вместе с этим письмом пересылаю тебе свои заметки: прежде чем выходить с нашим открытием на Международную Конфедерацию Магов, нам нужно проработать ещё несколько весьма важных моментов.Искренне твой, Альбус Дамблдор. P.S. Очень надеюсь, что у тебя осталось достаточное количество эликсира. Твоя утрата для всего научного мира, не говоря о мире магическом, станет поистине сокрушительной трагедией.
Дамблдор поставил последнюю точку, отложил перо и устало откинулся на спинку своего кресла. Он совершенно не лукавил: за весь июль не появилось ни единого намёка на возрождение Волдеморта. Он поднял всю сеть разведки спящего Ордена Феникса (разумеется, осторожно, маскируя задачу под этакую внезапную проверку от начальства — слухи и паника среди своих сторонников ему нужны были в последнюю очередь), тщательно отслеживал обстановку в Министерстве и обществе, даже собрал несколько уловителей колебаний чёрной магии. Но Орден Феникса вернулся ни с чем, не считая того, что подтвердил свою готовность к быстрому развертыванию. Метка Северуса оставалась такой же бледной и едва различимой. Уловители в целом регистрировали стандартный уровень колебаний с такими же стандартными отклонениями. А бывшие Пожиратели смерти продолжали свою рутинную повседневную жизнь. Последнее было одновременно самым красноречивым и запутывающим. Альбус был уверен: если бы Том Реддл явился хоть одному из них, то никакими усилиями его бывшие слуги не смогли бы скрыть этого. После десяти лет спокойствия... Нет, они бы совершенно точно выдали себя. Тень страха на лице тех, кто всеми силами избегал наказания на суде, или блеск затаенного превосходства в глазах среди верных фанатиков... "Единственное, что я могу сообщить, – невольно всплыли слова Северуса из их последнего разговора, – Люциус в последнее время пребывает в приподнятом духе. Просто так по нему это не скажешь, он владеет своим лицом в совершенстве... но вы знаете, Альбус: мимолетный взгляд здесь, якобы неосторожная обмолвка там... Что-то зреет". А это уже значило, что теперь надо будет внимательно приглядывать ещё и за Попечительским советом. В Визенгамоте Дамблдор всегда оставался в курсе дел и... как же звучит это замечательное выражение... держал нос по ветру, вот. Но держать ушки на макушке сразу на трёх фронтах... Дамблдор выдохнул. Едва слышно, дремлющие портреты за его спиной даже не пошевелились, но тяжело — именно в такие моменты он чувствовал себя на все свои истинные сто десять лет. "Но кто, если не я? – грустно усмехнулся старый волшебник. – Кто-нибудь другой может сделать только хуже". И он действительно страшился за того несчастного, кто похитил камень. Этот маг несомненно был силен и умел — сумел же проникнуть в замок, вскрыть защиту и даже преодолеть зеркало Еиналеж (что, кстати, только осложняло вопрос о его намерениях — ведь зеркало не отдало бы артефакт просто алчущему удовлетворения низменных потребностей)! Но не было нужды напоминать, что даже в таком подвешенном состоянии Волдеморт оставался опаснее большинства волшебников мира. И вишенка на чёрном торте последних дней — Ева Поттер до сих пор не обнаружилась. Если бы не форс-мажор с этой мексиканской пространственной катастрофой, он бы обязательно что-то придумал к концу учебного года. Не Дурсли, нет, ни в коем случае не Дурсли... и не Уизли — слишком девочка подозрительна, недоверчива, да ещё и почти на ножах с их младшим сыном. Варианты были... но уже постфактум. "И где она сейчас? – директор с кряхтеньем поднялся из кресла и принялся подготавливать письмо к отправке. – Всё ли с ней в порядке? У неё бесспорно острый ум, но двенадцать лет! Мерлин, молю, упаси её от бед..." Хотя бы до тех пор, пока он лично не убедится в её безопасности... Неожиданно позади него раздался металлический звон. Альбус, только-только закончивший привязывать письмо к лапке совы, резко обернулся. Звенел артефакт отслеживания — амулет нашёл свою цель! Усталость словно ветром сдуло. Ещё мгновение назад возле птичьего насеста стоял уставший директор — но уже спустя секунду к магическому прибору устремился сосредоточенный волшебник. Дамблдор быстро провел палочкой над прибором — Лондон, она в Лондоне! Это хотя бы не так далеко... но Мерлин и Моргана, одна в большом городе! Альбус быстро снял показания с прибора. Амулет был настроен так, чтобы отправить сигнал в момент длительной остановки — в идеале, на ночной сон, как сейчас. Это позволяло директору не тратить время на поиски в потоке толпы, если бы Ева оказалась в городе, и давало время спокойно оценить ситуацию со стороны, подобрать лучшее решение. Дамблдор в последний раз прочитал координаты аппарации, взмахнул палочкой, утягивая себя в воронку перемещения... … и, подняв страшный шум, сверзился — иначе и не опишешь — точнехонько на вершину огромной мусорной горы. Гора, не выдержав такого надругательства над собой, немедленно начала осыпаться, и вскоре Дамблдор обнаружил себя почти что летящим на пятой точке на своеобразном гребне грохочущей мусорной волны. Сердце у директора на мгновение замерло, едва он увидел, куда несёт его стремительным зловонным потоком... Когда поистине оглушительный грохот наконец стих, а горы мусора вновь стали неподвижными, осевшие тучи пыли и грязи явили лунному свету до невероятности изумленного Альбуса Дамблдора. Волшебника практически погребло под бывшей волной, и над мусорной поверхностью оставались только его рука, сжимавшая волшебную палочку, плечи и голова. "Хулиганство! – была единственная связная мысль в его голове. Старый волшебник медленным движением трясущейся руки снял со своей шляпы прилипшую к ней банановую кожуру и поправил сбившиеся на носу очки. – Неслыханное хулиганство! Чистейшей воды дерзость!" И, словно кульминация произошедшего абсурда, со звоном скатившись откуда-то сзади и описав дугу вокруг него, прямо ему под нос упал тот самый золотой амулет отслеживания. Потребовались полные и долгие пять минут, чтобы изумление и потрясение на лице директора Хогвартса сменились выражением глубокой задумчивости, а поток мыслей оформился во что-то более-менее связное. Ещё секунд десять, чтобы оценить окружение и понять, что амулет привел его на городскую свалку. И ещё минуты три, чтобы откопать себя из зловонной ловушки. "Определенно нужно обзавестись современной картой Лондона, – первым делом решил Дамблдор. – Нет, всей Британии. Бесспорно, приключения — это восхитительно, но всему, знаете ли, есть предел!" Стряхнув с мантии прилипшую грязь, Дамблдор поднялся на ноги... и тут же напомнил о себе возраст: стоило старому волшебнику распрямиться, как раздался громкий хруст... и стрельнула поясница. "Мерлин!.. и Моргана..." В глазах заискрило натуральным фейерверком. И почему никто до сих пор не изобрел анестезирующие чары?.. Ох, был бы он моложе — и непременно блеснул бы эрудицией... непубличной её частью... Вторым делом, когда хотя бы стало возможно дышать и отпустить руки со спины... Дамблдор поднял амулет и внимательно рассмотрел его. Украшение было совершенно исправно, чары работали как надо. Но если почтовая сова доставила его по назначению... – Да нет... – неверяще пробормотал Дамблдор. – Быть такого не может... Гоменум Ревелио отозвался эхом абсолютной пустоты свалки от живых людей, к облегчению Дамблдора. Но краткосрочному — ведь если амулет на месте, но здесь нет живых... С палочки Дамблдора сорвались уже чары поиска мертвых, аналогичные Гоменум Ревелио. Но они тоже вернулись "с пустыми руками" — только десятки маленьких крысиных отпечатков. И вроде бы это отмело самый худший вариант... но мозг уже вовсю раскручивал логическую цепочку, представляя Дамблдору десятки догадок и версий, одна не лучше другой. Вдруг кто-то успел перехватить амулет до того, как он оказался бы в руках девочки? А если её попросту похитили, но распознали на амулете следящие чары? А если... а вдруг... К больной спине постепенно начала добавляться головная боль. Нет, нельзя о таком думать. Если бы Ева Поттер была мертва, он бы об этом узнал. Такое невозможно скрыть, какой-то сигнал или знак бы все равно был — слишком важна девочка для этого мира. Скорее всего, случилась какая-то ошибка, форс-мажор, непредвиденная ситуация... Лучше запомнить на будущее, что она определенно не любит драгоценностей. Скромность Евы, безусловно, его бы порадовала... в любое другое время. Сейчас же она создала только дополнительные проблемы. "Надо отдохнуть, – решил Дамблдор. Старый волшебник начал медленно спускаться с кучи, всё так же придерживаясь за спину. – Слишком много мыслей, сумбура. Это непродуктивно... Да, утро вечера мудренее". Третьим делом, пожалуй, надо будет поинтересоваться работой детективов. Купить соответствующей литературы, проконсультироваться у Аластора Грюма и работающих в полиции бывших учеников... как только избавится от смрада. И приведет себя в порядок. Да, ему определенно нужна горячая ванна... часиков так на пять...***
– Мистер Малфой! – Мистер Локхарт, – Люциус вежливо улыбнулся. Подскочивший к нему мужчина энергично потряс его ладонь в рукопожатии. Гилдерой Локхарт прямо-таки горел пышушей в нём энергией и жаждой движения, его золотистые волосы мерцали в свете ламп, а улыбка, казалось, была совершенно неспособна покинуть его лицо. Не человек, а ходячий накопитель энергии. Люциус Малфой же был статен, весь облик его, от осанки до черт лица, проецировал величественность, и сам аристократ напоминал скорее неподвижный титан-айсберг. Контраст был и в одежде: на фоне неизменно-строгого чёрного стиля Малфоя сиреневая мантия и солнечная жилетка Локхарта различались словно огонь и лёд. И этот истинный контраст двух волшебников не то что бросался в глаза — он был кричащим. – Чертовски рад вас видеть, Люциус! – продолжал жизнерадостный Гилдерой, не заметив опасной искорки в серых глазах. – Ваше появление в моей карьере, да что там, в моей жизни! — невозможно назвать иначе, как мерлиновым чудом! – Дела идут на лад? – поинтересовался Малфой, жестом руки приглашая гостя в залу. – Очень! – живо согласился Локхарт. – Предварительные заказы побили все рекорды! Мне даже прислали из типографии извинение — они просто не успевают за ростом тиражей! – Вот как? – Они опасаются, что к моей презентации не успеют отпечатать достаточное количество экземпляров! – Думаю, эту проблему решить в моих силах. Я завтра же навещу типографию, – заверил его Малфой. – Чудесно! – просиял мужчина. – О! А это, я так понимаю... – Моя жена, Нарцисса, – представил появившуюся супругу Люциус. – Леди! – Локхарт подскочил к женщине и поспешил запечатлеть поцелуй на её кисти. – Спешу выразить вам своё почтение и восхищение вашей красотой! Нарцисса улыбнулась, принимая комплимент. Улыбнулась одними губами; впрочем, Локхарт был слишком поглощен её красотой. – Дорогая, будь добра, – обратился Люциус к жене, – пусть сервируют для ещё одной персоны. Вы же останетесь на ужин, мистер Локхарт? – повернулся он к гостю. – Буду только рад лично свидетельствовать радушию семьи Малфой! – сверкнул улыбкой мужчина. Ужин проходил неспешно. Локхарт неустанно хвалил способности поваров, интерьер и экстерьер поместья и рассыпался в благодарностях и комплиментах; Люциус слушал его с выражением сдержанного интереса и такой же сдержанной улыбкой, а Нарцисса, будучи порядочной леди Малфой, была подобна тени за плечом мужа и, казалось, почти полностью абстрагировалась от разговора мужчин. – … тисовое оформление дорожки просто великолепно! – продолжал изливаться речами Локхарт. – Вашему садовнику моё самое глубочайшее уважение! Но, не сочтите за грубость, Люциус... Павлины? – А что с ними не так? – выгнул бровь в вопросе аристократ. – Последний писк моды — разведение охотничьих птиц! – как о чём-то совершенно будничном сообщил Локхарт. – Мне казалось, уж вы-то, как однажды мой главный конкурент в борьбе за титул красивейшего мужчины года по версии "Пророка", просто обязаны следить за подобными тенденциями! И вновь Локхарт совершенно не заметил прищура глаз Люциуса, блеснувшей в них стали. – Разведение охотничьих птиц требует весьма немалого вложения времени и сил. И применения их на деле, разумеется, – медленно, обманчиво-неспешно произнес аристократ. Голос Малфоя действительно проецировал эти нотки сожаления... всё при том же стальном блеске серых глаз. – Увы, я никогда не был склонен к занятию охотой. А в последнее время я не могу позволить себе излишних трат ни времени, ни сил. Вы же знаете, мистер Локхарт, я — человек чрезвычайно занятой... – Понимаю-понимаю! – поспешил заверить его мужчина; похоже, подумал Люциус, улавливая нотки беспокойства в голосе гостя, всё-таки он не такой уж слепой идиот. – Все мы временами вынуждены отдавать работе и делам часы нашей жизни! – Кстати о делах, – Люциус отложил столовые приборы; Нарцисса, словно по какой-то незримой команде, поднялась из-за стола, раскланялась с гостем и покинула комнату. – У меня есть для вас весьма хорошие новости. – О? – Локхарт вытянулся в предвкушении. – Попечительский Совет Хогвартса единогласно одобрил вашу кандидатуру на должность преподавателя Защиты от Тёмных Искусств, – Люциус отсалютовал ему бокалом. – Мои вам поздравления. – Это просто превосходно! – Локхарт подскочил с места и вновь принялся трясти руку Малфоя. Последнему едва удалось не расплескать всё вино. – Это станет чудесным сюрпризом и второй главной новостью на моей презентации! Благодарю, сердечно благодарю! Признайтесь, Люциус, – мужчина прищурился, сверкая ярко-голубыми глазами, – это была ваша идея? – Что вы, мистер Локхарт, – Малфой освободил руку из захвата гостя и как бы невзначай вновь занял её вилкой. – Совет уже давно недоволен ситуацией, сложившейся вокруг преподавания этого, вне всякого сомнения, важного предмета. Я всего лишь предложил вашу кандидатуру, основываясь на ваших... – заминка в долю секунды, – достижениях. – Что ж, теперь я просто обязан оправдать оказанное мне доверие, не так ли? – Люциус поспешил насладиться вином — от бесконечных улыбок Локхарта у него начало сводить собственную челюсть. – Учить юные дарования — это такая честь! – Очень немногие, к сожалению, способны понять это, – досадливо заметил Малфой, подливая вина гостю. – Но я уверен, что Дамблдор разглядит в вас это благородство. Вам осталось пройти с ним собеседование... ничего особенного, уверяю вас, – поспешил он успокоить потускневшего и явно занервничавшего Локхарта. – Просто формальная процедура перед окончательным утверждением. – О, понимаю, понимаю! – на лицо писателя вновь вернулись улыбка и благодушие. – Но ах! — эти формальности иногда так утомляют! – Не могу не согласиться, – позволил себе усмешку Малфой. – К счастью, мои книги могут послужить прекрасным базовым учебным пособием. Я приложу все силы, чтобы мои ученики усвоили материал на самый высший балл! – О, я в этом не сомневаюсь... – улыбка Люциуса впервые за всю встречу отразилась и в его глазах.***
Спустя пару часов, когда встреча была закончена и все проблемы обсуждены, Люциус устало откинулся на софе в главной зале и принялся массировать виски. Каких же сил, каких же невероятных сил от него потребовалось вытерпеть этого заносчивого... – Дорогой? – на плечи опустились мягкие ухоженные ладони, и напряженный Люциус почти мгновенно разомлел под массажем. – Всё в порядке, дорогая, – улыбнулся он, подняв лицо к супруге. – Бывало и хуже. – Я даже помню эти самые "хуже", – улыбнулась в ответ Нарцисса. Под движениями и ласками умелых рук Люциус настолько расслабился, что на его лицо поневоле наползала улыбка. Настоящая улыбка. – Я надеюсь, наше присутствие на презентации не является обязательным? – Твоё — нет, дорогая. У меня просто рука не повернётся поставить тебя рядом со всеми этими... – … простолюдинками? – выгнула бровь Нарцисса. Люциус усмехнулся — его жена прекрасно знала цену "произведениям" Локхарта и его основную аудиторию. – Я уже говорила тебе, что с такими выражениями твоё воспитание иногда выглядит по-настоящему старым? – Но-но, леди благородного дома Блэк! – шутливо погрозил ей пальцем мужчина. – Вам ли меня попрекать воспитанием, после вашей семьи-то? – Осторожнее с выражениями, лорд Малфой, – прищурилась Нарцисса. – Вам ли не знать, каков темперамент Блэков... – О, кому как не мне знать... – словно довольный кот протянул Люциус, запечатлевая поцелуй на губах жены. – Но признай — я хорош. – Лучше всех, дорогой, – улыбнулась его жена. Но в следующий миг вдруг стала предельно серьёзной. – Но прошу тебя, Люциус, будь осторожен. Это ведь не твои обычные игры в Министерстве... – Я всегда осторожен, дорогая, – он сжал её ладонь в успокаивающем жесте. Но в глубине прекрасных глаз Нарциссы по-прежнему плескалось беспокойство за него — и от этого Люциусу становилось только теплее. После массажа и просто небольшого уединения с женой Люциус чувствовал себя намного лучше, и дела, связанные в том числе и с Локхартом, уже не вызывали такой жестокой мигрени. Но каков наглец! Попрекать ему отставанием от веяний моды... попрекать ему его гордостью, его павлинами! И это ему говорит тот, кого на расстоянии с попугаем спутать можно! Верно говорят: в неведении — счастье. В случае Локхарта, правда, в откровенной слепоте и наглости... Но пока что пользы от этого попугая было больше, чем вреда. О, намного больше, чем просто деньги. Несомненно, процент от продаж книг тоже был важен; более того, этот процент оказался весьма удачным вложением и превратился в уже полностью окупивший себя стабильный золотой поток. Но по сравнению с главной затеей... – Добби, – негромко позвал Люциус. Раздался хлопок, и рядом с ним скрючился в поклоне домовик. Аристократ, впрочем, даже не удостоил того взглядом. – Где сейчас мой сын? – Ваш наследник пребывает в своей комнате, – поспешил ответить Добби, не разгибаясь. – Сейчас он... – Неважно. Передай ему, что я жду его как можно скорее. Ещё больше согнувшись в поклоне, домовик с хлопком исчез. Оставался только последний штрих. Люциус выдвинул один из ящиков стола, ухоженные пальцы рук быстро вычленили из стопок пергамента нужные ему листки, исписанные подчеркнуто-ровным почерком сына. Он не рассчитывал, что Драко сможет завоевать дружбу Евы Поттер — его сын был для этого слишком близорук, слишком импульсивен. К тому же, Люциус заведомо рассчитывал, что девочка будет под опекой Дамблдора — а значит, иметь соответствующие взгляды и стереотипы. И поэтому поступление девочки на Рейвенкло его откровенно удивило... и насторожило. Поверить в то, что его оппонент так просчитался? Уж скорее Дамблдор следовал ещё более сложному плану. Но чем дальше шло время, чем больше писем присылал его сын, тем больше Люциус пребывал в неопределенности. Здоровая подозрительность и слизеринская выучка не позволяли ему поверить, что директор так просто выпустил девочку из-под своего крыла — а именно такая картина и складывалась из писем Драко. Если бы ещё его сын не проворонил такой шанс!.. – Ты звал меня, отец? – заглянула в кабинет голова Драко. – Да. Садись, сын. Что ж, значит так сложилась судьба. Но жалеть об упущенном Люциус не собирался — куда больше он заботился о грядущем. – Хочу поговорить с тобой о Еве Поттер...