"Я здесь".

Песком сквозь пальцы мои скользил Тот мир, что был открыт двоим…

Драко Малфой сидел в небольшом магловском кафе и судорожно поглядывал на часы каждые десять секунд. Она опаздывала. Кто бы мог подумать, что тот сумасбродный поход на корпоратив Министерства Магии столько изменит? Никто! И уж меньше всех сам Драко Малфой. Но уже через два дня он встретил Гермиону Грейнджер в Косом переулке снова. Она больше не смотрела на него с таким удивлением. Что заставило их разговориться тогда, месяц назад, мужчина уже не мог вспомнить. И пошло-поехало... Малфой дружит с Грейнджер! Это же абсурдно, но неожиданно стало фактом. Драко снова устроился на работу, мелкая бумажная волокита в магической аптеке, но ничего большего не оставалось. Грейнджер искренне верила, что он уволился со старой работы, потому что не сложились отношения с директором, а на новой ждет повышения, потому что ему просто нравится возиться с зельями и их ингредиентами. Но Малфой знал, что его не повысят, что директор аптеки взял его только на время, пока не найдет более подходящего кандидата. Ему все равно придется уехать, и скорее рано, чем поздно. Но, тем не менее, душой Драко все больше и больше привязывался к светлому искреннему человеку, каким оказалась Грейнджер. Ее верность друзьям, понятие о долге, трудолюбие, честность и готовность с боем отстаивать свои принципы ‒ все это восхищало Малфоя, хотя раньше, он бы не захотел обратить на внимания на подобные качества. Что изменилось в нем? Почему он стал вспоминать войну с чувством вины? Разве у него или таких как он был выбор? Разве у кого-то, попавшего на глаза Темному Лорду, он был? И все-таки, когда Грейнджер вспоминала Фреда, или Тонкс, или профессора Люпина, ему хотелось обернуть время вспять и спасти этих людей, которые были дороги девушке. ‒ Уф, я добралась, ‒ Грейнджер опустилась напротив Драко и откинула непослушные кудри с лица. ‒ Долго искала? ‒ Драко чуть приподнял бровь и насмешливо посмотрел на нее. ‒ Не особо, но я так и не понимаю, почему нельзя встречаться в Косом переулке. ‒ Так интереснее, ‒ пожал плечами Малфой. Встречаться только в магловском Лондоне было его идеей. Он объяснял это просто интересом, хотя на самом деле не хотел, чтобы Грейнджер видели в его обществе. Ей это на руку не пойдет. С каких пор он стал таким благородным? Драко и сам не смог бы ответить. Что-то в нем менялось, но он не мог сказать, что ему это нравилось. Новые чувства несли ощущение уязвимости, беззащитности перед миром и перед Грейнджер. За прошедшие после окончания войны годы Драко привык верить только себе и прятать все слабости в прочный панцирь безразличия, за каменную маску. Так было проще. Но Грейнджер ломала возведенную стену одиночества, за которую раньше доступ был только Блейзу. Драко это не нравилось, но и отказать себе в общении с ней, Малфой не мог. ‒ Как на работе? ‒ Драко сделал маленький глоток кофе и посмотрел на девушку. ‒ Все хорошо, ‒ заулыбалась Грейнджер. ‒ Вот сегодня Макунси... Грейнджер знала, что Малфой не любит говорить о себе, но любит ее слушать. Вот и сейчас, она углубилась в свою любимую тему ‒ работу. Драко полагал, что никто не может слушать про ее дела в Министерстве так долго, как он, любому бы надоело. Но слушая истории из ее жизни, он чувствовал себя в гуще событий, как будто и рядом с ним происходило что-то интересное. К тому же, рассказывая, Грейнджер всегда оживлялась. Малфою нравилось наблюдать за выражением ее лица, ее жестами, а жестикулировала она очень активно, тем как она старалась давать не очень резкие оценки неприятным ей людям. Драко нравилось следить за ходом ее рассуждений, за тем, как потрясающе переплетались в ней женская логика и обычная... Слушая, он выглядел спокойным и даже холодным, но он вставлял замечания, чтобы Грейнджер не сомневалась: ее слушают. Они не спеша шли по скверу. Вокруг шумели машины магловского Лондона, прогуливались парочки после работы. Погода выдалась на редкость хорошая. Грейнджер уже ничего не рассказывала, она просто молча шагала рядом с Драко, держа его под руку. Малфой чувствовал ее тонкую теплую ладошку у себя на локте сквозь рубашку. С самой школы он не встречался с девушками. Были проститутки, обычно магловские, которые позволяли расслабиться и забыться, но не было ни одной, с которой он бы разговаривал, гулял, которая хотя бы просто знала его имя. ‒ Почему ты всегда такой молчаливый? ‒ спросила Грейнджер. ‒ Ничего не рассказываешь о себе? Только слушаешь... Они остановились, и Грейнджер оказалась напротив него. Ее волосы переливались в кружеве лучей заходящего солнца, пробивающегося сквозь кроны деревьев сквера. Девушка стояла спиной к светилу и от того вся словно светилась. Это был мягкий и теплый свет лета и жизни, он делал ее еще более необыкновенной, чем она казалась Драко, совсем как тогда, в полдень, в Косом переулке, сразу после увольнения Малфоя. ‒ Разве я плохо слушаю? ‒ спросил Драко, не особенно понимая, что говорит, просто любуясь той, которую так долго ненавидел. ‒ Ты отлично слушаешь, но я тоже хочу что-то о тебе узнать. Ведь в школе ты был совсем другим, и теперь передо мной, по сути, незнакомый человек. Драко наклонился и поцеловал ее, чувствуя вкус закатного солнца у нее на губах. Что-то перевернулось в нем. Малфой вспомнил слова Блейза о том, что однажды его будет тошнить от проституток, все девушки потеряют привлекательность, кроме одной... «Нет! ‒ пронеслось в голове. ‒ Так нельзя! Я не имею права!» ‒ а потом в мозгу вообще не осталось ни одной мысли.