Ее мальчишка

Он избегал Гермиону. Она избегала Скорпиуса. Когда она впервые увидела его с девушкой, разгромила свой кабинет. Абстрактные девицы где-то далеко — одно, но видеть, как Скорпиус обнимал длинноногую блондинку на виду у всех — совсем другое. После она даже себе не смогла ответить, как сдержалась, чтобы не подойти и не выдергать ей волосы. Но в тоже время понимала. Его. Молодой, красивый, успешный. Ехидные усмешки Малфоя сводили с ума. Зачастил в ее кабинет, сообщая между строк как гордился похождениями младшенького. А внутри Гермионы металась ревнивая фурия. Эмоции не находили выхода. И она срывалась на всех, кто попадался под руку. Подчиненные, сослуживцы, знакомые. Даже Гарри. Довела себя до белого каления. Превратилась в клубок оголенных нервов. Любое неосторожное слово — и Гермиона взрывалась. Душа требовала крови тех, кто посмел занять ее место в его постели. Какая пошлость. Стандартный сюжетный ход в бульварном чтиве незаметно стал частью ее жизни. — Я в шаге от того, чтобы наложить на тебя Империо и отправить объясняться с Малфоем, — в один из вечеров жестко отрезал Гарри. — Неужели сама не замечаешь, насколько невыносимой стала? — Гермиона закусила губу, но не ответила. Сжимала кулаки, но молчала. Она знала, но не собиралась признаваться. — И пусть, — упрямо вздернула подбородок, с вызовом глядя Гарри в глаза. — Дура, — горько выдохнул он и вышел. Гермиона осталась одна. Во всех смыслах этого слова. Она чувствовала, что еще немного и воля, закаленная годами противостояния с самой собой, переломится пополам. Гермиона знала, что перегибала палку, но остановиться уже не могла.

* * *

Скорпиус честно пытался не обращать внимания на Гермиону. Не смотреть, не вздрагивать от звука открывающейся двери, не прислушиваться к шагам в коридоре. Он совершенно искренне пытался забыться в объятиях других девушек. Злить Гермиону было бы незрелым и глупым ребячеством, а так он расслаблялся. Тем более они все были разные, хоть одно их все-таки объединяло — ни одна даже отдаленно не была похожа на Гермиону. И он убедил себя в этом. На первые пару недель, пока не стало мучительно тоскливо. Гермиона стала мерещиться на каждом углу. Он видел ее везде. В каждом шорохе и тени. И тогда время повернулось вспять. Он всячески пытался столкнуться с ней где угодно. В Атриуме, в лифте, в длинных коридорах, на выходе из кабинета. Она скользила по нему злым, ожесточенным взглядом и проходила мимо. Не проронив ни звука. И когда уже терпение было на исходе, появилась Лили. Легкая, солнечная, воздушная. Впорхнула в кабинет, и будто дышать стало легче. — Кто она? — без предисловий начала она, присаживаясь к нему на колени. — Кто она? — тупо повторил Скорпиус, не уверенный, что они думали об одном и том же. — Сумасшедшая, которая динамит тебя уже с месяц, а то и больше, — на ее лице застыло упрямое непонимание. Если бы она знала, как бы отреагировала? — Мистер Малфой, — в кабинет не вошла, ворвалась, Гермиона и, увидев у него на коленях Лили, замерла. — Рейндольдс у себя? — грубо закончила она, обжигая Скорпиуса взглядом. — Тетя Гермиона, — Лили подскочила и бросилась той на шею, — я так рада, так рада. — Гермиона пару секунд стояла неподвижно, но все же потом обняла Лили. — Я же просила не называть меня тетей, — скорее устало, чем строго выдохнула она. — Конечно-конечно, я скучала, — защебетала Лили, будто не замечая повисшего в комнате напряжения, — а ты совсем не заходишь. Мама волнуется. — Скорпиус удивленно выгнул бровь, а Гермиона готова была провалиться сквозь землю. Еще не хватало, чтобы Малфой был в курсе. Тем временем Лили осмотрела Гермиону с ног до головы и бодро сообщила. — Тебе срочно нужно завести любовника, — у Гермионы буквально отвисла челюсть. Уж от кого, а от Лили такой откровенности она не ожидала. Да еще при Скорпиусе. — Правда, Скорп? — обернулась Лили, чем добила обоих. — Лили, не думаю, что это уместно... — Скорпиус запнулся и беспомощно посмотрел на Гермиону. Гермиона ошарашенно смотрела на Скорпиуса. Лили с интересом переводила взгляд с одного на другого. — Вы двое уже... — слова повисли в воздухе. — Не говори глупостей, — поморщилась Гермиона. — Малфой, передайте Рейнольдсу, чтобы срочно ко мне зашел, — не глядя, бросила она. — Лили, приятно было повидаться. Родителям привет, — и вышла, хлопнув дверью. — Ну, Скорп, ну молодец, — томно выдохнула Лили, прикрыв глаза. — Как тебе удалось, а? — ее глаза лучились любопытством, а Скорпиусу было тошно. Почему она с ним так? Зачем? — Так у вас это давно? — Скорпиус поднял недоуменный взгляд. — Ты сказал это вслух, — он горько усмехнулся, вспомнив Кэм. — С выпускного, — Лили округлила глаза и довольно рассмеялась. — Это любовь, — изрекла с видом знатока. — Лил, это конечно мило, но... — Папа всегда говорил, что попасть в постель Гермионы — не проблема, а вот задержаться хотя бы на пару ночей — почти подвиг. — Прям так и говорил? — Скорпиус пытался казаться безразличным, но внутри все плавилось. — Прям так. Не мне, естественно, маме. Ее чуть удар не хватил, когда я спросила, что это значит. — Представляю, — он приподнял край губ. Большая Лили — наказание, сложно представить, какой катастрофой она была в детстве. — Я, пожалуй, пойду, — она хитро улыбнулась, прищурилась. — Я бы на твоем месте сделала все, чтобы не упустить ее, — и выскользнула за дверь. Скорпиус завис. Что сейчас сделала эта маленькая девочка, что все барьеры снова сломались. Или причина в появившейся на пороге его кабинета Гермионе. Или напряжение достигло точки кипения, когда нужно сжигать все мосты. Или найти очередную красотку и скоротать время в интимной обстановке.

* * *

— Нам нужно поговорить, — с порога начал Скорпиус. — Не о чем, — поморщилась Гермиона, не поднимая головы. Перо скрипнуло по пергаменту, почти порвав его. — Сколько мы еще будем бегать друг от друга? — она посмотрела на него, сложила руки на груди. — В отличие от некоторых я работаю. Если ты от кого-то или чего-то бегаешь, не мои проблемы, — каждое слово сочилось ядом . Било наотмашь по нервам. — Ты меня выслушаешь, — прошипел Скорпиус, приближаясь. — С меня хватит игр. Три года переглядываемся и трахаемся в темных закоулках. — Ты знал, на что шел. Какие претензии? — она выгнула бровь и ждала. Знала, все козыри в ее рукаве. Ему нечем крыть. Скорпиус смотрел на нее, смотрел и смотрел. Молчал. Она нервничала. Поерзала на стуле, он усмехнулся. — Я хочу тебя. Всю без остатка, — подошел, взял за подбородок и заглянул в глаза. — Возможно, у нас не получится. Возможно, над нами посмеются. Возможно, мы останемся врагами. Но мы можем попробовать. Нет, мы должны попытаться. — Кому? — вырвалось хриплое. — Себе, — очертил большим пальцев контур ее губ. — Друг другу, — опалил их дыханием. — Вместе, — кончиком языка скользнул в ее рот. Прошелся по зубам, прикоснулся к небу. Невесомо провел подушечками пальцев по спине. Приглашая, дразня, но оставляя выбор. — Сумасшедший, — выдохнула, обхватила за шею и прижалась всем телом. Скорпиус прикусил ее губу, она застонала. Выгнулась в его руках, бесстыдно предлагая себя. Не дразнила, звала. Условности отброшены. — У меня был хороший учитель, — провел влажную дорожку от шеи до ложбинки. Голова Гермионы запрокинута, волосы касались стола. На каждое прикосновение она отзывалась стоном, на каждый поцелуй — всхлипом, на каждый укус — дрожью. Он знал ее тело как собственное и настраивал под себя. Сжал сквозь ткань сосок — дернулась. Резко оттянул вместе с лифом — зашипела. Разорвал одним движением — вскрикнула, подалась навстречу, желая ощутить жар языка вместо прохлады воздуха. Грубо сжал грудь — выругалась, облизала губы, закинула ногу ему на бедро. Засосал, прикоснулся языком, сжал зубами — протяжно застонала, выгибаясь, полностью открываясь, отдаваясь. — Твою мать, Малфой, не до прелюдий, — издевался, томил, наслаждался. Доминировал. — Скорпиус, — прошептал в шею, поднимаясь поцелуями к ее губам. — Что? — взгляд плыл, тело пело. Гермиона была на грани реальности и эйфории. — Называй меня Скорпиус, — схватил за ягодицы и крепко прижал к себе. Чтобы ощутила, насколько он возбужден. Чтобы поняла, как заставила мучиться. Чтобы знала, как всякий раз действовала на него. Заводила с пол-оборота и не давала расслабиться. Только с ней оргазм самый мощный, только с ней лопались капилляры в глазах, только с ней плевать на весь мир. — Ты не понимаешь, что творишь, — голос сорвался в неразборчивый, но чертовски сексуальный хрип. Поспешно стянула трусики, села на стол и развела ноги. Против такого приглашения не устоял бы и святой. В три рывка избавился от одежды. Властно провел рукой по шее, сжал грудь, огладил бока и двумя пальцами проник в нее. — Как ты хочешь? — горячее дыхание щекотало кожу. Сдерживаться было нестерпимо больно, но доставляло какое-то мазохистское удовольствие. — Плевать, — двинул в ней пальцами. Гермиона выгнулась, почти ложась на стол. — Сейчас, — большой палец лег на клитор, потирая круговыми движениями. — Твою мать, — он беспомощен перед такой реакцией. Скорпиус дернул ее на себя, входя одним толчком на всю длину. Такая горячая, такая влажная, такая... его. Самоконтроль помахал ручкой. Единственное, что сейчас было важно — распластанное под ним тело, извивающееся от его ласк. Влажные стоны, полузадушенные всхлипы, сбившееся дыхание. — Гермиона, — прорычал он, кончая. — Скорпиус, — прокричала, кусая губы, Гермиона и захлебнулась в удовольствии. Одном на двоих.

* * *

— К тебе или ко мне? — спросил Скорпиус, лениво перебирая ее волосы. — Малыш Скорпи больше не живет с родителями, — она по-кошачьи потягивалась, прогибаясь в пояснице. — Полчаса назад ты кричала под этим малышом, — он обнял Гермиону за талию и притянул к себе. — И я совсем не против покричать еще. На этом малыше, — прикусила губу, закинула ногу на его бедро. — Так к тебе или ко мне? — повторил он, скользнув рукой между лопаток. — Ты мужчина, ты и решай, — кокетливо взмахнув ресницами, Гермиона облизала губы.