Ее мальчишка

Гермиона шла по коридору родной школы и вспоминала. Вот за этим поворотом был гобелен, за которым она пряталась, чтобы Гарри не видел слез отчаяния и беспомощности. В этом классе у них был первый урок Заклинаний, на котором они изучали чары левитации. Гермиона была так горда и счастлива, что освоила их первой. Вот с этой лестницы она чуть не упала, когда увидела Рона, целующегося с Лавандой посреди коридора. А здесь ее успокаивал Фред. Он чуть не наступил на нее, так Гермиона сжалась. И плакала беззвучно, но горько. В последние часы перед смертью он сказал ей, что тогда хотел набить Рону морду, но не стал только потому, что Гермиона рассердилась бы. Об эту ступеньку она споткнулась и упала прямо в объятия Люпина. Он потрепал ее по плечу и попросил впредь быть осторожнее. Губы Гермионы искривила горькая усмешка. Так странно. Этих людей уже давно нет, но воспоминания живы. Эти стены помнят слишком многое. Хогвартс — школа, ставшая ей домом. Школа, забравшая стольких достойных. Школа, разбившая жизнь на «до» и «после». Гермиона поморщилась от пафоса. Она не была в Хогвартсе после войны. И сейчас поняла, что не стоило вновь приходить. Ковыряться в старых ранах глупо. Боль куда проще запихнуть в дальний угол подсознания, находясь далеко отсюда. Типичная вина выжившего перед умершими. Она смогла излечить от нее Гарри, но сама так и не оправилась. Думала, что пережила, но Хогвартс убеждал ее в обратном. — Тетя Гермиона, тетя Гермиона, — рукав мантии кто-то интенсивно дернул пару раз и замер рядом с ней. Она чуть повернулась и наткнулась на настороженный и немного испуганный взгляд карих глаз. — Привет, Лили, — Гермиона попыталась приветливо улыбнуться, но выдавила из себя только жалкое подобие, — как учеба? — Неплохо, — Лили как-то механически кивнула, отпустила мантию и отошла на пару шагов. Будто вспомнила что-то, за что ей обязательно влетит. — А откуда вы здесь? Папа тоже приехал? — при упоминании Гарри Лили засияла как лампочка, хоть поза и выражение лица остались прежними. Гермиона на миг залюбовалась ей. Только ребенок способен на беззаботную любовь, не омраченную условностями, проблемами, неправильными поступками. Дети просто любят. — Профориентацию у пятикурсников проводила, — и лампочка потухла. Лили поняла, что папы не будет. Едва заметно кивнула своим мыслям и опустила глаза. И до того Гермионе стало жаль ее, что слова вырвались помимо воли. — Может покажешь, что у вас здесь и как, а то без малого двадцать лет не была в Хогвартсе, — карие глаза широко распахнулись от изумления, а рот чуть приоткрылся. Гермиона же готова была рухнуть на месте. Вот кто за язык тянул. Она же за всю жизнь с Лили толком и не разговаривала. Боялась привязаться. Вспомнить о своих прошлых планах. О рыжей девочке, которую она непременно назвала бы Розой. Передала бы ей все свои знания и умения, воспитала в магическом мире, как и подобало волшебнице. Дочку, которую не дразнили бы из-за происхождения. Она была бы чистокровной, хоть и в первом поколении. — Разве у вас есть на это время? — второй прицельный удар. У Гермионы никогда нет времени ни на что кроме работы. Что уж говорить о детях лучшего друга. А ведь она крестная Джеймса. В карих глазах светился неподдельный интерес и... надежда? — Не каждый же день попадаешь в свою альма-матер. Выделим пару часов, — на этот раз у нее получилась вполне искренняя и теплая улыбка, отчего Лили расцвела как цветок на солнце. Легкая, воздушная, светлая. Эту девчушку невозможно было не любить. — Сейчас я вам все-все покажу, — она порывисто схватила Гермиону за руку и потащила. Лили болтала без умолку. К известным фактам добавляла забавные истории, случившиеся с ее знакомыми, и смеялась. Заливисто, звонко, заразительно. А Гермиона сгорала. И почему у нее не сложилось. Могла же просто родить, даже без мужа. И вырастила бы. Она же Гермиона Грейнджер, для нее нет неразрешимых проблем. А когда переводила взгляд на Лили, глупо улыбалась. Непосредственное и открытое для всего мира создание. Только ради одной такой улыбки она бы заново прошла скитания по всей Англии. Гермионе стало зябко. Сегодня в голову лезли странные мысли. Неуместная сентиментальность брала верх над разумом. Заслонила собой реальность. Будь она чуть более суеверной, решила бы, что Хогвартс пытался сказать ей нечто важное и нужное. Например то, что неправильно живет. Чушь какая. Гермиона едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Лили вдруг резко остановилась и замолчала. Она втянула голову в плечи, чуть ссутулилась и прищурила глаза, всем своим видом напоминая нахохлившегося воробья. Гермиона проследила за ее взглядом и все-таки фыркнула. Прямая спина, горделивая осанка, светлые до ломоты в глазах волосы. Скорпиус Малфой собственной персоной стремительно приближался к ним. Окинул Гермиону заинтересованным взглядом, бросил равнодушное: — Привет, Поттер, — и прошел мимо. Судя по выражению лица, Лили была на грани обморока. Гермиона уже приготовилась подхватить ее в полете, как на лице той расцвела самая счастливая из всех улыбок, которые Гермионе доводилось видеть. — Получилось. Я сдвинулась с мертвой точки, — она вдруг закружилась вокруг Гермионы, обнимая себя за плечи и ошалело улыбаясь. — Лили, — осторожно позвала она, мало что понимая, — Лили. — Но та не обращала внимания. — Лили. — Почти крикнула Гермиона. — Да? — Лили глупо хлопала ресницами, но хотя бы остановилась. Пару минут непонимающе смотрела на Гермиону, прежде чем пришло осознание. Ее щеки стали пунцовыми, а взгляд смущенным. Лили опустила глаза и шаркала левой ногой. И выглядела настолько же умилительно, насколько жалостливо. — Хочешь об этом поговорить? — осторожно начала Гермиона, сама не вполне понимая, что хотела услышать в ответ. Лили не отвечала, изучая взглядом пол, и Гермиона не торопила. Она догадывалась, что внутри Лили идет внутренняя борьба. — А можно? — Гермиона охнула и кивнула. Что же Лили о ней думала, если с такой неуверенностью и опаской спрашивала. Известно что, тетка помешанная на карьере и не замечающая больше ничего вокруг. Вдруг стало чертовски стыдно. И следом пришла злость на себя. Столько неуместных эмоций за раз Гермиона не испытывала лет десять. Не иначе, магнитные бури или вспышки на Солнце. Более разумного объяснения она не могла найти. Почему именно сейчас, почему именно здесь, почему именно рядом с этой девчушкой. — Он весь такой холодный и замкнутый, нелюдимый. И думаю, что очень несчастный. Мама всегда говорит, что счастье — это любовь и близкие рядом. А он всегда один. Везде. И это неправильно. — А что правильно? — Гермиона даже хотела присесть перед Лили на корточки, но быстро опомнилась. Ей тринадцать, а не три. Еще обидится. Гермиона бы в свои тринадцать еще бы и разозлилась. — Каждый заслуживает счастья. Даже самый плохой. Папа всегда говорит, что сила любви безгранична, — Гермиона покачала головой. Ох уж этот Гарри. Своими собственными руками подтолкнул дочь к Малфою. Ему ли не знать, как невинные слова могут обернуться. Но ведь именно любовь огромная и беззаветная помогала ему идти по жизни, даря свет и надежду окружающим. Гермиона и забыла, каким он мог быть идеалистом. Она давно разочаровалась в вере в лучшее. Так может поэтому сейчас чувствовала себя несчастной и одинокой. Каждый ли заслуживает счастья? Или только тот, кто хочет его получить? — И ты хочешь подарить счастье Скорпиусу? — Лили серьезно посмотрела Гермионе в глаза и кивнула. — Я хочу быть его другом. И он совсем не плохой. Недавно я видела, как он защитил первокурсника от старших. Ему изрядно попало за это, но мальчик успел убежать. Я уверена, что он только пытается казаться грубым и злым. Но ведь нельзя уйти от себя, правда? Ты такой, какой есть. И сколько не притворяйся, рано или поздно окружающие узнают твое истинное лицо. — «Ты и не представляешь малышка Лилс, как долго и успешно можно притворяться. Настолько удачно, что сам начинаешь верить в придуманную ложь. Срастаешься с маской», — невесело подумала Гермиона. Но не смогла сказать это доверчивой, наивной Лили, так открыто и с надеждой глядевшей на нее. — Просто иногда человек сам не видит в себе хорошее. И тогда его нужно подтолкнуть. Лили чуть нахмурилась, но тут же просияла. — Я могу, точно могу. Я стану его другом и открою его лучшую сторону миру. Спасибо, тетя Гермиона, — она подпрыгнула, поцеловала Гермиону в щеку и переполненная восторгом убежала. А Гермиона стояла посреди коридора, ошарашенно глядя ей вслед. Сумасшедшая девчонка. Такая же слепая вера в лучшее, что и у Гарри. Такая же импульсивность и порывистость, что и у Джинни. Нелегко им с ней придется. Гермиона улыбнулась. Тепло и искренне. Впервые за долгое время. «Я стану его другом», — звучал в голове звонкий голос. Поттер и Малфой — друзья. Девчонка Поттер и мальчишка Малфой. «Драко удар хватит», — злорадно подумала она и быстро пошла к выходу. Зато Гарри выдохнет с облегчением. Правда, надолго ли. С Лили станется решить, что Скорпиуса Малфоя просто необходимо утопить в ее любви и нежности. Несладко парню придется.