Последнее средство

Ненавижу тебя! Ненавижу, ненавижу, ненавижу… Слова эхом отдавались в голове Китнисс. Девушка стояла посередине комнаты, словно оцепенев. Нет. Это не правда. Ей должно быть послышалось. Пит же любит ее, правда? «Ну, конечно, тебе это послышалось». – Раздался в ее голове едкий противный голосок. – «Это ведь не ты, говорила ему, чтобы отстал от тебя, что видеть его не желаешь. Как он по-твоему должен реагировать на такое? Броситься в объятья?» - Китнисс? – Прим, мягко дотронулась до плеча девушки. – Ты в порядке? – девочка чувствовала, что ее сестра ни черта не в порядке, но она должна была спросить хоть что-то, что поможет понять, как ей действовать. Китнисс стояла, словно обухом ушибленная, рот чуть приоткрыт, глаза уставились в одну точку, из них мелкими капельками текут слезы. Прим аккуратно вытерла ладошками слезы сестре, крепко обняла и, зашептала ей на ухо. - Все будет хорошо, Китнисс, Пит обязательно выслушает тебя и простит. Не опускай рук, борись за него. - Пит…. – Китнисс словно очнулась из глубокого сна. Она посмотрела на лежащего без сознания парня и встревоженно посмотрела на мать. - Что с Питом? Почему он без сознания? С ним все в порядке? - Кратковременный болевой шок. Кровь у него пополнилась, но ткани еще не срослись, а он сильно сдвинул руку. Ему пока прописан постельный режим. Его жизнь в безопасности Китнисс – сейчас мы его разбудим. Прим, подай нашатырь. Девочка кивнув, выбежала из комнаты. Марта, меряя Питу пульс, посмотрела на свою старшую дочь. Она понимала, как ей придется не легко добиваясь у Пита прощения, но она снова увидела в глазах Китнисс тот самый упрямый огонек, который позволил ей тащить на себе их семью, когда сама Марта, не смогла заботиться о своих дочерях, предпочитая горевать о погибшем муже. Тот самый огонек, что не позволил ей бросить умирающего Пита на Играх и бороться за его жизнь. Ее девочка была упрямой: если уж она что-то решила – ее не переубедишь. И сейчас, похоже, Китнисс решилась добиться – таки от Пита прощения, постараться смягчить тот вред, что она нанесла и, вернуть свою уже почти пропавшую любовь. Хеймитч и Цинна молчавшие до этого момента, как по команде посмотрели на Китнисс и переглянувшись, кивнули друг другу. Ментор и стилист тоже увидели этот упрямый взгляд в глазах своей подопечной. Китнисс всерьез вознамерилась добиться своего счастья, хотя ей и будет нелегко, но девочка должна справиться. Скрипнула дверь, возвещая о том, что Прим достала такой желанный пузырек с нашатырем. - Держи. – Девочка отдает пузырек матери, а сама становится рядом с сестрой и ободряюще улыбнувшись, сжимает ладонь. Марта подносит нашатырь к носу Пита и парень, лежавший до этого недвижимо, поморщившись, замотал головой и открыл глаза. - Как ты себя чувствуешь Пит? - Женщина аккуратно помогла парню поудобнее устроиться на кровати. - Голова болит и тошнит немного, ну еще рука… - Пит смотрит на свою перевязанную левую руку. - Понятно. – Марта потрогала парню лоб. – Температуры нет, это хорошо. Значит так, Пит, тебе назначен постельный режим, лекарства я тебе уже прописала, принимать их будешь строго по расписанию, питаться – тоже в назначенное время, за этим проследит Китнисс. При упоминании девушки Пит сжал губы и со злостью посмотрел на виновницу всех его бед. - Почему она, почему не вы? Почему не Прим, наконец? Я знаю, она уже помогает вам лечить других. - У меня много пациентов, Пит. Я не могу все время быть рядом с тобой. Что касается Прим, то ей нужно ходить в школу, и делать уроки, не говоря уже, о том, что она в меру сил помогает мне оперировать больных. Боюсь она тут не помощник. Пит посмотрел на Хеймитча. - А Хеймитч, он ведь тоже может проследить за мной? Правда, Хеймитч? - Боюсь, ничего не получится парень. – Хеймитч поднял руки, словно прося прощения. – Цинна привез мне немного отменного капитолийского пойла, грех его не распробовать, а пьяным я ничем не могу тебе помочь, только помешаю. В подтверждение своих слов, заслуженный алкаш Дистрикта-12 достает из кармана пиджака неизменную фляжку и делает пару глотков. Да что они сговорились все? Не понимают, как ему больно находиться рядом с этой лгуньей и предательницей? Сердце неожиданно защемило, резкой вспышкой уколов казалось, в самую его душу. Пит злобно, словно дикий волчонок посмотрел на собравшихся в комнате людей. Сколько еще боли ему нужно перенести, прежде чем от него отстанут? Сколько ему еще предстоит натерпеться? Он даже умереть спокойно не может! Зачем его только вернули к жизни, зашивали руку, и пытаются его спасти, когда он уже давно мертв. Его душа рассыпалась на тысячи осколков, как то зеркало, которое он разбил. А теперь его хотят оставить наедине с той, из-за которой он и хотел свести счеты с этой гребанной никчемной жизнью. Почему? Почему они все такие жестокие? Эта лгунья разбила его жизнь. Ей видимо доставляет удовольствие смотреть, как он страдает, притворяться влюбленной дурочкой, чтобы спасти свою жизнь. Надоело! как же ему все это надоело! И сколько еще он должен терпеть ее рядом с собой? - Сколько мне еще тут валяться? – Парень не имел ни малейшего желания оставаться наедине с Китнисс, лучше ему свалить побыстрее из этого дома, а там глядишь он докончит начатое. И в этот раз, его точно не спасут. То, что он услышал, не сильно его обрадовало. - Неделю, не меньше. – Это прозвучало как приговор. - Сколько? - Пит не верил своим ушам. Неделю наедине с этой лгуньей? – А пораньше никак нельзя? - Еще раз попытаешься поспорить – будет две недели. – Марта сжала губы, меж бровей залегла упрямая складка: пациент был упрям, но она и не таких на место ставила! – Ты потерял очень много крови, тебя едва спасли, ты до сих пор испытываешь слабость. Так что неделя – это минимальный срок для твоего восстановления. Если хочешь побыстрее поправиться – делай то, что я тебе сказала и слушайся Китнисс. Женщина мельком посмотрела на дочь и уловила маленькую улыбку благодарности. Девушка прекрасно поняла, что мать старается помочь ей вернуть Пита. Не настолько Марта была загружена работой, чтобы отказаться следить за парнем. Это же касалось и Прим. Ее сестренка могла бы без особых проблем проследить за Питом вечером и утром, а на выходных – целый день был в ее распоряжении. Но Прим и словом не обмолвилась. Ее хитрый Утенок – старается помочь своей сестре как умеет. Это и к Хеймитчу относится. Китнисс уловила его усмешку когда он делал очередной глоток из фляги. Китнисс даже показалось, что она услышала в своей голове голос своего наставника, все с теми же саркастичными нотками пытающегося втолковать ей что-то. «Не будь глупой на этот раз, солнышко, прояви хоть каплю терпения, и не опускай руки, твой парень сильно зол на тебя, так не давай ему повода, злиться еще больше. Покажи ему, что в упрямстве тебе равных нет». Китнисс была благодарна судьбе за то, что Пита, удалось спасти вовремя, теперь все зависело только от ее одной. От ее терпения, упорства, и мягкости. Она доставила Питу слишком много боли, раны все еще были свежи, она обязана исцелить их. Ей дали шанс, она не должна его упустить. У нее есть неделя. Целых семь дней на то, чтобы вернуть свою любовь. Иначе Пит наверняка попытается закончить то что начал. Китнисс очень хорошо заметила этот отчаянный блеск в его глазах. Ей нельзя этого допустить, он слишком важен для нее. Она вернет своего «мальчика с хлебом». Теперь она жить без него не может. Лишь бы только убедить его в том, что она не лжет.