Мозаика

От автора: Таймлайн: после 3.22 Посвящаю это вам всем, мои дорогие ОК-цы.

***

Уже несколько дней в городе, казалось, поселилась такая тишина, что даже птицы не смели издать лишнего шума, чтобы не беспокоить жителей. Все приутихли, словно перед бурей, только вот она все никак не приходила. Они не видели ее с тех самых пор, как число жителей маленького городка возросло на один. Но складывалось такое впечатление, что в этот день количество все же осталось прежним, потому что сиреневая дымка тут же забрала лишнего. Не в силах выдержать этот груз и не смея подчиниться единственному желанию, окутавшему потемневшее вмиг сердце, Регина сбежала. Эмма даже не успела схватить ее за руку, остановить, но Регина запомнила ее виноватый взгляд. – Ты сделала это? «Все повторялось». – Я же не знала. «Конечно». В этот момент судьба открыто посмеялась в лицо, а боль кольнула в самое сердце. Острой иглой она прошлась по живым тканям, царапая и орошая кровью. И Регина почувствовала, что еще секунда, и она начнет выплевывать ее вместе с желчью. Один взгляд на сына заставил ее проглотить горькую обиду и уйти. Это казалось сейчас единственным спасением. Прежде всего, для них, она была готова сжечь их лживые душонки и растереть в порошок слишком добрые сердца, которые так и не поняли, что добро не всегда имеет хорошие последствия. Ну, и для себя, она хотела уничтожить себя, чтобы не чувствовать той боли, которая кусала, словно гиена, умирающее сердце. Она терзала и мучила ее два дня, пока стук в дверь не заглушил ее собственный крик, когда она, наконец, решилась избавиться от боли. Дрожащей рукой Регина держала красный орган, чувствуя пульсацию под подушечками пальцев. – Регина! Это был его голос, взволнованный и испуганный, он заставил ее обернуться и встретиться с любимыми глазами. И она тут же пожалела, что подарила ему ключи от своего дома, разрешив приходить в любое время. Только вот время он выбрал какое-то неудачное. – Что ты здесь делаешь? – Регина отвернулась, все еще крепко сжимая в руках непослушное сердце, которое тут же забилось сильнее лишь от одного присутствия этого мужчины. Она отступила на несколько шагов, как будто это помогло бы утихомирить предательский стук. Не помогало. – Что ты делаешь, Регина? – Робин не сводил взгляда с ее руки, в которой она держала сердце. – Ты… Зачем ты это сделала, Регина? Робин сделал шаг вперед, Регина – назад. Свободная рука взметнулась вверх, не позволяя ему приблизиться. Женщина закачала головой, заморгала и резко впилась взглядом в потолок. «Господи…» Немая молитва – плохой помощник, слезы потекли по щекам. Не имея ни сил, ни желания их стряхнуть, Регина посмотрела на Робина, который в ту же секунду сделал еще один шаг к ней, и теперь ее вытянутую ладонь и его рубашку разделяли всего несколько сантиметров. Он уже было хотел взять ее за руку, но она отдернула ее, прикрывая ладонью рот и не позволяя всхлипу сорваться с губ. – Ты счастлив? – спросила она внезапно, голос предательски дрогнул. – Регина… – Ты счастлив? – вопрос прозвучал вновь, карие глаза неотрывно смотрели в голубые, пытаясь найти в них хоть какой-то вразумительный ответ. Робин не знал, что сказать, а ее заплаканное лицо и сжатое в пальцах сердце заставляли и его сердце обливаться кровью. Он не мог видеть ее такой разбитой и знать, что причиной этой боли является он сам. – Я не хотел причинять тебе боль, Регина, – слова комом застряли в горле, когда в воздухе растаял горький смешок со стороны женщины. Регина как-то грустно улыбнулась, чувствуя, что руки начинают дрожать, а слезы сильнее красят щеки. – Ты счастлив, – констатация факта, уже не вопрос слетел с красных губ, и Регина потупила взгляд, смотря на зажатое в ладони сердце, такое крохотное, но такое живое. Ей показалось, оно рассыпалось на мелкие кусочки прямо у нее в ладони. Она уже не слышала, что сказал Робин. Боль становилась сильнее с каждым ударом слишком чувствительного органа, и, не понимая, что делает, Регина начала сжимать тонкие пальцы. Болезненный всхлип выскользнул из алых губ, и Регина почувствовала, что теряет равновесие. Колени задрожали, ноги вдруг стали ватными, в глазах все поплыло. – Регина! – сильные руки сомкнулись на плечах, придерживая и не давая упасть. – Хватит! Прекрати! Ужас, промелькнувший в глазах Робина, заставил разжать пальцы и тяжело выдохнуть. Ее била мелкая дрожь, и она еще несколько минут не понимала, что происходит, пока не почувствовала, как ее бережно опускают на пол, обхватывая и притягивая в успокаивающие объятия. Только сейчас она поняла, что сорвалась и плачет, а Робин осторожно смахивает с ее щек слезы, поглаживая по волосам свободной ладонью. В то же мгновение он потянулся к ней, и его губы коснулись ее щеки, затем лба, волос, он гладил ее по голове, что-то шептал, а его рука крепко держала ее собственную, в которой было зажато сердце. – Я счастлив, Регина, я счастлив с тобой, – наконец, она услышала то, что он сказал ей несколько минут назад. Глаза широко распахнулись, она, не веря, смотрела на него, словно ждала, что все это будет очередной ложью и испарится по мановению руки. Но слова звоном остались висеть в воздухе. – Но… Марион, – голос все еще дрожал, как будто ломался от каждого произнесенного слова. – Ты сказал, что сделал бы все, чтобы вернуть ее, и ты получил ее… Ты любишь ее. Три слова больно впились острыми клыками в потрепанное сердце и смертельным ядом просочились в кровь. – Марион – мать Роланда, я не могу не любить ее, но… Регина не дала ему договорить, отталкивая и вставая на ноги. Все вдруг стало таким сложным. Снова. А ведь, казалось бы, жизнь Королевы вот-вот приобрела смысл и веру, в счастливый конец, в новую жизнь, в свою светлую сторону, которую она сама и погребла много лет назад. Он спас ее. Вытащил из этой темноты. А сейчас она вновь стояла на обрыве, и взгляд был устремлен вдаль. Маленький толчок, и она была бы мертва. – И что мы будем делать, Робин? – спросила она, подходя к столу, и взяла стоящий на нем бокал. Прозрачная жидкость блеснула в нем лишь на секунду. – Не легче ли тогда отпустить друг друга? У тебя есть жена и сын, семья. А у меня… Какая в принципе разница? Это даже будет совсем не больно. Сердца у меня уже нет, один глоток… – она повернулась, встречаясь с его непонимающим взглядом и покачивая в руке бокал, – и я все забуду. Проводя пальцем по стеклянному ободку, Регина улыбнулась, вспоминая влюбленных, которые пожертвовали своей любовью ради семей. Ромео и Джульетта. Она усмехнулась, а в сознании промелькнули когда-то давно прочитанные слова. «Ты не оставил мне ни капли». – Я оставлю и для тебя, - слова дались с трудом, – ты сможешь быть со своей семьей, тебе не придется делать выбор, и все будут счастливы. Регина поднесла фужер ко рту, но сделать глоток так и не успела, а по комнате пронесся звон разбивающегося вдребезги бокала. Сильные руки тут же оказались на плечах, крепко сжимая и встряхивая: – Что ты творишь, Регина? Ты хочешь забыть все? Все, что между нами было? Отвечай! – Нет, конечно, нет! – голос сорвался до хрипа от слез, пальцы зацепились за ворот рубашки, Регина подалась вперед, чувствуя, что хватка Робина ослабевает. – Но так мы бы не страдали. Я так устала от этого, Робин, – она обвила его за шею, прижимаясь к нему всем телом, а он лишь сильнее обнял ее в ответ. – Глупая, какая же ты глупая, Регина, – прямо в волосы выдохнул он, целуя темные пряди. – Мы не можем сейчас отступить. Нам придется во всем разобраться, но мы вместе справимся с этим. Ты больше не одна, и я тебя не оставлю, – Робин прижимал ее к себе, чувствуя, что слеза предательски катится по щеке. «Господи, помоги нам…» Он чуть было не потерял ее, чуть было не утратил все, что обрел с ней вновь. Она, видимо, и сама не до конца понимала, что спасла его. Она оттащила его от такой же пропасти, и он так же не дал ей упасть. Им было суждено быть вместе. – А ты счастлива? – не отпуская, вдруг спросил Робин. – Да, – не задумываясь, ответила Регина и отстранилась, желая заглянуть ему в глаза. Робин легко провел ладонью по ее щеке, стирая остатки слез. – С тобой, я счастлива с тобой. – А я – с тобой, Регина, и мы пройдем это испытание. Ты мне веришь? Регина молчала, одна секунда шла за другой, сердце, мирно покоящееся в руке, отбивало ровный ритм. Она не хотела отвечать, слова сейчас казались лишними, и они могли не отразить все те чувства, что метались в груди. И страх, и боязнь, и отчаяние. И среди всего этого поселилась крупица надежды. Отстранившись от других чувств, которые сеяли сомнение, Регина чуть поднялась на носочки и легко, почти невесомо, коснулась губ Робина своими. Лишь на секунду. Их глаза все так же были открыты, и Робин видел неуверенность в омуте цвета подтаявшего шоколада. – Мы будем счастливы, я тебе обещаю, – притянув Регину к себе, Робин обнял ее. Губы коснулись виска, он вдохнул запах волос и тяжело выдохнул, поглаживая по спине и обнимая еще сильнее. «Мы будем счастливы? Вместе. Обязательно будем».