Отец меня убьет...

Удар локтем - твердая поверхность, ногой - мимо, руки - перехвачены и крепко удерживаются, а тело легко поднято от земли и несется в нужном (зеленой роже) направлении. И... удар головой... бля-я-я-ядь! Заты-ы-ылок! Этот урод в броне, что ли?! - Нельзя ли поспокойнее? - голос за спиной прозвучал мягко и интеллигентно, что вряд ли можно было бы ожидать при нынешних обстоятельствах. Поспокойнее?! Нас выследили, поймали, волокут в неизвестном (ладно, наверняка обратно в школу) направлении, а он вежливо просит (просит!) нас (меня!) быть поспокойнее?! Неоко-то вон, висит, подхваченная зеленой лапищей, болтается, как тряпичная кукла. А я не могу так пасовать перед противником! Хотя, должна признаться, голова после неудачного удара побаливает, и это обстоятельство сильно отвлекает от построения плана спасения. - Вот, так-то лучше, - одобрила мое вынужденное тихое поведение зеленая морда. Хотелось бы, конечно, еще повыпендриваться, дабы научить кое-кого такого зеленого и наглого, как следует обращаться с наследницей рода Ороку, преподать ему несколько уроков вежливости по обхождению с дочерью мастера Саки, но по объективным причинам (не стоит раскрывать личность отца) сейчас лучше не лезть на рожон. Пока противник и его сильные и слабые стороны в достаточной мере не изучены. А значит, займемся реко... реконг... реконгон... черт! Как отец это называет?! Ре. Ког. Нос. Ци. Ров. Кой! Вот. Ей и займемся. Недовольно, но вяло повырывавшись, я сочла своим долгом сказать: - Эй, слышишь, поаккуратнее! Будущую элиту ниндзюцу тащишь! Но зеленая морда только лишь вздохнула и комментировать не стала, быстро переставляя ноги, продолжила нашу транспортировку в школу. *** Как только мой нос практически встретился с татами, я резким разворотом придала телу другую позицию и благодаря этому смогла взглянуть в глаза нашему похитителю. Да, именно похитителю; как же иначе его назвать – когда он, насильно заключив нас в свои зеленые тиски-объятия, затащил обратно в школу?! Только так! Теперь все ясно, как же я не подумала сразу! Он же черепаха, это вовсе не броня, а панцирь, причем сейчас скрытый под светлой рубашкой! Вот обо что я так долбанулась! - Ну ты сейчас и получишь! – я вскочила на ноги и рванула к обидчику, совсем не оглядываясь вокруг; так ли важно, где я нахожусь, когда враг застыл на расстоянии вытянутой руку, и как он от меня непременно… - Благодарю тебя, Леонардо. Это те самые девочки, что пропали с территории школы. Голос учителя, цепко ухватившего меня за ворот, был наполнен благодарностью – похоже, что это именно Сплинтер отрядил за нами погоню! И теперь, если бы не он, врезала бы я этому Леонардо за его помощь! Я и сама в состоянии дойти до школы – нечего меня тащить! - Ты можешь быть свободен, сын мой. Сын мой?! Что за чертовщина?! Одна черепаха – еще можно понять, две тоже, но три – это уже перебор! Черепахи – дети крысы… Не устаю поражаться этому факту. Наверное, они все в мать пошли, а не в отца. Бывает. Что ж, если у нашего крыса имеется стойкая привязанность к какой-то смазливенькой черепашке – не мне его судить. Трое детей, те самые братья: Рафаэль и Леонардо, о которых говорил Майки. Между тем, мутант кратко поклонился учителю и оставил нас одних. Притихшая Неоко, как можно догадаться, за все время даже не пискнула, предоставив право участвовать в разборках командиру в моем лице, чем теперь я и решила заняться вплотную. Так и не побитый парень-черепаха ретировался, а со Сплинтером уже необходимо применить тактику переговоров – с опытным учителем бесполезно, да и рискованно вступать в бой. Как только крыс выпустил мою одежду из цепких пальцев, я сразу же покорно склонила голову: - Вы хотели нас видеть, сенсей? - Я хотел бы, чтобы вы не покидали территорию школы. Это запрещено правилами – полагаю, тебе и твоей подруге известно об этом, не так ли? - Вполне. Но мне также известно и другое: пока человек еще не освоил в достаточной мере технику медитации и не может заниматься ей в любое время и в любом месте, он вправе найти себе удобное пристанище и уединиться там. Обойдя весь двор, я проверила на собственном опыте – мне тут херово, а потому и пошла поискать что-либо получше. Поднявшая глаза на учителя я даже несколько удивилась, увидев в его взгляде интерес. Неужели он думал, что у нас тут все серые и недалекие, как мои одноклассницы?! Что меня, как их, ничему не учили?! Или он сам плохо знаком с духовными практиками, а потому моя тирада показалась ему замудренной? Что бы ни было, но крыс точно желал продолжить беседу. - Ты могла переговорить со мной, своим учителем, попросить помощи или совета. Ты неопытна, горяча, твои поступки продиктованы эмоциями, ты смело идешь по пути зла, не ведая, что есть зло. И тут я вздрогнула. Зло… Так говорили про отца, так называют его… Но откуда Сплинтер знает про мастера?! Без паники, Харуко, тебя просто стараются расколоть. Ни хрена сенсей не знает, тычет пальцем в небо и пытается попасть в мою тайну. А вот обойдется – я не сдамся. - Но, сенсей, если я не знаю этого пути, то не могу и идти по нему. И вообще, при чем тут зло, когда это факультет светлых, мы тут собрались учиться искусству и применять его в мирных целях. Например, заберется котенок высоко на дерево, а я раз в три прыжка к нему доберусь и сниму на землю. Хорошо же? Хорошо. Задумчиво улыбнувшийся Сплинтер сложил обе руки на своем посохе и ответил: - Зло можно творить не только другим, но и себе. Твои злодеяния мелки по сравнению с тем, что ты могла бы делать, будучи взрослой. Подумай, твое плохое поведение и отсутствие контроля ведет не только к нарушению заведенного в школе порядка, но и к возникновению опасности, которая может угрожать в первую очередь тебе во внешнем мире. - Да кому нужны мелкие несмышленые ученики? – махнула рукой я и уселась, скрестив ноги. - Тем, кто не хочет, чтобы из них выросли профессиональные ниндзя и куноити. Удивил, так удивил. Если родители (у меня не было других предположений) не хотят такого будущего для своих детей, зачем нас тогда отдавали именно в эту школу? Заметив появившееся на моем лице недоумение, Сплинтер пояснил: - Тебе хорошо известно, что хоть сейчас и не средневековые времена, но война продолжается. Те, кто сражается на стороне зла, преследуют свои темные цели, наше же дело не дать воцариться в рядах ниндзя и в мире в целом произволу и криминалу. Наше искусство не должно использоваться для дурных дел. - Зачем же тогда придумали факультет темных? Ведь логично, что там учатся те, кто в дальнейшем пойдет по пути зла. - Около семи лет назад было заключено шаткое перемирие практически между всеми кланами, с тех пор мы пытаемся сблизить наши культуры, узнать друг друга лучше и предотвратить бессмысленные побоища за власть, которых в свое время происходило настолько много, что погибали целые семьи, не оставалось в живых никого, даже новорожденных детей. Мой рот приоткрылся, а глаза округлились. Детей-то за что? Они-то чем помешают тем, кто истреблял своих врагов, это же только взрослые? - В живых не должно было остаться никого, ряды последователей искусства должны очищаться от случайных и неугодных лиц, от родов, кто вел себя не так, как требовали пособники зла. Все были обескровлены, что и позволило наконец после многих лет слепого уничтожения собраться вместе всем иерархам мира ниндзя и подписать мирное соглашение. Не все сделали это по доброй воле – те, кто не был заинтересован в окончании войны, кого-то уговорили, а кто-то так и ушел непокоренным с собрания, гордо не склонив голову перед мнением большинства. Эти люди опасны, удар от них может быть нанесен как по ученикам светлого факультета – исконным врагам, так и темного, родителей которых они считают предателями. Мне чертовски хотелось спросить, кто же не подписал это самое перемирие? Был ли среди них великий Ороку Саки? Но спросить это – значит раскрыть себя, и я промолчала. Как интересно все-таки происходило: жестокая война, но в итоге все закончилось относительным миром. Помню, отец что-то рассказывал мне о тех временах, но вообще он не любил говорить на эту тему, только сквозь зубы, только обрывочные фразы. Однажды я долго не могла уснуть, уже и почитала, пока не надоело, и послушала музыку – не спать уже скучновато, и мне ничего не оставалось делать, как побродить по дому – вдруг отыщется тот, кому необходимо составить компанию. Заглянув в комнату сестры, я убедилась, что Караи уже видела десятый сладкий сон, и общество ей для этого совсем не требовалось, она прекрасно справлялась и сама. Значит, к отцу, раз больше никто не хотел со мной посидеть. Он же поймет и побудет со мной, пока я не усну. Конечно, можно и позвонить мастеру, а не тащиться в его покои, но вдруг и он уже спит, а тут я и так невовремя! Нет уж, мне и дойти несложно; по крайней мере, можно тихонько приоткрыть дверь в его спальню и, если он уснул, не менее бесшумно выскользнуть назад. Звонок же его сто процентов разбудит, а шажки одной юной будущей куноити – нет. Да-да-да, покои мастера – запретная территория, даже для его дочерей, а тем более, когда ночью и без разрешения. Но я же не замышляла ничего плохого! Я была маленькой, и мне было одиноко, хотелось с кем-то побыть. Ни разу не воспользовавшись фонариком, я и в потемках нашла (не на что и не налетев) дверь отцовской спальни. В комнате, что было прекрасно видно сквозь тонкую светлую бумагу, которой традиционно обтянут деревянный каркас двери, привлекательно горел свет. Что ж, меня ждали. Ладно, не меня, и вовсе не ждали, но отцу будет сюрприз и очень приятный – это же неоспоримо! Он, как и я раньше, в этот час лежал без сна в постели, ему тоже скучно и грустно, но мастер не хочет беспокоить дочерей и звать их к себе, чтобы они побыли с ним, а отец точно думает о нас. И вот, папочка, мечты сбываются! Я тут как тут! Фигура отца в домашней одежде (как странно, что он не переоделся в спальное кимоно), темным силуэтом выделявшаяся в светлом прямоугольнике двери, чуть сдвинулась в сторону, показав мне еще одного человека, находившегося сейчас в спальне мастера. Я испуганно отпрянула в сторону, чтобы меня не заметили, и юркнула за расписанную зимним горным пейзажем ширму, прикрывавшую стоявший у стены шкаф. Сердце бешено колотилось, отдаваясь во всем теле болезненной слабостью. Кто находился у отца в столь поздний час? Да и если к нему прибыл посланец или разведчик со срочным донесением, то мастер, однозначно, принял бы его в кабинете или в любом другом помещении, расположенном не на территории его личных покоев, используемых только для отдыха и уединения. Отец несколько раз прошелся по комнате – он не в настроении и, если можно сказать, нервничал. Я напряглась еще больше, но свою позицию в потайном месте не покинула. И тут мастер заговорил: - Чтобы я объединился с этим уродом Йоши и его отродьями?! Сколько угодно можно говорить это, но договор подписан, и пути назад нет. - У нас нет выбора. По крайней мере, в настоящее время. Продолжение войны грозит неприятностями всем: и сторонникам Йоши, и Фут, - проговорил спокойным в меру низким голосом собеседник отца, - наша сила в единстве. Пока кланы разобщены, пока продолжается междоусобная война в мире ниндзя, всем нашим детям грозит опасность, ни у кого не может быть будущего, это война, в которой и выигравшим, и проигравшим достанется смерть. Выигравшим достанется смерть? Но ведь отец всегда побеждает… Так это значит, что и он умрет?.. Этот человек… Он угрожает… После последних слов и вызванных ими мыслей я уже не могла спокойно прятаться в безопасном месте за ширмой, а, забыв о правилах приличия, ворвалась в спальню и бросилась к отцу. - Папа! Папочка! Тебя тоже убьют?! Они не смогут, они не посмеют! Папа! Взгляд застили слезы, я, не разбирая дороги, налетела на мастера, уткнулась носом в его живот и схватила в кольцо объятий. Отец взял меня на руки, а второй находящийся мужчина, как я успела заметить, подскочил к нам, но мастер сделал рукой жест, запрещающий приближаться, и тот замер на месте. - Мне страшно, папа, - я, разнервничавшаяся, стискивала в кулаках отцовскую куртку, - они же… - Нет, если все сторонники клана будут верны ему и его мастеру. И в первую очередь ты, моя дочь, - Шредер пристально взглянул мне в глаза, и в карей тьме горело нечто, что нельзя описать словами, то, что доводилось видеть только тогда, когда он выступал перед солдатами, вдохновляя их на бой, который мог стать последним для любого из них. Слезы высохли, а те, что еще катились по щекам, мастер быстро стер пальцем и спустил меня на свою постель, а сам сел рядом. Трепетно смотревший на меня, прятавшуюся за отцовской спиной, мужчина-японец, одетый в темное кимоно с изображениями символа нашего клана на груди, сцепил пальцы в замок и застыл в легком полупоклоне. Наверное, мастеру не слишком понравилось, что в глазах его гостя мелькнула жалость, и он жестко прорычал: - Я это сделал, чтобы жили мои дочери. И Караи, и Харуко, когда придет ее время, поступят в эту школу. А когда внешних врагов не останется, война продолжится, и никакой Йоши уже не загонит меня за стол переговоров. Мужчина, думаю, кто-то из иерархов клана, глубоко поклонился Шредеру и, повиновавшись кивку головы, покинул комнату. И вот тогда отец обратился ко мне. Даже не поворачиваясь, он недовольно процедил сквозь зубы: - Кому-то надо меньше подслушивать, но только то, что говорится за закрытыми дверями мастера. Я молчала, оправдания Шредером не принимались, а сказать мне было нечего. Ну да, я такая непослушная, и опять прокололась перед отцом, и опять причиной стали мои благие намерения. Больше не проронивший ни слова мастер поднялся с кровати и покинул комнату, а я так и осталась сидеть, не зная, что мне надлежит делать. Уйти? А вдруг отца следует дождаться? Не уходить? А вдруг желание Шредера сводится к тому, чтобы побыть наедине с собой? Но… вот он уже вернулся и что-то прячет за пазухой куртки… Что же мне-то делать?! И я быстро влезла под бамбуковое одеяло, как очень маленькая, ища спасения в этом безопасном месте. Отец же неторопливо скинул дзори, шлепнувшиеся об пол, и забрался с ногами на кровать. Сгорая от любопытства, что там мастер собирается делать, я, тем не менее, не решалась высунуть нос из убежища, а все так же сидела под одеялом. - Ты же хочешь стать куноити? – спокойно поинтересовался Шредер. - Хочу, - робко отозвалась я. - И верно служить своему мастеру? - Очень! - Настоящие куноити ничего не боятся, не только толп вооруженных врагов, но и вылезти из-под одеяла. А еще куноити выполняют все приказы, отдаваемые мастером. А мой приказ таков: покажись, я хочу тебя увидеть. Со мной говорил уже не отец, а сам мастер клана, и, как не было мне боязно, но я отпихнула одеяло и уселась на коленях. Каково же было мое удивление, когда прямо передо мной на подушке оказались высыпаны любимые солдатики-ниндзя, за которыми отец специально ходил в мою комнату. Но что значат игрушки, пусть и очень для меня дорогие, когда рядом сам отец! Вот только сейчас я не решалась его обнять. А проницательный мастер мельком взглянул на меня и, видимо, сделав какой-то вывод, убрал солдатиков на тумбочку, а сам вытащил из ящика толстую книгу – несколько раз я замечала, как сестра читала ее, практически не дыша и открыв от восторга рот. Отец поманил меня к себе и, когда я привалилась плечом к его груди, распахнул страницы. Тогда я еще и читать толком не умела, но картинки, открывшиеся моему взору, завораживали! Воины и демоны! Самураи и ниндзя! Красочные, реалистичные! Голос отца, озвучивавший волшебные и захватывающие истории, оживлял ровные ряды иероглифов, а я внимала, так же, как Караи, иной раз боясь лишний раз вздохнуть, а иногда и вскрикивая от ужаса или восторга. Но убаюканная спокойной уверенностью находившегося рядом отца и, конечно, уставшая и набегавшаяся за весь день, я вскоре уснула. Веки медленно смежились, и тогда над самым моим ухом прозвучал тихий ровный голос: - Перемирие заключено, спи спокойно. Ага, наверное, об этом самом загадочном перемирии и говорил учитель Сплинтер. Я пыталась после той ночи узнать у отца еще какие-то подробности, но он отделывался от докучавшей ему напоминанием о неприятной истории дочери. Если это действительно оно, то Шредер был среди тех, кто согласился пойти на мировую и даже ввиду общей и серьезной угрозы решил объединиться с этим Йоши, которого, как я знала, он ненавидел больше всего на свете. Ясно, кругом опасность. И если даже бесстрашный Шредер счел необходимым подписать договор, то я-то точно должна покорно склонить голову перед моим светлым сенсеем и согласиться с тем, что была не права. - Харуко и Неоко, ближайшие два дня вы проведете в камере заключения. Моя подруга тихо охнула, а я закричала: - Да как?! Да почему?! Мы же раскаялись! - Ваша провинность тяжела, и за ней следует наказание, - в несколько философской манере отозвался на редкость спокойный даже после моего ора Сплинтер. - Блядь, - буркнула я, выражая свое мнение, которое не всегда удается сдержать при себе, хотя надо бы. Но и тут сенсей не сказал ничего обидного в мой адрес, лишь негромко позвал: - Леонардо. А вошедшему мутанту велел сопроводить нас на каторгу. Он, естественно, выразился покультурнее, но ведь это самая настоящая каторга, когда тебя против воли засовывают в какое-то помещение, где тебе совсем нечем заняться. И еще твоя соседка – грустная безвольная девчонка, которая нервно теребит свое платье. Эх, печаль… *** Комната для отбывания нашего двухдневного наказания была вполне комфортной, даже некоторым образом уютной, хоть и небольшой: две кровати (как будто знали, что мы вдвоем попадемся), столько же стульев и столик. Дневной свет проникал через небольшое окошко, расположенное довольно далеко от пола. Как только конвоировавший нас Леонардо запер дверь за новыми узницами, я, выждав около десяти минут и не переставая прислушиваясь, бросила усевшуюся на выбранную кровать Неоко и принялась за построение плана побега. Так, мне, конечно, еще предстоит подрасти, а потому так просто сейчас до подоконника добраться не удастся, значит, потребуется помощь стола, стульев и, возможно, если этого будет недостаточно, то и кровати. Гм, прищурившись, оценила высоту представленной мебели и решила, что вполне обойдусь и этим, а уж если и чего-то не хватит, то сгоню Неоко с кровати и воспользуюсь дополнительным предметом интерьера. Отлично, пока можно не волноваться. Думаю, все задуманное лучше осуществить ночью, когда все, в том числе и выслеживающие честных учениц зеленые рожи, будут спать. А еще полагаю, здесь и ужином нас покормят. Время тянулось медленно. Я уже сделала массу разнообразных упражнений, а принесли только обед, который мгновенно был проглочен. До ужина еще тренироваться и тренироваться. Нет, пожалуй, имело смысл поберечь силы и полежать на кровати, отдохнуть в ожидании наступления ночи. - Неоко, проснись, слышишь? – я склонилась над спящей подругой и потрясла ее за плечо, - некогда дрыхнуть, бежать пора. - Не надо, Харуко, мы же уже наказаны, - она зябко поежилась и, удерживая, схватила мою руку, - не стоит злить учителя. - А мы его злить и не будем, - и тут мне в голову пришла интересная и соблазнительная идея, которую я поспешила озвучить подруге, - мы просто убежим из школы. О, вижу, мое предложение впечатлило Неоко, раз она так на меня смотрит. Да, сбежим и вернемся домой, не нравится мне на этом факультете. У меня был учитель, да и отец про младшую дочь не забывал, вот пусть и дальше со мной занимаются представители клана, не хочу тут больше оставаться! Надоело. - Харуко! – Неоко с ужасом смотрела, как я решительно пододвинула кровать к окну, скинула с нее все мягкие постельные принадлежности и, взгромоздив сверху столик, дополнительно увенчала его стулом. Все, я готова. Осторожно со всей возможной ловкостью преодолела пирамиду мебели и достигла подоконника. Моя рука рванула ручку, что должна была без проблем повернуться, и… ничего не произошло. Заперто. Миниатюрный замочек стал преградой на пути к моей свободе. Я стремительно признала свое очевидное поражение и уже хотела разобрать "лестницу", по которой вскарабкалась на окно, и лечь в постель, как меня снизу окликнула Неоко: - Харуко, дай мне, пожалуйста, руку. Увы, лазает она плохо, но какая теперь разница. Я стиснула пальцы на запястье добирающейся ко мне на дрожащих ногах подруги и поддержала ее, пока девчонка не достигла верха. И тут произошло то, что я вовсе не ожидала от нашей тихони. Неоко извлекла из волос заколку-невидимку и лихо, втиснув ее несколько заостренный конец в узкую щелку замка, открыла доступ к свободе. Вот это круто! - Может, ты все-таки останешься? – в последний раз предложила мне подруга, выглядывая из-за моего плеча на улицу, куда я уже высунулась по пояс. - Нет. И тебе не рекомендую. Пошли со мной. Тут скучно. Как ни странно, долго уговаривать мне ее не пришлось. Неоко согласно кивнула, и нам оставалось только спуститься на землю. Первый этаж, но с учетом расположения окна – высоковато. Только я все равно без предварительной подготовки спрыгнула вниз, довольно удачно приземлившись в мокрую от ночной росы траву. Прохладно. Подруга выбралась за мной и в меру проворно выскочила из окна. - Я сейчас, - мне захотелось позвонить отцу, безотлагательно сообщить ему одну важную новость, а потому пришлось раствориться в темноте. Поковылявшая за мной Неоко поеживалась от холода и страха и уговаривала меня отложить общение с мастером, но разве представителей рода Ороку можно переубедить? Отец ответил сразу и саркастично поинтересовался: - Тебя наказали? И ты сбежала из-под стражи? Я опешила: - Ну да… А как ты догадался? - Звонишь поздно и дышишь так, словно бежала и волновалась. - Ты прав… - Сбежали! – откуда-то из темноты прозвучал голос Сплинтера, - дети мои, обыщите двор, девочки не могли далеко уйти. - Харуко! – буквально взмолилась Неоко, - что нам делать? - Пап, тут такое дело… - Выследили? Погоня? – быстро спросил отец. - Вот дерьмо, - я уже не слышала мастера и не контролировала свою речь. По земле, приближаясь, шуршали шаги наших преследователей, и я, даже не попрощавшись, бросила трубку и, попытавшись поймать в темноте запястье подруги, вдруг канувшей в неизвестность, вынуждена была нестись к воротам в одиночку. Неоко, Неоко, уж не в обморок ли ты рухнула?.. А я проскочила мимо тебя, даже не заметив. В глаза ударил яркий свет, ослепляя меня и ставя крест на успешном завершении побега. Прикрывая глаза ладонью, я попыталась рассмотреть тех, кто меня изловил, но как не оборачивалась, видела вокруг себя только зеленые рожи в разноцветных повязках. Их было уже целых четыре штуки! Но превосходящая численность противников еще не повод падать духом. А потому, выбрав кого помельче (мне показалось, или это и впрямь был Майки?), я понеслась строго на него, дабы, развив хорошую скорость, сшибить с ног и без помех скакать дальше. Вот только мутант оказался крепче, нежели можно было предположить, и чья-то голова опять (да еще со всей силы) встретилась с панцирем… Последняя моя мысль, успевшая проскочить в сознании, пока его не скрыла чернота, была об отце и мастере…