Искушение

Дождь барабанил по оконным откосам, гулким эхом отдаваясь у Аро в висках. Влажный воздух врывался в помещение, теребя пламя горящих свечей, играя со страницами книг и уносясь наверх, к сводам готического потолка. Архиепископ в который раз обошел периметр храма, пытаясь найти то самое окно, через которое дул ветер, но оно все никак не находилось. Все окна и двери были заперты ключарем собора еще два часа назад, когда он уходил домой после вечернего богослужения. В соборе пахло влагой, ноздри щекотал терпкий аромат пожухлой пропитанной солнцем осенней листвы, которую дворники собирали у подножия вековых деревьев, растущих прямо перед входом в собор. Сумерки уже давно сгустились, заполняя собой каждый уголок пространства, заставляя архиепископа невольно напрягать зрение, чтобы не споткнуться. Он ступил на винтовую лестницу и покачал головой, почувствовав дуновение прохладного ветра откуда-то сверху. Вероятно, он забыл запереть окно в своей келье. Странно, но факт, в последнее время Аро стал крайне забывчив и рассеян. Единственное, что он помнил лучше собственного имени: прошло ровно две тысячи двенадцать дней с того момента, как он выгнал прочь ту, которая являлась для него целым миром, смыслом его бренного существования. − Странно, − Аро поднимался наверх, обдуваемый ветром, и будто снова ощущал дивный нежный аромат зеленого яблока, столь много значивший для него, − я точно схожу с ума. К аромату зеленого яблока добавился едва уловимый горьковатый запах табака, который взволновал его настолько, что он ускорил шаг, пропуская по две ступени. Дойдя до приземистой двери своего убежища, он уже было достал из кармана сутаны ключ, чтобы вложить его в замочную скважину, но замер, в недоумении оглядываясь по сторонам. Дверь была не заперта, через тонкую щель пробивался тот самый ветерок, что так взволновал его. Неужели он так рассеян, что позабыл закрыть дверь. Войдя внутрь, Аро привычным жестом зажег свечу и осветил скромное пространство. Окно было распахнуто, ветер колыхал незатейливую занавеску. Уже было занеся ногу, чтобы пройти вперед, архиепископ осекся и порывисто втянул носом воздух. Пристальный взгляд карих глаз хлестнул его плетью, заставляя отпрянуть назад. Невозможно выразить всю ту дрожь страстного узнавания, поразившую его. Перед ним была она, его Изабелла. Она сидела, закинув ногу на ногу на его кровати, покрывало сминалось под ее весом, ниспадая крупными складками. Трудно было сказать, чем был вызван пламень, горевший в ее глазах. То был взгляд неподвижный, полный одновременно отчаяния и тревоги. Она сидела не шелохнувшись, лишь глаза медленно двигались, рассматривая его с ног до головы. Судя по оцепенению ее тела, она сидела в такой позе довольно давно, ожидая его. В изящной крышечке эмалированной пудреницы дымилась выкуренная сигарета. Аро торопливо моргнул глазами, пытаясь понять сон перед ним или явь. Резкий порыв ветра налетел с небывалой силой и задул пламя трепетавшей в его руках свечи. Комната вновь погрузилась в полумрак. − Я вышла замуж, − как бы невзначай начала Изабелла, словно это имело непосредственное отношение к причине ее визита. Он молчал, мысленно возрождая обрывки воспоминаний, бережно хранимые в закоулках его памяти. Странно, но во сне она являлась ему не такой, какой оказалась наяву. Что произошло за эти пять с лишним лет? Она выглядела уставшей, немного взволнованной и печальной. Изабелла проникла в его келью, расположилась на кровати и выкурила по меньшей мере три сигареты. Не найдя подходящего предмета, девушка использовала в качестве пепельницы свою пудреницу. − Я рад, − скрипучим голосом ответил Аро, и, не узнав себя со стороны, коротко кашлянул, прочищая горло. − Я долго ждала… − кровать скрипнула в такт ее движению. Глаза архиепископа постепенно начинали привыкать к полумраку, он уже различал очертания предметов и ее нежный силуэт, раскинувшийся теперь на его постели в совершенно недвусмысленной позе. − Чего же вы ждали? – Аро чувствовал, что не может говорить ей «ты». Несмотря на всю историю их продолжительного знакомства, сейчас это было ему не под силу. − Того, что увижу вас, − простой ответ Изабеллы ужалил словно укус змеи. − Я никуда не уходил, это вы пропали. − Вы выгнали меня. − Отнюдь. − Выгнали! − Я лишь воспрепятствовал тому, к чему вы так отчаянно рвались. − А вы не рвались? − Едва ли. − Не правда! − Пусть так, но что это меняет? – Аро протянул руку и снова зажег свечу. − По крайней мере, я знаю, что вам тоже было не все равно, − она чиркнула зажигалкой и поднесла к губам новую сигарету, с наслаждением втягивая в легкие никотиновый яд. − Вы не считаете нужным спросить моего разрешения на курение в моей комнате? – ухмыльнулся Аро, присаживаясь на край смятой постели и исподлобья глядя на девушку. − Нет, не считаю, − уголков ее губ коснулась чуть заметная улыбка. − Так что же ваш брак? – ровным голосом спросил архиепископ, потирая ладони. − Весьма удачен, − парировала Изабелла, и, не сводя с него пристальных глаз, сделала очередную затяжку. − Мои поздравления. − Запоздалые. − С чего бы? − Я в браке уже четыре года. − Так никогда не поздно… − Что? – она придвинулась ближе к нему, недовольно подернув плечами, втянула сигаретный дым и медленно выпустила его прямо ему в губы. Аро сделал глубокий вдох и задержал дыхание. В этом движении было столько интимной чувственной близости, сколько не может дать банальное соитие. Здесь было единение душ, нечто намного большее, чем просто зов плоти. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, словно ведя немой, только им понятный диалог. Наконец, Аро плавно выдохнул, освобождаясь от никотина и произнес: − Принять мои поздравления. − Благодарю, − она затушила сигарету об импровизированную пепельницу и откинулась назад, устраиваясь на мягкой подушке, набитой гусиным пером. Архиепископ встал и медленным шагом подошел к столу, на котором дымилась только что докуренная сигарета. Он глубоко вдохнул, запах табака обжег его легкие, но ему было безумно приятно. − Так зачем вы пришли, Изабелла? − Вы не рады меня видеть? – лукаво произнесла девушка, изящно поднимаясь с постели и делая шаг в сторону мужчины. − Это не ответ на мой вопрос, − Аро повернулся к ней лицом, восхищенно следя за каждым ее жестом, преисполненным грации и коварства. Если в предыдущие встречи перед ним было невинное дитя, которое он, повинуясь греху, чуть было не совратил, то теперь она предстала в образе страстной распутной женщины. Она стояла напротив в ожидании, ласкающая его взглядом таинственных, нежных, порочных, немного равнодушных сумеречных глаз. − Я приехала, потому что не могла иначе, − она пожала плечами и сделала еще один шаг к нему. − Ммм… − Аро отшатнулся, но виновница его косноязычия была уже слишком близко. Она дерзко коснулась губами его подбородка, пробежала пальцами по статной спине, задержавшись на талии, и теснее притянула мужчину к себе. Их лица разделяли теперь каких-то пара сантиметров. Аро всем своим существом чувствовал сейчас, что бразды правления безвозвратно переданы ей. Если в прошлые встречи архиепископ верховодил, то сейчас он повиновался и покорно следовал за ней, не удосужившись даже уточнить маршрут. − Вы боитесь? – Изабелла скользнула губами по его щеке, обжигая горячим дыханием кожу и заставляя мужчину издать глухой стон. Он отрицательно покачал головой, чем вызвал у своей собеседницы насмешливый вздох. Аро провел тыльной стороной ладони по ее лбу, убирая за уши выбившиеся пряди. Она улыбнулась самодовольной улыбкой. − Вы изменились, Изабелла. − Вы тоже… − она осеклась, почувствовав его руки на своих бедрах. − Ваш муж, − продолжил Аро, наслаждаясь ее близостью, − он сенатор? − С чего вы взяли? – удивление и недоумение в распахнутых глазах сменились лукавой усмешкой. − Читаю газеты, − ответил Аро, выпрямляясь и убирая руки за спину. − Тогда не буду вводить вас в заблуждение. − Вы и так уже сделали это. − Что? − Ввели меня в заблуждение… − он отошел теперь на достаточное расстояние, чтобы не чувствовать распутную близость той, что сводила его с ума. − Я не нарочно. − Не верю. − Мне жаль, − она опять опустилась на постель и медленно расстегнула верхнюю пуговицу блузки. Этот короткий жест ее был пронизан развратом и похотью, Аро невольно сглотнул, хотя во рту давно пересохло. Продолжая следить за ее руками, архиепископ оперся спиной о стену и спрятал руки в полах черной сутаны. Покончив с пуговицами, она распахнула блузку, подставляя его внимательному взору чуть потемневшую от летнего солнца бархатную кожу. Ветер громко хлопнул ставнями, заставив девушку вздрогнуть от неожиданности. Ее кожа покрылась мурашками, соски набухли и выступали теперь над белоснежной тканью бюстгальтера, плотно держащего тугие полушария чувственных грудей. Сделав пару шагов, Аро с некоторым усилием закрыл окно. Изабелла выжидающе смотрела на него, немного прищурившись, уголки губ ее подрагивали, выдавая волнение. Или ему хотелось принимать за волнение то чувство, которое витало сейчас в загустевшем воздухе его тесной кельи. Он продолжал молча скользить взглядом по ее впалому животу, задержавшись на мгновение на поясе брюк, которые все еще скрывали собой то, что взрывало его разум, заставляя трепетать от желания. Разрушительное цунами поднялось у него под сердцем, когда Изабелла, полуголая, приподнялась на локтях и скинула мешающую блузку на пол. Каждым своим движением она дотрагивалась до самой тайной и чувствительной струны его алчущей плотского наслаждения сущности. Что за изощренная пытка? − Вы не подойдете ко мне, Аро? – проговорила, наконец, эта нимфа, очевидно устав от ожидания и его бездействия. Не это ли было самым страстным и жарким его желанием на протяжении тех лет, которые он жил на этом свете после встречи с ней? Подойти к ней, коснуться пальцами ее кожи, припасть губами к ее губам, спуститься ниже по мраморной шее, провести языком в ложбинке между развитых грудей, обвести кончиком языка темные соски, услышать полные страсти стоны, срывающиеся с ее губ, зарыться в разметавшиеся по подушке волосы, раздвинуть стройные бедра, чтобы прикоснуться разгоряченной плотью к средоточению того наслаждения, которое женщина способна дарить мужчине. Аро часто видел ее ночами в своих снах. Он просыпался в холодном поту всякий раз, боясь, что это не сон, что он наяву предается разврату, невзирая на свои обеты и статус. − Аро? – окликнула его Изабелла, одним движением расстегнув за спиной податливую застежку и спуская по плечам лямки бюстгальтера. Обнаженная грудь ее была прекрасна, черно-белым негативом выделялись белоснежные следы от купальника на фоне загорелой кожи. Она провела лето на вилле в Портофино, архиепископ читал об этом в газетах. Палящее солнце оставило свою печать на ее идеальном теле, которым он имел неосторожность залюбоваться. Перехватив его взгляд, Изабелла чувственно сжала свою грудь и запрокинула голову назад. На безымянном пальце ее руки сверкнуло обручальное кольцо, украшенное россыпью бриллиантов и изумрудов. И снова газетные заголовки, Аро вспомнил, что журналисты оценивали обручальное кольцо супруги сенатора в триста пятьдесят тысяч евро. Изабелла ловко повернулась и встала на обе ноги. Аро смотрел на нее внимательно, чувствуя, как похоть и страсть полыхают внутри с такой неукротимой силой, что стоит ему хоть на сантиметр двинуться в ее сторону, все будет кончено. Девушка подошла к нему кошачьей поступью и положила руку ему на плечо, мужчина не шелохнулся, он замер, словно статуя, лишь отрывистое дыхание выдавало, что он до сих пор живой. − Наслаждаетесь зрелищем, Аро? – ее голос прозвучал так буднично, словно она спрашивала который сейчас час. Помедлив минуту архиепископ, взял ее за запястья и завел руки ей за спину, прижимаясь теснее к стройному телу Изабеллы. Она высвободилась из его объятий и снова перехватила инициативу в свои руки. Касаясь кончиками пальцев краев его маццетты, девушка осторожно запустила руки под нее, провела указательными пальцами по линии его мускулов и остановилась, положив кисти рук ему на грудь. Аро смотрел на нее в упор немигающим взглядом, ее горячие ладони обжигали его даже через плотную ткань сутаны. Поддавшись соблазну, Аро начал медленно поглаживать ее спину, прикрыв глаза от наслаждения. Тупая боль от нахлынувшего возбуждения отдавалась внизу живота при каждом движении, но ему было сейчас не до этого. Чудесная кожа девушки таяла от его прикосновений, и нежная и загорелая, ни малейшего изъяна. Само совершенство, не зря он сказал ей об этом в их предыдущую встречу, сейчас ровным счетом ничего не изменилось. Свеча полыхнула и погасла, вновь погружая его скромную обитель во мрак. Боже, какая пытка. Ее волосы отражали отблеск свечи, этот атласный отлив за виском, переходящий в темно русый шелк, завладел вниманием Аро. Он коротко коснулся губами виска, щеки, уголка ее губ… Аро остановился перед решающим шагом, глядя на нее с вожделением и болью. Она поймала этот взгляд и шагнула назад. − Вы не сдержали своего обещания. − О чем ты говоришь? – он непонимающе нахмурил лоб и немного склонил голову на бок. − Прошлая наша встреча закончилась на том, что вы обещали сохранить мою бессмертную душу… − Я обещал попытаться… − Так вот, у вас не вышло, − подавшись вперед, прошептала Изабелла прямо в его губы, − я делала такое, за что мне предстоит вечно гореть в огне преисподней. − Господь милостив, Изабелла, − к Аро стремительно возвращалось самообладание, − если ты покаешься в грехах, Он простит. − А вы? − Что я? − А вы простите? – болезненная безнадежность этого вопроса поразила его. О чем говорит эта девушка, пришедшая к нему в сей поздний час и перевернувшая вверх дном все его представления об основах мироздания… Тихая трель мобильного телефона заставила его вздрогнуть. Медленной походкой, будто каждый шаг давался ей неимоверным трудом, Изабелла подошла к кровати и вытащила из-под нее изящную сумочку. Запустив руку внутрь, она с отсутствующим выражением лица копалась в ней, стараясь нащупать телефон, но он все не находился. Не выдержав, она вытряхнула содержимое сумочки на постель, разгребая чеки, косметику, блистеры с таблетками, смятые бумажки и мелочь. Найдя, наконец, то, что искала, она скользнула пальцем по дисплею и поднесла трубку к уху: − Я слушаю. На том конце провода что-то долго и возбужденно говорили, по непроницаемому лицу Изабеллы невозможно было понять, доставляет ли ей этот разговор радость или, наоборот, печалит. − Выезжаю, − проговорила она лишенным всякого выражения голосом и швырнула телефон в сумку. Аро следил за ней не отрываясь, полагая, что скорее всего это их последняя встреча. Изабелла небрежным жестом сгребла обратно кошелек, чеки и все остальное. Вместе с бумажками, в сумку отправился бюстгальтер, это почему-то заставило архиепископа шумно вдохнуть. Ее лицо было бледным и холодным как лед, в девичьих глазах теперь вместо интереса, лукавства или похоти тлело лишь одно чувство – непередаваемая, всеобъемлющая тоска. Застегнув последнюю пуговицу на блузке, она развернулась к нему и быстро, не давая ему опомниться, прижалась мягкими губами к его рту. Поцелуй длился всего доли секунды, но ему казалось, что прошла целая вечность. Не говоря ни слова, девушка покинула его келью, а ему еще долго слышался шум ее удаляющихся шагов на винтовой лестнице собора.