"Спорим, я их перевоспитаю?"

      Десять верст пролетели как одна, и вот мы с Бруськой стоим перед воротами Школы Магов. Да, кстати, а почему ворота закрыты?       Я задрала голову.       – Эй, часовой, открывай!       Часовой, мелкий ещё мальчишка, свесился со сторожевой башни и посмотрел вниз, на меня.       – Вы кто?       – Мы свои.       Мальчишка усмехнулся.       – Ага, много таких своих тут ходит.       Я достала из-под рубашки медальон, на котором была изображена эмблема Школы Магов.       – Но с медальоном немногие.       – Ага, его подделать легко.       – Значит, не откроешь?       – Не-а…       Я вздохнула. Специально что ли таких идиотов ставят на ворота? Ладно, придётся его немного проучить. Я порылась в памяти, припоминая подходящее заклинание. Ага, вспомнила.       Закрыв глаза, я представила себе дракона, летящего на мальчишку, и...       – А-а-а-а-а-а!       Открыв глаза, я увидела, что к башне стремительно приближается дракон, такой, какого я представляла: огромный, огненно-красный, выдыхающий пламя, с клыками длиной в половину моей ноги, с кровожадным взглядом.       Жуть.       – Драко-о-о-он! – продолжал орать часовой.       Из окон начали выглядывать ученики. Не замечая никакого дракона, они тыкали пальцами в часового и крутили пальцем у виска.       Даже Учитель вышел на балкончик своей комнаты. Он удивлённо посмотрел на часового, на чистое синее небо, снова на часового, и тут заметил меня, стоящую около закрытых ворот. Я приветливо помахала главному магу нашей школы, магистру первой степени – Григу Лиарову. Он в ответ только улыбнулся и покачал головой, как бы упрекая меня. Я вскинула брови, пожала плечами и указала на всё ещё кричащего мальчишку, а затем на запертые ворота. Учитель снова покачал головой, повёл рукой, уничтожая морок, созданный мною, и сказал кричащему мальчишке, усилив голос заклинанием так, что его стало слышно во всех уголках школьного двора:       – Успокойся, Крим, никакого дракона нет. Это Вирения Данская так тебе мстит за то, что ты не пропустил её.       Мальчишка вытаращил глаза на то место, где только что был дракон, затем перевёл взгляд на меня и заорал пуще прежнего:       – Ведьма-а-а-а! Она ведьма-а-а!       Тут я не выдержала и злобно расхохоталась, вскинув руки над головой, рассмеялась. Учитель усмехнулся.       – Конечно, Крим, если она просит тебя пустить её в Школу Магов, значит, она ведьма. И заруби себе на носу: эмблему Школы подделать нельзя. Кстати, тебе ещё повезло, что ты не пропустил именно Виру, у нее шутки безобидные, а вот если бы ты не открыл ворота Ливану...       – То что? – встревожено спросил мальчишка.       – ...то ты бы до конца жизни остался лягушкой, – закончила я фразу Учителя. – Если не кем похуже.       Григ улыбнулся.       – Пусти Вирению, Крим, и запомни эту наглую морду, надо знать героев Школы. Вира, я жду тебя у себя в кабинете.       Учитель удалился с балкончика.       – Да побыстрее давай, а то я тоже могу в лягушку превратить, – поторопила я мальчишку и пронаблюдала, как он с рвением выполняет приказ Учителя.       Въехав во двор Школы, я облегченно вздохнула. Ну, вот мы и дома.       Я отвела Бруську на конюшню, потрепала её по холке, бросила конюху монетку, сказав, чтобы он накормил и почистил мою кобылку, а сама пошла в кабинет Учителя.       Поднимаясь по лестнице, я встретилась с ребятами с кафедры погоды.       – Привет, Вира, – помахала мне Ринна – лучшая подруга моей сестры Дарлины.       – Ты была в Парадене? – спросил Морт. – Как тебе?       – Ты имеешь в виду съедобный снег? Это круто. Кто из вас придумал?       Ребята переглянулись и зашептались. До меня долетели только обрывки фраз.       – Съедобный снег? – удивился Калир.       – Мы ведь ничего такого... только солнце... – Ринна.       – ...кто-то другой?       – Там были только мы.       – ...невидимка?       – Дурак.       – А может... говорит о...       Калир и Ринна уставились на Морта.       – Вот блин, – ругнулся Калир. – Скорее всего.       Ребята дружно уставились на меня.       – Вира, – осторожно начала Ринна, – ты уверена, что это был снег?       – А что ещё может падать с неба? Правда, меня удивил этот странный вкус – клубника с рыбой, и ещё что он был...       Меня прервал взрыв хохота. Погодники согнулись пополам от смеха.       – Она это ела... - простонал Калир между приступами смеха, и ребята засмеялись ещё громче.       – А в чем дело? – недоумевала я.       – Вира, – выдохнула Ринна, – это... это был не снег.       – А что?       – ПЕРХОТЬ РУСАЛОК! – выкрикнули ребята, и новый взрыв хохота сотряс их.       Я почувствовала, как мои внутренности сжались, и обрадовалась, что ещё не обедала. Теперь всё стало на свои места: и то, что снег не был холодным, и то, что он не таял, и его странный вкус, и взгляд дриады.       – Вира, прости, мы же не думали, что ты это съешь.       – Зато теперь, если у тебя в походе кончится еда, ты можешь просто найти ближайшее озеро с русалками, и вытрясти из них перхоть. Думаю, они будут не против.       Ребята снова засмеялись.       – А солнце? – спросила я. – Оно было нормальным?       – Если не считать его цвет, то да. Ты ведь на нас не обижаешься?       Я помотала головой.       – Можете еще перхоти наколдовать?       – Запросто, а тебе зачем?       – Да так, над человеком одним посмеяться хочу, – ответила я и улыбнулась, представив себе лицо Диокеля, когда он узнает, что съел. – Наколдуете?       – Завтра целый мешок занесём, – серьёзно ответила Ринна.       – Спасибо.       Ребята побежали по своим делам, а я стала подниматься дальше. Поднявшись на четвертый этаж, я повернула налево, прошла две двери и постучалась в третью.       – Войдите, – раздался за дверью голос Учителя.       Я зашла. Учитель кормил своих любимых милизарий*. Увидев меня, он улыбнулся.       – Садись, Вира, как добралась?       – Спасибо, неплохо.       – Сколько господин Лемец заплатил тебе за работу?       – Десять серебренников, – я предусмотрительно умолчала о тридцати серебренниках, заплаченных за якобы больную Бруську.       Учитель вскинул брови.       – Всего-то?       Я кивнула.       – Вира, я надеюсь, в ближайшее время не будет никаких заказов, а то ты отстанешь от программы и не сможешь сдать экзамены.       Я усмехнулась.       – Вы правда верите в то, что я могу провалить экзамены, Учитель?       – Как же ты похожа на свою мать. Такая же самонадеянная.       Недавно мне кто-то уже говорил что-то похожее.       – Учитель, Марлен передавал вам привет.       – О, ты познакомилась с Марленом, это хорошо. Постарайся с ним подружиться – старик со временем привык не доверять людям, и поэтому у него очень мало настоящих друзей, но он за них душу дьяволу готов продать.       – Марлен сказал, что я похожа на маму.       – Когда твоя мама училась в Школе, Марлен преподавал здесь травологию. Левина была его любимой ученицей.       Повисло неловкое молчание.       – Я могу идти, Учитель?       – Можешь, и завтра же ты приступишь к занятиям.       Кивнув и отвесив насмешливый поклон, я вышла.       Ну, наконец можно пойти к себе в комнату, обнять Дарлину и поспа-а-а-ать, как же я хочу спа-а-ать, эти поездки так выматывают.       Я поднялась на шестой этаж и повернула к нашей комнате. Вот она, моя дорогая шестьсот пятнадцатая. Толкнув дверь, я зашла в комнату, и...       Раздался грохот железного ведра, шум льющейся воды и мой гневный вопль:       – Какого хрена?!       Из одеяльного кокона, лежащего на кровати Дарлины, высунулась всклокоченная голова моей двоюродной сестрёнки. Дарлина, ойкнув, выпуталась из одеяла и подбежала ко мне.       – Вирочка, привет, я не знала, что ты сегодня вернешься, – пролепетала она.       – Что это?!       – Это... Вир, понимаешь, пока тебя не было, кто-то залез к нам и стащил кастрюлю борща, вот Диокель мне и посоветовал такую штуку сделать, чтобы не таскали.       – Ах, так это Диокель тебе посоветовал? Где эта ушастая морда?       – Я здесь, а что случилось?       Я резко развернулась. Диокель, стоявший за моей спиной, округлил фиалково-небесные глаза и рассмеялся – словно в коридоре зазвенели серебряные колокольчики. М-да, наверное, я представляла собой ужасно смешное зрелище: насквозь мокрая, с красными щеками и глазами, мечущими молнии, – но тогда мне казалось, что я выгляжу очень страшно.       – Замечательно выглядишь, Вира, – вдоволь насмеявшись, произнес Диокель.       Я представила, что ведро, лежавшее возле моих ног, оказалось на этой ушастой голове, и как я хорошенько по этому ведру постучала, чтобы у полуэльфа ещё неделю в голове звенело.       – Ой, да ладно тебе, я же не знал, что ты напорешься на эту ловушку. Хочешь, я тебя высушу?       Диокель раскинул руки, и я ощутила, как на меня подула волна горячего воздуха.       – Ну, теперь ты не обижаешься? – спросил Диокель, высушив меня.       – А я и не обижалась.       Эльф просиял.       – Неужели ты так и не запомнил за семь лет, что я не умею обижаться? Если мне кто-то что-то сделал, то я мщу, а не обижаюсь. Поверь, ушастый, месть моя будет страшна.

***

*Милизарии – аквариумные рыбки. Автор ещё сам не придумал, как они выглядят, но уверен, что они фиолетового цвета и очень красивые.