Окрыленные

Утром следующего дня меня разбудил не будильник, к которому я так привык, а моя жена с дикими воплями: "Буэнос-Айрес!". Рейс был назначен на пол-одиннадцатого утра, но девушка встала ни свет ни заря и подняла меня. Пока я ворочался в постели, пытаясь открыть глаза и встать, Роуз успела принять душ, приготовить завтрак и принялась собирать необходимые ей мелочи. Единственная проблема, возникшая на пути идеального воплощения мечты моей жены, являлась ограниченным багажом вещей, а именно два чемодана. По настоятельным рекомендациям лечащего врача Розе было настрого запрещено поднимать тяжести или тащить их за собой, я же располагал всего двумя руками. В итоге получалось, что на каждого из нас всего по одному чемодану, что, конечно, по женским понятиям ужасно мало. Все ее действия были наполнены энергией, она не слушала моих замечаний на счет противопоказательного бега и излишней суеты, не желала присесть хотя бы на секунду. Даже когда мы сидели на кухне, а я лениво ковырял глазунью, засыпая на ходу, Роза подпрыгивала на стуле и кушала с широкой улыбкой, умудряясь держать еду за зубами. На счет такого невнимательного поедания пищи я не возражал, потому что мне стоило больших усилий усадить ее за стол, так как жена не желала делать что-то, некасающееся предстоящей поездки. К девяти часам к нам пришла Лисса по настоятельным просьбам Розы. Пока я загружал машину нашими вещами и ненужным барахлом, вроде журнала для полета, Роза мыла посуду, давая указания Лиссе. На эти две недели дом был полностью во власти Лиссы с одним лишь условием - она должна поливать орхидею Присциллу (такое имя ей дала Роза, как своей любимице). После того, как все дела были наконец окончены, и мы с Розой могли со спокойной душой покинуть наш дом, настало время проводов, а именно пожеланий друг другу всего наилучшего лучшими подругами. Мне хотелось сказать, что мы вернемся через две недели, поэтому не стоит устраивать трагичные прощания, но меня не слушали, будто я вовсе не существовал. Роза и Лисса обняли друг друга за плечи и крепко прижались. Лисса, будучи девушкой весьма эмоциональной, даже прослезилась. - Удачи повеселиться, - произнесла она немного охрипшим голосом. - Я люблю тебя. - И я тебя, - ответила моя жена, целуя подругу в щеку. - Не забывай поливать Присциллу и, пожалуйста, воздержитесь с Кристианом от осквернения нашего дома. Новость о том, что Лисса теперь встречалась с Кристианом, и судя по всему серьезно, Роза восприняла совершенно не так, как я ожидал. Она была искренне рада, что Кристиан понравился Лиссе, что приводило мне в полнейшее недоумение, зная как мой друг и жена, мягко говоря, не ладят. Впрочем, новый статус Кристиана не избавлял его от колких фраз моей жены. Следующей остановкой была парковка у аэропорта, через пять минут мы сели в маленький, пропахший неприятным потным запахом всех прибывших людей, автобус, который довез нас до терминала, позже мы оказались у секьюрити. Дальше начался типичный для аэропорта осмотр содержимого сумки и всевозможных карманов. Каждому подходившему к сотруднику службы досмотра повторялись золотые правила полета. Никакого оружия, наркотиков и жидкостей больше заданного объема. Все эти муторные процедуры утомляли Роуз и ее нескончаемый запас энтузиазма. Сразу после своего прохождения через детектор металла девушка буквально упала на ближайшую скамью зала ожидания, вцепившись в нее руками и стараясь отдышаться. Ее лицо покрылось испариной и красными пятнами, она жмурила глаза и тяжело вздыхала воздух, сгорбившись. - Роза? - обеспокоено спросил я, чувствуя, как во мне закипает волнение. Глаза мои заметались, казалось, я сам начал задыхаться. - Здесь жарко, - пояснила она, одновременно снимая голубой кардиган. Я видел, как севший неподалеку пожилой мужчина кутался в свою куртку и прятал в ней свой нос от прохлады кондиционеров. - Я куплю тебе воды, - произнес я, взяв девушку за плечи и облокачивая ее на спинку сиденья. Ее сгорбленный вид и задыхающиеся всхлипы привлекали ненужные косые взгляды. Когда я вернулся с бутылкой обычной воды в руке, Роза сидела все на том же месте, положив ногу на ногу и энергично ей подрыгивая, роясь в карманах своих джинс. Я не знал, чем вызвана такая быстрая смена самочувствия, но был этому глубоко рад. Однако, стоило мне протянуть своей жене бутылку воды, как она вцепилась в нее, точно та была спасательным кругом в океане безнадежности. - Пока тебя не было ко мне подошло два человека с вопросами о самочувствии, маленькая девочка указала на меня пальцем, прокричав на весь зал ожидания своей матери, что я умираю, - недовольно проворчала жена, закрывая бутылку с водой. - Ужасно выводит из себя. - Эй, - я натянуто улыбнулся. - Не время злиться. Следующая остановка Буэнос-Айрес. - Ты и Буэнос-Айрес, - произнесла девушка с тусклой улыбкой на лице, прислонившись щекой к моему плечу. - Две радости в моей жизни. - Еще еда, - прошептал я.

***

Дождавшись объявления о нашем рейсе, Роуз с новыми силами встала на ноги, но уже не была такой энергичной, как у нас дома, комментируя это тем, что ей действительно лучше было поберечь силы для перелета. Наши места находились прямо за крылом самолета, девушка со множеством аргументов села у иллюминатора, чему я не возражал, поэтому не понимал, откуда взялся спор. Стюардессы в синих костюмах расхаживали по салону, то и дело прося всех пристегнуться или хотя бы наконец сесть на свое место, все это время с их лица не сходила улыбка и, честно сказать, мне было жаль их щеки, которые скорее всего уже ныли от изнурительной работы. Полет обещал быть долгим, поэтому Роуз, прислонившись вновь к моему плечу, предложила посмотреть фильм по маленькому телевизору, встроенному в переднее сиденье. Выбор был небольшой, так как некоторые фильмы были на иностранных языках для пассажиров из других стран. В конце концов мы пришли к выводу, что будем смотреть фильм, чей сюжет знал каждый человек. Титаник. Каждый раз, когда кто-то из актеров произносил имя главной героини, Роуз толкала меня в плечо, улыбаясь и говоря, что это она, я тогда Джек Доусон. После этих слов я в очередной раз повторял, что не хочу быть Джеком Доусоном по весьма ясным причинам*. Вскоре фильм кончился, под конец Роза начинала зевать, так как встала сегодня рано, а ночью практически не спала, будучи под неконтролируемым энтузиазмом и преддверием грандиозного события в ее жизни. Когда пошли титры Роуз пояснила мне, почему она не плакала, когда легендарный лайнер пошел ко дну. Девушка просто не умела плакать дважды по одной причине. - Расскажи мне что-нибудь, - попросила она, практически засыпая. Убрав подлокотник, разделявший нас, девушка придвинулась ко мне, поджав под себя ноги. - Что к примеру? - Что-нибудь из своего детства. Я улыбнулся этой просьбе, потому что воспоминания о себе мальчишке были непосредственно связаны с моей семьей, по которой я, признаться, скучал. В голове промелькнуло воспоминание, которое точно должно было позабавить Роуз. - Когда мне было шесть, я пошел в школу и в первый же день познакомился с девочкой, ее звали Вероника, она сидела за одной партой со мной, - я вспомнил маленькую белокурую девчушку с веснушками на носу, которые пропали лишь к ее пятнадцатилетию. - Дома я без умолку говорил о ней маме, мама на это лишь улыбалась. Через два дня я признался Веронике в вечной любви, и она ответила мне тем же. После уроков мы поженились на заднем дворе школы. - А что потом? - я не видел лица Розы, но знал, что сейчас он улыбается. - Мы с ней "расстались" на следующий день, потому что ей понравился Иван, - который был одним из моих немногочисленных друзей, закончил я про себя. Этому заявлению девушка рассмеялась, добавив, что от меня уйдет только сумасшедшая даже в шесть лет. Однако ее смех быстро охрип и превратился в кашель, но Роуз не дала мне даже секунды для вопроса о самочувствии, сказав, что все хорошо и не о чем волноваться. - Выходит, я твоя вторая жена. Теперь очередь смеяться настала мне.

***

В конце концов мы оба уснули, и если Роза не проснулась от гудения садящегося самолета, то меня он начинал раздражать. Я выпрямил спину и вытянул шею, стараясь увидеть в иллюминаторе столицу Аргентины. Через облака, сквозь которые пробирался наш самолет, я смог разглядеть многочисленные высотки города, прерываемые лишь зеленью южных растений. Сбоку от меня заворочалась Роуз, нехотя пробуждаясь ото сна. Стон слетел с ее губ, и я не знал, чему он был предназначен. Неудобному положению во сне и боли, которая преследовала теперь каждое пробуждение моей жены, возможно, все сразу. Сморщившись от уже привычной боли, девушка посмотрела сначала на меня, но потом, когда до нее дошел смысл происходящего, она отвернулась к иллюминатору, буквально прилипнув лицом и ладонями к его поверхности. После получения багажа и прохождения таможни мы, наконец, смогли поймать такси. Загрузить немногочисленный багаж мне помог темный загорелый мужчина лет тридцати. Каждое его действие сопровождалось ломанным английским и заметным испанским акцентом, из-за чего Роуз с трудом сдерживала порыв заткнуть разговорчивого аргентинца. Точно не знаю, что желала увидеть Роуз до прибытия в Буэнос-Айрес, но видя ее завороженный взгляд в окно машины, я мог понять, что видела она то, что ожидала, возможно, даже лучше. Роуз была родом из маленького города и редко когда уезжала из него. Сегодняшняя поездка из нашего городка в Лос-Анжелес на наш рейс скорее всего была шестая, я точно не помнил. Забронированный двухместный номер в отеле опроверг все мои ожидания, слава Богу, в хорошем смысле. Отель порекомендовал знакомый Кристиана, работающий в турагентстве и оформивший мне небольшую скидку. Он говорил, что номера в отелях больше похожи на королевские хоромы и оказался прав. Громадная кровать, не уступающий по размерам шкаф, в котором, похоже, можно было спать, стол, два кресла. Все было либо деревянное, либо кожаное, но непременно с замысловатыми узорами. Лилии со всевозможными завитками на простынях были вышитым нитями золотого цвета, чем прекрасно вписывались в атмосферу комнаты. Но больше всего поражал вид из окна. Был вечер, уже начинало темнеть, зажигались фонари и огни в домах, все окрашивалось в яркие цвета южной ночи. - Ты уверена, что в порядке? - спросил я в очередной раз свою жену, помогая ей открыть один из чемоданов. - Может, лучше отоспаться. - Я выспалась в самолете, - заявила Роза, нервно перебирая вещи и выкидывая некоторые из них в разные стороны. - Не устала от перелета, не волнуйся. Может, сходим в ресторанчик за углом? Я увидела его, когда мы проезжали мимо и, черт возьми, он прекрасен. Я скептично поджал губы. С одной стороны мне и самому хотелось не заказывать еду в номер, а действительно прогуляться по ночному городу и зайти в ресторан, но с другой - я волновался за самочувствие жены и предпочел бы быть уверенным, что с ней все относительно в порядке. На мои взгляды Роуз лишь начала причитать и уверять, что я буду самым ужасным снобом, если мы не пойдем в тот ресторан. В конце концов я сдался. Выбрав наряд, который я не смог разглядеть, и взяв еще несколько вещей, Роза направилась в огромную ванную, которая по размерам напоминала мне нашу спальню. Уверен, сейчас, как и дома, она мельтешила руками в своей косметичке, нервно ища нужные вещи. Единственной отсутствующей проблемой были волосы. Подстриженные до уровня середины шеи, они ровно спадали, не доставляя своей хозяйке хлопот. Я практически смирился этим. Через полчаса просмотра преимущественно каналов на испанском языке, я наконец смог лицезреть свою жену. Она надела незамысловатое платье синего цвета, доходившее до колен, с широкими лямками, идущее от талии воздушной юбкой, к нему были подобраны черные туфли на невысоком каблуке. Девушка мялась у двери в ванную, ожидая моего вердикта. Но я уже не обращал внимания на платье, которое бесспорно идеально сидело на ней. Роза то и дело кусала губу в перерывах между неуверенными улыбками, которые посылала мне. Глаза ее то опускались на пол, то смотрели на меня. В них горел тот самых озорной огонек, за который я восхищался своей женой. - Вы прекрасны, миссис Беликова. *Если кто не помнит, то Джек Доусон в Титанике умирает.