Окрыленные

El Hispano. Именно такое немного примитивное название носил ресторан, находящийся в двух шагах от нашего отеля и в трех - от площади и Дворца Конгресса. Он не представлял из себя нечто грандиозное, по крайней мере, по обстановке, об обслуживании я еще не мог судить. Большое помещение ресторана было окрашено в приятные тона коричневого и бежевого, создавая атмосферу спокойствия. Столики с белыми скатертями, расставленные вдоль стен, предназначены на четыре персоны, помимо огромной люстры с лампами в виде свечей, создававшей впечатление восемнадцатого века, некоторые столики освещали настенные фонарики, отдававшие оранжевым сиянием. Деревянные карнизы окон овевали лозы винограда. Мы заказали столик на балконе второго этажа, с которого можно было увидеть часть ночного Буэнос-Айреса. Было прохладно, дул легкий ветер, что моей жене лишь нравилось, и она с широкой улыбкой села за столик. - Вино красное, - пояснила светловолосая официантка, указывая на два бокала, стоящих на столе. - Подарок иностранным гостям. Такой скоромный, но приятный подарок, делали здесь каждому иностранцу. Об этом нам рассказала немка. Когда мы выходили из отеля, то встретили пожилую пару немцев, оба они широко улыбались, но если старик помалкивал, лишь иногда говоря что-то на корявом английском, то женщина болтала без умолку, в частности она прославляла этот ресторан, когда услышала, что мы решили отужинать там. Она говорила, что этот ресторан подойдет нам только в том случае, если мы устали от жирной пищи. В El Hispano знаменитая испанская кухня с богатым выбором морепродуктов (которые я не мог терпеть), блюда из улиток, лягушек и превосходная паэлья. В общем, под конец рассказа я не только устал, но и засомневался в правильности выбора ресторана. Когда Роуз услышала от меня уговоры пойти в другое место, девушка чуть ли не закатила мне истерику, так как старушка успела перед прощанием добавить, что в ресторане огромный выбор десертов. - Сегодня я буду вас обслуживать, - продолжая улыбаться, проговорила аргентинка на довольно хорошем английском. - Меню, - она вручила нам по книге. - Как только определитесь, дайте мне знать. После этих слов светловолосая оставила нас наедине. - За прекрасный вечер, миссис Беликова, - я поднял в руке бокал с вином. Роуз последовала моему примеру и улыбнулась. - За прекрасный вечер, мистер Беликов, - мы чокнулись бокалами. Вино было потрясающе на вкус. Обычно я никогда не усугублял со спиртным, но мне захотелось еще. - Тут есть стейк, - девушка ткнула пальцем в свое выданное меню, будто я мог видеть, куда она указывает. - Тебе нельзя. - Пункт одиннадцать: Еда. Подпункт два: Запрещена жареная пища с добавлением специй. Именно это гласил выданный мне мистером Лангом список разрешенных и запрещенных действий. Роза наигранно громко вздохнула и недовольно поджала губы, пробормотав, что от одного кусочка мяса ничего не произойдет. Однако девушка быстро смолкла на счет вредной пищи, когда встретилась с моим суровым взглядом. Может, мы и отдыхали, старались отвлечься от навалившихся проблем, но я не собирался давать своей жене вседозволенность, которая повлечет за собой новые неприятности. - Тогда паэлья, - уверенно произнесла девушка, от чего я скривился, вспоминая основные ингредиенты этого блюда. Креветки, кальмары, мидии, гребешки. Единственное, что я ел оттуда, это рис. - Судя по всему, ты будешь стейк. Только он удовлетворяет твои вкусовые причуды. - Вовсе не причуды, - улыбнулся я. - Что на десерт? - Тут сказано, что можно взять на выбор шеф-повара. Пожалуй, я доверюсь ему, - ответила мне девушка, закрывая свое меню, я последовал ее примеру. Светловолосую официантку не пришлось долго ждать. Как только она заметила, что мы закрыли меню, она направилась к нам быстрой, но грациозной походкой, крепко держа в руке блокнот и ручку. Я озвучил ей наш заказ с упоминанием выбора шеф-повара, на что та сказала, чтобы мы не сомневались в нем. От себя я лишь добавил еще одно пожелание: - И, пожалуйста, бутылочку того вина, которым ресторан нас угостил, - я вежливо улыбнулся девушке, на что та кивнула, и повторив заказ, удалилась. Я встретился с озорным взглядом своей жены. - Бог ты мой, Дмитрий Беликов пьет алкоголь, - Роза в псевдо удивлении распахнула широко глаза и хлопнула в ладоши. - Не такой уж я и сноб, чтобы подобное вызывало у тебя удивление, - ответил я. - Без повода ты не пьешь, - девушка пожала печами и поправила выпавшую из заколки прядь. - Сегодня есть повод, - наши взгляды встретились и, думаю, она поняла все без слов. Повод для меня действительно существовал. Впервые за месяц с двумя неделями я видел свою жену не в больнице, я не ждал, пока она вновь придет в себя после болезненных процедур. Мы были в городе ее мечты, предоставленные лишь друг другу. И я хотел расслабиться, забыть обо всем, кроме нее самой. Немка знала о чем толкует, потому что еда была и вправду замечательной, пока мы разговаривали о всевозможных вещах, в наши слова вклинивались восхищения едой и тем, кто ее приготовил. Особенно меня и Розу поразили десерты, я съел три десерта, жена перегнала меня всего на один, который к его концу я помогал ей доедать. После второго десерта к нам подошла официантка, предложив открыть еще одну бутылку не менее замечательного вина, на что мы с Роуз покачали головой. Мы чувствовали легкое опьянение, но не хотели напиваться вдрызг, к тому же во всем надо знать меру. Буэнос-Айрес с высоты второго этажа района низких домов был прекрасен. Внизу прохаживались молодые парочки, рекламщики раздавали брошюры достопримечательностей и во всеуслышание кричали о прекрасном. Сам же город горел огнем жизни, но не таким, как мегаполисы в центрах. Здесь не было много машин, проезжали они редко, чаще я видел людей на велосипедах или пешком, в домах старой планировки загорался свет, освещая ночную пелену. - Миссис Беликова, - я встал напротив своей жены, протянув ей руку. - Не откажете ли вы станцевать со своим мужем? - Никогда, - уверенно ответила она, принимая руку. Все так же держась за руки мы вошли в помещение второго этажа, предназначенного для танцев. Живая музыка завораживала и заставляла замирать сердце, приятный голос, исполняющий песню на испанском, ласкал ухо. - Что это с тобой? - спросила Роза, когда я притянул ее к себе за талию, и мы потерялись среди таких же танцующих пар. - Обычно тебя нужно умолять станцевать. - Если я трезвый, - произнес я, улыбнувшись. - Когда я пьян, ничего такого не нужно. Этому заявлению девушка тихо рассмеялась, положив голову мне на плечо и уткнувшись носом в шею, при каждом ее выдохе горячий воздух обдавал кожу шеи и щекотал ее. К моему удивлению мы не танцевали что-то сверх-сложное для меня (но даже сейчас я умудрялся выполнить неверное движение), мы просто качались в такт музыки, полностью растворяясь в ней, растворяясь друг в друге.

***

Солнце давно опустилось, не было даже признаков заката, улицы освещались фонарями. Мы шли по какой-то аллеи, в которую вошли по ошибке. Воздух был прохладным, свежим и безумно приятным, поэтому я старался захватить как можно больше. Роуз крепко обвивала своими руками мою, прижавшись щекой к плечу, что утрудняло мне прогулку по аллеи, но я совершенно не возражал. Еле ощутимое тепло, исходившее от супруги, грело меня куда лучше солнца в полдень. - Как думаешь, Рай существует? - неожиданно спросила она, тем самым прервав уютную тишину. Я недовольно поджал губы, одновременно радуясь тому, что она не видит моего осуждающего выражения лица. - Давай, сменим тему, - в голове мигом сложилась логическая цепочка. Роза никогда не задумывалась о Рае и Аде, так как смутно верила в существование Бога, но с каждым днем продолжительности ее болезни она все чаще задавала подобные вопросы в разных формах, я знал, что у себя в сознании она клонила к тому, чего я так и не решался произнести, во что отказывался верить. - Просто ответь, - прошептала девушка, то ли уже засыпая на ходу, то ли из-за тишины, прерываемой лишь нашими голосами и шелестом листьев. - Каковы шансы, что я туда попаду? - Ты спрашиваешь так, будто уверена, что спасения нет, - ответил я немного раздраженно из-за ее неверия в собственные шансы. - Рай существует, - все же произнес я. - Но он здесь, на Земле, с теми, кого ты любишь. - Мой учитель дзен-буддизма, - проговорила девушка сквозь зевоту и плотнее прижалась ко мне, ища тепло. Я не любил, когда Роза разговоры сводила к шутке, но сейчас был рад ее подобной возможности, потому что не хотел обсуждать возможность ее... Неважно. Мы еще долго прогуливались по аллее, вдыхая свежий воздух, разговаривая о предстоящих планах, о посещении тех или иных мест. Хорошее настроение Роуз так разыгралось, что она вспомнила давнишний разговор о сыне и заявила, что его будут звать Габриэль, на что я дал свое категорическое "нет", аргументировав это тем, что повзрослев сын будет против подобного. До нашего отеля мы добрались только в половину двенадцатого ночи, уставшие, но довольные. На плечи Розы был накинут мой пиджак, так как девушка замерзла, но одновременно по улице до отеля она шла босиком, не слушая моих недовольств по этому поводу. Служащий отеля выдал нам ключи от номера и пожелал хорошей ночи на испанском, на что мы лишь кивнули, так как смысл непонятных слов испанского языка до меня дошел лишь у двери нашего номера. Как только дверь нашего номера с характерным хлопком закрылась за нами, Роза бросила свои туфли у входа и, схватив меня за галстук, потащила в лишь ей известном направлении. - Что ты делаешь? - спросил я, следуя за нею и запинаясь обо все, лежащее на полу. - А ты как думаешь? - ответила она вопросом на вопрос, остановившись около двуместной кровати. Распустив свои короткие, еле держащиеся в прическе волосы, Роза откинула черную заколку куда подальше. Послышалось клацанье о пол. - Роза, я устал, - вяло противился я словами в тот момент, когда девушка стянула с меня галстук, так и не сумев до конца развязать эту удавку. - Отоспишься утром, - заверила она меня, немного надавив на мои плечи. Я ответил ее немой просьбе и сел на кровать. Жена, обнимая меня за шею, села мне на колени с довольной улыбкой. Она поцеловала меня, стараясь поначалу быть нежной, но уже через несколько секунд поцелуй перерос нежности, предоставив нас страсти. Возбуждение электрическим током прошлось по моему телу, и я в мгновение ока забыл о своей усталости после перелета и вечера в ресторане, прижав тело жены к себе плотнее. Подхватив девушку за талию, я откинул ее на кровать, перед этим расстегнув упорно неподдающуюся мне молнию платья на спине. Немного приподнявшись, Роза помогла стянуть с себя синий кусок ткани, который сейчас был как нельзя не кстати. Заскользив рукой по оголенному бедру жены я с силой притянул его к себе. В этот момент Роза отпрянула от меня, стараясь выровнять дыхание, она посмотрела на меня таким пронзительным взглядом, что я замешкался. - Все в порядке? - Почему ты здесь? - спросила она меня, все так же обнимая за плечи, но между тем я понял, что предполагаемые планы на ночь переносятся на некоторые время. - Потому что мы купили билеты и прилетели сюда, - ответил я. Мой голос сквозил непониманием происходящего, так как я осознавал, что не такой ответ желает услышать супруга. - Я не об этом, - подтвердила она мои слова. - Почему ты до сих пор со мной? Почему не подашь на развод, так подступил бы любой здравомыслящий человек. И не говори мне о любви и прочем, это не сопливый примитивный романчик. - Возможно, это именно он, - попытался отшутиться я, но по серьезному взгляду девушки я понял, что шутка не удалась. - Тебе уже множество раз говорили, что лейкемия - это не приговор. Не стоит думать, что конец неизбежен. Не веришь словам врачей, поверь статистике болезни, не веришь статистике - поверь мне, - я помедлил, подбирая нужные слова. - Я люблю тебя, Розмари Беликова. И когда весь мир потеряет для тебя смысл, я буду рядом, чтобы поддержать. Последним словам девушка улыбнулась, скорее всего вспоминая тот день, когда я поклялся этому перед Богом и всеми присутствующими, а именно день нашей свадьбы. Тогда она была поистине счастлива, не скрывала этого и призналась, что готова кричать на весь мир, что любит меня и счастлива быть рядом. Сейчас девушка усмехнулась сквозь улыбку и потянулась ко мне за очередным поцелуем, закрывая надоедливую тему, которая лишь втыкала больные иголки в наше общее счастье. И это правда. Я буду бороться, даже когда она будет готова сдаться.