Мертвец: Бог из машины

Джесс заболела гриппом. Медди пришлось использовать весь свой материнский авторитет, чтобы дочь согласилась пропустить учебу. В последствии она спрашивала себя: не шестое ли чувство заставило быть такой непреклонной в тот день? Джек вот уже два дня никого не пускал в лабораторию. Сидел там в полумраке диодных ламп, мучил микросхемы. Медди предчувствовала недоброе. «Если он сколотит ядерный реактор, я его убью» - решила она, вслушиваясь в зловещую тишину, нависшую над домом. Еще ничего не подозревая, Медди Фентон вздрогнула, когда позвонили в парадную дверь, словно тональность звонка или возможно то, как быстро он оборвался, разбудили древний инстинкт, присущий каждой матери. Убавив огонь, Медди вытерла руки о цветастый фартук и спешно двинулась через гостиную к двери. Дернула щеколду. Открыла. На пороге стоял ее сын. - Мам, - сказал Денни спокойно, - ты только не волнуйся. Со мной все в порядке. Губа была разбита в кровь, тяжелый след от борозды (как если бы кто-то пнул сына стальным ботинком), содрал левую бровь до мяса. Неестественно вывернутая левая рука болталась вдоль тела, а правой рукой Денни придерживался за живот. - Господи, - Медди окоченела. Денни держался ровно, старался внушить не видом, так тембром голоса и выражением лица, что не чувствует боли. - Прости, мам. Я боялся, они заберут меня, если я останусь. Заберут до папиной презентации. И поскольку Медди все никак не могла прийти в себя от ужаса, помедлив, Денни добавил: - Думаю, мне стоит показаться врачу. *** Конец ноября принес заморозки и первый снегопад. Теренс смотрел в окно на запорошенный белыми хлопьями Нью-Лайт, на безукоризненный караул по периметру, на далекий призрачный силуэт Сент-Пола. Чем заняты люди в обычном мире? Готовятся ко Дню Благодарения, маринуют индейку, обзванивают родственников и радуются снегу? Так странно. Так поразительно странно осознавать себя частью мирового заговора, того, про который ты читал в заголовках желтой прессы. - Парень, - профессор Ллойд похлопал Теренса по плечу, - мне кажется, тебе нечего делать в отделе пропаганды. Как насчет перевода под мое крыло? - Я не ученый, - ответил Теренс тихо. Снежные хлопья опадали на карниз, и хотя от Теренса их отделяла толща стекла, он боялся повысить голос без того, чтобы снег не растаял от дыхания. Они находились на верхнем этаже научного корпуса, где в кабинете Ллойда и его же личной лаборатории, лежал на широком металлическом столе костюм. Будто гроб он возвышался на постаменте, и надтреснутый шлем смотрел в высокий бетонный потолок. Профессор не обращал на костюм внимания. - Я не предлагаю тебе вершить великие открытия, - сказал он со смешком, постучал по панцирю костюма, - но моей команде не хватает хорошего организатора. Парня, который смог бы принимать правильные решения. Который мог бы смотреть на ситуацию свежим взглядом. - Вы полагаете… - Теренс неохотно оторвал взгляд от снежинок на заледенелом карнизе, и вернулся мыслями в кабинет, - что кандидатура Джонатана Шварца была удачным решением? - Первый блин комом, - отмахнулся Ллойд, - мы не получили желаемого результата, да. Но показания… показания, парень, бесценны. Невозможны и невероятны. Снимая с костюма данные о последних часах его функционирования, я по правде, на минуту поверил, что Джонатан Шварц всерьез умер, и стал призраком. - Он сошел с ума. - Да. Но запланировано. Мы же не знали, что случится эта оказия с удушьем. - Его проткнуло ножкой парты! Насквозь! – Теренс почувствовал, что голос задрожал, и прикусил язык. Нет. Это глупо. Это было обычное задание в поле. Джонатан Шварц так и так оказался бы в школе на момент инцидента. Нет вины Теренса в том, что он предложил Джонатану участие в программе «Амити». Ллойд следящий за реакцией младшего сотрудника, усмехнулся, подошел к столу отыскал нужную папку. Открыл. - Результаты вскрытия, - сказал он буднично, - спустя сутки мы, наконец, выжали из бренного тела Джонатана Шварца все, что могли. Но тебя думаю, заинтересует причина смерти. Держи. Теренс взял документ. Он почувствовал тошноту, когда наткнулся на фотографии Джонатана в подвале, затем в лаборатории, и наконец, на вскрытие. Теренс не привык встречаться со смертью так близко. Он поспешно закрыл папку. - Успокойся, парень, - Ллойд не был доволен реакцией, пояснил, - агента Шварца действительно проткнуло ножкой парты, да. Но никакие жизненно важные органы задеты не были. Он мог бы умереть от внутреннего кровотечение, но на это потребовалось бы время. Больше времени, чем то, за которое умер Шварц. Его убила не рана в животе. Теренс нахмурился. Его мутило, и он предпочел смотреть не на костюм, из которого Шварца вытащили, а на снег, черные, в белых пятнах, холмы Миннесоты, и свинцовое от туч небо. Профессор Ллойд говорил будто и не с ним, а размышляя. - Поразительно дело, – сказал профессор, - мы действительно сами создаем своих демонов. Я надеялся на многое, начиная программу Амити… но такое. Ха! Порыв ветра подхватил сноп снежинок с карниза и закружил в белоснежном смерче. Теренс устало прижался лбом к холодному стеклу. - Удушье. К тому моменту, когда костюм прекратил движение, мозг Джонатана Шварца уже безвозвратно умер. По сути… в подвале он должен был оказаться мертвым, и тем не менее, костюм регистрировал импульсы в мышцах, и даже речь… Как будто созданный нами психологический парадокс перешел на новый уровень, и умерев от удушения, Джонатан Шварц продолжал в течении десяти, а может пятнадцати минут двигаться и мыслить. По факту это невозможно. Даже если списать все на электрические заряды, на остаточную экто-энергию в костюме, это невозможно. Он же в конце концов не чудовище Франкенштейна. Теренс медленно обернулся. - Вы хотите сказать, что Джонатан Шварц вдруг превратился в призрака?! - Нет, конечно. Иначе, что же мы разбирали на органы весь вчерашний вечер? Он внизу. Профессор пощелкал языком, раскрутился на стуле. - Я думаю, что случившаяся аномалия в Каспер Хай увеличила влияние экто-излучения, создала, так сказать, слепок сознания Джонатана Шварца, может быть стоит сказать и проще… создала призрака, заточенного в трупе. Экто-энергии хватало для работы костюма, и костюм двигал мертвеца… А потом с разрушением аномалии, разрушилось и призрачное сознание. Наверное. Может быть. Теоретически. - Вы не знаете, - понял Теренс. Ллойд пожал плечами: - Я найду ответ. Теренс осторожно отошел от окна вглубь комнаты к костюму. Сломанный, грязный, в пятнах крови. Груда металлолома и только: Джонатана в нем нет. А все же от оружия «Амити» веяло жутью, сохранившимся сознанием. Казалось, единственный импульс, и костюм придет в движение. Теренс прикоснулся ладонью к холодной поверхности металла. - Я найду ответ, - повторил Ллойд, - а для этого нужно повторить эксперимент. Да. Теренс поперхнулся заготовленным пожеланием удачи. - Простите?! - Нужен доброволец, - объяснил профессор, - Джонатан Шварц был нестабильным психом, что да, то да, но никогда бы я не нашел в адекватном человеке такого поля для деятельности. Ты хорошо выбрал его, парень. Мотивация – чувство вины. Навязчивые идеи. Агрессия. Ты смотрел в корень и мне это нравиться. У Теренса язык не повернулся возразить. Он считал случившееся самой большой своей ошибкой за карьеру в Департаменте. Вдруг осознать, что за проступок его не накажут, а поощрят было непривычно, и немного жутко, будто он забирал лавровый венок с могилы Джонатана. Но… - Ты нашел прекрасного кандидата в лице Джонатана Шварца, парень, и я хочу, чтобы отныне ты отвечал за подбор всех испытуемых программы Амити, - Ллойд встал из-за стола, подошел к костюму и встал по другую его сторону, напротив Теренса, - ты получишь допуск к сверхсекретной информации, получишь власть и главное… возможность узнать правду. Что скажешь? «Пошли этого ублюдка к черту! Просто пошли его к черту и пусть делает, что хочет!» - во рту пересохло. Эксперимент. Еще один. Конечно. Департамент - не Франкенштейн, бегущий от своего чудовища. Департмент беспристрастен, жесток и беспощаден. Ллойд лучший его инструмент. Теренс был не способен выдавить ни слова. Он думал, о том, как жаждал узнать правду. Понять, почему его любимая перегрызла себе вены, понять, почему он не может видеться с родными, понять, почему столько дерьма случается именно с ним. Ответы лежали на потной ладони профессора Ллойда: подойди и возьми. Джонатан Шварц был сумасшедшим. Феноменом, который следует разгадать. Ключом. А главное, он был всего лишь одним из многих. Теренс выпрямился, прогнал с глаз пелену, и улыбнулся: - Скажу, что вы можете положиться на меня, сэр. Ллойд остался доволен его ответом. Они пожали руки. Костюм на столе был недвижим. За окном начиналась метель. *** Первый снег в Парке Дружбы выпал накануне Дня Благодарения. Белые крупные хлопья посыпались с небес на зеленую ноябрьскую траву. Такер и Сэм как раз гуляли возле городского пруда, кормили уток. Девочка срывала с газона траву, протягивала птицам. Те щипали неохотно. Крякали. Такер растерянно глядел на серую водную гладь. Потом поднялся ветер и со свинцового неба сорвался первый снег. Холодные снежинки падали на лицо, катились по щекам, залезали под шарф. Такер еще не помнил, чтобы начало зимы было таким неприятным. Сэм оторвалась от кормежки уток. Встала на ноги. Задрала голову к небу, прикрыла глаза. Смотря, как девочка безмолвно вслушивается в шорох снежных хлопьев, в завывание ветра, в морозную тишину умирающей осени, Такер понял, что они сами во всем виноваты. Они загнали себя в тупик. Они попали в одну из тех страшных историй, где повернуть назад, равносильно смерти. Первый снег только укрыл зеленую траву, а федеральные каналы уже кричали о самом массовом случае коллективной галлюцинации за новейшую историю Америки. Да. Им хватало наглости называть случившееся галлюцинацией. Новостные программы назвали Призрачного Билла собирательным образом подростковых страхов, а смерть Эрика Келли результатом начавшихся внутри школы беспорядков. Массовый: это стало главным словом недели. Что-то вроде задачки по английскому, когда тебе дают новое заумное словечко и просят придумать всевозможные с ним сочетания. Массовая истерия. Массовый психоз. Массовые галлюцинации. Тяжелое, умное слово может решить многие проблемы, думали взрослые. Сэм перестала дышать морозом. Посмотрела на Такера своим новым взрослым взглядом, таким далеким, что девочка казалась чужой. - Ты думаешь… - потянул Такер тихо, - думаешь, Денни видел, как он умер? - Я думаю, для него это не имеет значения, - ответила Сэм, - разве… разве ты не чувствуешь? - А что нам оставалось делать, Сэм? Мы не могли просто взять и сдать Денни Фентона федералам. Он наш друг. - Я боюсь, что больше нет. Сэм вернулась к уткам. Такер едва сдержался, чтобы не запустить в надоедливых птиц чем-нибудь тяжелым. Он не знал, как относиться к смерти Эрика Келли: он должен был считать виноватым себя, Денни Фентона, Сидни Поиндекстара? Такер знал, что это школьный призрак убил старшеклассника, но он так же знал, что они заигрались. - Забавно, - сказал он шепотом, - забавно. - Что? - Мы же знали о двадцати трех жертвах, вызванных взрывом лаборатории, мы знали, что погибли люди, но это нас… ну, волновало, но не так, как следует. Это казалось хорошей мотивацией для геройства. Что изменилось с двадцать четвертым? Мы ведь его даже в лицо не знаем. - Действительно не понимаешь? Такер отвернулся. Он, конечно, понимал. Двадцать три человека, чьих имен они не знали, умерли в первые дни сентября, когда все казалось сумасшествием. Они были лишь цифрой. А потом Такер, Сэм и Денни Фентон взяли на себя ответственность за жизни остальных. И проиграли. - Значит мы убийцы, - сказал он. Подруга сжалась. Утка цапнула ее за пальцы. В кармане у Такера лежала смятая визитка. Белая. Без эмблем и инициалов. Просто номер телефона. Визитку дал Фрэнк - агент таинственного Департамента, который он шутя называл Люди в Белом. Ха. Какая дурацкая шутка. Когда полиция вытащила их из школы, Сэм с Такером как раз прочесывали первый этаж в поисках Денни. Друг не нашелся. Такер сидел возле машины скорой помощи, дожидаясь, когда Сэм сделают перевязку. Со спины к нему подошел агент, серый от стресса, вежливо попросил вернуть экто-лазер. - Если тебя когда-нибудь поймают за знакомство с Призрачным Биллом, - сказал Фрэнк, протягивая визитку, - не говори им, что я тебя отпустил. - Тогда зачем это? – ткнул Такер пальцем в номер телефона. Агент грустно улыбнулся: - Напарники должны помогать друг другу. Будет нужна помощь: обращайся, партнер. Потом Фрэнк оставил Такера врачам и ушел. Такер не знал, были ли у агента в последствии неприятности. - Я не хочу ему больше звонить, - сказала Сэм, - я чувствую себя дурой, когда оставляю на его автоответчик сообщения. Такер промолчал. Поморщился. Когда они, наконец, были отпущены врачами на поруки родне, Денни так и не нашелся. Учитывая, что друг пропал вместе с мистером Вайсом, они решили: произошло худшее. Его все-таки разоблачили, или забрали, или бог знает, что с ним случилось. Сэм настояла, чтобы немедленно позвонить миссис Фентон, и они позвонили… Узнав, что Денни в больнице, живой, нездоровый и в относительной безопасности, Такер с Сэм обрадовались. Тогда они еще не успели понять, что, во-первых, Денни скорее всего знает о смерти Эрика Келли, во-вторых, он сознательно бросил их в школе, когда исчез из кабинета физики вместе с мистером Вайсом. Последнего, кстати, Такер больше не видел. Денни не связался с ними ни вечером, ни на следующий день. Он не отвечал на телефон. Когда они пришли к нему домой, и миссис Фентон, обрадованная, попросила их растормошить сына, Денни Фентон сбежал! Это было так эгоистично и по-детски, что теперь, спустя два дня молчания, Такер уже злился на друга. Будто бы Сэм страдала меньше, будто бы им нечего было обсуждать. Да, случилось страшное, умер человек, но как подло прятаться от друзей! Денни даже не потрудился узнать, все ли с ними в порядке. Они думали, его схватили! Они думали, что он ранен. Они узнали, что с ним все в порядке от его мамы! Это ли не подлость?! Такер пообещал, что врежет Денни, когда встретит его в следующий раз, а Сэм только ответил: - Ему нужно время, я думаю. Послезавтра по телевизору покажут Джека Фентона. Там и Денни будет. - Я перерезала Сидни Поиндекстару горло, - прошептала Сэм, - я убила его… а Денни… дьявол, он даже не позвонил. Не спросил, все ли у меня хорошо! Почему, Такер? Скажи. - Я не знаю, - Такер действительно не знал. Снег все кружил и кружил, застилая и пруд, и парк белым покрывалом. Он поглощал звуки, покрывал руки изморозью, и грязные, в осенних лужах, ботинки больше не грели. Такер подошел к воде. Сунул руку в карман, и достал кокосовый шарик, который собирался съесть по дороге домой. Утки, до этого клевавшие траву из рук Сэм, взбудораженной гурьбой кинулись на новое лакомство. Сэм не обиделась. *** Денни Фентон открыл глаза и посмотрел на потолок. Созвездия, далекие туманности, космические шаттлы бороздят космос в потрепанных ромбиках плакатов. В доме было холодно. Денни лежал на кровати, подложив здоровую руку под голову, а ту, что в гипсе, устроил на подушке. Время тянулось незаметно. Стало вязким. Эфемерным. Несколько раз звонил мобильный, но Денни не брал трубку. Школу закрыли под следствие. Комендантский час для подростков был ужесточен, а по новостям крутили одно и тоже: Каспер Хай, да Эрик Келли. Эрик Келли да Каспер Хай. Сегодня тело старшеклассника вернули семье. Хоронить Эрика будут в закрытом гробу. Тихий снегопад за окном, сменялся дождем со снегом, ледяным и колючим. Денни лежал на спине, смотрел в потолок, и чувствовал, как наливается свинцом тело. Становиться тяжелым, сонным. С тех пор, как вернулся из Каспер Хай, ему постоянно хотелось спать. Веки сами собой начали закрываться. «Смерть во лжи». В дверь постучались. Тихо, но настойчиво. Денни не ответил, и тогда Джесс просто вошла. Последний четверг ноября принято праздновать Днем Благодарения. Из кухни тянулся запах жаренной индейки. Джесс закрутила волосы в бигуди для завтрашнего торжества, и забрала из проката смокинг для Денни. Повесила костюм на дверцу шкафа. Спросила: - Спустишься к ужину? - Угу. Сейчас. - Денни, - Джесс села на уголок кровати, - с тобой все в порядке? Ты так ничего и не сказал мне о… Каспер Хай. - Что там говорить? Мне всяко лучше, чем Эрику Келли. - Не надо об этом… - Почему? – удивился Денни, - мы учились в одной с ним в школе. Может быть даже видели его пару раз в коридоре. Тебе совсем не жалко парня? Подумай, какого это: умереть от руки Призрачного Билла! - Никакого Призрачного Билла не существует… - Брось, Джесс, - рассмеялся Денни против воли, и грудина, затянутая лиловым синяком, болезненно сжалась, - уж ты-то должна понимать, что вся эта глупость про массовую истерию – наглая ложь! - Да… Джесс отвела взгляд. Посмотрела в зеркало у кровати, запотевшее от холода. Пора было давать отопление, но у Джека Фентона все никак не доходили руки починить бойлер, тот самый, что сломался еще в сентябре. - Мне жалко Эрика Келли, - сказала сестра, наконец, - но беспокоюсь я о тебе. - Потому что я жив, а он мертв?! - Что… я не… - Если мертв, то и смысла жалеть нет? Так? Об этом думаешь?! Джесс смерила Денни удивленным взглядом, и тот спешно отвернулся к окну, чтобы не расплакаться. «Эрик Келли. Эрик Келли. Эрик Келли. Буду повторять это имя до тех пор, пока оно не впечатается в голову. Буду повторять его имя до тех пор, пока с ума не сойду от боли. Потому что это я виноват. Я позволил ему умереть. Он умер у меня на руках». - Просто ты мой младший брат, - сказала Джесс, - поэтому лучше я буду эгоистичной и предвзятой, Денни, чем решу однажды, что смерть какого-то Эрика Келли мне дороже твоей жизни. Джесс сказала это со спокойным превосходством, абсолютно уверенная в своих истинах. Она не сомневалась. Денни не слышал в ее голосе сомнения. - А если бы… если бы выяснилось, что это я убил Эрика Келли? – спросил он тихо. - Эрика Келли убил Призрачный Билл. Джесс поцеловала Денни в затылок: - Спускайся к ужину. И вышла. Денни оцепенело пялился в окно на снег, на грязное свинцовое небо. Глаза были влажными, но он не плакал. С тех пор, как умер Джонатан Шварц, у Денни не получалось… Костяшки побелели, так крепко мальчик впивался пальцами в подушку. «Смерть во лжи», - думал он, и бешено стучала в висках ледяная кровь, - «Как вы правильно сказали, мистер Вайс». Порывистый ветер бился в окно. Денни заставил себя подняться. Заставил опустить ноги с кровати. Заставил переодеться в чистое. Телефон на подушки высвечивал непринятые вызовы. Денни отвернулся. Позвони сейчас Сэм, и все бы решилось, само собой. Денни знал, что стоит ему услышать ее голос, и он откажется от задуманного. «Я должен перестать врать, мистер Вайс. Я должен найти мистера Уайта, и сказать ему ту правду, которую не смог открыть вам. Пусть мистер Уайт поймет, что со мной не так. Пусть распылит на атомы. Только бы люди больше не умирали». Давно пора. Денни не перезвонил Сэм. Не оставил сообщения Такеру. Он постарался вовсе не думать о друзьях, и только прошептал себе, а не Джонатану Шварцу: - Смерть во лжи. *** - Безусловно, безусловно, - качал головой серьезный усатый мужчина в вечернем эфире новостей. «Безусловно» - было его словом паразитом, - безусловно, случившемуся в Старшей Касперской Школе есть объяснение. Смотрите. Это очень редкое явление. Цепная реакция следующих один за другим стрессов приводит к надуманным, нездоровым фантазиям, паническим атакам и, наконец, к истерии. Я утверждаю, что никто из студентов не видел этого Билла на момент происшествия, но нервная система, пытаясь отыскать их поведению логическое объяснение (которое есть лишь истерика на почве случившихся нападений!) создала в голове образ злого духа, спроецировав его на уже произошедшие события. Массовая истерия, безусловно, породила массовые галлюцинации. Понимаете? Телеведущая не понимала, хотя и кивала с глупой улыбочкой, поглядывая на суфлерскую строку. Стоит отдать ей должное, никто особенно не понимал. Сэм отключила телевизор под возмущенные причитания матери, вернулась к себе в комнату, бросила на молчащий телефон взбешенный взгляд, и привычно приняв на ночь две таблетки снотворного, забралась под одело. Снег за окном казался красным от фонарного света. Девочка закрыла глаза. Шрамы на запястьях ныли. Сегодня она впервые не позвонила перед сном Денни Фентону. Поглощенная этой странной, непривычной мыслью, Сэм не заметила лежащий на тумбочки у кровати конверт с небрежно выписанной на обороте буквой «Си».