Мертвец: Бог из машины

Кафедра предоставила конференции помещение в историческом здании Парка Дружбы, недалеко от ратуши. Гостей разместили в просторном сводчатом холле, с выходом в зимний сад. Возле сцены на выставочном пьедестале размещался образец эктоплазмы. Каждый желающий мог детально рассмотреть эту таинственную материю. Народу на торжество собралось много. Ученные, журналисты, писатели, влиятельные люди штата специально приехали в Парк Дружбы по случаю нашумевшего события, и поскольку музыка на подобных собраниях не предполагалась, сводчатые стены холла гудели от нервных разговоров и натянутых улыбок. Говорили в основном о Каспер Хай. Теперь только ленивый не говорил о Каспер Хай. Джек Фентон, ожидающий положенного для своей речи часа, выглядел растерянным оказываемым ему вниманием. Высокий, очень широкий мужчина с первой сединой на висках был одет несколько хуже окруживших его людей, да и костюм носил неумело. Рядом стояла его огненно-рыжая жена, Медди Фентон, в строгом сиреневом платье, на высоких каблуках с шикарной прической. Некоторые из профессоров Университета Парка Дружбы поглядывали на нее с неудовольствием, будто полагая, что ученый не имеет морального права быть красивым. Теренс вошел в зал в числе опоздавших. Отдал замшевое пальто гардеробщику. Поправил прическу у зеркала. Профессор Ллойд подал заявку на перевод Теренса под свое крыло, но до тех пор агент Бишоп числился сотрудником в отделе пропаганды. Презентация Джека Фентона была частью программы «Внедрение». Теренсу пришлось появиться в Парке Дружбе вместе с назначенным Департаментом напарником из оперативного отдела, для контроля выступления. Проверив наушник, и дав условный сигнал о своем прибытии, Теренс получил сообщение, что напарник ждет его возле сцены. Оперативником оказался темнокожий мужчина сорока с чем-то лет. Он не походил на человека, способного справиться с чрезвычайной ситуацией – шибко мятый и изношенный – но внешность обманчива. - Добрый вечер, доктор Уайт, - поздоровался Теренс. Доктор Уайт – разумеется псевдоним. Довольно посредственный. Темнокожий мужчина смерил Теренса испытывающим взглядом и неохотно кивнул: - Добрый вечер, коллега. По легенде Теренс и доктор Уайт прибыли из Кентукки, где имели место при кафедре биологии Луисвиллского университета. Теренс мало знал о биологии или Кентукки. Он согласился на легенду только потому, что никто не спросил его мнения. - Взглянем на образец, - предложил доктор Уайт, приглашая Теренса к витрине с эктоплазмой, - большинство гостей уже ознакомились с экспонатом. - Почему бы нет, коллега. Эктоплазма, закованная в шарик жидкого азота, походила на комок вселенской слизи. Внимательно рассмотрев черный сгусток, Теренс все равно не мог определить, в каком же состоянии он находиться: твердый или жидкий, воздушный или вязкий? В электрическом свете ему показалось, что за чернотой застывших клубов, можно разглядеть смутное движение демонических лиц … но это, разумеется, обман зрения. - Удивительный экземпляр, - сказал доктор Уайт в полголоса, - единственный в своем роде. Вам доводилось раньше… - Нет. Ничего подобного не видел. - Я тоже. То есть, я, разумеется, имел близкое знакомство с этим негодником, когда образцы посылали в Вашингтонскую Коалицию на исследование, но даже и там, время на изучение материи было ограничено. Теренс не отрывал от эктоплазмы взгляда. Заявление доктора Уайта, мол, он имел доступ к образцам Джека Фентона еще до их публикации, было громким, но потонуло в стеклянном кубике с замороженным пришельцем. Впервые агент усомнился в компетентности программы «Внедрение». «Слишком скоро» - подумал он, - «Мы еще не готовы». - Оптимистичны факт, - заметил между тем доктор Уайт, - вы знали, коллега, что образец чертовски, я бы даже сказал, возмутительно стабилен? Все эти предосторожности с экто-излучением и заморозкой, есть ничто иное, как попытка успокоить общественность. - Что же в этом оптимистичного? - Оптимизм заключается в том, что стабильность образца – есть признак его материальности. А уничтожить камень, который есть материя, заключённая в форму камня, вопреки расхожему мнению, куда легче, чем уничтожить, допустим, мираж камня, созданный фантазией человека в глубине его подсознания. Доктор Уайт улыбнулся невесело: - В конце концов, чтобы уничтожить камень, я мог бы просто хорошенько замахнуться молотком, но чтобы уничтожить мираж, пришлось бы занести этот молоток над головой человека. Теренс задумался: - Если посмотреть на ситуацию, отбросив этику, доктор Уайт, человеческий череп куда менее прочный материал, чем ваш гипотетический камень. Доктор Уайт смерил Теренса внимательным взглядом, хмыкнул и отвернулся. Агент почувствовал себя неловко: не стоило ему открывать рот. Теперь мистер Уайт посчитает Теренса моральным уродом, а это цениться профессором Ллойдом, но не простыми оперативниками. Впрочем, напарник быстро забыл о разговоре. Заметил кого-то в толпе. Кивнул. Проследив за его взглядом, Теренс увидел у фуршетного стола прислонившегося к стене мальчика. Дэниель Фентон. Из-за свежих перевязок и грубых гематом узнать его вышло с трудом. «Прямиком из Касперской душегубки» - отметил Теренс, поежился, а потом понял, что мальчишка смотрит прямо на него и доктора Уайта. «Ох, черт! Он опознал в нас агентов Департамента?». Доктор Уайт двинулся навстречу мальчишке. «Он с ума сошел!» - дыхание у Теренса перехватило. Ни одна легенда Департамента не могла предполагать личного контакта с Фентонами: после давнего сентябрьского инцидента, единственное, что им было разрешено – наблюдение. Бенджамин Кларк, Глава Департамента, имел на этот счет недвусмысленный приказ, и чтобы какой-то оперативник… - Подожди, парень! – рявкнул Теренс, но доктор Уайт не услышал. Ситуацию спас появившийся будто из ниоткуда старик. - Кого я вижу?! Бенджамин! Мой мальчик! Доктор Уайт остановился. Земля у Теренса, несущегося на всех порах за зарвавшимся напарником, ушла из-под ног. Он споткнулся. Подумал, что ослышался. В наушнике грязно выругался оператор. Доктор Уайт же, будто и не застигнутый разоблачением врасплох, широкой улыбкой приветствовал седого профессора. - Ах, как я рад тебя здесь видеть, Бенджамин! – сказал старик, - Неужели, мальчик мой, ты все-таки завязал с этой своей дурацкой армейской карьерой, и решил взяться за ум? - Профессор Дитрих, - Уайт крепко обнялся со стариком, - я не ожидал встретить вас здесь! - Захотелось напоследок тряхнуть стариной. Я уже староват для перелетов, но эта несусветная чушь, - короткий кивок в сторону Джека Фентона, - вынудила меня приехать. Хочу написать разгромную статью о шарлатане. Эктоплазма. Ха! Кто знал, что я доживу до такого мракобесья, а, Бенжамин, мальчик мой? - Не стоит беспокоиться, профессор Дитрих. Это лишь мода. Надеюсь, недолговечная. - Но ты-то не веришь прохвосту, милый? - Никак нет. Я здесь представляю свою фирму. Холл плыл в нарастающем гуле, прибывающих гостей. Теренс чувствовал себя конченным идиотом. Особенно потому, что видел сотню фотографий Бенджамина Кларка в отчетах о программе «Амити». Более того, Теренс знал, что Бенджамин Кларк использовал на заре Департамент псевдоним «мистер Уайт», имел степень по биологии, и был родом из Кентукки. Осел. Осел. Осел. - Слышал от твоей кузины, собираешься жениться? - Хах… это должно было быть секретной информацией, - рассмеялся Бенджамин Кларк, доставая бумажник, и, демонстрируя, профессору свою невесту, - ее зовут Кэтрин. Она работала у меня секретаршей на базе. Да, вы сами, наверное, знаете, о исследованиях в Тихуане? - Это про глобальное потепление? - Кто-то же должен спасать планету. Теперь собеседники рассмеялись вместе, и Бенджамин Кларк стал самым вежливым образом справляться о здоровье старика, его внуках, детях и университетской карьере. Он даже представил профессору Дитриху Теренса, быстро сменив место жительство последнего с Кентукки на Вирджинию, а когда речь снова зашла об эктоплазме, без зазрения совести выдвинул несколько нерушимых аргументов против исследований Джека Фентона, оставив тем самым, старика счастливым и удовлетворенным встречей. Когда профессор Дитрих ушел выражать коллегам Джека Фентона свое искреннее презрение, Глава Департамента убрал с лица улыбку и снова оглянулся туда, где стоял минуту назад мальчишка Фентон. Разочарованно вздохнул. Младший отпрыск Джека затерялся в толпе. Тогда он повернулся к Теренсу. Сказал, как ни в чем не бывало: - Не хотите проветриться, коллега? - Вы… вы… - Теренс срочно придумывал, как бы произвести на Главу Департамента лучшее впечатление и наконец, заставил себя коротко улыбнуться, - поздравляю с помолвкой, сэр. Рад за вас. Бенджамин Кларк усмехнулся. Щелкнул пальцами. Мимо агентов спешно прошмыгнул официант с напитками, споткнулся, задел Теренса плечом: микрофон, спрятанный под воротом рубашки исчез у официанта в кармане. Следом, оборвалась связь в наушнике. Теренс постарался скрыть изумление. Он-то наивно полагал, что ситуацию Джека Фентона контролирует исключительно отдел пропаганды. - Ллойд был прав, ты шустрый малый, - сказал Бенджамин Кларк. - Спасибо, сэр. Главным было не выдавать растерянности. Пусть уж лучше Бенджамин Кларк подумает, что Теренс с самого начал знал, кто был его напарником. Сдержать внутреннюю дрожь оказалось сложно, но Теренсу удалось. Бенджамин Кларк похлопал агента по плечу. Рука у него была свинцовая, словно в ней сосредоточились все тяготы мира. - Я не хотел бы называть это собеседованием, агент Бишоп. Ллойд волен нанимать в свой штат сотрудников, не требуя моего одобрения, однако… Бенджамин Кларк красноречиво замолчал, и Теренс кивнул: - Понимаю, сэр. На самом деле, он вдруг догадался, почему не сразу узнал Главу Департамента по фотографии: Бенджамин Кларк постарел. У него поседели виски, темная кожа приобрела сероватый болезненный оттенок, а морщины на щеках стали глубокими, как океанские впадины. Вместе агенты вышли в зимний сад. По стеклянной крыше колотил дождь со снегом, но внутри было тепло и пахло цветами. Бенджамин Кларк сказал: - Слышал, это ты предложил кандидатуру Джонатана Шварца? Проницательно. - Спасибо. Я не хочу врать, сэр. Я не знал, насколько, велики его проблемы с психикой. - Интуиция наш главный союзник на этой войне, - пожал Глава Департамента плечами. «Война» из уст Бенджамина Кларка заставило Теренса поежиться. Он шагнул вслед агенту на мощенную дорожку, и вдруг подумал, что в новом свете, слова мистера Уайта о камне и занесенном над камнем молотке, ровно, как и последующий комментарий Теренса, звучат куда более зловеще, чем агенту хотелось бы. Он оглянулся через плечо в зал. У сцены стоял мальчишка Фентон. Провожал агентов взволнованным взглядом. В бледном лице мальчика читалась странная, несвойственная здоровым людям бесноватость. Теренсу показалось, что сквозь голубые глаза Денни Фентона на него сморит Джонатан Шварц. *** Денни Фентон смотрел вслед мистеру Уайту. Его немного мутило, и с утра на языке осел железный привкус, потому что мальчик вот уже несколько дней не выпускал мертвеца наружу. Но в целом, Денни Фентон оставался спокоен. Толпа у сцены становилась навязчивой. На мальчика в перевязке бросали косые взгляды. Денни закашлялся, сплюнул в носовой платок эктоплазму и двинулся прочь. Это ли не знак? Если уж мистер Уайт лично явился на презентацию, значит, сама судьба толкает Денни к решению открыть правду Департаменту. Мальчик скрылся в дальнем углу, подальше от толпы, захватив с собой стул. Официант, сменявший напитки, подошел к мальчику и с ободряющей улыбкой предложил апельсиновый сок. Денни заметил в ухе у официанта наушник, но все-равно взял стакан и сделал несколько глотков. Сморщился. Он знал, что должен сделать. Знал с тех пор, как умер мистер Вайс. С тех пор, как вернулся домой. Смерть во лжи. Почему же, ему, черт возьми, так страшно и душит дурное предчувствие? «Нет, нельзя сомневаться». Засомневается, и точно передумает. Нельзя медлить. Нельзя оставлять себе время на раздумье. Мистер Уайт здесь и это ли не знак?! Несколько глубоких вдохов. Денни откинулся на спинку стула. Устало усмехнулся, подмечая скрывающихся среди гостей агентов Департамента. Мама с папой были взяты в плотное кольцо журналистов, Джесс взахлеб общалась со студентами Касперского Университета, и, наверное, хорошо, если в этой суете семья не заметит, как Денни уйдет из зала под руку с мистером Уайтом. - Ужасно выглядите, мистер Фентон. Кажется, это входит у вас в привычку. Мальчик вздрогнул. Обернулся. В нескольких шагах от Денни, прислонившись спиной к стене, стоял в полумраке высокий, седой человек в дорогом костюме. Худое лицо и глубокая тень под глазами вызвали в памяти воспоминания трехмесячной давности. Старинный папин друг, который помог Денни выбраться из тюрьмы мистера Уайта. Как же его имя? Мужчина держал в руке бокал шампанского, а под мышкой подарочный сверток. Взгляд водянисто-синих глаз был направлен на отца, но в общем-то гость выглядел скучающим. - Вы… - Денни растерялся, - эм… вы… - Влад Мастерс, - подсказал человек, пригубил шампанского, - почему вы не с семьей? Почему сидите здесь, как надутая вобла и предаетесь унынию? - А вы? Тон Влада Мастерса Денни не понравился. Мальчик припомнил, что и в первую встречу, таинственный «друг семьи» произвел на него дурное впечатление. - Что я? – мистер Мастерс прищурился, - уж не пытаетесь ли вы, Денни Фентон, сравнить меня с надутой воблой? Денни промолчал. Припираться он не собирался. Но собеседник, бог весть как оказавшийся в Парке Дружбы, не унимался: - Меня пригласил ваш отец, - сказал он, вытащил из кармана пригласительную открытку, - именное приглашение, как видите. Знал бы я щедрость Джека, не стал торопиться с покупкой здания. - Какого здания? - Этого. Влад Мастерс даже не улыбнулся, из чего Денни сделал вывод, что мужчина не шутит. - А, - отозвался мальчик коротко, отвернулся. Какое-то время Влад Мастерс молчал. Медленно покачивал бокал шампанского в руке, наблюдал за столпотворением у сцены и вспышками репортерских камер, потом сказал: - Будет лучше, если вы не скажете родителям, что встретили меня сегодня на приеме. - Я и не собирался. Только зачем вы вообще пришли, если не хотите видеться с отцом? Влад рассмеялся натянуто. Внезапно перешел на «ты». - Ты изменился за время, что мы не виделись, Дэниель. - А вы нет. - Боюсь ты еще слишком юн, чтобы заметить во мне перемены. Влад Мастерс утомлял и раздражал Денни, хотя мальчик и не смог бы сформулировать причину своей неприязни. Тем не менее, сам не зная, почему, он не мог просто встать и уйти. Возможно Денни просто нуждался в собеседнике. Любом. Лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями. Насмешливый тон Влада Мастерса хорошо отвлекал от сомнений. - Забавно, - сказал Влад, - но более пятидесяти лет назад, это здание принадлежало одной знатной леди, которая пристрастилась к общению со своим покойным мужем посредством спиритических сеансов. Она тоже устраивала приемы в честь приглашенных медиумов, покуда те открывали ей тайны загробного мира… Надо сказать, ирония Касперского Университета впечатляет. Денни нахмурился. Влад Мастерс смеется над папой? - Я хотел сделать твоему отцу подарок. Вначале думал оставить его у охранника, чтобы вручил Джеку по окончанию торжества, но в итоге не удержался и остался послушать речь. В толпе легко затеряться. Влад Мастерс протянул Денни сверток в оберточной бумаге: - Держи. Мальчик не спешил принять подарок. Сказал: - Не уверен, что смогу отдать его отцу, мистер Мастерс. «Не уверен, что вообще увижу отца после презентации». Влад Мастерс бросил на Денни беглый взгляд, задумался. Потом пожал плечами и снова протянул сверток: - Тогда оставь себе. Или выброси. Или сожги. Мне без разницы. Недоверчиво, но Денни взял подарок. Судя по всему, внутри была книга в мягкой обложке. Сняв подарочную бумагу, Денни с удивлением узнал первое издание «Экто-излучения», авторства Джека Фентона. Книга была потрепанной, зачитанной до дыр, с жирными пятнами на обложке. - Откуда это у вас? – спросил Денни не своим, дрогнувшим голосом. Было так необычно держать в руках знакомую с детства, но давно забытую книгу. Особенно сегодня, спустя много лет, с тех пор, как она впервые была опубликована. - Там написано, - отозвался Влад Мастерс, не отводя взгляда от толпы, за которой скрывались Джек и Медди Фентоны. Денни послушно открыл книгу на первой странице. Сердце йокнуло, когда он узнал в именной подписи, почерк отца. Почерк отца двадцатилетней давности… Денни тогда и на свете не было, а Джек Фентон уже публиковал работы об экто-излучениях, бился в закрытые двери научных грантов, и грезил машиной-парадоксов: Межпространственным Искусственным Порталом Имени Фентона. Откуда ученный мог знать, что спустя годы, родной сын, по глупости и из любопытства, сгорит заживо в этом портале, запустив цепную реакцию человеческих смертей? Рука, держащая книгу, дрогнула. Было в этой предопределённости что-то жуткое. Денни лихорадочно вчитывался в размытые временем строки: «Влади! Я понимаю, почему ты не вернулся в университет, и почему не отвечаешь на мои письма. Я не могу просить у тебя за это прощения. Но ты заслуживаешь половину гонорара, полученного от первой моей публикации. Спасибо, что помог мне приблизиться к разгадке. Джек Фентон». - Со стороны твоего отца довольно опрометчивое решение, подарить мне книгу с личным обращением, - сказал Влад едко, - Я мог бы отсудить у Джека половину его имущества за незаконное использование совместной работы. Денни снова и снова перечитывал послание отца, словно ожидал найти в нем весточку для себя. Когда Влад Мастерс понял, что Денни не собирается реагировать на его судебную угрозу, губы мужчины сомкнулись в прежней усмешке: - Возьми книгу себе, Дэниель. Это мой подарок Джеку. Я бы никогда не удовлетворился таким мелочным отмщением. - Отмщением? Влад пожал плечами. «Он либо пьян, либо в каком-то полуобморочном припадке» - решил Денни, потому что не привык, чтобы взрослые говорили при нем так странно, тем более, что бы они говорили так с ним. Очевидно у Влада Мастэрса случился этой ночью приступ меланхолии, и очевидно, что Джек Фентон, отец, которого Денни знал, как облупленного, скрывал в своем прошлом, куда больше, чем мог бы себе позволить честный человек. - Я пойду, - Денни встал, поспешно сунув книгу в карман смокинга, - извините, мистер Мастерс. - Разумеется. Влад моргнул и впервые посмотрел Денни прямо в глаза. Стало неуютно. Что-то внутри Денни сжалось в предчувствии беды, когда он смотрел на Влада Мастерса. Он был опасен – понял Денни. И он скрывал страшную тайну. - Не знаю, о чем ты сейчас думаешь, мальчик, - потянул Влад, неприятно растягивая слова, - но помни, что в этом мире не существует Бога из Машины, который мог бы спуститься с картонных небес и решить все твои проблемы. Мертвецы всегда мертвы, а те, что живы, завидуют призракам. Джеку Фентону не следовало лезть туда, где есть только бесконечный мрак и ничего больше. А нам с тобой не следовало идти за ним. То, как он это сказал, запало Денни в душу. Смутная догадка промелькнула у мальчике в голове, но тут же была отброшена прочь, как абсурдная. Денни попятился. Лицо Влада Мастерса было серым, погрубевшим, ассиметричным от злобы. Он долго и неотрывно смотрел мальчику в глаза, а потом отвернулся к гостям, и будто забыл о существовании Денни Фентона. - До свиданья, - сказал Денни неловко. Шагнул в зал. Обогнул толпу. Притаился за группой журналистов, когда заметил, что мама идет к прожектору. Снова продолжил путь, только убедившись, что Медди Фентон занята подготовкой слайдов. Джесс, наверное, стоит в первом ряду. Мистер Уайт появился в зале со стороны зимнего сада в сопровождении молодого напарника. Он не заметил Денни – их разделяло без малого десять метров. «Пора» - понял мальчик. «В мире не существует Бога из Машины». Так сказал Влад Мастерс. Что ж, Денни готов был согласиться – сегодня он сам за себя. Мистер Уайт смотрел на сцену. Денни двинула сквозь толпу к агенту. Медленно, пошатываясь, но больше уже не сомневаясь. Зажегся белый экран: «Эктоматерия. Джек Фентон». Папа вышел на помост. Папа подошел к трибуне. Папа взял в руки карточки. - Дамы и господа, - сказал он резко, и голос его, властный, решительный вывел Денни из оцепенения. Мальчик обернулся на Джека Фентона, и не узнал его. Отец вдруг стал чужим человеком. «Папа». В груди стало холодно, будто мертвец взял власть над телом, но Денни Фентон оставался собой - Денни Фентоном – бледным подростком, испуганно смотрящим на отца снизу верх, как никогда, кажется, не смотрел. «Джек». *** Они вернулись в зал по звонку мобильного у Теренса в кармане. «Ах, да. Я же еще в отделе пропаганды», - отметил агент с вялой иронией, тут же забыл об этом незначительном факте. - Призрачный Билл, - Бенджамин Кларк шел неторопливо, заложив руки за спину и изредка поглядывая на проходящих мимо гостей, - хотел бы я посмотреть на него глазами Джонатана Шварца. К сожалению файлы в костюме были повреждены. Осталось лишь несколько мутных изображений с начала операции. - Я видел… - отозвался Теренс, вспоминая жуткие, в помехах фотографии, где Призрачный Билл тащит по полу мертвое тело ученика, - довольно странное поведение для призрака. - Не более странное, чем полученный Джеком Фентоном образец. Стабильность, - Бенджамин Кларк поднял к потолку указательный палец, - здесь тот же принцип. Теренс кивнул. Задумался. - Сэр. Если позволите... - Ну? - Нам этого не простят, сэр, - сказал Теренс. - Хочешь отказаться? – уточнил Бенджамин Кларк безразлично, - я не заставляю. Подавай документы, и мы запрем тебя на какой-нибудь бумажной работе в штабе. С минимальным доступом к социализации, разумеется, но ты больше никогда не услышишь о программе «Амити» и Призрачном Билле. Теренс промолчал. Когда профессор Ллойд говорил об экспериментах над людьми, Теренс не предполагал о каких именно экспериментах пойдет речь. Джонатан Шварц и синдром искусственной смерти, так напугавшие агента несколькими днями ранее, были лишь верхушкой айсберга. Смехотворно безобидной верхушкой. Бенджамин Кларк, изложивший Теренсу остальное, терпеливо ждал. Только, когда настало время для речи Джека Фентона, он поторопил напарника легким смешком: - Да. Это звучит омерзительно. Но теперь… с данными, которые у нас есть. - Они разумны? - Они - враги. - Сэр… не сочтите меня за гуманиста, но может следует войти в контакт? Поговорить? Бенджамин Кларк пропустил слова Теренса мимо ушей, словно пустозвучную глупость. Сказал: - Я пойму, если ты откажешься. Думаю, Ллойд расписал тебе светлое будущее, небывалую карьеру, заманчивые перспективы, и нет ничего зазорного в том, чтобы молодой человек спешил сделать себе имя за счет военного положения или грянувшего кризиса. Америка дышит этим принципом, а мы, как никак Американцы. - Сэр… - Но, - Бенджамин Кларк остановился у края толпы, так чтобы была видна сцена, - речь идет не о карьере, агент Бишоп, а войне. И если войдешь в программу «Амити», ты станешь не сотрудником Департамента, а солдатом. В этом нет никаких привилегий. Только руки в дерьме, и кошмары по ночам. Теренс отчетливо чувствовал, что его душа валиться в гнилую зловонную пропасть, слишком похожую на дантовский ад, но виду не подал. Спросил: - А как же операция «Внедрение»?! Мы что же никогда не скажем людям правды? - Люди и сами узнают правду, если они не идиоты, - спокойно ответил Бенджамин Кларк, - но тебя это больше не должно волновать. Оставь «Внедрение» отделу пропаганды. Твое дело – «Амити». - Я всегда думал, откуда такое странное название, - Теренс улыбнулся слабо, будто в бреду. - По крайне мере, никто не бросит камень, обвинив нас в беспечности. Милосердие. Мы знаем на что идем. Теренс кивнул. В груди было пусто, и неуютно. Ему бы хотелось отказаться. Но потом в душу пробралось другое, незнакомое чувство покоя, словно Теренс поравнялся с Бенджамином Кларком ростом и продал душу Дьяволу. Продал ее еще в кабинете у Ллойда, и потому не имел права сопротивляться. - Нам никогда этого не простят, - повторил он спокойно, и Бенджамин Кларк утвердительно кивнул. Тогда Теренс заметил: - Но где же взять добровольцев, сэр? Даже для эксперимента над Джонатаном Шварцем найти подходящего испытуемого было непросто, здесь же встает куда более острый вопрос… м… доброй воли. Впрочем, только задав вопрос, Теренс уже пожалел об этом. Лицо Бенджамина Кларка было каменным. - Разумеется, - сказал он бесстрастно, - добровольцев не будет. *** День Благодарения походил на кошмар. Мама подняла Сэм ни свет, ни заря, заставила помогать ей с праздничным угощением, уборкой по дому, полировкой семейного серебра. Она, как обычно, пригласила к ужину кучу народу, и ее решительного настроения не испортили ни новости о похоронах Эрика Келли, ни шрамы на запястье у дочери. Миссис Мэнсон кружилась по дому в пышном голубом платье, стряхивала пыль с итальянских плафонов и беспечно напивала под нос старые вальсы. Ей даже удалось надеть на дочь приличное платье. Сэм настолько измоталась за прошедшие дни, что без нареканий вышла к гостям в шикарном туалете и покорно следила за напитками. Гостей было много. Каждый сошел с брошюры пятидесятых: домохозяйки в юбках-колокольчиках и лысеющие бизнесмены в бежевых пуловерах, их сопливые, кричащие дети, разукрашенные дочери, старшие сыновья со стипендиями в Колумбийский университет. Напыщенные старшеклассники, с которыми Сэм в школе никогда не общалась, теперь взахлеб рассказывали взрослым о произошедших в Каспер Хай событиях. Они наслаждались вниманием, наслаждались страшными событиями, участниками которых по сути не были, и когда, Сэм, наконец позволено было пойти спать, она еще долго не могла умерить гнева от их самодовольных небылиц. На следующий день, в день, когда должна была происходить презентация Джека Фентона, мама разбудила Сэм вечером около пяти. Девочка проспала без малого шестнадцать часов, а подобного с ней раньше не случалось. - Вчера ты была бесподобна, Саманта. Мальчики были в восторге! Сын Стивенсенов, кажется, влюбился в тебя без памяти, - сказала мама, ставя на тумбочку возле кровати запоздалый завтрак, - ох, посмотри на себя! Заснула в одежде! Ну-ка, поднимайся соня. Ты так проспишь все выходные. Сэм сонно потерла глаза. Посмотрела на экран мобильного. Не было сообщений ни от Такера, ни от Денни. - Мне никто не звонил сегодня? – спросила Сэм, принимая у мамы из рук апельсиновый сок и тосты, - может быть Денни? Мама поджала губы. Настроение ее сразу испортилось. - Нет, Саманта, мистер Фентон не звонил. Знаешь, я считаю тебе не стоит общаться с этим мальчиком, особенно, теперь, когда его отец связан… ну, сама понимаешь. - Угу, - кивнула Сэм машинально. Она думала, что расстроиться из-за плохих новостей, но на душе было все так же пусто. Вначале Сэм еще переживала за друга, но теперь молчание Денни Фентона превращалось в подлость. «Может я сделала что-то нет так?» – думала Сэм, облизывая с пальцев сливовый джем, - «Может, Денни не хотел убивать Сидни Поиндекстара? С него бы сталось…». Впрочем, нет… звучит глупо. Денни имел дурную привычку взваливать всю вину на себя, не замечая чужих преступлений. - О чем задумалась, солнышко? – недовольно уточнила мама. Пришлось вернуться в реальный мир, прикончить завтрак и ответить, будто невзначай: - Так, о сегодняшней презентации. Мам, вы с папой будете смотреть прямой эфир или мне лучше остаться здесь? Губы миссис Мэнсон оскорбленно дрогнули. Ну, ясно. Папа опять на работе, а мама не хочет ничего слышать о призраках и Джеке Фентоне. Ни то, ни другое просто не умещалось в ее конфетно-карамельном мирке. - Пожалуй, посмотрю здесь, - сказала Сэм поспешно. Слезла с кровати. Двинулась к гардеробу. Платье за ночь измялось. Она сняла его, и решительно влезла в привычный черный сарафан. В недружелюбном молчании, мама стала убирать с тумбочки завтрак. Вдруг охнула, будто от удивления. - Ну-ка, что это? Саманта! - М? – выглянула Сэм из-за дверцы шкафа, - что еще не так? Мам, я тебе клянусь… это древние иезуитские символы, а вовсе не черная магия! Миссис Мэнсон пропустила слова дочери мимо ушей. Подняла с пола белый конверт и впилась в него хищным взглядом, словно обладала рентгеновским зрением. - Никак послание от поклонника? Ох, милая… ты могла бы… - Что? – Сэм подскочила к матери, - Нет! Отдай! Конверт был совершенно незнакомым, и Сэм понятия не имела откуда он здесь взялся. Мама вскрикнула, так резко Сэм вырвала письмо у нее из рук. Белая плотная бумага. Ни адреса. Ни марки. Буква «Си» на печати выглядела донельзя загадочно. Поскольку на протяжении трех месяцев с Сэм случалось все что угодно, кроме загадочных посланий, она растерялась. - Ну же? Не хочешь показать своей маме, что там написано? – заискивающе поинтересовалась миссис Мэнсон. - Вот еще! Я сейчас! Быстро, быстрее, чем мама могла бы ее остановить, Сэм рванулась в ванную комнату и закрыла за собой дверь. Сорвав печать, достала письмо. Внутри обнаружилась пожелтевшая от времени разлинованная бумага. Девочка нахмурилась. Неровный, скачущий, как мысли психопата, почерк показался ей смутно знакомым. Сэм стала читать. Она слышала, как мама в спальне включила телевизор. - И пока мы ждем прямого включения с церемонии, - жизнерадостно начала ведущая новостной программы «В мире науки» - у нас в гостях приглашенный профессор Касперского Университета Адам Уиллайт, который объяснит для наших телезрителей основные аспекты работы Джека Фентона. Профессор. - Спасибо, Лина. – отвечал мужчина приятным молодым голосом, - и так. Думаю, истоки теории Джека Фентона лежат в довольно непопулярной ветке исследований британского метафизика Э. Ди. Джонса, всколыхнувших двадцатый век волной громких заявлений о структуре эктоплазмы. Разумеется, научное содружество отрицает связь между исследованиями Джека Фентона и господина Джонса, однако, я хочу провести некоторые параллели… Сэм вздрогнула. Письмо упало на пол. Девочка прижалась спиной к белому кафелю на стене, и панически уставилась в зеркало на свое бледное отражение. Презентация назначена на шесть вечера. Без малого час до начала… «Быстрее». Подхватив письмо, и сунув его в карман сарафана, Сэм босиком, как была, вылетела из ванной комнаты, схватила с вешалки тонкую кофту, сунула ноги в тряпочные туфли. - Саманта! Сэм не слушала. Даже не обернулась на мамин крик. Галопом она слетела на первый этаж, дернула входную дверь и оказалась на улице. Ноги обожгло студеной грязью. Резкий ледяной ветер порывом взлохматил девочке волосы. - Саманта, а ну вернись немедленно! – мама высунулась по пояс из окна второго этажа, - я кому говорю, юная леди... - Прости, мам! Сэм не остановилась. Она побежала. Ветер хлестал ее по голым ногам, забивался в уши, резал грудь. Сэм не обратила внимание. Ей нужно было успеть! И как же сразу она не поняла, почему именно Денни не отвечал на ее с Такером телефоны! На автобусной остановке не было ни души. Кто знает, случилось это из-за недавно отбывшего транспорта или плохой погоды? В отчаянии девочка вцепилась пальцами в мокрые пряди. Она не стала бы дожидаться следующего автобуса и за все сокровища мира! «Дурак! Дурак! Какой же ты дурак, Денни Фентон!». Сэм собралась было бежать до трамвайной станции (а если и там не выйдет, то вовсе отправится в центр пешком), но тут, из пелены снежной метели к остановке подкатил старомодный красный бьюик. С недовольным скрипом опустилось оконное стекло. - Куда? – спросил водитель. Из-за снега, липнущего на ресницы, Сэм не могла разглядеть лица. - К ратуше, - ответила она, стараясь перекричать метель, - у меня нет денег! - И верхней одежды тоже нет, - проворчал водитель, - садись. В любой другой ситуации, Сэм тысячу раз подумала бы, прежде чем садиться к незнакомцу в машину, особенно, когда вокруг ни души и снег заметет следы, стоит покинуть остановку. - Хорошо, - девочка нырнула на сиденье рядом с водителем, - только быстрее! Пожалуйста! Я очень спешу! - Конец света? – спросил сутулый мужчина, трогаясь с места. - Почти, - не стала Сэм кривить душой. В кармане набухло от влаги письмо. Безумное письмо. Невозможное письмо. Сэм едва удержалась, чтобы не схватиться за руль. Снова попросила: - Быстрее, пожалуйста! Водитель недовольно поджал губы, левая сторона его лица кривилась от раскосого шрама, но прибавил газу. - Не успел сменить резину, - сказал он спустя несколько лихих поворотов, - если мы разобьемся, это будет твоя вина, девочка. «Если не успею вовремя – тоже». Сэм откинулась назад. Снег растаял, она насквозь промокла. Мороз остудил страх, превратив его в решимость. Сэм оставалось только ждать, пока вышки Даунтауна покажутся сквозь пелену ноябрьской метели. - Что у тебя стряслось-то? – водитель включил печку. Сэм пожала плечами. Врать она уже не могла: - Я люблю идиота, - сказал девочка. Бьюик вырулил на центральный проспект. Мужчина, не дожидаясь просьбы, вдарил скорость до восьмидесяти километров в час. Сэм закрыла глаза. Ее одолело странное решение ни в коем случае не благодарить водителя. Почему-то она ясно осознала, что он не нуждается в благодарности. *** Джек Фентон нервничал. Это было видно по кривой улыбке, неуклюжему шагу, даже по тому, как он теребил в руках карточки с заготовленной речью. Наконец, когда в зале стало достаточно тихо, а сотрудник банкетного зала включил по команде Медди Фентон проектор, бежать ученому стало некуда. Он глубоко вздохнул. Окинул взглядом аудиторию: настороженную, скептичную, любопытную. Посмотрел на бездушные черные глаза видеокамер, на микрофоны в руках журналистов, и, собравшись, заговорил (слишком торопливо, но без запинок): - Дамы и господа, восемь лет назад существование экто-частиц было признано научным фактом, но один из моих коллег, чье имя я не буду сейчас называть, бросил мне такую фразу: и что же? Были экто-частицы или нет, нет никаких доказательств, что они являются признаком иной формы жизни. Пауза. Джек Фентон позволил себе короткую улыбку. Потянулся неуверенно к бутылке с минеральной водой, но остановился на полпути. Опустил руку. Пробормотал: - Энергия не должна ничего значить сама по себе, верно? – и снова в зал, громко, - я верю, что теперь, когда эктоматерия, образованная из экто-частиц, пополнила копилку наших с женой достижений, этот неназванный коллега останется при своем прежнем мнении. Как и многие здесь присутствующие. Слушатели рассмеялись. Натянуто. Неуверенные, что следует смеяться. Джек тоже рассмеялся. Но у него вышло еще хуже, чем у аудитории. В конце зала, там, где посылал на доску световые лучи старый проектор, улыбалась супругу Медди Фентон. Взглянув на нее, Джек приободрился. В глазах промелькнула секундная нежность. Затем он обратился к слушателям с твердостью: - Мой коллега прав. Эктоматерия, чьи доказательства я предоставил благодаря найденным сгусткам эктоплазмы, сама по себе не означает, что призраки существуют. Это просто кусок плазмы. И чтобы убедить моего коллегу, и многих из вас, я должен продолжить исследования. Должен шаг за шагом прокладывать себе дорогу во тьме неизвестности, собирая факты и отвергая мистификации. Это тяжело. Денни смотрел на отца. Фентонов всегда считали мечтателями в мире науке, сумасшедшими в городе, отшельниками среди родни. И вот Джек Фентон стоит на пьедестале с десятилетиями упорного труда за спиной, не сломленный насмешками, равнодушием, безвестностью. А в лице его, вместо положенной гордости, холодная решимость. - Это очень тяжело и очень долго, - Джек Фентон перестал смотреть на текст, поднял взгляд в зал, сказал, - у меня нет времени. У меня решительно нет на это времени. Позвольте мне отвлечься, дамы и господа. Я не хочу говорить с вами об эктоматерии. Зал замолчал. Гости не ожидали отклонения от программы, и если бы Денни мог оторваться сейчас от сцены, чтобы посмотреть за плечо, он бы заметил, как брови мистера Уайта поползли вверх. Но мальчик этого не сделал. Он почувствовал неладное. Под ложечкой засосало. - Я хочу поговорить, - Джек Фентон положил руки на трибуну, будто ища точку опоры, - о Массовой Истерии в Каспер Хай. О Касперском Инциденте, если позволите, потому что называть случившуюся трагедию – истерией, оскорблять память погибшего мальчика. Эрика Келли. Зал ахнул. Денни заледенел. Он не ожидал услышать это имя из уст отца… Эрик Келли. Имя полоснуло по сердцу. - Эрик Келли умер в школе, - Джек смотрел в зал без дрожи, - в школе, которую посещали мои дети. В школе, в которой был мой сын. И если бы вы взглянули на него в тот день, когда это случилось, вы бы, дамы и господа, никогда больше не смели называть случившуюся трагедию истерией. Потому что это не было истерией. Нарастающий гул в зале действовал на нервы. Джек Фентон не обратил внимания: - Я скажу вам, что случилось на самом деле. Эрика Келли убил Призрачный Билл. *** - Приехали, - мужчина лихо притормозил напротив ратуши. Сэм осталось только перейти дорогу и свернуть к соседнему от ратуши особняку, парковка у которого пухла от дорогих авто и минивэнов новостных каналов. У входа, за стеклянной дверью, стоял мужчина в форме портье. Смотрел он не на улицу, а куда-то в глубь золотистого от электричества холла. - Без приглашения будет туго, - заметил водитель, хотя Сэм и не говорила ему, куда именно едет. - Я справлюсь. - Ну, удачи, - дверь открылась. Снег превратился в беспощадный ливень. Сэм стянула ремень безопасности. Выскочила под открытое небо. Острые капли заслепили глаза. - Эй! – крикнул водитель, высовываясь в окно. Чтобы не намокнуть, он накинул на голову капюшон, отчего Сэм видела только оттянутую шрамом губу: - Если будет нужна помощь, обращайся. Она не должна была медлить, каждая минута ценилась сейчас на вес золота. Но Сэм спросила: - Я вас знаю? - Вижу тебя первый раз в жизнь. - Тогда… почему? - Удачи, Саманта Мэнсон. Девочка не успела ничего сделать. Взвыл двигатель, и, старомодно грохоча, бьюик рванулся прочь, скрываясь за белесой пеленой дождя. Секунду еще мерцали в сумерках фары ближнего света, а потом на улицу опустилась грозная зимняя тьма: фонари не справлялись со стеной ливня и снега. Больше Сэм не медлила. Времени думать о таинственном водители, о невозможном письмо, о всех других удивительных совпадениях, которые привели ее сюда, значило бы пренебречь шансом спасти Денни. Спасти его от него самого! Дурак. Дурак. Дурак. «Он хочет сдаться Департаменту. Парням в Белом», - поняла Сэм с пугающей ее саму ясностью. Она рванулась через дорогу к парадному входу. Портье был настолько увлечен тем, что происходило внутри, что не заметил девочку до тех пор, пока она не открыла дверь и не оказалась внутри. - Стой! Куда! – взвизгнул он, удивленный скорее внешним видом Сэм, чем ее вопиющей наглостью, - вход только по приглашениям… Эй?! Сэм лягнула парня в коленку, когда он попытался схватить ее. Никого больше в приемной не было, даже гардеробщик куда-то подевался, поэтому девочка без труда вбежала сквозь распахнутые двери в сводчатый зал, под завязку набитый нарядными людьми, журналистами и персоналом. Сэм искала в толпе Денни, но увидела только Джека Фентона на сцене. - Эрика Келли убил Призрачный Билл, - сказал он. Сэм ахнула вместе со всем залом. Портье вбежал следом за девочкой. - Стой! – зашипел он разъяренно, - сюда нельзя! А ну-ка… Сэм нырнула в толпу. Мокрая, грязная, с жуткими шрамами на руках, она не могла бы затеряться среди гостей, но ей следовало найти Денни! «Только бы не опоздать». Она сомневалась, что узнает его со спины в смокинге, а толпа волновалась, и судя по всему в зале творилось что-то неладное. Джек Фентон наклонился ближе к микрофону. То, что он говорил, пугало слушателей. Люди. Люди. Черные костюмы. «Денни!». Низкая фигура с перевязью вокруг левой руки. - Денни! Портье появился из ниоткуда, вместе с охранником. Схватил Сэм крепко. Потянул прочь. - Говорят же, нельзя! Господи, да что же за вечер такой сумасшедший? - Пустите! – потребовала Сэм, - Денни! Но шум нарастал, и мальчик ее не услышал. - Денни, черт тебя возьми, обернись! - А ну, за мной! – охранник сгреб ее за талию и понес к выходу. Люди, зачарованно наблюдающие за Джеком Фентоном, даже не обернулись, когда Сэм начала отчаянно вырываться. *** Денни боялся обернуться и посмотреть на маму. Денни боялся встретиться взглядом с мистером Уайтом. Денни боялся сделать вздох, как будто именно его дыхание отмеряло ход времени, и если замереть, то часы остановятся, а эта ужасная катастрофическая речь оборвётся. Какого черта?! Папа, что ты творишь! Джек Фентон не смотрел туда, где горел свет старого прожектора, не обращался больше к карточкам, и его лицо обрело лихорадочную бледность, как если бы ученным овладел ораторский припадок. По левому виску скатилась к подбородку капелька пота. - Да, коллеги. Отрицать это глупо. В смерти Эрика Келли есть и моя вина. «Замолчи. Замолчи. Замолчи!». Денни хотелось броситься на сцену, превратиться в мертвеца и исчезнуть вместе с отцом, лишь бы он не продолжал. Не рассказывал… не раскаивался. «Не смей, папа! Что ты делаешь?!» - Я исследовал призраков всю свою жизнь, - говорил Джек Фентон в жуткой, могильной тишине, трибуну заливал голубой свет прожектора, ученный походил на приведение, - иногда выходило лучше, иногда хуже. Я жаждал… нет, не так… я молился, отыскать доказательства иного мира более убедительные, чем те, что вы видите на сцене. И доказательства нашли нас, дамы и господа. Призрачный Билл появился у меня в подвале. Призрачный Билл откликнулся на мой зов. Призрачный Билл убил ребенка. - Дамы и Господа, - крикнул ученный в зал, наклоняясь вперед, - я официально заявляю, что прекращаю исследования экто-материи! Я усвоил урок! Я не буду никому ничего доказывать! Денни трясло. Сквозь поднимающийся гам толпы, он слышал, как папа сказал: - Я виноват. Я слишком долго сидел в лаборатории, когда должен был защищать своих детей. «Нет. Нет. Нет. Нет. Нет». Ноги приросли к земле, и Денни не мог пошевелиться. «Это я включил Мипиф без разрешения. Это я разбудил Сидни Поиндекстара. Это я убил мистера Вайса! Это я ВИНОВАТ!». Шум, вспышки камер. Шум заглушал голос Джека Фентона троекратно усиленный микрофоном, шум бил под дых и заставлял каменеть. Денни захватило взволнованной толпой. Журналисты пробивались к сцене. Ученные ругались. - Дамы и господа, - Джек перевел дух и продолжил, - я официально заявляю, что ухожу из науки, чтобы найти способ уничтожить призраков здесь и сейчас. Ненаучно, бездоказательно, но действенно. Я не побрезгую ни эзотерикой, ни уфологией, ни парапсихологией, если это поможет мне найти ответ. А теперь, мои бывшие коллеги, я представляю первое свое изобретение, действенность которого я не собираюсь вам доказывать: Фентон-ловушка. Джек Фентон достал термос! Он достал старый термос и водрузил его перед собой на трибуну! Слушатели, пожалуй, решили, что ученный свихнулся. Они, конечно не слышали о старинном папином фиаско, и эта идея с термосом выглядела для них вдвойне безумной. - Теперь я не ученный, - сказал Джек Фентон, - теперь я охотник на призраков. Простите, дамы и господа, но я устал доказывать вам, что земля круглая. Я все сказал. Шум не стихал, и Джек Фентон был загнан в плотное кольцо орущих журналистов. Денни подхватило потоком. Выбросило к окну. Мальчик, сам того не контролируя, оказался вдруг рука об руку с мистером Уайтом. Теперь Денни видел только макушку отца, тонущую в фотовспышках и зареве прожектора. Грудь защемило. Денни задыхался. «Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет». «Почему, папа?!». «Зачем ты так?!». «Дьявол!». Денни попытался ослабить галстук, но воздуха все равно не хватало. Мистер Уайт не двигался. Его лицо ничего не выражало. Сопровождающий мужчину агент куда-то подевался. Денни боялся поднять на мистера Уайта взгляд. Эта папина речь… она не должна была ничего менять… она ничего и не изменила…. Но Денни вдруг понял, что не готов. «Не хочу. Не сейчас. Минуту. Еще минуту… Сейчас, я все сделаю, дайте мне минуту!». Но кого именно он просил об отсрочке?! - Посмотри-ка на этот беспредел, - поскольку никто из персонала не следил бы сейчас за гостями, мистер Уайт достал сигарету и закурил, - этого я не ожидал. Этого я совсем не ожидал. - Я тоже, - выдохнул Денни хрипло. Кружилась голова. - Но мы-то знаем, о чем он говорит, - хмыкнул мужчина, пуская в воздух облако серебристого дыма, - скажи, Дэниель, эта его ловушка для призраков… хм… она реально работает? - Мистер Уайт… - Зови меня Бенджамином. У нас не те отношения, чтобы соблюдать субординацию, верно? Денни вздрогнул, но кивнул. - Бенджамин, я хочу вам сказать… не о термосе… - М? Ситуация у сцены выходила из-под контроля. На Джека Фентона сыпались вопросы, к нему подбежал разъяренный декан Касперского Университета, и кто-то отчаянно дергал его за рукав, а Джек Фентон искал глазами свою семью. Денни поспешно отвел взгляд. Мистер Уайт был спокоен, как будто совсем не удивился выходке скандального ученного. Изящно крутил в руках дымящуюся сигарету. И Денни понимал, что если сейчас же не скажет мужчине правду, то не скажет ее уже никогда. «Я убил Джонатана Шварца. Я убил Эрика Келли. Я убил Денни Фентона». У противоположной стены можно было различить паучью фигуру Влада Мастерса. Мужчина вылил содержимое своего бокала на пол, презрительно скривился и двинулся к выходу, не оглядываясь на творящийся у сцены беспредел. - Поторопись, - попросил мистер Уайт, - через пару минут здание будет обесточено. - Призрачный Билл… - сказал Денни, - Призрачный Билл это… - Денни Фентон! – прокатился по залу резкий девчоночий визг. Мистер Уайт поднял удивленный взгляд к дверям. Саманта Мэнсон врезала держащему ее охраннику между ног, спрыгнула на землю, помчалась сквозь толпу навстречу мальчику. На дорогом паркете оставались грязные следы и брызги дождевой воды. «Нет» - была последняя мысль Денни, когда агент Департамента посмотрел на часы и осторожно кивнул мальчику: - Не волнуйся, Дэниель. Я остановлю Призрачного Билла. Обещаю. «Подождите!». Вместе со звучным хлопком свет в зале погас! Здание погрузилось во мрак и испуганные крики гостей. Топот десятков ног понесся к выходу. Звон битой посуды и падающих стульев перебивался женским визгом. Кто-то звал Денни по имени… то ли отец, то ли еще кто-то… - Денни! Его прижало к стене. Удар отозвался в больной руке. Истерично сверкали в темноте вспышки фотоаппаратов и метались по стенам фонарные лучи телекамер. Один такой луч упал на лицо Саманты Мэнсон, вцепившейся Денни в смокинг. Она была вся в царапинах, с перевязкой на руке, злая, бледная, мокрая до нитки, с глазами, будто собиралась убить его. - Не смей, Денни Фентон, - прошептала Сэм, - не смей! Денни молчал. Крик толпы становился все неистовее. Папа звал его из темноты, но Денни не смел отозваться, потому что казалось еще есть шанс уйти. Мистер Уайт должен быть поблизости. Денни еще не передумал! Он не струсит! Не дрогнет! Не.... - Не пущу! – Сэм метнулась к нему. Прижалась, дрожащая от холода, грубо дернула за скошенный смокинг, без нежности, жестко. Она знала! Черт разберет, откуда, но она знала, что он, Денни, собирался сделать, возможно лучше него самого понимала принятое мальчиком решение, и как бы он не хотел оттолкнуть ее… - Сэм, - прошептал он, срываясь в немоту, - Сэм, нет. Пусти. Пусти меня. - Нет, дурак. Не пущу. Никогда тебя не отпущу. - Сэм… я должен… пожалуйста. «Я убил Джонатана Шварца. Я убил Эрика Келли. Я убил Денни Фентона». По люстрам пробежала белая искра, и свет включился. Но крики и шум не стихли. У выхода образовалось столпотворение. Сэм с Денни стояли в углу у стены, и их не было видно. Девочка опустила голову ему на плечо. - Ненавидь меня, если хочешь, - прошептала она, - но ты никуда не идешь, Денни Фентон. Все свалилось сразу. Отцовская речь, крепкая хватка подруги. Сэм резко дернула его на себя. Денни почувствовал боль в загипсованной руке. - Пожалуйста, - попросил он девочку, но ее взгляд был непреклонным. Она сказала в голос, потому что ее все равно никто не слышал: - Нет, Денни Фентон. Ты не сбежишь. Не сдашься. Мы взяли на себя ответственность. Нам и отвечать. Понял?! Нам, а не какому-то там Департаменту. Мистер Уайт исчез. Его нигде не было видно. Денни чувствовал, что сорвется. Сейчас. Не выдержит. Много. Слишком всего много. Его держала Сэм, а казалось, что тянут на части. Отец, друзья, мистер Уайт, Джонатан Шварц, Сидни Поиндекстар, Эрик Келли. Из горла рвался крик. Денни снова попытался оттолкнуть Сэм, и снова ничего не получилось. Она держала его крепко. Не говорила. Просто держала, и глаза ее повторяли: не отпущу. - Денни? Денни? Где ты?! – а это голос Джесс… - Сэм, пусти. Тошнит. Денни почувствовал, что начинает сдаваться. Вначале он перестал вырываться, потом говорить, потом безвольно упала вдоль тела загипсованная рука, а Сэм еще держала его, и он понял, что она будет держать сколько потребуется. Хоть и целую вечность. - Я здесь, - прошептал Денни, но хватка подруги не стала слабее. Никогда не станет. Чувствуя, как ледяные руки Сэм тянут его за рубашку, Денни думал с долей обреченного ехидства, что жизнь его вынуждена тянуться по законам древних трагедий, когда Бог из Машины, великий и всемогущий, является в последний момент на выручку героям, а злодеев карает без жалости и снисхождения. Только Денни не знал, принесла ли Сэм с собой прощение или наказание. Он только знал, что Влад Мастерс оказался не прав, и это почему-то вселяло надежду. - Образец! Образец эктоматерии! – донесся до ушей истеричный визг декана Касперского Университета, - Образец эктоматерии исчез! Денни улыбнулся в потолок. - Я здесь, - сказал он слабо, но Сэм не поверила. *** Ллойд давно так не смеялся. Джек Фентон вытащил из сумки термос и грозно сверкая глазами, объявил его ловушкой для призраков. Толпа по ту сторону экрана бушевала. «Ох, и попадет же кому-то в отделе пропаганды». Ллойд выключил телевизор, сразу же, как прервалась прямая трансляция. «Совсем тронулся, бедняга» - подумал ученный. Он бы покривил душой, если бы сказал, что не завидует Джеку Фентону и его сумасшедшему чутью на аномалии, но выходка скандального исследователя побуждала к сопереживанию. Ллойд слишком часто видел подобное: живые умы, сгорающие от окружающей тупости. Вздохнув, профессор поднялся из-за стола и подошел к окну. На высоте десятого этажа до Ллойда не доносилось ни шороха, и только сигнальные огни военных вездеходов сообщали профессору, что Нью-Лайт не спит. Это успокаивало. Ллойд сам сделал себе кофе, потому что терпеть не мог секретарей. Вернулся за рабочий стол, включил настольную лампу и перечитал наброски вечернего отчета. Костюм «Амити» лежал на исследовательском столе. - Последний отчет по твою душу, дружище, - сказал Ллойд пустующей раковине, - завтра сдадут в утиль. Жаль, конечно. Но костюм, стоящий семьсот тысяч долларов и отслуживший Нью-Лайту чуть меньше суток, не подлежал восстановлению. Какие-то детали вернут в следующий образец в целях экономии, что-то отдадут в технический отдел, что-то, разумеется, на металлолом. «Семьсот тысяч… на металлолом… забавно». Ллойд чиркнул в отчете пару слов об остаточном уровне экто-излучения: оно держалось в костюме и сейчас, не пробуждаясь в сгоревших микросхемах жизни, а просто впитавшись в металлические пластины. Как там сказал Джек Фентон полчаса назад – само по себе экто-излучение ничего не значит? «Уровень минимальный – ниже третьего уровня. Признаков аномалии не обнаружено. При разборе костюма должен снизиться до незначительного». Вот и все. Ллойд приложил распечатки с показателями сканеров к отчету, встал из-за стола и вместе с бумагами двинулся к выходу. Осталось занести отчет Кейти, отдать распоряжение, чтобы завтра же костюм забрали вниз и со спокойной душой отправиться разбираться с грянувшим кризисом в отделе пропаганды. Наверняка ребятам понадобиться человек, способный остудить гнев Бенджамина Кларка. - Спокойной ночи, - сказал Ллойд костюму, выключая свет в кабинете. Уровень экто-излучения оставался ровным, и если бы в металле сохранилось сознание Джонатана Шварца, оно, очевидно ничем не тревожилось. Ллойд взялся за дверную ручку. Ручка оказалась ледяной. За спиной послышал шум, как будто скатилось со стола пишущее перо. - Хм, - ученный обернулся. Перо действительно катилось по полу к его ногам, упав с лабораторного стола. В темноте костюм был похож на огромную груду мусора, только в стеклянном шлеме отсвечивали огоньки сканеров. Стабильные. Никаких отклонений. Ллойд наклонился, ругаясь на выпирающее пузо. Поднял перо с пола. «Само что ли скатилось? Подозрительно». Впрочем, тут же ученный и усмехнулся. - Я выдаю желаемое за действительное. Как это наивно. Неужели заразился фанатизмом Джека Фентона и буду видеть призраков на каждом шагу? – Ллойд погрустнел, - эх, старый черт… хотел бы я верить, что ты действительно видел Призрачного Билла у себя в подвале. Тогда, кто знает, может и Джонатан Шварц спрятался где-то среди сгоревших микросхем? Но костюм, разумеется, оставался костюмом. Ллойд подошел к столу, и вернул перо туда, откуда оно упало – к блокноту, валяющемуся возле левой перчатки. Посмотрел внимательно в черноту за стеклянным шлемом. Разочарованно вздохнул. Потом он повернулся к столу спиной и снова двинулся к выходу. Скрип. Ллойд остановился. На этот раз ему могло послышаться. Тридцать шесть часов с двадцатиминутными перерывами на сон, а тут еще эта кутерьма в Парке Дружбы. До ушей донеслись ускоренные сигналы сканеров. Секунда, и все снова вернулось в норму – тишина. Редкий писк оборудования. По спине ученного пробежал озноб. Медленно он обернулся. Со сканера еще не ушла стрелка резко поднявшегося уровня экто-излучения. Костюм не двигался. Оставался пустым. Сидел на столе! «Почему?!» - Ллойд сглотнул и почувствовал, как тело наливается знакомой пружинистой силой, - «Почему сейчас?!». В сидячей позе, засвеченный огнями из окна, костюм мог бы сойти за живое существо, этакого бугая с квадратными плечами. Ллойд завороженно следил за идеальным силуэтом своего изобретения. Он не двигался. В шлеме зияла пустота. Сканеры молчали. «Почему?! Что послужило катализатором?». Ллойд поспешно вспоминал свои действия. Он закончил отчет, взял документы, двинулся к двери, повернулся спиной… нет… если бы дело было в этом, костюм бы подал признаки жизни еще двадцать часов тому назад, когда Ллойд снял с него неотлучное наблюдение. Показания на приборе опять скачнули вверх. Сканер запищал. Ллойд задержал дыхание. Костюм не двигался. Сидел. Стеклянный шлем отражал сигнальные лучи Нью-Лайта. На этот раз аномалия продлилась без малого десять секунд. Достаточно, чтобы система отправила в центр сигнал тревоги. «Сейчас сюда ввалиться группа оперативников» - понял Ллойд, - «и если я упущу шанс… ох, черт… как бы сделать это без лишнего риска?». Профессор не посмел подойти к костюму близко, хотя все в нем требовало немедленных действий. Снова аномальный скачок. Длинный! Тридцать секунд! В коридоре уже слышался топот охраны. Силуэт костюма на столе продолжал притворяться мертвым. Позвоночник принял форму идеальной прямой. Ни шороха. Если бы в шлеме прятался человек, он бы смотрел сейчас куда-то в левый край книжного стола. Ллойд сделал шаг вперед. Язык ученного неожиданно стал заплетаться. Но он спросил, потому что не мог не спросить, потому что все его существо кричало об этом вопросе, потому что это было буквально вопросом судьбы человечества. Профессор спросил: - Агент Шварц? Это вы? *** - Какого хрена?! – кричал Бенджамин Кларк в трубку, а Теренс только и мог, что следовать за Главой Департамента, наконец давшему себе волю. Невозмутимый вид сошел с него сразу же, как необходимые меры били приняты: журналисты отозваны для профилактической беседы, образец эктоплазмы погружен в машину, а чек на покрытие беспорядков при отрубе электричества передан хозяину здания, некоему В. Мастерсу. - Я спрашиваю, по скольким каналам это показали и просочилась ли речь Джека Фентона в сеть?! Сейчас же! – хриплый, сорванный голос Кларка заставлял Теренса подпрыгивать от страха. Он не любил злых шефов, - О, господи! Да вы издеваетесь?! И никто?! Никто не знал, над чем работает Джек Фентон?! Моросил дождь со снегом. Мерзкая погода, мерзкая ночь и эта безумная выходка безумного ученого. Бенжамин Кларк остановился возле служебной машины. Вытер со лба капли дождя, тяжело задышал, потом сказал: - Нет. Нет. Мне плевать, работает ли его термос. Знаете, почему?! Потому что один хрен, если Джек не будет отчитываться в университет, мы не сможем ознакомиться с этой его работой! И не дай бог, дурацкая ловушка будет действовать, как надо, после всех месяцев, что вы бились над той же проблемой! Если мы упустим шанс ловить призраков, только потому что, кто-то вовремя не заметил, что Джек собирается уйти из университета… Нет! Нет! Это вы меня послушайте! Я, мать вашу, Глава Департамента! Нет! Еще чего! Теренс мялся у Бенжамина Кларка за спиной. Он хотел поскорее забраться в машину, но боялся сделать лишний шаг без того, чтобы не попасть под раздачу. А потом, пока Глава Департамента орал на кого-то по телефону, Теренс вдруг почувствовал, что его мобильник так же вибрирует в кармане. Отдел пропаганды? «Номер засекречен». Хм. Теренс осторожно ответил: - Алло? - Это Бенджамин там распинается? – вместо приветствия спросил незнакомый голос, тон Теренсу сразу не понравился, - до него не дозвонится. Передай-ка ему трубку, парень. - Мистер Кларк сейчас занят. - Да, да. Дай трубку. Я быстро его остужу. Предложение было слишком заманчивым, чтобы отказаться. - Как вас представить? - Скажи, что это мистер Уайт, - недобрый смешок, - он поймет. Теренс позвал Бенжамина Кларка, но тот не услышал. Пришлось осторожно постучать ему по плечу. - Мистер Кларк? - Что?! Будь у Теренса сердца послабее, он бы на месте и умер. - Эм… это… некий мистер Уайт хочет с вами поговорить. - Я перезвоню, - буркнул Кларк в свой телефон, вырвал мобильный у Теренса из рук, - да, Арнольд, слушаю тебя. Минуту Глава Департамента сердито молчал, бешенным взглядом осматривал улицу. Потом его спина расслабилась, а глаза стали осмысленными. Он облокотился о капот машины, выругался слабо. Спросил: - Это точно? И снова молчание. Бенджамин Кларк слушал собеседника (мистера Уайта?!) без пререканий, все больше мрачнея, но это была другая, чем раньше, подлинная мрачность, и Теренс понял: новости скверные. Такие, что выходка Джека Фентона перестала иметь первостепенное значение. - Когда это произошло? – спросил Бенджамин Кларк, поднял к глазам наручные часы, - а по минутам? Хм… Нет, нет, я слушаю, Арнольд. Да, понял. У нас тут просто черти что творится, и я… нет, не буду пока ничего говорить. Высылай ребят в Парк Дружбы, а я немедленно возвращаюсь в штаб. Да. Сообщай, если узнаешь еще чего. Да. Буду на связи. Бенжамин Кларк отключил телефон, вернул его Теренсу, сказал: - Садись в машину. За руль. Глава Департамента занял место рядом с водителем. - Езжай в аэропорт. Дьявол побери этого Фентона. Убить бы Арнольда, да боюсь, он, мерзавец, тоже превратиться в призрака! Теренс не знал, кто такой Арнольд, и спрашивать не собирался. Он просто постарался ехать, как можно осторожнее, и смотреть на дорогу. Только на дорогу. Не на разъяренное начальство. Асфальт был мокрый, снег залеплял лобовое стекло, и если бы Бенжамин Кларк опять сорвался на крик, они бы непременно разбились. Но мужчина молчал. Смотрел угрюмо в окно. Потом сказал: - Ллойд мертв. Теренс не выпустил руль. Он даже не сбросил скорость. Он ехал ровно, без осечек, но это только потому, что дорога была прямой и никакого транспорта впереди. Если бы выскочил на дорогу ребенок, или возник из тумана поворот, или даже огненный столб преградил им путь, Теренс не снял бы ноги с педали газа и ехал бы вперед, ехал, ехал, ехал. «Профессор Ллойд мёртв». Теренс должен был спросить, как это произошло. Он не спросил. Он не смог даже сформулировать, что он чувствует по поводу… смерти профессора? Дорога стелилась под колесами, послушная, чужая, и Теренсу захотелось домой, в родную Алабаму. И плевать, как плохо там было, после смерти Джессики, плевать, что он теперь агент Департамента, а не офисной лентяй, и плевать, что рядом сидит один из самых влиятельных людей Америки. Какое это к черту имеет значение, если так не хочется быть солдатом?! - Ты не удивлен? – спросил Бенджамин Кларк, глядя в окно. Дыхание Главы Департамента неровными бутонами отпечатывалось на запотевшем стекле. - А… - язык не слушался, - а костюм… - Костюм «Амити» пропал. Из лаборатории Ллойда. Только что. - Ясно. Н-но… он же неисправен… - Дьявол, парень, ты вроде сообразительный малый! – рявкнул Бенджамин Кларк. Машина вильнула. Глава Департамента убавил тон. Прислонился лбом к стеклу. Устало выдохнул, и достал из кармана пачку сигарет. - Следи за дорогой, - велел он Теренсу, - не будем делать скоропостижных выводов. Теренс вжался пальцами в руль. До него, кажется, дошло… … Профессор Ллойд мертв! Перед глазами встало лицо Джонатана Шварца. Бешеное, мертвое, искаженное злобой. По спине пробежала изморозь. Теренс широко распахнул глаза и что есть мочи крутанул руль вправо. Их прижало к обочине. С разъяренным гудком, машину оперативников, ехавшую за ними, занесло в сторону, закружило по скользкой дороге к столбу. Водитель в последний момент совладал с управлением. Затормозил. Теренс не отпускал руля. Приложился лбом к оббитой кожей дужке. Он думал, что Бенджамин Кларк кинется на него с кулаками за подобную выходку, но Глава Департамента молчал, будто и не повис секунду назад на волосок от смерти. Открыл окно, закурил, пустил в ночь облако дыма. …Профессор Ллойд мертв. «Господи» - подумал Теренс, и его забило мелкой дрожью, - «Неужели теперь он придет за мной?!». - Нет. Это было бы… невозможно. - Костюм работает на экто-излучении, - отозвался Глава Департамента и скривил губы, - по-моему все логично. Дьявол. Джонатан Шварц. Костюм. Экто-излучение. Ноябрьский дождь пробрался в салон, и резал глаза. Бенджамин Кларк курил. Смотрел в ночь. Странно, как сдержанно он реагировал на новости. Теренс почему-то думал, что профессор Ллойд был Главе Департамента другом… Впрочем, Джонатан Шварц думал, что другом ему является Теренс Бишоп, но Теренс не задумываясь предложил Джонатану участие в эксперименте «Амити», хотя и знал, чем это чревато. «Я приговорил Джонатана Шварца. Я приговорил Джонатана Шварца. Я приговорил Джонатана Шварца. Господь Всемогущий, он придет за мной». - Мне так жаль, - прошептал Теренс и почувствовал на губах соль, - господи, мне так жаль, Джонатан. Господи… господи… я убил его. Я его убил… Бенджамин Кларк выбросил окурок в темноту. Его совсем не смущали слезы Теренса. Из второй машину появился агент. Глава Департамента дал знак рукой, что все в порядке: пусть ждет. Слезы не останавливались, и чувство вины, до этого прячущееся за бравадой, поглощало Теренса целиком. Он чувствовал себя измазанным кровью, изъеденным червями, опустошенным... Мерзким… погибшим… Джонатан Шварц, корчащийся на лабораторном столе, Джонатан Шварц растворяющийся в костюме «Амити», Джонатан Шварц садящийся в самолет… Бенджамин Кларк прикусил ноготь. Пробормотал больше себе, чем Теренсу: - Но черт возьми… минута в минуту… Когда Джек Фентон закончил свою речь… Черт возьми… «Мне так жаль, Джонатан, мне так жаль». *** Домой ехали молча. Мама была слишком шокирована произошедшим. Джек следил за дорогой. Джесс смотрела в окно, на подбирающуюся зиму. Больше не дочь выдающихся ученых, а дочь сумасшедших. Она не знала, имеет ли права, высказать свое мнение… Денни сидел, чувствуя на локте крепкие пальцы Сэм. Никто не спросил, что девочка в таком виде делает на презентации? Денни даже показалось, что мама с папой не заметили ее. Но на середине пути Джек Фентон свернул с маршрута в сторону дома Сэм. Остановился возле идеальной лужайки миссис Мэнсон. Молча снял блокировку с задней двери. - Спасибо, - сказала Сэм тихо, - до свидания. Вышла на улицу. - Я провожу, - Денни выскользнул следом, папа с мамой ничего не ответили, но и останавливать его не стали. Сэм была спокойна. Бледное лицо оставалось сосредоточенным. Взгляд острым. Она сняла с плеч смокинг Денни, и вернула его мальчику. Они вместе прошли к порогу ее дома. Остановились. - Как ты узнала? – спросил Денни шепотом. Сэм опустила глаза. - Ты действительно собирался так поступить? – отозвалась девочка едва слышно, - ты действительно собирался бросить меня, Денни Фентон? Денни промолчал. Сэм скривилась, словно от пощечины. Покачала головой: - Нет. Я отказываюсь понимать. - Я должен был уйти. Но теперь не уйдет. Теперь не посмеет. Он собирался бросить все, но не смог оттолкнуть одну единственную девочку, повисшую на своей руке. В кармане покоилась папина книжка, в голове была пустота. Сэм кивнула, будто прощаясь, но Денни стало жутко от мысли, что она вот так уйдет. - Как ты узнала? – спросил он снова, а Сэм пожала плечами: - Если бы ты ушел - это ничего бы не решило. Неужели ты не понимаешь, Денни Фентон? - Как ты узнала, Сэм? - Счастливая случайность, - зло, упрямо. Денни не счел нужным оспаривать слова девочки. Он был опустошен. Ему захотелось опустить голову Сэм на плечо, закрыть глаза и постоять так немного, но Сэм повернулась к Денни спиной и зашла в дом. Она не поцеловала его, не обняла, не пожелала спокойно ночи. Не сказала ему, что прощает… Денни стоял на пороге, мокрый от дождя и измотанный от секретов. Потом из окна внедорожника высунулась Джесс. - Поехали домой, Денни, - попросила она брата. И Денни ничего не осталось, кроме как вернуться в машину.