Протянуть руку

Тот день не был примечательным. Совсем. С самого раннего утра не случилось ничего, что могло бы хоть как-то насторожить. Воскресное утро началось совершенно обычно. Нана, энергично забежав в комнату к своим сыновьям, распахнула шторы, пропуская в комнату к мальчишкам лучи теплого солнца. Братья недовольно поморщились, но открыли глаза. Любящая мать подарила им по ласковому поцелую и снова скрылась за дверью, весело мурча себе под нос какую-то мелодию. Тсуна и Киоши переглянулись, сонно моргнули и одновременно потянулись. Вставать рано не хотелось. Еще бы, в выходной можно было бы валяться в кровати до обеда, действительно сопя в подушку или просто притворяясь, только бы понежиться под мягким теплым одеялом лишнюю минутку. Но Савада Нана была другого мнения — сыновей она хоть и любила, но беспощадно будила раньше времени чуть ли не каждые выходные. Почему? Просто ее муж каждый раз кормил ее «завтраками», обещая приехать в следующее же воскресение. И женщина верила. И поднимала пораньше сыновей, чтобы вместе встретить папочку. Но потом, весь день проведя на кухне, до самой ночи сидела одна за накрытым столом и прятала слезы в нежно-персиковую ткань кухонного полотенца… Емитсу не появлялся уже полгода. А вот надежда в сердце любящей жены никуда не пропадала… Бодро спрыгнув с кровати, мальчишки наперегонки бросились в ванную. Тсуна по своей врожденной невезучести запнулся о брошенную им же вчера игрушку и остался в проигравших, ссаднив правую коленку о ковровую дорожку. Схватив пораненную ножку, он притянул ее к себе и начал яростно дуть, сдерживая готовые вот-вот политься слезы, и с недовольством отмечая, как вторил его учащенному сердцебиению победный смех брата. Он добрался до ванной комнаты, слегка прихрамывая, всего через пару минут. Киоши широко улыбнулся ему и засунул в рот зубную щетку. Тсунаеши сразу же простил старшему брату все обиды, тепло улыбнулся ему и встал рядом на пластмассовую табуреточку. Из зеркала на них глядели два почти одинаковых лица. Савада Киоши смотрел на самого себя большими светло-карими глазами и продолжал широко улыбаться, оставляя на губах и в уголках рта белые остатки зубной пасты. Светлые волосы торчали во все стороны после неспокойного сна — посреди ночи он проснулся ногами на подушке, но к утру, видимо, снова вернулся в начальную позу. Лицо его более худое, нет таких по-детски пухлых щечек, как у брата, но своего озорного очарования он никогда от этого не терял. Отнюдь, черты лица, не присущие пятилетнему ребенку, добавляли ему какое-то особое обаяние. Савада Тсунаеши, пожалуй, наоборот оправдывал свой возраст. А порой ему хотели дать и меньше; в такие моменты он очень обижался и, насупившись, тыкал в лицо обидчика растопыренной пятерней. Его карие глаза смотрели на мир с неподдельным интересом и восторгом. Ребенок-почемучка, ребенок-хочу-все-знать; взрослым от него никогда не было покоя. Пышная грива каштановых волос никогда не лежала нормально, наоборот, каким-то непонятным образом торчала в разные стороны, словно иголки у ежика. А еще мальчишка старался всегда улыбаться. И улыбка его была такой доброй и нежной, что как-то раз растаяло даже сердце злобной ворчуньи-соседки, и она подарила неуклюжему парнишке пару его любимых конфет. Братья, громко топоча по ступеням, сбежали на первый этаж. Они стремились на запах своих любимых оладушек с клубничным джемом — мама всегда готовила их по воскресениям. Нана поставила перед сыновьями по тарелке с несколькими пухлыми оладьями, мисочку с вареньем и два стакана теплого молока. Киоши брезгливо покосился на белую жидкость, но мать с улыбкой заверила его, что на этот раз получилось уж точно без пенки. Очередной день прошел в бессмысленном ожидании. Пока дети играли в стащенные из комнаты игрушки и смотрели мультики в гостиной, Нана, печально вздохнув, взглянула на накрытый на четыре персоны стол. «Наверно, у него опять срочные дела. Иначе бы Емитсу обязательно приехал. Он же обещал… Как жаль, что сегодня мы снова не увидим папочку…» Грустно улыбнувшись, она убрала один чистый набор обратно в кухонный шкаф и позвала сыновей ужинать. До отвала наевшись рыбой, салатами и закусив рисовыми шариками, братья развалились на стульях прямо за столом. Они, пытаясь перекричать друг друга, благодарили мамочку за такой вкусный ужин и отказывались уходить, потому что просто не могут встать. Нана счастливо смотрела на мальчишек и думала, что у них и так все хорошо… Помыв посуду, женщина подняла сыновей из-за стола и отправила в комнату переодеваться, чтобы пойти на прогулку. Дети радостно заулюлюкали, словно это не они всего пару минут назад уверяли мать, что не могут и пошевелиться, подорвались со своих мест и, шутливо толкаясь, убежали на второй этаж. Теплый осенний вечер в Намимори был как всегда прекрасен. Солнце, похожее на спелый апельсин, едва касалось своим округлым бочком линии горизонта. Почти безоблачное небо сделалось оранжевым с нежным розовым переливом, который можно было заметить, если чуть повыше запрокинуть голову. Листья деревьев уже начали желтеть и алеть, но сочная зелень все еще пробивалась сквозь яркость осенних красок. Прогулка в парке оказалась весьма удачным решением. Нана с детьми наткнулись на небольшую ярмарку прямо в центре парка, занимающую большую часть спортивной площадки. Такие ярмарки примерно раз в месяц устраивали местные жители. Хотя скорее это можно было назвать блошиным рынком или домашней распродажей, только вдалеке от родного участка. На длинных столах, устланных одноразовыми бумажными скатертями, можно было найти занятную вещицу на любой вкус: прямо около входа группа школьников продавала печенье и прочую сдобу; чуть дальше полная женщина чуть ли не задаром раздавала детскую одежду; напротив нее, занимая совсем небольшую часть стола, сидела пожилая пара, продающая старые наручные часы, украшения и прочий антиквариат, пылившийся, видимо, до недавнего времени на чердаке. Братья сразу же смекнули, что надо делать в таких ситуациях, поэтому, выклянчив у матери по крендельку, ринулись в сторону столика с разномастными игрушками. Киоши с восхищением уставился на радиоуправляемую машинку. Он всегда хотел такую, но мама, почему-то, постоянно дарила что-то другое. Даже после того, как он закатывал истерики… Мальчишка звонко позвал мать и помахал рукой, привлекая внимание женщины, остановившейся возле столика с книгами. Тсуна же прошел всего на пару шагов дальше и устремил свой взгляд на гору мягких игрушек; вон там торчала зеленая нога лягушки, оттуда виднелась голова обезьяны, а здесь, кажется, торчал колпак клоуна. Шатен еще немного похлопал глазками, тщательно выбирая, и потянулся за коричневым львенком, стоявшим в самом углу. Устоять перед просящим взглядом сыновей Нана не смогла. Она умиленно улыбнулась, порывисто обняла немного удивленных детей и оплатила мальчишкам их игрушки. Проведя еще около получаса в парке, Савада решила идти домой. Солнце уже почти на половину скрылось за горизонтом, полоса над крышами домов окрасилась бордовым. Братья шли чуть позади матери. Шатен прижимал к себе новую игрушку, то и дело утыкался носом в гриву львенка и громко чихал. Киоши же лишь посмеивался над ним, косясь на Тсуну, и пытался выровнять вихляющую в метре перед ним машинку. Пожалуй, день действительно был бы совершенно обычным. Если бы не любопытство Тсунаеши, если бы не вредность Киоши, если бы не рассеянность Наны. Подозрительные шорохи в кустах заставили шатена остановиться и, склонив голову на бок, удивленно уставиться на все еще зеленую, но уже не такую пышную листву кустарника. Потом все затихло. Но спустя всего мгновение раздался чей-то тихий писк. Мальчишка сделал, было, шаг в сторону кустов, но остановился и посмотрел вслед медленно удаляющимся фигурам брата и матери. Несколько секунд он усердно думал, что же ему выбрать, но в итоге решительно вздохнул и полез между ветками на чей-то слабый голосок. Киоши, заметивший пропажу брата, широко улыбнулся и пошел дальше как ни в чем не бывало. Тсуна сдавленно зашипел и отодвинул в сторону тоненькую веточку, которая только что хлестко ударила его по щеке. Не обращая внимания на саднящую боль, парнишка заозирался по сторонам, но ничего, кроме крупных листьев, не увидел. Тут «что-то» снова подало голос. Тсунаеши вздрогнул и посмотрел себе под ноги. Буквально в полуметре от него, упираясь спинкой в небольшой камень, сидел трехцветный котенок. Он настороженно смотрел своими карими глазами на вторженца, а когда тот решил приблизиться, и вовсе зашипел, выставляя вперед растопыренную когтистую лапу. Шатен отдернул протянутую руку и как-то немного обиженно посмотрел на котенка. Кажется, звал он совсем не его, какого-то незнакомого мальчика, а свою родную маму-кошку, но ее поблизости не наблюдалось. Глаза котенка немного слезились: может быть от болезни или инфекции, а может, он действительно очень скучал по своей маме. Тсуна прикрыл глаза, глубоко вздохнул и снова, но на этот раз более уверенно, протянул руку к маленькому пушистому недотроге. Шерсть на спинке встала дыбом, котенок прогнулся в позвоночнике и вновь угрожающе зашипел, царапая воздух своими острыми коготками. Но парнишка не обратил внимания на красноречивое предупреждение, и получил три неглубокие царапины на внешней стороне ладошки. Нижняя губа задрожала, а в уголках глаз начали собираться слезки. — Зачем ты так? — всхлипнул парнишка, яростно вытирая выступившие слезы рукавом легкой курточки. — Я же… помочь хочу. А ты… так… больно. Котенок фыркнул и, больше не глядя на плачущего мальчика, изящно скользя между ветками, скрылся на той стороне кустарника. Тсуна вытер слегка покрасневший нос и направился за ним же. Он не хотел так просто сдаваться. Тем более, его новому несговорчивому знакомому может быть плохо и одиноко… Тсунаеши выбрался из кустов слегка помятый, испачканный и с кровоточащими царапинками на руке. Он бегло огляделся. Яркая шерстка мелькнула у выхода с игровой площадки, где он оказался, и слишком активная живность убежала куда-то налево. Шатен не стал долго думать и, прижимая к груди купленную недавно игрушку, бросился вслед за котенком. Кажется, что в погоне за зверушкой, мальчик два раза повернул направо, пробежал мимо нескольких домов, а потом, свернув налево, еще долго бежал, оставляя за собой круглосуточный супермаркет и закрывающийся киоск с мороженым. «Кажется», потому что, когда Тсуна остановился, он не мог понять, где находится. Котенок посмотрел на потерянного мальчика, дернул хвостом, перебежал незнакомую улицу и скрылся во дворе незнакомого дома.