Поговорим?

Миссис Грин приближалась неумолимо. Ее прямая спина, по-армейски сложенные за спиной руки, остроносые туфли на каблуках, высокий пучок на волосах идеально дополняли друг друга, рисуя единый образ. - Хейзел? – она обратилась ко мне. Я съежилась, до боли сжимая кулаки. - Что здесь происходит? – спросила она у меня. Что ей говорить? О камнях? Нет-нет, ни в коем случае… Как объяснить? Женщина чудом протиснулась между мной и Джо. Миссис Грин могла рассказать о ссоре Королеве Мари. Уже в то время мама нервничала часто из-за мелочей, голос ее срывался, а глаза горели. Я списывала это на усталость. Я подняла на учительницу глаза. Бесцветные губы она сложила в одну тонкую ниточку; глаза, сощуренные от яркого солнца, оставались по-осеннему спокойными. - Я попросила у Джо денег в долг, - пробормотала я, наконец. - Мы ей сразу сказали «нет», а она все стояла!.. – вклинился Люк. - Вы обещали… - заспорила я. - Лгунья! - У нее в карманах драгоценности! Зачем ей деньги?! – прокричал Джо. - Тихо! – оборвала их миссис Грин. На всем школьном дворе установилась тишина. Ребята прислушивались к нашей беседе, и лишь кто-то из младших шептался о грозной миссис Грин. Та смотрела на меня пристально, без злобы и даже без упрека, а я все равно не знала, куда себя деть. Я боялась услышать от нее вопрос о камне. Взгляды Джо и Люка кололи. Я молила про себя, чтобы драгоценности исчезли из руки, но острые края камешка продолжали неприятно царапать кожу. Сердце билось сильнее обычного, выскакивало из груди. Я взглянула на Сэмми. На его куртке красовался грязный след от мяча. - Итак, - произнесла женщина после некоторой паузы, - если я правильно поняла… Хейзел попросила у вас денег. - Потребовала! – перебил Джо. - Врешь! В беседу вклинился Сэмми, за что тут же получил по плечу кулаком. Миссис Грин, нахмурившись, сурово глянула на Джо. - Вы отказали ей, и Хейзел замешкалась. Вы увидели у нее в руке драгоценность… Что там? - Камни! – подтвердил Люк. - Брошка это, - встрял опять друг. Я, с трудом сдержав крик, испуганно уставилась на парнишку. Сэмми лишь одобряюще мне кивнул. - Мамина брошь, - добавила я несмело. - Но… - возмутились мальчики. - Что бы это ни было, драгоценности не продают ради нескольких центов, - спокойно продолжила миссис Грин. – Не стоит обвинять Хейзел в вымогательстве и несправедливости. Тем более, хватать ее за руки. Это неподобающее поведение для будущих мужчин. Извинитесь. Джо и Люк буравили меня глазами. Сэмми за их спинами улыбнулся мне. Я должна была поблагодарить друга и радоваться тому, что все обошлось, но на душе скребли кошки. Опустив глаза вниз, я облизнула пересохшие губы и спрятала руки в карманы, чуть разжав кулаки. - Хорошо, я буду наблюдать впредь за вами, мальчики, - поняв, что от одноклассников извинений ждать бессмысленно, вновь заговорила учитель. – А ты, Хейзел, в дальнейшем будь тактичнее и чуть скромнее. - Да… Спасибо, миссис Грин, - пролепетала я. - Не за что, - ответила она. Миссис Грин царственно отвернулась от нас, пошла обратно, к крыльцу школы, стуча каблуками о дорогу. Я смотрела ей вслед. Поднимался ветер; он холодил промокшие ноги, трепал подол учительского плаща, гнал издалека кучевые облака замостить ими голубое небо. Ребята, потеряв интерес к нам, вновь принимались шуметь. Не успела миссис Грин добраться до дверей, как Сэмми взял меня за руку. Его ладонь была шершавая от тюков, что он таскал своей матери, от турников и каких-то еще мальчишеских игр. Друг потянул меня к воротам. Мы молча прошли мимо Джо и Люка. Напоследок парнишка пнул их мяч - тот подлетел высоко, а потом звонко шлепнулся о дорогу – и гордился собой. - Недоразумение ты, Хейз, - пробормотал он, открывая железную калитку. - Я же не думала… - оправдывалась я. Сэмми отмахнулся от меня, изо всех сил изображая раздражение и недовольство. Я усмехнулась. Мы спускались по улице вниз, в одном из последних ее домов находился редкий в городе магазин с бумагой, красками, карандашами и прочим добром. Этих вещей было не найти нигде, а по низким ценам уж точно. Там всегда приятно пахло пылью и дорогущими мелками. Я шлепала прямо по лужам, потому что ноги и без того промокли и замерзли, а Сэмми – просто так, потому что весело. - Эти камни… - сказал друг. – Они ведь не матери твоей. - И не мои, - кивнула я. Мне было неприятно говорить на эту тему, и я молчала хмуро. Я боялась обидеть Сэмми своей скрытностью. - А чьи же? – спросил он. - Не знаю… - устало пробормотала я. - Но если они ничейные, то почему тебе не распоряжаться ими как своими? Почему ты их прячешь? Обычно я отдавала камни Королеве Мари или закапывала за конюшней. Каждый раз после этого руки становились грязными, я по часу полоскала их в тазу с холодной водой, и пахли металлом от маленького детского совочка. - Продадим их, Хейз! Денег хватит на все краски в том магазине! - Давай не будем говорить об этом? - попросила я, бережно сжимая ему руку и внимательно глядя ему в глаза. – Пожалуйста, Сэмми… - Что в этом плохого? - Они приносят неудачу. - Чушь! – фыркнул друг. С минуту мы шли в тягостном молчании. Я обвиняла себя во всех смертных грехах разом. Сэмми тяжело дышал и порывался сказать что-то еще, но эмоции захлестывали его и он лишь взмахивал руками и ухмылялся в своей обычной манере. - Впрочем, как скажешь, - выдал он, наконец. Я благодарно сжала его руку. - Вот, держи! Друг вынул из кармана монетку. Я, глазам своим не веря, взяла ее и поглядела на свет. Десять центов! - Откуда? – только и сказала я. - Не одной тебе камешки находить, - похвалился Сэмми. - Нашел? На дороге? – ахнула я. - В кармане. В подтверждение своим словам парнишка похлопал свободной ладонью себя по груди. Я радостно засмеялась. Теперь нам хватало на целых шесть цветов самой густой, яркой краски в огромных баночках! Останется даже на дни рождения родителей Сэмми! Мы добежали до магазина до дождя. Когда мы открывали грузную дверь, небо насупилось, сизые тучи проглотили солнце окончательно. Вечер обещал быть обыкновенно осенним, сырым и противным. Наперегонки мы бросились к прилавку. Сэмми, конечно же, выиграл. Хозяин магазина, пожилой джентльмен в толстой сине-зеленой рубашке и больших очках с приделанной скрученной в несколько раз длинной нитью неодобрительно покачал головой. Парнишка выпалил название нужных красок тут же и произнес даже их цену, только потом поздоровался. - Добрый день, - улыбнулась я, восстанавливая сбившееся от быстрой ходьбы и бега дыхание. Я выудила из карманов нужную сумму денег, пересчитывая их на ходу и ровной стопочкой выкладывая монеты перед носом у продавца. Мужчина вздохнул, как любой человек, работающий с деньгами, он терпеть не мог мелочь, но я лишь развела руками. Оставшиеся лишними тройку центов я сунула Сэмми в нагрудный карман. Он переполошился и точно бы заставил меня забрать монетки обратно, но хозяин магазина попросил его вести себя потише. Хозяин присел вниз, к самому полу, и долго рылся в больших помятых коробках в поиске красок. Все это время мы с Сэмми рассматривали магазин. Новейший тончайший картон, какой свет не видывал, стоял на самой верхней полке по соседству с какой-то блестящей бумагой. Я подумала, что из нее получится хорошая аппликация, и твердо решила в следующем году начать копить деньги заранее, чтобы точно купить здесь что-нибудь стоящее. Сэмми толкнул меня локтем легонько и указал на середину противоположного стеллажа. Я нахмурилась, не понимая, о чем он. Тогда друг ткнул пальцем в коробку под стеклом. Наверняка, остались отпечатки… Я присмотрелась. Пластилин! Он был редкостью, стоил сумасшедше много. Кто-то из одноклассников рассказывал мне, что ему удалось вылепить что-то из него, и я тогда еще решила, что это байки. Я смотрела на коробку во все глаза. - Лепить хочется? – спросил продавец. У него был низкий голос с хрипотцой. Вздрогнув, оторвавшись от пластилина, я обернулась к мужчине и кивнула смущенно. - Хорошее дело, - похвалил он. Хозяин магазина протянул мне коробку с красками. Я переняла ее, еще раз поблагодарив его, и спрятала в сумку. Мы вышли на свежий воздух. Густое серое небо курилось облаками, день темнел и все больше походил на обычный день рождения Королевы Мари, когда и из дома-то не выйдешь – до того неприятна погода. Где-то вдали сверкала молния, будто касаясь верхушек самых вытянутых зданий. Ветер гулял по быстро опустевшим улицам. Надвигался ливень. Мы с Сэмми замерли, глядя на приближающийся ураган. Конюшни находились как раз в стороне дождя, где воздух стал чернильным от неба, и нам ничего не оставалось, как пойти непогоде навстречу. Мы шли специально быстро. Мои сапоги чавкали громко, Сэмми смеялся над этим на всю улицу. Я хотела дать ему за эти насмешки подзатыльник, да вовремя остановилась: он решил бы, что я на него обиделась. Дождь начался стремительно и сразу сильный, с грозой. Грохотало так, что уши закладывало. Каждый раскат я вздрагивала, прижимаясь ближе к другу, почти не выпускала его руку из своей. Вода лилась нескончаемой стеной и реками стекала по дорогам вниз, копилась в лужах и, переполняя их, равномерно распределялась по округе. Прыгая через ручьи, я вновь оказывалась по щиколотку в воде, измазав сапоги окончательно, забрызгав снизу светлое пальто. Парнишка грозился нести меня на руках, и мы даже пробовали это. Он неловко поднял меня над землей, под лопатками зажал. Прошли мы так метра два, не больше, и чуть оба не свалились в лужу. Сэмми смутился сильно, извинялся и, казалось бы, чувствовал себя виноватым. После он не пробовал меня поднимать. Мы старались идти под узкими карнизами, промокшие до нитки, жались к стенам домов, измазались в побелке. Целый водопад с крыш отделял нас от окружающего мира. Город потек мимо, время текло. И только чертов камешек в кармане тянул ко дну.