Поговорим?

Прощу прощения за чудовищную задержку. Но глава здесь, на месте. Сложная, но, по мне, очень интересная. В первую очередь потому, что она от лица Нико. А во вторую - потому, что она похожа на мистическую сказку. Надеюсь, ее стоило ждать. Также надеюсь на ваши, читатели, мнение о работе. Критика ли, похвала - все равно. Мне действительно очень интересно, удалось ли сохранить образ риордановского Нико? Спасибо за терпение и за то, что читаете. Ваш Автор. *** - Это было три года назад, или около того. Бьянка уже умерла, а я еще мало что понимал. Отец дал мне задание – остановить течение Стикс. Примерно раз в год это делать необходимо, иначе река прорывает барьер между мирами, и… Можете представить, что будет, если вместо обычной соленой воды в океане окажутся воды Стикс? Задание плевое, но я гордился им. Тенями толком я тогда управлять еще не умел, а про путешествия и речи не шло, об этом я задумался уже после происшествия на дельте. Поэтому добирался я до туда на лодке. Сел на пристани, что чуть западнее, в Элизиуме. Лодок в подземном царстве никогда хороших не было, все дышат еле-еле, подлатать бы их, а лучше вообще заменить. С другой стороны, современные катера не вписываются в пейзажи… Не тонут, и на том спасибо. Конечно, поначалу страшно было на поворотах и порогах, а потом ничего – свыкся. Плыть до дельты довольно долго: дня два, если без остановок. На правом берегу – Элизиум, а на левом либо голые скалы, либо безликие пустоши, те края полей наказаний, до которых не каждый доберется, сил не хватит. Стикс расширяется постепенно, повороты становятся плавными, течение тише. Бьянка проводила меня до самых ворот, все время смотрела на воду. Странное дело – я позвал, она откликнулась. - Привет, Нико. Сказала, обняла, как в старые-добрые времена, и села на корму напротив. С ее смерти прошло не так много времени, и все еще злился. Не знаю, на кого больше в тот момент, - на нее или на Джексона. Я уговаривал уйти ее из царства мертвых. Уговаривал попросить отца об освобождении. Как Орфей и Эвредика. Бьянка пожимала плечами и делала вид, что ей все равно, что и как будет дальше; у меня опускались руки. Сестра вообще говорила мало, только качала головой да улыбалась. Единственное, о чем она хотела разговаривать, это наши встречи. Бьянка просила меня не вызывать ее больше, не волноваться о ней… Мы начинали спорить, вернее, спорил я. Я старался внешне выглядеть спокойным, но внутри все горело. Бьянка выгораживала Перси, а я его на дух не переносил. Когда я, наконец, понял, что сестра ни в жизни не решится попросить о чем-то, тем более, о жизни, Аида, я решил всего для нее добиться сам. Это решение пришло просто и быстро, я ни капли не сомневался в его правильности. Я много рассказывал ей о том, что вырос и перестал играть в «Мифы и мафию». Бьянка смеялась. Меня это очень задевало, и я готов был спустить на нее всех собак за то, что она не верит. Чтобы разубедить ее в этом, я показывал, что умею с тенями. Она молча следила за моими действиями. - Как долго ты этому учился? – спросила Охотница. - Месяц, - ответил я честно. - Быстро! – оценила она. – Артемида говорит, что, чтобы нормально чему-то научиться, нужны годы и годы. А ты, смотри-ка! Я развлекал ее разговорами и фокусами и дальше, пока мы не доплыли до ворот. - Мы уже на месте, - прошептала Бьянка, глядя в блестящую даль. Она сложила ладонь козырьком по привычке, хотя это было без надобности. Я подскочил так, что голова закружилась. Папа перед отъездом сказал мне, что это место – самое красивое место в нашем мире, и мне хотелось знать, действительно ли это так. Я забылся. Лодка поехала вперед вдруг с утроенной силой. Я зажмурился, готовясь упасть на жесткую корму. Ахнув, сестра схватила меня за рукав. - Аккуратнее, Нико, - укоризненно покачала головой она, - разобьешься. Бьянка отпустила мою руку. - Ничего же не случилось! – пожал плечами я. Она вздохнула тяжко: - Обещай быть осторожным. - Обещаю, - самое легкое обещание в моей жизни. - А я пойду. Я все равно тебе не смогу помочь ничем, - пробормотала она. – Ты и сам справишься хорошо, вон чему научился. Мне это льстило отчасти. - А если нет? – хитрил я. - А если нет, зови Аида, - посоветовала она. Хрена с два, подумалось мне. - Сегодня представление в театре. Бьянка любила бывать в театре. Это тот, что за игровым комплексом, старое такое здание. Представления чуть ли не каждую неделю. Если хочешь, Хейзел, мы сходим. - Пока, - выдохнул я. Бьянка растаяла в тенях быстро, я еще подумал, что надо бы научиться также. Лодка даже не качнулась: призраки не весят. Сестре повезло: тени считали ее своей, хоть она и отреклась от них, когда ушла в Охотницы, и ей не нужно было прикладывать усилия или вступать на службу к отцу, чтобы как-то сохранить себя. Воспоминания ее почти не таяли, да и времени прошло очень мало, и эмоции никуда не исчезли. К тому же, в Элизиуме не так легко сойти с ума. Я остался один. Ворота, высокие одиночные камни прямоугольной формы со скраденными несколько углами, на каждом из берегов проплыли мимо. Они настолько огромны, что, кажется, упираются верхушками в небо над подземным царством и стоят неуклюжей аркой. Не знаю, кто и когда поставил эти камни там. Ворота проводили меня, едва ли не ухмыляясь. Жуткое ощущение. Стикс развернулся здесь на славу. Из широкой реки, коей был на подходе, он превратился в огромное озеро. Настолько огромное, что туман из теней сверкает в переливах воды загадочно, а берега далеко-далеко. Дышится по-другому. Свободнее, вольготнее, свежее. Я улыбнулся. Эта странная свобода понравилась мне. Что удивительно, берега там постепенно становятся все ниже и ниже. Под небольшим углом они уверенно нисходят до уровня Стикс, и превращаются в равнину. Река волнами находит на них и скатывается обратно. А берега еще и еще ниже… Стачиваются на совсем и заканчиваются поистине ничем. Резко прекращаются, будто и не было. И взамен им приходит полупрозрачная стена из теней, мелькающих по бокам, - барьер. Эта стена колышется, зыбкая. Она цветная, можешь себе представить, Эмили? Цветная! На ней отражается океан и уже другие берега, берега другого мира, мира смертных. Черноватая вода Стикс сменяется голубизной соленого моря и гребешками волн, постепенно, как опускались наши берега, там вырастают свои, то ли материк, то ли остров какой. И небо на той стороне стены настоящее, голубое, с облаками. И солнце. Когда я был там, оно садилось, и заливало мир красноватыми лучами. А теперь представь: эти лучи через прозрачную стену попадают на скалы и воду подземного царства. Лучи настоящего солнца. И Стикс обрывается у этой стены и скатывается куда-то вниз, ударяясь об нее. Будто образует водопад. Вот только человеку по нему вниз не спуститься. Пейзаж, действительно, романтический. И чьи-то уплывающие мечты, все эти вещи не кажутся такими жуткими больше – теперь они обломки корабля. Тебе бы понравилось, Эм. Уже нравится, я вижу. Но все это не более чем коварное наваждение, граничащее с реальностью. Стикс – все та же опасная река, желающая заполучить душу, а барьер – стена, не пробить. И вокруг все те же мертвые души. Я понял это, когда увидел мертвых на берегах. Два человека. Долго они, должно быть, шли сюда. Глупые, души думали, что переплыть реку и оказаться в океане легко и просто. Смеясь, они подошли к воде вплотную. - Стойте! – крикнул я. Они услышали, конечно, услышали. Увидели меня, живого, и, кажется, еще больше обрадовались. Глаза их горели настоящим безумием. Мертвые собрались бежать отсюда. - Это мираж! – еще громче проговорил я. Души мне не поверили. Я начал грести к берегу. Сел на корму и усиленно налег на весла. На мои «стойте», «не заходите в реку» мертвые не реагировали. Смеясь, они вошли в воду. Стикс коснулся их ног. Мгновение – и душ нет. Они не растаяли, как тают монстры, они оказались под водой. Я еще долго смотрел на гладь Стикс, надеясь увидеть, что хотя бы кто-то один из мертвых смог побороть давление. На душе было паршиво. И виноватым себя чувствовал, и понимал, как глупо это было. В тот момент вся красота дельты перестала мне казаться таковою. Я решил поскорее сделать дело и вернуться домой, потому погреб прямиком к барьеру. Отец предупреждал меня, что дельта Стикс – место своеобразное, и я в это уверовал тут же. Соорудить шарик из теней размером с футбольный мяч мне не составило особого труда. Я закрыл глаза, представил, как рука тяжелеет по его весом… Пальцы онемели, как это обычно бывает от прикосновения теней, даже быстрее, чем обычно. Желание одернуть руку, привычное, возникло, но я его переборол. Воображаемая тяжесть в пару мгновений стала настоящей. Я открыл глаза. Живой шар едва помещался на ладони. Ветер то и дело смывал тени с его верхушки. Шепнув два слова теням, как учил отец, я отправил мяч под нос лодки. Та заскрежетала, возмущаясь, пробуксовала по теням упрямо, но все-таки остановилась. Дело сделано: меня не сносило. До барьера, до этой стены оставалось не больше трех метров. Я оглянулся назад. Ворота виднелись в далеком тумане. И перевел взгляд на стену. Любопытно было бы до нее дотронуться рукой, почувствовать, из чего же она сделана. Кто и как ее поставил? Спрятав все эти вопросы, чтобы не донимали, я настроился на работу. Заклинание блокировки не длинное, каких-то шесть строчек, но ошибка в одной букве стоит порядочно. Мысленно я обратился к теням. Мне нужно было почувствовать, что они рядом, что слышат меня и слушаются. Знакомый холодный ветер ударил в спину, с радостью ероша волосы, а маленькие существа закрутились вокруг. Отлично. Важно не потерять это состояние, важно не потерять… Напрягшись, я обратил внимание на кромку между стеной и водами Стикс, ту щель, в которую стекала река. Нужно сделать ее как можно меньше. В горле пересохло. Я медленно, внимательно слушая себя, глядя в одну точку, произносил слово за словом. Дождь из теней ударял в спину, не трогая меня, обтекая и скользя по плечам. Все шло как надо, на третьей строчке я даже обрадовался – никаких сложностей, про которые говорил отец. Опять припугнуть меня хотел, выходит. Это придало мне сил. Я начал говорить быстрее, с большей отдачей и меньшей осторожностью, заметно расслабляясь. Стена, шумная гладь, отражала солнце другого мира, тени по ней стекались вниз мимолетно, картинка едва мелькала, словно кто-то неизвестный постоянно менял напряжение. Волшебство, не иначе. Я почти пропустил момент перелома. Заметил опасность в самый последний момент. И хорошо, что заметил. Не знаю, что могло бы случиться, если бы… В лучшем случае, я бы обратил заклинание против себя. В худшем - ушел на дно Стикс вслед за теми безумцами. Сила моих слов странным образом преумножалась. В гротескной форме. Сопротивление реки было настолько тяжело, что тени не только не латали щель, они становились направленным оружием. Стикс хотел куда больше, чем я. Я же просто просчитался. Надо было с самого начала догадаться, что не может быть все так гладко. И вся эта красота, и заманчивая легкость. Река никогда не отпустит свою жертву, пока та не докажет, что достойна. Собственное же заклинание постепенно обращалось против меня. Я бросил говорить – ничего не происходило. Остановить процесс оказалось невозможным. Стикс не блокировался, блокировались мои мысли и возможности. И у меня оставалось несколько секунд до того, как заклинание вступит в свою силу до конца. Страх встряхнул меня. Это обычно называют нервной дрожью. Мысли заметались, я цеплялся за отцовские слова, старые заклинания. Что же?.. Нет барьера сильнее стен. И происходящее тогда этому доказательство. Я ухмыльнулся. Эта аналогия была как нельзя кстати. У меня появился шанс показать себя и обхитрить это место. Я представил стены и надеялся, что тени уловят мой замысел. Выстроил их у себя в сознании, мощные. Одну за другой, в ряд, просто ставил кирпич на кирпич. Времени становилось все меньше и меньше, секунды сбегали. А стены приобрели незримые очертания, тени подхватили мои мысли, воплощая. Вот-вот должно было решиться все. Мощный удар по стенам. Заклинание обратилось. Ветер налетел, я закрыл глаза, надеясь на лучшее. А когда открыл их, то обнаружил себя в сером городе, на узкой улочке между домов, абсолютно живым и здоровым. Меч все еще висел на поясе. Я не знал, где нахожусь. Серые дома, серые окна, серая мостовая. Тишина и покой. Никакой воды под ногами, никакой лодки. Я стоял на тихой улице неизвестного мне города. Спрятанный за сотнями стен от Стикс. Как иронично. Признаться, я бы сейчас многое отдал за способность создавать настолько сильные иллюзии, как та, на дельте. А тогда я просто испугался. Я ощупал карманы куртки. Слава Аиду, кольца никуда не исчезли! Я вытащил их оттуда и надел на пальцы. Я нашел их при осмотре своей комнаты вместе со знаменитым шкафом с оружиями еще в первый день пребывания в подземном царстве. Кольца были там же, на самом дне валялись бесхозно. Отец объяснил мне, что это за игрушки, и разрешил оставить себе. Я крутанул кольцо с черепом, что возвращало хозяина в подземное царство из любой точки мира, но ничего не произошло. Значит, я не ушел за его пределы. Я повертел кольцо с обсидианом, вызывая скелетов. Те не откликнулись, хотя я ждал довольно долго. Эта история начинала быть интересной. Интерес и ужас – странная смесь. Я оглядывал город, соображая, настоящий ли он. Кто его построил? Я сам? Стикс? Отец? Как я перелетел из лодки сюда? Я задавал себе вопросы, понимая, что вряд ли когда-нибудь смогу на них ответить там. Унылая сонная улица бежала вперед и через четыре дома делала поворот направо. Окна невысоких домов в стиле того времени, в котором я родился, были распахнуты, а вот двери закрыты плотно. Я сделал шаг по мостовой, рассматривая призрачные строения. «Сонная улица, 5» - надпись на боку дома. Я, наверное, должен был засмеяться. Это обстоятельство, то ли нечаянное совпадение, то ли ожившие мысли, заинтриговало меня. Я постучал в дверь пятого дома.