Годы за. Годы после.

Спустя год я продолжала носить траур по Алексу. Не потому, что хотела оплакать его - никакая черная одежда не в силах выразить хоть толику моего горя. Потеря была подобна гнойной ране в груди, что каждую секунду дергала, разрасталась, распространяя инфекцию, и ни на миг я не могла забыть о ней и вряд ли когда-нибудь забуду. Но все это происходило глубоко внутри. Показывать свои эмоции, будучи 24 часа в сутки окруженной врагами, - верх глупости. Нет, я лишь хотела позлить Альбрехта, для которого мой траур - что бельмо на глазу. Вслух он не возражал, лишь одаривая меня ледяными взглядами, но и я все его приказы выполняла неукоснительно. - На свадьбе будешь в белом, - только раз бросил он мне в спину своим обманчиво мягким голосом, и озноб пробрал меня до костей. Я выходила замуж за Кристиана. Точнее меня выдавали за него. На самом деле, могло быть куда хуже. У Альбрехта было великое множество сыновей, внуков, правнуков и так далее по списку, но он, погнавшись за силой, выбрал самого способного из них, тем самым невольно облегчив мне жизнь. Крис тоже носил свой траур – по Еве, по братьям и сестрам, по себе. Он лишь чудом выжил и теперь затаился в тени. Нам с ним обоим повезло остаться в живых – в некотором роде. Свадьба с Крисом меня не пугала. Я знала его достаточно давно и хорошо, чтобы понимать – он не сделает ничего против моей воли. Да, нам придется постоянно находиться вместе, делить постель, но сейчас места безопасней, чем подле него, я не найду. Чем ближе становилась свадьба, тем больше я сравнивала его с Алексом и почти не находила сходств. Алекс привел меня в ЗАГС, едва мне исполнилось восемнадцать. Не было шумного праздника, нам просто отдали наши паспорта – мой настоящий и с новой фамилией и его поддельный – уже с печатями и свидетельство, попросили расписаться. Я не видела в этом особого смысла, но Алекса грела мысль о том, что теперь у него есть настоящая законная семья. В тот день я даже одета была по-обычному, в простое и теплое платье, поскольку была зима. Ждать до лета у Алекса терпения не было. Я даже толком не прочувствовала момент, не осознала, что теперь замужем, пока вечером не открыла свой паспорт, и по глазам не резанула чужая фамилия. Орлова. Потом мы путешествовали, дурачились, иногда брались за несложную работу. А потом началась война. И Алекса не стало. У Криса все было не так. Четко, распланировано. Сначала венчание. Потом банкет, скромный, но со всеми необходимыми атрибутами. Потом все гости вернутся в особняк, а мы поедем в свадебное путешествие – отличная насмешка, Альбрехт, очко в твою пользу. Крис в подготовке не участвовал, но следил, чтобы все шло без сучка без задоринки. Свадебное платье я выбирала с дочерями Себастьяна и купила первое же, которое им приглянулось. Мне не хотелось думать о том, что придется впервые надеть его не для Алекса, даже не для Криса – для Альбрехта. Я шла за младшего Аденауэра, но жизнь навечно скрепляла со старшим. Примерно за месяц до свадьбы мне стали сниться кошмары. В любое другое время я ни на миг не ослабляла контроля над своим телом и разумом. У меня был хороший учитель, и за проведенные с Алексом годы я в совершенстве овладела всеми процессами своего организма. Но вот сон оставался моим слабым местом, во сне я теряла контроль, и сдерживаемые образы прорывались, воплощаясь кошмарами. Тогда я перестала спать вовсе. К свадьбе я подошла как раз в форме – исхудавшая, бледная, с синяками под глазами. Девичника у меня не было, как и у Криса – мальчишника, и вечер накануне мы провели в компании друг друга. Он пил текилу, я от алкоголя отказалась и потягивала ягодный морс. Меня мучил голод, но рассчитанную мне порцию я уже выпила и добавки не просила, чтобы никто не заметил, что крови я пью больше, чем полагается мне по физическим показателям. Мы играли в карты. Раз, второй, десятый, пока пальцы не ослабели и глаза не закрылись сами собой. Я провалилась в глубокий сон, даже не успев спохватиться, что засыпаю не одна, что я засыпаю, а потом водоворот жутких видений захватил меня, закружил, с размаху ударил под дых. Я очнулась на кровати, а сверху нависал Крис, и по его глазам я видела, что он понял, он разгадал меня, он знает. Я всхлипнула и отвернулась, но он лег рядом, сжал мою ладонь и не уходил до рассвета. Утром меня искупали, расчесали и одели, а потом, когда все надзирательницы-подруги ушли, пришел Крис. Очевидно, ему было все равно на свадебные приметы. - Держи, - он передал мне объемный чехол для одежды. Я заглянула внутрь. Там было платье, такое же как мое белое, только черное, с огненной отделкой. Я задохнулась то ли от удивления, то ли от благодарности. Как Крис понял меня без слов вчера, так и я поняла его сейчас. Крис помог мне переодеться. Я замерла у зеркала, чтобы осмотреться, Крис встал рядом, и зеркало отразило нас вдвоем, какими мы предстанем скоро перед всем кланом. Мы не походили на жениха и невесту, скорее на брата и сестру, с похожими чертами лица, льдистыми глазами, черными прямыми волосами. Наряд Криса полностью соответствовал мне – черный костюм, алая бабочка и того же цвета серьга в ухе. Мы были отражениями друг друга. Я знала, что Альбрехт будет не в восторге, но ничего не скажет. Траур, замена платья – это все, на что я была сейчас способна. Ничего серьезнее, и он это понимал и позволял мне играть в свое глупое сопротивление. Все равно никуда я уже не денусь. Почти вся свадьба прошла как в тумане. Я лишь помню, что очень много улыбалась и громко смеялась. Я могла выйти за Аденауэра, могла взять его фамилию, но сердцевина моя была неизменна. Семь лет я носила фамилию Алекса, шесть лет делила с ним жизнь. Я приняла его в себя и впитала без остатка, и теперь, спустя долгие семь лет, наконец пришло время нашего свадебного праздника, которого у нас тогда не было. И в его цветах, с ощущением его последнего поцелуя на губах и с его частичкой внутри себя я улыбалась Альбрехту так широко, что сводило скулы. Радуйся и правь, пока можешь. У меня еще заготовлен вам всем сюрприз. Алекс научил меня всему, что знал сам. Замедлять процессы организма, скрывать не только свое присутствие, но и тех, кто был в непосредственной близости со мной. Единственная лазейка в моей броне – сон. Но Крис меня не выдаст. Он привел меня в какой-то отель в Баварии, куда нас отправили на недельку отдохнуть. Оказавшись в номере, мы сняли парадные наряды – Крис помог со шнуровкой на платье – и по струнке легли в кровать. Через какое-то время рука Криса легла на мой живот, и я ощутила, как от неё разлилось приятное тепло. - Долго ты еще сможешь скрывать его? - Сколько потребуется. - Хорошо, - выдохнул он. - И ты поможешь? Крис повернулся на бок; в полутьме его глаза устало поблескивали. - Я завидую тебе. Тебе осталось от Алекса не просто что-то, целый мир, целая жизнь. В нем будет его кровь, его дух. От Евы у меня не осталось ничего, будто её и не было. Так помогу ли я тебе сохранить этого малыша? Я думаю, ты знаешь ответ. Я подтянулась ближе к Крису и, мазнув по щеке прядью волос, легко поцеловала его в лоб. Я не знаю, что ждет нас дальше. Проиграем мы или победим. Разойдемся, достигнув цели, или окажется так, что мы, такие похожие в своем горе, сможем утешить и залечить раны друг друга. Может однажды, когда рыжеволосое дитя ляжет мне в руки и Крис будет рядом, я сниму траур. Но пока ради сохранности сына я буду оставаться там, где безопаснее всего – у Криса под боком. Тяжело дыша, я распахнула глаза. Несколько секунд мне потребовалось, чтобы прийти в себя, и затем я, ошеломленная, воззрилась на Пифию. - Ты хотела узнать, что было бы, не брось тебя тогда Алекс, - проскрипела гадалка. – Я ответила. - Но это… - я глотала воздух рывками и обливалась слезами, потому что отчаяние все еще было слишком сильно. - Что люди, что вампиры – все такие глупые. Сетуют на несправедливость судьбы, а самим невдомек, что все так, как и должно быть. Не уйди Алекс от тебя, не вкуси ты горечи предательства, вы провели бы вместе шесть лет, а потом он канул бы в небытие, как и многие другие вслед. Вместо этого вы были порознь эти годы, но теперь у вас есть вечность вместе. Сжавшись, я закрыла глаза, и передо мной предстал Крис. Видение того, как он поднес ко мне моего малыша, улыбаясь так, как раньше улыбался только Еве, навсегда отпечаталось в голове. Как и мертвые тела Алекса и Евы. Как чудно. Я и помыслить не могла о чувствах к нему, но раненные души, должно быть, притягивает друг к другу. Но тогда не было бы Лены, Вити, Димы, Алисы, неизвестно, что стало бы с Мишей… Я сорвалась с места и как можно скорее покинула разваливающийся дом. Хотела бы я, чтобы и видения несбывшегося покинули мою память так легко.