Годы за. Годы после.

Дея могла врать себе и окружающим сколько угодно, но все же был человек, которого она уважала. По-настоящему. И это была не Юки или Сайю, которые даже не переживали, когда она не ночевала дома; не пугающая Химе и не её странный дружок Рехей. Ответ был довольно очевиден, учитывая в каком именно клане Дея состояла. В конце концов даже самая мелкая сошка здесь уважала своих хозяев. В случае Деи – хозяйку. Орлова Анна появилась в её жизни именно тогда, когда она была необходима больше всего. Устроила её, проследила, чтобы у новенькой в этом клубе чистокровных кровососов было все, чтобы продолжать плыть по течению, и исчезла. В этом они с мужем были хороши – исчезать, когда другие не ожидают. И Дея поплыла. Не сказать, чтобы она была очень против, просто подчиняться ситуации она научилась еще давно. Ходить в школу, делать вид, что все замечательно, когда все совсем не так. Первые сигареты, первое бухло, первые наркотики. Быть вампиром оказалось не так плохо. Тогда Анна Орлова появилась в её жизни вновь. Дее было едва шестнадцать. Зажав губами фильтр, она яростно переписывалась с одним подонком из бара, когда тень накрыла её, вырвала изо рта сигарету и закурила. -Эй, это вообще-то мое! – возмутилась Дея и замолчала, увидев, кто стоит перед ней. Анна Орлова была неизменной – эти длинные волосы цвета угля, холодные глаза, бледная кожа, тонкая шея и гордый подбородок вызывали у Деи некое подобие зависти – она сама хотела быть такой. Но сегодня что-то с ней было не так. -А сигаретки-то дешевые, - ядовито произнесла Орлова и поставила ногу на бортик крыши, на котором сидела Дея. -Потому что в этой долбанной стране ничего не купишь, пока ты несовершеннолетняя, - огрызнулась Дея. Орлова выразительно подняла бровь. -Я могу добыть тебе все, что хочешь. Уж лучше так, чем позволять тебе травиться этой дрянью. Дея пребывала в полнейшем недоумении. Орлова – сама Анна Орлова – предлагает снабжать её бухлом и наркотой? -Что вы здесь делаете? – с подозрением спросила Дея. -Дом и пятеро детей заставили меня размякнуть. Считай, что я вышла на прогулку, - Орлова криво ухмыльнулась. – Проведешь мне экскурсию? Все еще не веря своим глазам, Дея кивнула. И они побывали везде, где любила бывать Дея. Они пили вместе в баре, и никто даже слова не говорил, что Дея слишком мала. Орлова, даже при наличии кольца на пальце, собирала за собой толпы. Она танцевала так, что каждый проходящий мужчина сглатывал и тянул руку к воротнику, чтобы ослабить его. Дея никогда не танцевала, предпочитая отсиживаться в углу, но Орлова вытащила её, вовлекла в это безумие, и Дея начала понимать, что едва ли хуже её. -Этот город скучный, - вынесла вердикт Орлова. – Нью-Йорк или Токио нравятся мне больше. Хочешь в Токио? Дея сказала, что хочет. Орлова набрала номер сына, тот появился через минуту, а еще через минуту они стояли в каком-то закутке столицы. Дее Токио тоже понравился куда больше. Орловой были открыты любые двери – а если нет, то она заставляла их открыться. Вдвоем они забирались на небоскребы, гуляли по их крышам. Орлова стояла на самом краю, в своей потрепанной кожанке и рваных джинсах, с бутылкой в руках, точно готовилась сбросить её на голову какому-нибудь позднему гуляке, и Дея чувствовала, как город пульсировал в такт сердцебиению этой странной женщины. Она была точно нерадивая, но тем не менее любящая старшая сестра: рассказывала, как порой хреново ей бывало после наркоты, как она напилась до потери пульса в универе и переспала с молодым преподавателем по философии. Она говорила о всей грязи, которую когда-либо встречала, говорила о стенах в подземелье Алленхайма и ублюдочности (так и сказала) его хозяина, что хотела его убить не раз. Она говорила о таких вещах, что Дея краснела как рак или белела как мел. Ей с трудом представлялось, что все, что эта женщина говорит, она прочувствовала на себе. Будто она была не Орловой, матерью пятерых своих детей и всего клана. И Дея поняла – она сейчас была Калашниковой. Той, кем была до клана, до семьи. У нее было все это – ночные города, чтобы покорять их, мужчины, которые последовали бы за ней, молодое тело и вечность. Она могла пить, курить, колоть себе всякую дрянь и не бояться последствий. А она выбрала клан, тихий провинциальный городок, детские пеленки-распашонки и мужа, который отсутствовал шесть месяцев из двенадцати. -Как ты могла это бросить? – выпаливает Дея, когда занимается рассвет их пятого дня в Токио. – Это же… потрясающе! Все чего только хочешь… -Я не хотела этого, - жестко отвечает Орлова. – Думала, что хотела. Но лишь заглушала этим другое. У Деи холодеет внутри. Она точно наяву ощущает грубые пальцы того ублюдка на своих коленях, прокручивает в голове каждую секунду тех мерзостей, что он творил с ней, как вышвырнул на помойку. Её сворачивает пополам и никакой алкоголь, никакие наркотики не заставят её забыть. -Ты можешь отгораживаться от мира, - произнесла Орлова. – Но не от себя. И если хочешь тонуть в этом дерьме, продолжай плыть по течению. -Я не знаю другого пути, - выжимает из себя Дея. И тогда она отводит её в то место. -Я поймала их вчера. Шавки от наших друзей из Москвы. Следили за мной все это время. Орлова склоняется над прутьями клетки, в которой сидят двое пленников. Они шарахаются в сторону и смотрят в пол, лишь бы не встречаться взглядом с Орловой. -Что такое? – издевательски спрашивает она. – Уже не такие смелые. А если так? И она распахивает клетку. Один из пленников не шевелится, но второй совершает рывок. Бесполезный – Орлова перехватывает его и впечатывает в пол. В её стройном теле силы немерено. -Тебе придется найти другой путь, - говорит она Дее, даже не смотря на несчастного под своим каблуком. – Иначе ты пойдешь дальше. Слишком далеко. Ты ведь знаешь, куда именно, да, Дея? Дее хочется мотнуть головой, хочется отвернуться. Но она смотрит прямо и растерянно. И Орлова убивает его. Зверски. С садистским удовольствием. Вылизывает окровавленные ладони, точно проделывает это каждый день. Вот значит, как все это было во времена войны. Дея сгибается, хватается за живот и её рвет на пол тем, что когда-то было чертовски вкусным коктейлем. -Я уже заходила за эту черту. Поверь, там ты тоже не спрячешься. -Но у меня нет ничего, за что зацепиться, - хрипит Дея. – Нет любимого, нет детей, нет клана, нет даже друзей. -Найти всегда можно. Просто раскрой глаза пошире. В голосе Орловой слышится что-то похожее на презрение. Дея знает, что это не к ней – к самой себе. Дея не теряет сознание, но находится в полуобморочном состоянии. Все тот же сын Орловой – а может и второй – возвращает её домой. Дея лежит на футоне и пялится в потолок. Она бы раскрыла глаза, да только мир кажется ей слишком уродливым, чтобы лишний раз на него смотреть. Кровавые пятна в том месте отпечатались на её сетчатке. Дея не хочет для себя такого же. Через месяц Дея, сбегая из дома Сакурай, встречает Лукаса.