Годы за. Годы после.

По правую руку от Вити трясется паренек – тоже новичок, как и они с братом. Оба не устают удивляться, как такой нюня вообще дошел до национальной сборной? Но против таланта не попрешь, а во всем, что касалось хоккея, Арсений Смаков проявлял твердость и упрямство. Во всем остальном – ну точь в точь Котова Настя в детстве. -Да ладно тебе, - Дима пихает товарища в бок и даже с успехом подавляет смешок при виде того, как Сеня нервно теребит резинку своих спортивок перед тем, как стянуть их и бросить на свое сидение в автобусе. -Вперед, леди! – выкрикивает с задних мест один из «старичков», который сам в том году проходил посвящение. – А вот я перед своей первой игрой… -Хватит уже, - обрывает его старожил команды, дядя Кашап, который начал играть за сборную еще тогда, когда никакого посвящения и в помине не было. За это его и звали все дядей – он обладал колоссальным количеством опыта, но при этом был своим в доску. Сеня еще раз оттягивает резинку спортивок и вновь её отпускает. -Ох, ты мне уже надоел! – вдруг вскрикивает Витя, который уже давно стоит у входа в одних трусах, и, подскочив к Сене, резким движением спускает его спортивки до самых лодыжек. Уловив мысль брата, Дима, обхватив сокомандника за торс, приподнимает его над полом, и Витя завершает свое дело, стянув штаны с ошалевшего Смакова и вытолкнув его из автобуса. Первые несколько секунд в салоне стояла мертвая тишина, а затем команда разразилась оглушительным хохотом. -Вот так-то! – салютует Витя товарищам и вместе с братом выскакивает на улицу вслед за Сеней. Берлинцы, явно не привыкшие к подобным зрелищам, смотрят на троих парней с удивлением, некоторые застывают как вкопанные, некоторые отворачиваются. Но никто не остается безразличным. Прочие игроки команды прилипли к стеклу автобуса, покатывясь со смеху над парнями в дурацких трусах. -Привет, Берли-и-ин! – кричит Дима, вспрыгнув на крышу автобуса и раскинув руки. – Хорошая сегодня погодка-а-а! -Берли-ин! – вторит ему Витя. – Ты уж нам помоги сегодня на игре! -Вы что тут делаете!? – раздается позади них повышенный голос. Близнецы синхронно оборачиваются. -Почему вы в таком виде? – за всю жизнь лицо Феликса Аденауэра не выражало столь широкий спектр эмоций, как сейчас. -Фели, зацени какие у меня классные трусы! – Витя поворачивается к Аденауэру спиной и выпячивает пятую точку, демонстрируя боксеры леопардовой расцветки. -Эй, Витюх, у меня ведь не хуже! – возмущается Дима, хлопая себя по заду, обтянутому тканью с красными поцелуйчиками. Лицо Феликса по цвету приближается к спелому помидору, и близнецы понимают, что пора драпать. Хлопок – и Феликс остается стоять один, а братья падают на свои места в автобусе. Витя кричит водителю: -Трогай! Трогай! Иначе он до нас доберется! Заводится мотор автобуса. Водитель выкручивает руль, выруливая с боковой полосы, как вдруг: -Сеню забыли! - кричит кто-то, и новый взрыв хохота скашивает почти всю команду. -А по-моему, ему и там хорошо! – утирает слезы Витя, пока капитан вытаскивает бедолагу из лап Феликса. -Зато может, перестанет быть таки трусом. -После Феликса уж точно!