Ridens verum dicere

–...А я, когда мне было лет двенадцать или тринадцать, как-то пролез на территорию школы и вдруг услышал с дерева писк. Глянул туда – а там котёнок! Ну, думаю, он, видно, застрял, нужно его снять. Полез на дерево, добрался до него, взял котёнка на руки, а он ка-ак укусит меня за палец! – вдохновенно рассказывал Джунпей. – Почему меня это не удивляет, – тихо, чтобы он не услышал, проворчала Юкари. Рёджи прыснул со смеху. – Ну, я сначала испугался, – продолжал Джунпей, – и упал с дерева. Котёнок расцарапал руки и убежал, а меня быстро поймали учителя, отругали и отпустили домой. – Он тяжело вздохнул. – А теперь: помните того кота, который постоянно у нас в саду школы появляется? – Он что, тот твой «спасённый» котёнок? – удивилась Юкари. Рассказчик хлопнул в ладоши: – Бинго! – весело сказал он и закатал правый рукав, продемонстрировав три недлинных царапины. – А вот этот автограф он мне оставил на днях, когда я собирался напомнить ему о том, кто его три года назад снял с дерева. – Джунпей опять вздохнул и насупился. – Вот неблагодарный, а? – Не, – покачал головой Рёджи, широко улыбаясь, – всё он правильно сделал. Джунпей пихнул его локтём в бок. Рёджи рассмеялся. Пламя свечи, до этого ровно горевшее, задрожало. Они сидели на подушках в абсолютном мраке, устроившись полукругом у одиноко горящей свечи – единственным сейчас источником освещения. В такой темноте было сложно разглядеть выражение лица соседа, но, может, это и на руку. Ярче языка пламени свечи было только его отражение в глазах сидящих. Юкари заправила прядь волос за ухо и обернулась к Рёджи: – Твоя очередь рассказывать, – сказала она. Рёджи был так рад, когда его позвали к себе в общежитие люди, с которыми он давно хотел познакомиться и подружиться. А чем просмотр фильмов весь вечер напролет, чтобы потом задернуть в комнате шторы и устроить час откровений с последующими ужином и ночёвкой, не идеальная программа для сближения? Рёджи просто не мог отказаться от такой тёплой и приятной компании. Он не находил себе места от счастья и с уверенностью заявлял, что это, наверное, самый лучший вечер в его жизни. До этого момента. Сначала он помолчал, хитро улыбаясь и пытаясь вспомнить из своего прошлого что-нибудь интересное, и чтобы потом стыдно не было, но затем понял, что рассказывать ему, в общем-то, нечего. Все расплывчатые, нечёткие образы воспоминаний вдруг показались ему ненастоящими, не принадлежащими ему. Он соврал бы, если начал бы рассказывать о них. Рёджи на секунду задумался, что, наверное, это будет не так уж и плохо – и вдруг не смог ухватиться ни за одну из мыслей. – Ну? – поторопил его Джунпей. – Что молчишь? Рёджи поднял глаза и напоролся на испытующий взгляд Айгис из-под нахмуренных бровей. Она смотрела на него не зло, не добро, может, даже с каким-то любопытством, словно учёный, не одобряющий эксперимент, но всё равно страшно желающий получить ответы на свои вопросы. Рёджи всё равно испугался, что она сейчас встанет и ударит его. Пауза затягивалась. Теперь на него пытливо уставились остальные, вглядываясь в лицо и пытаясь разобраться в причине его молчания. У Рёджи во рту пересохло. Он резко вскочил на ноги и поспешил выйти из комнаты прочь, судорожно вцепившись пальцами в шарф у горла. – Что это с ним? – удивлённо спросила Юкари, приподнимаясь на подушке, как будто хотела броситься вслед за ним. – Может, он нарочно не хочет нам ничего рассказывать? – Джунпей скривился. – А мы-то ему все всё выложили... – Это не повод срываться с места и хлопать дверьми, – обрубила Юкари. – Кто он, по-твоему, вообще? Американский шпион?.. Минато закатил глаза. – Сколько времени? – спросил он, прерывая развязывающийся спор. – Половина десятого, – ответил Джунпей, поднеся наручные часы к свече и вглядевшись в циферблат. – Пойдёмте ужинать, – сказал Минато, поднимаясь с места и включая свет. На мгновение все зажмурились. Айгис затушила свечу. Юкари поспешила вытолкать народ из комнаты – все же, она принадлежала ей – и в спешке наводила порядок. Джунпей уже спускался вниз по лестнице, громко рассказывая Кену, что, если они начнут готовить все вместе, это будет ещё то веселье. Минато пошёл было за ними, но, передумав, развернулся и направился в мужской туалет. Из-за приоткрытой двери, выпускающей в коридор тонкую, резко обрывающуюся жёлтую полоску света, доносился шум воды. Он провёл кончиками пальцев по изящной медной ручке и потянул её на себя. Рёджи стоял, зажав одной рукой рот, а вторую подставив под мощную струю воды и тупо на неё глядя. Извечный шарф оттянут, в лице ни кровинки. Заметив Минато, Рёджи вздрогнул и поспешил закрутить вентили крана. – Извини, – сказал он, вытирая бумажным полотенцем руки, – мне стало... не по себе. Минато пропустил фразу мимо ушей. – Мы собираемся ужинать, – произнёс он. Рёджи кивнул и выбросил смятую бумагу в мусорную корзину. Он, казалось, быстро пришёл в себя. Извинился за ужином перед остальными, снова развеселился и снова почти не умолкал, то напевая что-то, то с азартом начиная спорить с Джунпеем. Все забыли о неловкой ситуации, допили свой чай и разошлись по комнатам. Рёджи устроился на диване в гостиной, отмахнувшись от всех предложений. Одна Айгис всё пыталась найти в нём что-то непонятное. Он начинал её понимать. Все воспоминания, чёткие и яркие, начинались с парковой лавочки за месяц до начала занятий в средней школе.